Аккорды

Юлька Пила сильная, молодая и искрящаяся, как бенгальский огонь. Она умеет зажигать людей, умеет вести их за собой, у неё потрясающее чувство стиля, невероятный по красоте и силе голос, улыбка лисы и взгляд человека, идущего против всего мира. Юлька в том прекрасном возрасте, когда каждый из них - революционер, и, находясь рядом с ней, Леонид Петрович чувствует себя моложе лет на двадцать. Он бы никогда никому не признался в том, что у него банальный кризис среднего возраста. Он себе-то в этом не признаётся - что за ерунда, он молод телом и душой, у него татуировка на тыльной стороне ладони, металлические кольца и кожаные куртки, какой ещё средний возраст? Да, он совсем не учителем труда мечтал стать, когда учился в том же классе, что сейчас Юлька, но у него ещё все впереди! Да, он безнадёжно влюблён в ту, что никогда не ответит ему взаимностью, очарованная его лучшим другом, но... что значит "никогда"? Он же написал ей песню, вложил в неё душу, и он обязательно добьётся того, чтобы группа её сыграла, и она услышит, она всё поймёт, она... У него всё впереди. Да. Точно. /// Леонид Петрович входит в студию, где репетирует группа, и перестаёт быть Леонидом Петровичем. Он становится Альфа Догом - ударником, рок-музыкантом, человеком, победившим систему, и ребята вокруг него - уже не ученики, а его друзья, и ни Ягр, ни Джалиль, ни кто-либо ещё не отнимет у него этого. - Пила, - он кивает Юльке, негромко переговаривающейся с клавишником. Оба поднимают на него глаза и так же кивают в знак приветствия. - ЛП, - растягивает губы в дерзкой улыбке их бессменная лидерша, и он хмыкает в ответ. Что ж, пускай будет ЛП. Вероятно, должно пройти какое-то время, прежде чем его будут называть Альфа Догом. Пока что и "ЛП" - неплохой вариант, лишь бы не Леонид Петрович. Он стучит по барабанам до полного изнеможения, пока дыхание не сбивается, пока руки не начинают болезненно ныть, пока репетиция не заканчивается, и ещё некоторое время после этого. Студия постепенно пустеет, уходят ребята, всегда тусующиеся на репетициях, их персональная группа поддержки; один за другим уходят музыканты, и только клавишник долго стоит на пороге, глядя на сидящую спиной к двери с телефоном в руках Пилу, но всё-таки тоже уходит, закрывая за собой дверь. Они с Пилой остаются одни. Альфа Дог с наслаждением сцепляет руки в замок на головой и выпрямляется, хрустя суставами, поднимается, подходит к окну и задумчиво смотрит во двор. За окном начинается дождь. - "Пиле" нужен барабанщик, а не солист, - говорит Пила прежде, чем он успевает открыть рот. - С чего ты взяла, что я собираюсь говорить об этом? - вяло отнекивается барабанщик-а-не-солист. В том, что он действительно хотел поговорить об этом, он, конечно, не признается. Пила пожимает плечами. - Ребята не поймут. - Проходит пара минут, прежде чем она снова нарушает тишину. - Пока вы сидите за ударными, никто ничего не имеет против, но если вы встанете перед микрофоном, нас уже будут воспринимать по-другому. Альфа Дог не хочет слышать то, о чём она говорит, но он продолжает стоять у окна, выпрямившись и расправив затёкшие плечи. - Вы отличный ударник, Леонид Петрович, - голос Пилы звучит непривычно тихо, но твёрдо. - И я верю, что вы умеете петь. Но лучше, если всё останется, как есть. Для солиста вы уже не торт. Альфа Дог чувствует, что с каждым сказанным этой жестокой девочкой словом он трансформируется обратно в Леонида Петровича. Не спасает ни кожаная куртка, ни татуировка, кажется, сейчас он снова отрастит рубашку и превратится из рок-музыканта в учителя труда. Он с досадой отворачивается от окна и смотрит на Юлю сверху вниз. Юля всё так же сидит, не отрывая взгляда от телефона, и отсветы от дисплея ложатся на её лицо, превращая его в холодную маску. Но даже сейчас она выглядит сильной и красивой. Леониду Петровичу не хочется думать, как он выглядит. Не торт. Может ли быть так, что она в самом деле права? Его время прошло, сейчас везде впереди идут такие, как Юлька - молодые, горячие, искрящиеся, как бенгальские огни, а его удел - второй план, и место ударника - самое близкое к свету софитов место, на которое он может рассчитывать. Альфа Дог в его душе отказывается соглашаться с этим; Альфа Дог же толкает его к активным действиям, когда Леонид Петрович подходит к креслу, в котором сидит Пила, и склоняется к ней, упершись руками в его спинку по бокам от её головы. Пила наконец поднимает на него взгляд - взгляд человека, идущего против всего мира. Они смотрят в глаза друг другу, находясь запредельно близко, и Леонид Петрович ощущает острое желание доказать ей, себе, всем, что она не права. Пила смотрит на него снизу вверх, прямо, не отводя глаз, и молчит. Ему кажется, что она видит его насквозь. - Я не Леонид Петрович, - говорит он хрипло, выпрямляясь и обессиленно падая на софу рядом с креслом. - Я говорил, что прошу называть меня Альфа Догом. На какое-то время в студии снова повисает тишина. Леонид Петрович закрывает глаза, запрокидывает голову и съезжает по спинке софы куда-то вниз. Больше всего ему хочется забыться. - Леонид Петрович, это отвратительно, - снова нарушает тишину голос Пилы. - Нормальный ник, чего ты, - он хочет звучать независимо, но в итоге звучит просто устало. - Я не об этом. Альфа Дог внутри Леонида Петровича пожимает плечами и скрещивает руки на груди. /// - Вам же нравится Жанна Ивановна, так? - С чего ты... - Вы ей песню написали, - Юля никогда не отличалась тактичностью; она усмехается с какой-то жалостью, Леониду Петровичу некуда деваться, так что он очень быстро сдаётся. - Вся школа давно в курсе. - Насчёт песни? - с ленивым интересом переспрашивает Леонид Петрович. - Насчёт того, что она вас отшила. Они сидят бок о бок и пьют заваренный Пилой кофе. Растворимый и ужасно горький, но Леонид Петрович чувствует, что начинает понемногу приходить в себя. Он не знает, почему Пила осталась - у него-то окно, а вот у неё сейчас... - Химия? - Неа. Английский. - С Джалилем Рафаиловичем себе дороже отношения портить. - Знаю. А вы прогуливаете собственные уроки ради репетиций. - Угу. - Почему? Он не знает, почему Пила всё ещё здесь и говорит с ним, но, кажется, его впервые за долгое время кто-то хочет выслушать, и Леонид Петрович начинает рассказывать. Пила слушает молча, с удивительным для неё терпением, склонив голову набок и отпивая по глотку остывающий кофе. Леониду Петровичу приходится признать, что так действительно легче. /// - Леонид Петрович. - А? - Я от своих слов не отказываюсь, - медленно произносит Пила, и необычно уже то, что она, похоже, подбирает правильные слова. - У "Пилы" уже есть солистка, и это я. Он устало поднимает на неё глаза, и с удивлением замечает, что она улыбается. Очень непривычно видеть её такой - дружелюбной и почти понимающей. - Но мы можем спеть дуэтом. Леонид Петрович чувствует себя так, словно в душном помещении открыли все окна, и теперь он может дышать свободно. - Но есть и плохая новость. - Какая? - настороженно переспрашивает он, пытаясь удержать расползающуюся по губам блаженную улыбку. Пила улыбается ещё шире и заканчивает со знакомой усмешкой: - Я ни за что не стану называть вас Альфа Догом.