...Я помню. Я всегда о тебе помнил, Даже когда тебя не было рядом, И даже в своих снах. И что теперь для нас "счастье", К которому мы стремимся? Да, возможно, это не похоже на меня, Но я буду снова и снова звать тебя... ...Медово-желтый месяц тонет в печали облаков. Я так хочу, чтобы ты это увидела - Ту нежность и тепло, которое греет тебя. И когда открывается дверца этой клетки, Пытаюсь я найти синюю птицу, Что упорхнула из нее... Я блуждаю и по сей день. Вперед, и не упусти тот момент, Когда заживут все раны. Все кроется в самих же людях... Aoi... Aoi tori... Навсегда. Я хочу найти ее... Счастье? Это слышать твой нежный голос...
"Torikago Goten ~L'Oiseau bleu~". D
- Нет!! Вскрик Сары оглушительным звоном взрывает холодный воздух, застывая в нем сотней колокольчиков, но это уже не поможет. Женщина бросает одати, так и не сумев выдержать веса оружия и нанести еще один удар по Стражу, и кидается к Айре, позабыв обо всем на свете, вот только... Она не успевает даже приблизиться к напарнику, когда серебряный круг рушится, а иероглифы исчезают с пыльной поверхности. И в тот же миг копье демона разлетается на мелкие кусочки, а его самого роняют на спину десятки призрачных тел, приковав собой к полу с силой, которой я не ожидал увидеть. - Что... Он не успевает даже раскрыть рта, когда разъяренные души наваливаются на его тело, и глаза Айры распахиваются в шоке, не веря в то, что в один миг он был атакован теми, кого когда-то так беспощадно убил. - Айра! - От имени Повелителя Тьмы... Шепот Маны возле моего лица заставляет меня перевести взгляд на гитариста, но я не задерживаю на нем своего внимания, так как мгновенный переход на латынь вызывает синее пламя вокруг тел падших, собираясь в пятиконечную звезду и выжигая узоры в ней и за ее пределами. И смех, который разрушает звуки борьбы Мотидзуки с призраками, заставляет лед пронестись по моим венам. - Великолепно... Я не верю своим глазам... Тэтсуя... Его тело начинает собираться воедино, конечности вновь срастаются, страшные раны затягиваются в мгновение ока, и стилист медленно садится на полу, отрывая спину от холодной глади и роняя голову вперед, отчего угольные пряди волос падают занавесом на изуродованное лицо. - Превосходно, крошки! Мы дергаемся на своих местах, когда существо перед нами неторопливо поднимается на вновь целые ноги и с широкой хищной улыбкой откидывает голову назад, позволяя волосам соскользнуть с лица, на котором заживает рана от огненного шара, возвращая в глазницу нечеловечески красивый фиалковый глаз. - Это... невозможно... - хрипит его противник под его ногами, и стилист с усмешкой, которую я бы назвал сумасшедшей, опускает взгляд на поверженного демона, сунув руку в карман плаща и вынимая оттуда банку с кофе. - Я ведь уже говорил тебе... Айра - ты глупец! - Акияма вновь смеется, открывая заключенный в жестяную оболочку напиток и с наслаждением наблюдая за тем, как душат и вжимают в пол его вечного врага жаждущие крови руки. - Или ты правда думал, что я спокойно дам тебе разрубить меня на части? Я, тот, кто сошел с неба на четвертый день после падения Люцифера? - Ублюдок! - Ты был и остаешься никем. Что на Небе, что в Преисподней, что на Земле. И теперь получишь сполна за свои грехи... Мана! Сорок пятая страница, мой сладкий! Манабу тут же, не задумываясь, меняет страшные тексты, даже не запнувшись, и души умерших нехотя отпускают свою жертву, расступаясь и выходя за огненную пентограмму, пока Акияма спокойненько отпивает крепкий напиток из банки. - Нет... ты не сделаешь этого! Тэтсуя! - Айра приходит в настоящий ужас и впадает в панику, подскакивая с места и бросаясь прочь, но заклинания, проговариваемые любовником демона, резко останавливают Мотидзуки, и он замирает на месте, не в силах пошевельнуться, словно его сковали железными обручами... - Трус! - глаза Тэтсуи распахиваются, а вертикальные зрачки сужаются в презрении. - Недостойно демона. - Остановись... - Кого ты просишь об этом? - Акияма выбрасывает пустую банку через плечо, усмехнувшись. - Ты не достоин даже прощения. Ладонь в серой перчатке хватает Айру за волосы, дергая мужчину на себя и заставляя развернуться лицом к противнику. - И ты еще смеешь говорить, что люди - никчемны и низки. Полюбуйся! Люди, которых ты так унижаешь и ненавидишь, победили тебя, бывшего Ангела-хранителя, за какой-то жалкий час! Простые смертные, которых ты считаешь слабыми и бесполезными, поставили тебя на колени! Мана! - Подчинись! Тэтсуя с улыбкой выпускает волосы Айры, который дергается от призыва Сато, задохнувшись в охватившем его шоке. - На колени. - Нет... нет! Перед тобой... никогда!.. Но тело Айры, вопреки его словам, подвергаясь крупной дрожи, начинает сгибаться к полу против желания демона, притягиваясь к земле неведомой нам силой, наверняка, страшной и недоступной даже для большинства падших. И демон, не в силах сопротивляться ей, выполняет приказ стилиста, падая на колени и сжимая ладонями голову, выпуская наружу стоны боли. Мне не хочется смотреть на продолжение этой сцены... - Ты все подстроил! - Они все сделали сами. - Тогда откуда ты знал, что они смогут?! Ты с самого начала все распланировал! - Значит, я сыграл подло? - Тэтсуя усмехается, и каблук его туфли упирается в макушку Айры... Сила удара, каким он вжал лицо демона в пол, оставляет вмятину в бетоне, которая начинает наполняться кровью Мотидзуки. - Позволь мне кое-что тебе объяснить, гиена, вообразившая себя львом. Я никого не похищал и не подчинял себе. И не шантажировал противника чужой смертью. Я даже не нападал на безоружного и смиренного. Что же касается моих милых крошек... Они когда-то доверились демону. Правда глупо? Поверили воплощению высшего зла, представляешь? Так что я просто доверился им в ответ, в знак благодарности. И, как видишь, не ошибся. К тому же, это их силы, не мои. Они не присасывались к моей власти и не питались ею, как пиявки... На этих словах Тэтсуя бросает взгляд на ведьму, надменно усмехнувшись. - Они даже не думали о том, чтобы стать такими же жалкими паразитами, как ты и твоя... "напарница". И исход, который ты видишь - результат их собственного и тяжкого, для простого человека, труда. - Как ты можешь... с этими... - Я, как демон, не вижу ничего унизительного в том, чтобы находится в обществе этих букашек. Они занятные. - Это позор! - Позор - это убегающий от опасности демон. - Чего ты ждешь, дура?! Останови их!! Сара дергается на месте, наконец приходя в себя и резко разворачиваясь к нам с Маной. И все, что я успеваю заметить - вспышка зеленого света перед глазами, заставившая меня зажмуриться... Глухой удар после. И отсутствие боли... Я распахиваю глаза. И то, что я вижу, приводит меня в ужас. Такой же панический и животный, какой я испытал при первой встрече с призраком. И я без оглядки кидаюсь к замершему на полу мужчине, узнавая в нем Хиде. И падаю возле него на колени, хватая гитариста за плечо и поворачивая его к себе лихорадочно трясущимися руками. - Нет... нет, нет! Хиде! - я притягиваю к себе любовника, закрывшего нас от удара, но Зоу не приходит в себя. Тряпичной куклой повисая на моих руках, безвольно роняя голову назад. Я не замечаю ни Стража, бросившегося к ведьме и схватившего ее в свои стальные объятия, ни Руки с Рейтой, устремившихся к нам навстречу... Ни Ману, которого Тэтсуя вновь окликает, заставляя читать новые строки с другой страницы. Мир перестает быть цветным... Звуки пропадают и запахи. Все становится серым и скучным, как реальность для Таканори. - Живой... Это единственное слово, которое я уловил и которое заставляет меня придти в себя. Асаги падает на бетон рядом со мной, тут же касаясь пальцами лица музыканта, и оберег на его руке вновь начинает светиться. Но единственная рана, которая требует заживления - царапина на скуле от падения. - Это было последним, что вы сделали в этом мире, - голос Тэтсуи леденяще спокоен, и поднявшийся на ноги Мана, продолжая шептать что-то на чужом языке, срывает с пальца простое кольцо, оцарапав ногтями кожу и позволив крови залить серебряное украшение. - Нет! - Айра видит этот жест и изо всех сил начинает дергаться под ногой стилиста, отчаянно ища спасения, но Сато уже бросает вещицу в огненную пентограмму с таким безразличием к судьбе Айры, что я нахожу в этом сходство с Акиямой... - НЕТ! Тихий звон кольца от соприкосновения с пыльной гладью кажется для Мотидзуки выстрелом в голову. И следующие слова Маны окончательно ломают демона, заставляя уронить протянутую к кольцу руку в бессилии. - Разорви контракт с этой женщиной. - Ай...ра... нет, не делай этого! Айра! Сара дергается в руках Стража, но уже слишком поздно. Айра разрывает договор одним движением руки, нарисовав подушечкой пальца на полу круг и перечеркнув его. И женщина в стразах выпускает из рук соперницу, которая... начинает покрываться морщинами. Ее кожа обвисает, теряет цвет молодости и жизни, глаза тускнеют, лишившись своего очарования, рыжие волосы покрываются сединой, и голос становится скрипучим и сухим, когда она пытается сказать что-то, падая на колени в усталости, свойственной старухе, большие нагрузки для которой уже невозможны. Сара с ужасом смотрит на свои руки, ставшие такими непослушными, и первая слеза на моей памяти срывается с ее редких ресниц, дав начало рыданиям, в которые ударяется костлявое тело. - Она... - Ей девяносто четыре года, - усмехается Акияма, опережая наш вопрос. - Людям... не позволено жить слишком долго. И у нее была замечательная жизнь, по ее представлениям. После такого можно спокойно умереть в теплой постели. Правда, если совесть не загрызет раньше. Увы, в Рай ее не пустят. Ну что, Айра? Нравится роль моего раба? Отправляйся к моим близняшкам в мой дом и наведи там идеальный порядок к моему возвращению. Если, конечно, не хочешь узнать, какое наказание я назначаю за неподчинение. Проваливай. Демон в ногах Тэтсуи лишь покорно склоняет голову, шатко поднимаясь с пола и разворачиваясь, без возражений отправляясь туда, куда ему было велено. И я понимаю, что теперь его жизнь будет невыносимой... Ведь в отличие от Урухи, его разум не подавлен. Он будет подчиняться своему хозяину и сгорать от ненависти и отчаяния день за днем в понимании своего унижения и бессилия. И мне кажется, что это самая ужасная судьба, какая только могла постигнуть существо из низшего мира. - Ты совсем бледный, Мышка, - пальцы в серой перчатке касаются щеки Матсумото, когда демон подходит к нам, бросив взгляд на спящего Хиде. - Вали домой. *** Все кончилось. Так же резко, как и началось. Я поднимаю взгляд к окну, за которым грозовые тучи проливают на землю плотную стену холодной воды. Мой талант вернулся ко мне после расторжения контракта. И память о полтора годах, которые были стерты, тоже. Вернулась память и ко всей Японии. Теперь я снова не могу спокойно пройти по улице, будучи окруженным фанатками. И мои друзья снова видят мое настоящее лицо, а не чужое, которому было так сложно довериться. Кою очнулся еще вчера, когда мы покинули крышу. Он очень долго плакал и просил у нас прощения, но ведь мы и так понимаем, что он ни в чем не виноват. Мы успокаивали гитариста все вместе... Анжелика отомстила и ушла вместе с Джуллианом в лучший мир. Больше я ее не увижу... Джуллиан же покинул крышу лишь после того, как Тэтсуя почувствовал его присутствие. Он узнал красивое лицо, а душа бывшего возлюбленно лишь стояла в стороне и тихо смотрела на то, как демон прижимает Ману к своей груди. Это было тяжелым моментом, но оба лишь кивнули друг другу, как при встрече, и пошли каждый своей дорогой. Вот так просто... Что касается Маны - гитарист вцепился в стилиста и не желал отпускать его, даже когда нам пришлось спускаться по лестнице к лифту. Уехали они тоже вместе, при чем Тэтсуя всем видом показывал свое недовольство к "прилипчивой блохе", так что я не знаю, был ли счастлив демон, ощущая прижавшееся к нему тело. Могут ли вообще демоны быть счастливы? Его слова о людях и его доверие, такое дикое для его вида, до сих пор кружили в голове и груди. И я не мог понять, насколько искренен был падший, когда едва не попрощался с жизнью. Асаги вынес Гакта на руках. Камуи пришлось очень тяжело, так что он свалился от усталости сразу, как снял барьер. И Мана с грустью смотрел на певца, жалея, что не успел его поблагодарить. А Таканори... Он забрал останки Линды в Искажение, вернул Стража и тигра на места и пообещал восстановить балерину при первой же возможности. Рейта вызвался помочь. Так что они наверняка занялись этим, едва добрались до дома. Камиджо уехал вместе с Асаги и Гактом. Но это было уже после того, как все мы отвезли Хиде в больницу. Он не просыпался... Странное чувство безразличия ко всему накатывало на меня, беспощадно сжирая сердце тоской и чувством вины. Так что я остался дежурить у кровати любовника в больничной палате, выпроводив не желающих уходить друзей за порог. Мне было необходимо просто побыть одному. Что случилось с Сарой, я не знаю. Помню только, что Кай вызвался отвезти ее в какой-нибудь дом для пожилых людей, чтобы не дать умереть совсем одной и без крыши над головой. Несмотря на то, что она сделала, лидер не смог бросить несчастную там, где она потеряла силу и молодость. Может, она ушла потом, а куда - нам уже было совсем не интересно. Теперь, когда она стала так слаба и беспомощна, она не представляла угрозы. В общем, все, что осталось мне - сидеть у кровати гитариста D и смотреть в окна на ливень, вдруг начавшийся в это время года посреди ночи. И ждать. Ждать, когда Хиде вновь откроет глаза, чтобы выслушать мои извинения, которые я впервые принесу ему так, как ни перед кем еще не извинялся. Но... Я так и не смог попросить прощения. - Как странно видеть здесь музыкантов из Gazette. Матсумото раскрывает глаза, ошарашенно смотря на мужчину на больничной кровати. - Мы ведь впервые общаемся. Я не думал, что музыканты другой группы будут так переживать за совершенно чужого для них человека. Но все равно, спасибо за визит. Асаги с Гактом не могут даже двинуться с места, лишь переведя на нас испуганные взгляды. А я... я смотрю на Хиде и понимаю, что внутри меня все умирает. Медленно и мучительно, словно кто-то поедает мои внутренности, оставляя только полую оболочку, которой суждено продолжать двигаться только потому, что она является знаменитым гитаристом. - Что-то не так? Я раскрываю губы, чтобы ответить, но слова застревают в горле и проваливаются куда-то в желудок, оставшись нетронутыми и бесполезными. - Вы не представитесь? Мы ведь японцы, верно? Нам следует представляться при встрече... да? - Широяма... Юу... - Руки... - Хиде-Зоу. Рад знакомству. Я смыкаю губы, опустив голову вниз для почтительного поклона. И понимаю, что на мои глаза наворачиваются предательские слезы, раньше такие несвойственные мне, и начинают жечь веки, подобно кислоте... Знаешь, Хиде... я ведь... Я... - Выздоравливайте скорее. Я разворачиваюсь и выхожу из палаты слишком поспешно, не в силах больше находиться там, не в силах сдерживать свое горе. И едва порог комнаты остается позади, срываюсь с места в никуда, подальше от человека, которого я люблю. *** Я не знаю, что мне делать. - Юу! Оборачиваюсь, но гитарист уже исчезает за дверью, оставив нас одних. - Я что-то не то сказал? Голос Хиде вынуждает вновь повернуться к мужчине. Но я не могу выдержать контакта наших глаз, и оттого опускаю взгляд на букет роз, принесенных для Зоу, поджав губы, слишком явно ощущая всю горечь, которая рухнула неподъемным грузом на моего друга. И на меня тоже. Хиде понимал меня, как никто другой, но... моя потеря не сравнится с потерей Юу. - Извините его. Он... недавно потерял самого близкого ему человека... Хиде поднимает ко мне лицо, тронувшееся тихой печалью, а после уважительно опускает взгляд, так же, как и принято в подобных ситуациях, выражая сочувствие. - Вот как... - Мне тоже пора. У нас сегодня были дела в студии. Поправляйтесь, пожалуйста, - я делаю шаг к кровати, дрожащей рукой протянув цветы музыканту, который принимает их с удивлением и смущенной улыбкой. - Спасибо. Я лишь кланяюсь на прощание и покидаю пропахшую лекарствами комнату, тут же оглядывая коридор в поисках своего друга. Но Юу уже нет в больнице. - Тэтсуя? - Чего тебе, Мышка? - Мне нужна твоя помощь... - Оя-оя... Ты снова успел во что-то вляпаться? И дня не прошло! Я раскрываю рот, но наружу выходит лишь судорожный выдох. Я вдруг понимаю, что масштабы трагедии много шире, чем кажется на первый взгляд. Аой... не выдержит. Он впервые доверился кому-то, впервые его чувства так сильны и обращены на другого человека, а не на музыку. И он слишком много пережил за это время, переступив через свои правила и мораль и решившись связать свою жизнь с мужчиной. Я потеряю Юу, уже теряю его... - Мышонок, если ты будешь молчать, я тебя не пойму. - Хиде-сан... Хиде... он... он забыл Юу... нас всех... В трубке воцаряется молчание, а после слышится шорох надеваемого плаща и стук каблуков туфель стилиста, который забывает поломаться, прежде чем взяться за дело. - Где ты? - В больнице... - Позвони крошкам, пусть ищут твоего гитаристишку тоже. Я буду через десять минут, не смей сбежать, иначе я тебе голову оторву. И короткие гудки прерывают разговор, а я... роняю голову вниз, прижимая к глазам ладонь, лишь отдаленно понимая, что влага на черной перчатке - мои слезы... Мне остается только надеяться на Тэтсую... Так что первое, что я делаю, когда прихожу в себя - вырываюсь из здания больницы, судорожно оглядывая улицы, пустынные из-за ливня. Но машина гитариста уже покинула парковку. - Что же теперь будет... - Мы найдем его, - вышедший следом за мной Гакт опускает руку на мое плечо. - Будем искать хоть весь день и ночь. Не переживай, Матсумото... Распахнувшийся над головой Таканори зонт Камуи обрывает поток воды, успевший промочить одежду вокалиста до нитки. Но Руки уже все равно... *** - Хиде, скажи мне... что последнее ты помнишь? Мужчина поднимает взгляд на Асаги, касаясь пальцами своего виска. - Я ходил с Хироки выпить в наш бар. Я что, напился до такой степени, что оказался в больнице? Наверное, доставил вам много хлопот... Простите, Асаги-сан. Вокалист вздрагивает, когда видит тот самый взгляд в его сторону, наполненный слепым обожанием и надеждой. Так же Зоу смотрел на него до встречи с Аоем, в тайне влюбленный в своего вокалиста, но никогда не говорящий об этом из-за появления в жизни музыканта Камуи. И вампир плотно сжимает губы, делая глубокий вдох, чтобы не поддаться непреодолимой скорби, причину которой Хиде не может понять. - Асаги-сан, вам плохо? - Хиде тянет руку к мужчине, и тот лишь машинально ловит ладонь гитариста пальцами, закрывая глаза, когда в темных радужках его друга мелькает искорка счастья от простого прикосновения. И Хиде мягко сжимает пальцы вокалиста в своей руке, ловя каждый миг, проведенный вместе. От этого кошки начинают скрести на сердце, но вампир лишь легко улыбается, прекрасно понимая, что не в состоянии отпустить сейчас своего гитариста. И по большей части потому, что сам был сбит с душевного равновесия. - Нет... Я просто переживал за тебя... - Со мной все в прядке, не волнуйтесь. - Да... Стук в окно привлекает внимание мужчин, и они оглядываются, ища взглядом источник шума и находя его на подоконнике. - В такую погоду? - Aoi tori...* Хиде дергается от этих слов Асаги, но не понимает, почему именно. Он решает подняться с кровати, чувствуя себя как никогда хорошо, и осторожно подходит к окну, чтобы не спугнуть птицу, всматриваясь в яркий цвет оперения. - Aoi... tori... Асаги с надеждой смотрит в спину своего друга, но Хиде быстро теряет интерес к птичке с черными бусинками-глазками, отклоняясь от окна и возвращаясь в кровать. - Разве здесь водятся такие? Впервые вижу, она совсем не похожа на других птиц. Жалко нельзя запустить. Промокла совсем. Вокалист лишь опускает голову. А птица за окном еще раз поворачивает свою голову к гитаристу и взмахивает крыльями, срываясь с подоконника и устремляясь в небо... - Асаги-сан, ты знаком с музыкантами Gazette? - Виделись... пару раз. - Вот как. Стук в дверь оповещает о прибытии остальных участников D, и вампир направляется к деревянной пластине на петлях, но не для того, чтобы запустить в палату мужчин, а для того, чтобы предупредить друзей о потери памяти гитариста. Теперь ничего не вернуть... Ведь Сара здесь уже ни при чем. ______________________________________________________ *с японского - "Синяя птица" Автор слезно умоляет послушать эту песню. Даже если вы не любите группу D, прошу, сделайте это, пожалуйста... Это отнимет всего 5 минут вашего времени, а может и даст нечто важное... Заранее спасибо.