RG+

Фото + песня: http://vk.com/matt_berry?w=wall136866371_5829

В моих воспоминаниях, так похожих на мечты, Неизменно был и есть ты. ...Та улыбка, до которой я мог дотянуться, Была так мимолетна. И когда я смыкаю веки, я хочу обнять тебя, Но ты исчезаешь из моих рук... Снова. Потому что я не могу забыть тот день, тот миг, Когда мы встретились. Ты танцевал на ветру, очерченный светом… Я глядел лишь на тебя. Я всегда смотрел в твои глаза. Даже теперь, я вижу лишь тебя. Ничто не меняется. Я никогда не смогу забыть… "Emu - For My Dear". Gackt

- Остановись. Камиджо бросает взгляд в зеркало заднего вида, ловя им повернутое к окну лицо лидера Gazette. - Кай-сан, у них все будет хорошо. - Нам нельзя терять Тэтсую из виду, - говорит сидящий рядом с Ютакой Гакт, повернувшись к ударнику. - Не переживай за них. - Я сказал: жми на тормоза. Твердый тон заставляет Асаги обернуться. Зеленые радужки чужих глаз перескакивают с проносящегося мимо пейзажа на лицо вампира, и вертикальные зрачки сужаются, выражая лишь напор и непоколебимость. - Кай-сан... - К чертям, забудьте. И ударник распахивает дверцу. - Кай! Ужас застывает на лицах мужчин, и Камиджо резко ударяет по тормозам, не веря в произошедшее - музыкант выбросился из салона автомобиля, летящего по дороге на большой скорости. Сквозь стоны тормозов они слышат глухой удар, когда Кай падает на землю, прокатываясь по асфальту далеко назад, и это заставляет сердца замереть в ледяном страхе. А следующий за ними джип в тот же миг врезается в багажник машины Юджи, отчего вторую толкает вперед, хорошенько тряхнув, и драконий байк впереди резко разворачивается на месте, вылетая на встречную полосу и направляясь к поднимающемуся с земли ударнику... Чтобы с оглушительным визгом шин остановиться перед иномаркой, мчащейся прямо на возникшего перед ней человека. Водитель, не успевший затормозить, выворачивает руль, но его авто все равно врезается в бок мотоцикла, вовремя закрывшего собой Ютаку, едва не оказавшегося под чужими колесами. Но байк остается неподвижным и целым, когда как авто, от удара вставшее на бампер капота и с грохотом рухнувшее обратно, оказывается смято в хлам. - Что ты делаешь? Тэтсуя хватает ударника за одежду, резко поднимая его с земли и встряхивая так, что тот едва не падает назад. - Совсем мозги высохли?! - Меня не хотели высаживать, вот и все. - Кай-сан! - Асаги выскакивает на дорогу, со всех ног бросившись к мужчинам. - Зачем ты это сделал?! - Я чувствую, что-то не так. Ютака отводит от себя руку стилиста, впиваясь взглядом в фиалковые глаза. - Я должен вернуться. - Это можно было сделать без попытки самоубийства, безмозглая вошь! - Тэтсуя! - Кай делает шаг навстречу, хватая пальцами плечи демона. - Прости, но я должен был! Это не может быть так легко... Айра не такой. Слишком просто нам далось освобождение Урухи. Это западня. Нас разделили. И я чувствую, что ребята в опасности. Стилист лишь дергает верхней губой в ярости, но продолжает молчать, не обращая внимания на перепуганного водителя сбоку от себя, от шока все еще остающегося в не подлежащей восстановлению машине. - Нельзя тебе сейчас идти к Айре одному. - Это не твое дело. - Нет уж! Огромная коса с золотым лезвием возникает полумесяцем у шеи демона, но тот совсем не реагирует на угрозу. - Послушай меня. Там остались нужные тебе люди. Твои козыри. Шанс спасти Ману и покончить с нашими противниками раз и навсегда есть только в случае их присутствия на поле боя. Не ищи Айру один... Пожалуйста. Я прошу тебя, как барабанщик своей группы и как жнец. Как Третий Глава, как твой напарник. Тэтсуя, не ходи туда без нас... - С каких пор ты так печешься обо мне? - Акияма усмехается, бросая на ударника надменный взгляд. - Я не могу не волноваться за тебя. Ты... часть моей жизни, которую я не хочу терять. Пожалуйста... Демон отворачивает лицо, скрипнув зубами и прикрыв глаза. - Люди - тупые насекомые. Я ваш злейший враг, существо из другого мира. Привязываться ко мне - верх глупости. И волноваться за демона - смешно и неприемлемо. Я испачкал вашего друга во грехе, навсегда закрыв для него врата Рая своей рукой, а вы все еще... - Это не важно. Я знаю, что не ошибся в тебе. Я и Лерайе. Поэтому, прошу, хоть ты и воплощение зла и греха... будь с нами. - Когда-нибудь ты очень сильно пожалеешь об этом, жалкий человечешка, и проклянешь тот день, когда попросил меня об этом. И, утонув в страданиях, захлебнешься в собственной вине и чужой жестокости. - Жду не дождусь. - Что ты будешь делать? - голос Камиджо рядом заставляет жнеца обернуться. - Вернусь в квартиру Аоя. Я знаю, что должен быть там. Тэтсуя, - Кай вновь поворачивается к мужчине в сером, чья жажда мести и ярость затрагивают собой души всех присутствующих. - Обещай, что не полезешь туда без нас всех. - Ага. Конечно. - Я требую с тебя слова демона. И я знаю, что ты слишком горд и благороден, чтобы нарушить его. Обещай, что дождешься нас. Стилист лишь безразлично вздергивает бровь, закрывая глаза и вынимая из плаща баночку кофе, понимая, что оказался в тупике. - Хорошо, Третий. Я даю тебе слово высшего демона. Ты доволен? Акияма открывает банку и поднимается, спрыгивая с Дракона и направляясь прочь от этого места. - Но я буду искать. - Подожди... - Бери байк, вампиреныша - и езжай к своему ненаглядному. Я с остальными прокачусь по городу. Эй ты, - Тэтсуя бросает через плечо взгляд на Камиджо. - Живо за руль - и поехали. Или я сожру тебя на ужин с потрохами, никчемная блоха. *** - Аой-сан, ты уже пьян. Уруха смеется, держа в пальцах маленькую рюмочку с сакэ. - Ну и что? Наливай давай! - Ты решил напиться вдребезги? Приятный звук наполняющего рюмку алкоголя. Мужчина вслушивается в этот звук, подперев рукой щеку и задумчиво смотря за переливами жидкости, словно загипнотизированный, пока знакомый голос вновь не отвлекает его от раздумий. - Не перебарщивай. - Умм... постараюсь. Но ведь... ты доведешь меня до дома, если я напьюсь? - Конечно, - гитарист улыбается своей обворожительной улыбкой, поднимая стопку со стола. - Давай теперь будем пить за тебя, Аой-сан! - Почему это? - Мне так хочется. Музыкант лишь пожимает плечами в ответ. - Тогда за нашего сексуального ритм-гитариста! Мужчина фыркает в смешке, тоже поднимая свою рюмку и опрокидывая ее содержимое в горло. Это и делает его наконец храбрым, так что теперь он может сказать то, о чем так долго размышлял. - Уруха-сан... - Да? - Я... - мужчина поджимает губы, опуская голову вниз. И слезы непроизвольно появляются на его глазах, закапав на гладкий стол не останавливаемым потоком. - Тебе явно хватит, - Уруха касается плеча друга, тепло улыбнувшись. Он помнит, что когда его "соперник" перепивает, то начинает плакать, при чем причин для этого появляется уйма, от самой глупой до самой серьезной, но это всегда происходит внезапно. В одну минуту. - Я так счастлив, что играю вместе с Урухой на одной сцене! - он выпалил это на одном дыхании, не поднимая головы, словно сказал нечто ужасное или неприемлемое. От этого его собеседник в удивлении распахивает глаза, а потом сдерживает тихий смех, наклоняясь к одногруппнику и хлопая его по спине. - Аой-сан, это восхитительно! - Не смейся! Я правда... рад, что мы в одной группе... - Я тоже, - гитарист наклоняется ниже, оставив короткий поцелуй на темной макушке друга, но тот даже не возмущается, как обычно. Лишь слезы продолжают катиться по щекам. - Давай продолжать... Кою... - Конечно. Мы всегда будем частью Gazette! Обещаю. А теперь пора домой, - он отставляет рюмку в сторону, потянув к себе музыканта и уложив его руку на свои плечи, помогая подняться. - Последняя была лишней! - Уру... - Знаешь, Аой, я тут думал... Не важно, что мы соперники на сцене. И что ты не хочешь играть со мной вдвоем. Мне просто хорошо быть рядом с тобой. И с остальными ребятами. Я благодарю судьбу за то, что мы не сдались тогда. Помнишь, как было тяжело? На наши концерты почти никто не приходил, прошлая компания не могла привлечь к нам внимания, листовки не помогали, сцены были крошечными. А ты работал, как лошадь, на двух-трех работах, но деньги уходили на съем залов, инструменты и оборудование, их не оставалось даже на еду. Это было ужасное и долгое время. Спать приходилось в машинах, и элементарно помыться было проблемой. Таканори с ума сходил, когда несколько дней не видел душа в дороге. Мы все. Одежду было жалко чистую переодевать. Мы влезли в такие долги, что было стыдно даже по улицам ходить! И мы продолжали голодать и мотаться по городам, чтобы хоть как-то привлечь внимание людей к своей музыке... У нас в то время была жуткая депрессия, и Руки сказал тогда: еще пара месяцев. И если ничего не изменится, мы распустим группу. Мужчина на плече гитариста закрывает ладонью лицо, чтобы скрыть новые слезы, еле перебирая ноги, когда оба выходят из бара. - Конечно, помню... Мне казалось, что это конец. - Да... Но я рад, что мы выдержали. Контракт с PS Company нас спас. И сейчас мы известны во всем мире, ты представляешь? Мы мечтать об этом не могли. И поэтому, я часто думаю... если бы мы прекратили, наша жизнь была бы скучной и серой. И мы ненавидели бы себя за то, что остановились. И сейчас я бы не тащил тебя на своей спине домой после того, что ты мне сказал. Аой-сан... Спасибо тебе. За то время, за твой труд. За то, что ты один тянул нас на себе. Благодаря тебе у нас было и жилье, и оборудование, и надежда. Ты приютил нас и заботился о нас так долго. Если бы не ты, мы бы не справились. Прости, что тебе пришлось так трудно... - Замолчи... - мужчина останавливается, вырывая руку из пальцев Урухи, и ищет пачку сигарет в кармане, крепче сжимая зубы. - Не хочу. Потому что я тоже очень счастлив играть в одной группе вместе с Аоем-сан. - Придурок... Тихий плач, который Кою заглушил тем, что прижал к груди друга, не выдержавшего давления эмоций. Юу роняет прикуренную сигарету, ткнувшись лицом в ключицу Такашимы, плача, как ребенок, которым был десять лет назад. Им было слишком трудно, но... Ближе друг друга у них никого нет. И эта странная связь, которую построил между ними не менее странный вокалист, стянула свои узлы так крепко, что уже ничего не важно, и даже не больно... - Я хочу всегда быть твоей семьей, Аой-сан. Разреши мне это... - Мы всегда будем ей. Обещаю, Уруха! Гитарист тихонько смеется, успокаивающе гладя музыканта по темным волосам. - Не волнуйся. Я не позволю никому нас разделить. Никто не сможет сделать этого. Поэтому... не плачь больше, Юу. Пойдем ко мне? Продолжим пить! Ах да, я хочу наиграть тебе новую песню. Я ее вчера написал. Послушаешь? - Умм... конечно. Твои песни... особенные. Я хочу это услышать. Пожалуйста, покажи мне ее. - Тогда, решено! О, смотри, вот и наше такси! Ммм... Сегодня я проведу ночь с шикарным мужчиной в моей квартире! Ну что может быть лучше? - Идиот... Уруха только весело смеется... Я не могу поверить, что ты забыл... Уруха. В моих воспоминаниях ты всегда улыбаешься мне. И всегда помогаешь мне. В моей памяти ты всегда такой светлый и отзывчивый. И такой эмоциональный... И медлительный. В моих воспоминаниях... Что стало с тобой? "Аой, сыграй со мной?.. А? Почему нет? Что плохого в том, чтобы сыграть со мной?" В моей голове... "Юу! Ты слишком много куришь... Ай, за что? Больно ведь! Вот умрешь молодым и красивым из-за этой привычки! Что я буду делать тогда?" Перед моими глазами. "Я не много пью! Почему я не могу выпить сакэ перед концертом? Ты же пьешь пиво на сцене!" Ты... "Аой-сан, теперь я Уруха! Нет же, это Таканори дал мне это имя... Не смейся, болван!" Всегда, всегда такой теплый! "Здравствуй, я - Такашима Кою. Гитарист. Мы теперь будем играть вместе. Давай постараемся стать настоящей группой!" - Почему? - Юу... Я поднимаю голову, встретившись взглядом с Хиде. Беспокойство на его лице... Я точно могу различить его. Я вижу его! А что случилось с твоим лицом, Кою? - Рана Рейты-сан затянулась. Твоя очередь. Рейта, Руки, Хиде, Кай... все пострадали. И ты - больше всех нас. Эта ведьма... Не прощу. Никогда! - Я в порядке. Я поднимаюсь на ноги, опираясь ладонью о стену. Мне некогда сидеть тут и плакаться в чужую жилетку о прошлом. Я должен найти и привести в чувства моего друга. - Стой, куда ты? - На поиски вечно пьяного идиота. Пальцы Хиде ловят мое запястье, заставив остановиться. - Не пущу. - Тебя не спрашивали, - я разворачиваюсь к любовнику, чей взгляд темнеет от злости, а пальцы - крепче смыкаются на моей руке. - Отпусти, пока я... - Пока что? Набросишься на меня тоже? - Заткнись! - Залечи раны! Мы найдем его все вместе, но сначала - позволь Асаги осмотреть тебя! - Со мной все хорошо! - А как насчет этого? - вторая рука гитариста смыкается на моем предплечье, и я дергаюсь от вспышки боли, едва не ударив стоящего рядом мужчину, лишь в последний миг сдержав рефлексы. - Она сломана. И рана на ладони глубокая. Пожалуйста, будь разумным. Успокойся. - Мой друг стал марионеткой какой-то стервы, возомнившей себя черт знает кем, а я должен быть спокойным?! Поцелуй, слишком неожиданный для меня, заставляет замереть на месте. И я даже не могу вспомнить, о чем мы говорили только что, вдруг ощущая странную потерянность. И мне приходится признать правоту этого человека. Я нужен не только Кою... Он тоже дорог мне. Как и мои друзья. И я тоже переживаю за него. Хиде ранен, и он беспокоится о моих повреждениях. И даже больше - о моем душевном состоянии тоже. - Прости... Я обвиваю здоровой рукой его талию, крепко прижимая к себе стройное тело и захватывая в плен мягкие губы, плотно закрывая глаза. Он нужен мне. Они все мне нужны. Я никого не хочу терять. Кажется... я люблю тебя, Зоу. Когда ты так смотришь на меня, когда так отвечаешь на ласку и обнимаешь меня в ответ. Когда злишься, вступаешь в споры со мной, когда боишься чего-то, когда упрямишься или плачешь... Когда улыбаешься мне, я чувствую, как пробуждаются во мне эмоции, ранее испытываемые только к музыке. Я уже не сопротивляюсь им. У меня нет сил отвергать то, что было ясно уже давно. Я попался в твою ловушку... как глупый проголодавшийся кот, купившийся на угощение и решившийся подойти к протянувшей его руке. Дикая кошка стала домашней... Но мне нравится. И уличная жизнь уже не кажется такой замечательной, как прежде. Ведь... моя свобода остается со мной. Ты не ограничиваешь ее, Хиде, и не пытаешься закрыть меня в клетке. Ты просто рядом, не прося ничего в замен и не пытаясь лишить меня вольных прогулок. Даже если мы все время сталкиваемся характерами, это намного лучше глупой сопливой романтики и гладких отношений. Это было бы скучно, верно? Хочу спорить с тобой каждый день. А потом, ночью, душить тебя в своей страсти, чтобы ты терял голову под моими ласками, задыхался от моих поцелуев и жара, заставляя связки вибрировать в стонах и криках... От этих мыслей поцелуй становится глубже и настойчивей, сминая родные губы в требовании чего-то большего. Боже, я действительно увлекся. Теперь я не смогу тебя отпустить. Ты готов терпеть меня всю оставшуюся жизнь? Ты знаешь, какой я ужасный человек? Представляешь, что будет, когда я постарею? Я же буду ворчливым, противным стариком, которого ненавидят дети! Это даже забавно... Но я заставлю тебя пройти через это. - Все будет хорошо. Мы все вернем на свои места. Обещаю, Юу... Я могу лишь кивнуть в ответ. Главное, чтобы после ты остался на этом месте. - Да... Я нехотя отстраняюсь от мужчины, понимая, что сейчас не время для этого. Отыскав взглядом перепуганную забившуюся в угол девушку, столь прозрачную от страха, что заметить ее было трудно, я решаюсь отпустить Зоу, подтолкнув его ближе к его вокалисту. - Ты первый. Я сейчас, - улыбаюсь я мужчине, но выходит немного вымучено и совсем не успокаивающе, и направлюсь к Анжелике, которая, заметив движение в свою сторону, находит силы перестать дрожать. - Анжелика... Я присаживаюсь на корточки перед девушкой. - Не бойся. Мы справимся. Она опускает лицо, вместо которого сейчас я вижу белый череп, сжимая костлявые пальцы вместе. - Я знаю, это было... ужасно. Но мы должны продолжать. Я не дам тебя в обиду, так что, пойдем. Мы отыщем твоего убийцу и заставим его заплатить за его грехи. И ты отправишься туда, куда должна была попасть уже давно - к своим родителям, в лучший мир. Поверь, так и будет. Призрак еще некоторое время неуверенно перебирает лишенными плоти фалангами, а после все же решается поднять лицо, уверенно кивнув мне. И кости вновь скрываются мышцами и кожей, а лицо преображается, возвращая в пустые глазницы красивые серые глаза. И Анжелика протягивает ко мне руку, улыбнувшись. - Нет, не сейчас. Удивление искажает тонкие черты ее личика. - Я ранен. Это... действительно дико больно. Если окажешься в моем теле, снова обретешь нервы и чувствительность. Не думаю, что тебе понравится прочувствовать такое на себе. Подожди немного, хорошо? - Аой-сан, остался только ты. Я оборачиваюсь на голос Асаги, распахивая глаза в неверии того, что вижу. Тела Хиде и Руки с Рейтой вновь целые, без единого шрама. Этот оберег действительно может сделать нечто подобное! - Просто невероятно! А в Искажении это была обязанность У... Я запинаюсь. Матсумото отводит взгляд, поджимая губы и крепче прижимая к себе Акиру, все еще спящего, но живого. А я вновь теряю подаренное мне Хиде спокойствие. В Искажении... Уруха лечил мои раны. Не наносил их, а лечил. Теперь все иначе. И Искажение Таканори тоже дало сбой. Все изменилось. - Не теряй надежду, - ладонь вампира опускается на мое плечо, и внимательный взгляд его глубоких пронзительных глаз заставляет меня взять себя в руки. - Еще не все потеряно. - Верно, это еще не конец. Мы все вздрагиваем, резко обернувшись к двери. - Кай! - Упустил... Но Тэтсуя уже нашел их укрытие и ждет нас. Уруха точно будет там. Ударник поднимает к лицу руку, в которую был вонзен наконечник копья Айры рукой его любимого человека. И взгляд Ютаки наполняется болью и злостью одновременно. И я понимаю его как никто другой сейчас. - Уже закат... Таканори с печалью смотрит на клонящееся к горизонту огненное светило, опустив ладонь на бледную щеку басиста. Верно, лечение отняло у нас много времени. Сражаться снова придется с наступлением темноты. И я не знаю, хорошо это или плохо. В любом случае, у нас нет выбора. - Давайте закончим с восстановлением. - Это здесь? - Да. Тэтсуя поднимает лицо к огромному высотному зданию. - Площадка там приличная. Есть, где развернуться. - Но это центр Токио, - слышу я голос вокалиста, остановившегося рядом с Акирой, очнувшимся совсем недавно, но не желающим стоять в стороне. Верно, это центр столицы. И если мы разрушим это здание... слишком много людей погибнет по нашей вине. Выбор этого места не был случайным - Айра знает, что мы не хотим жертв. А, значит, Каю и Тэтсуе придется действовать осторожно. И это может обернуться против нас. - Плевать, идем, - стилист отклоняется от корпуса драконьего байка, направившись к широким дверям уверенным шагом. "Это действительно опасно", - голос Анжелики в голове. Я прикрываю челкой серый глаз, чтобы не выдать себя прежде, чем в том будет необходимость. И тоже иду к дверям вместе с остальными собравшимися музыкантами, почти не подготовленными к сражению. Но у нас нет выбора. - Пожалуйста, будьте осторожны. Я прикрываю глаза... Звоночек, оповестивший нас о прибытии лифта, заставляет мурашки побежать по коже. И двери обеих кабин распахиваются перед разделившимися на группы людьми, приглашая нас в свое тесное пространство. - Встретимся наверху... Наверху... на крыше или на небесах? Впрочем, уже не важно... - Встретимся. И я перешагиваю порог, следуя за Хиде и позволяя железной коробке отвезти меня туда, где нас ждет жестокая неизвестность, способная в миг изменить всю нашу жизнь и даже - оборвать ее. Выживем ли мы? Спасем Ману? Вернем Кою? Что будет с нами? Мы все еще можем вернуться на сцену? Мы ведь... сможем вновь выйти в переполненный зал все вместе? Сколько раз был на краю гибели, но не могу привыкнуть к этому. Каждый раз, как первый... Даже ощущения те же - чувство обреченности и отчаяния, предчувствие беды и тошнотворный запах крови. Ненавижу все это. Хиде сжимает в ладони мою кисть, когда мы добираемся до нужного этажа. И выходим из кабины. А дальше - пешком на крышу, но с каждым шагом все тяжелее, с каждой ступенькой все опаснее. Мы чувствуем эту опасность всей душой. И сердце непроизвольно пускается в скачки за решеткой ребер, а к горлу подкатывает комок, который нельзя сглотнуть... И только грохот распахнувшихся рукой стилиста дверей заставляет осознать - это реальность. И все, что произойдет с нами после, будет по-настоящему. Мы столкнемся лицом к лицу со смертью... - Тэтсуя! Ты долго, я уж заждался! Я дергаюсь от знакомого насмешливого голоса, бросая взгляд вперед. И картина, представшая перед нами, заставляет ужасу охватить тела и сковать мышцы... Они... привязали Ману к гробовому кресту! Господи, да что же... - Но с тобой мы потолкуем отдельно. А вот моя прекрасная напарница с ее новой игрушкой поразвлекаются с твоим сопровождением. Ты ведь не против, Акияма? Уру-кун, твои дружки наконец появились. Выходи. Я распахиваю глаза, когда знакомая фигура выплывает из-за спины Айры, облаченная в черные одежды на манер старинных военных костюмов, с мертвым безразличным взглядом и неподвижным лицом. И невольно делаю шаг назад, когда руки Кою поднимаются выше... - Да вы шутите... - ошарашенно выдыхает Гакт, не в силах отвести взгляда от гитариста. - Это что... одати? Сверкнувшее в свете луны изогнутое лезвие, рукоять которого в готовности сжимают музыкальные пальцы моего друга, упирается острием в пол... И я понимаю, что длина идеального остро заточенного клинка равна росту самого гитариста. - Поехали, мальчики.