Патенты на одобрении

Человеку снился кошмар: в горной пещере произошел обвал и он застрял под камнями. Очутившись под тяжелыми глыбами, он не может пошевелиться, давление на хребет растет, а воздуха все меньше, он судорожно глотает этот воздух, но сознание меркнет и он вот-вот отдаст богу душу... Очнулся Кейд, лежа под огромной рукой Прайма. – Кончусь же, – сообщил он сдавленным голосом. Оптимус встряхнулся всем корпусом, вернувшись онлайн, и неохотно, один за другим разжал пальцы. Кейд на четвереньках выбрался из-под ладони, уселся, как и прежде, на грудной броне, с облегчением вдохнул и осмотрелся. Посвежело, стояла ночь, но это не мешало Свалке гудеть, сиять ксеноном и гирляндами из лампочек и плеваться огнем. Автоботы, видимо, до сих пор радовались воссоединению со своим великим лидером, но происходило это где-то поодаль и слава богу, по мнению Кейда. Автоботское любопытство хуже кошачьего. Шум Кейда не беспокоил, все равно, по его прогнозам, к старости он станет глух, как пень. Избавиться от сопровождающего автоботский быт грохота можно было, только заварив эти беспрестанно галдящие металлические рты автогеном, разбив кувалдой потяжелее аудиосистемы и отобрав все гранаты Хаунда, но этот фокус ему никак не удавался. Со временем гул и скрежет превратились в фоновый шорох металлического прибоя, который раздражал только время от времени, если у Кейда портилось настроение. Однако если утром придется вести очередной разговор с Вождем по поводу вечеринки, Кейд будет готов, хотя бы потому, что откопал для его патрульной тачки отличные запчасти. Некоторые окрестные жители, из тех кто посмелее, время от времени наведывались в его резиденцию со своими скромными автомобильными нуждами и понемногу платили (во всяком случае, если не трясли перед его лицом «страховым случаем Гримлока») за мелкий ремонт. Пока что мелкий – Кейд собирался поставить бизнес на широкую ногу. Оптимус по-прежнему лежал на земле, используя ржавые автомобильные остовы вместо подушек. Минуты моральной слабости прошли и он уже не казался себе бесполезным дезактивом. Один манипулятор он беспечным жестом завел за голову, другим, которым чуть не раздавил Кейда, придерживал человека, едва касаясь кончиками пальцев. * Кейда против воли сморило на Праймовских выпуклостях, хотя не так давно он успел подремать в «кадиллаке». Он не собирался спать, он собирался устроить канал «Дикая планета». Он так самоотверженно и терпеливо – хотя именно терпением рождественский ангелок его обделил – держал себя в узде в отсутствие Прайма, что стал похож на свистящий чайник, который вот-вот взорвется, если его немедленно не снять с огня. Подобная бережливость порядком ему надоела, и, оставшись наконец с Оптимусом наедине, Кейд взялся за дело, не жалея себя. Оптимус только поворачивал не спеша голову то вправо, то влево, в зависимости от того, куда тянул Кейд, и приподнимал подбородок, благосклонно подставляясь под мокрые жадные поцелуи и торопливые поглаживания. Аудиосенсоры улавливали каждое слово, которое, путаясь в признаниях, находил для него человек. Прайм не перебивал и был согласен со всем, что слышал, кроме «сукина сына», разумеется. Кейд, покуда его мозг еще сохранял такую способность, подумал, что виноватые и мучимые стыдом не сопят так довольно. Наконец Оптимус вспомнил и про свои обязанности. Он поднял манипулятор и лениво стряхнул с него песок. Подцепив Кейда за ремень, сдернул его с влажных от слюны шейных приводов. После чего, не давая подняться с грудных пластин, принялся вертеть, ощупывать, оглаживать, сжимать и похлопывать с таким усердием, словно купил человека в магазине антистрессовых игрушек и теперь сгонял напряжение, накопившееся после общения с остальным человечеством. Кейд мужественно переносил ласку, убеждая себя, что это Оптимус нежничает, а не очнувшийся Немезис пытается выбить из него дух. Он вспоминал, трепал ли его Прайм так жестко раньше, или он просто забыл, каково это – когда с тобой, беззащитным, балуется гигантский робот, но слышал лишь, как трещит по швам одежда. Пока что это была только одежда. Когда Прайм, в очередной раз припечатав его к броне, отнял ненадолго ладонь, Кейд приподнялся на дрожащих ногах, выдавил «х-хватит!» и привалился животом к фейсплету, стараясь отдышаться. Он был здоровым мужиком, но Оптимус укатал его за десять минут. Он умаялся и взмок до кончиков волос, волосы мешали и лезли в глаза. Кейд потряс головой. Где парикмахер, когда он так нужен? Раздраженная обнажившаяся кожа терлась о болтливый железный рот, такой же невыносимо болтливый, как у всех ботов: Оптимус принялся о чем-то рассуждать вслух, но Кейд слышал только шум в ушах. Благодатная прохлада кибертронского сплава ничуть его не успокаивала, наоборот, двигающиеся сегменты нижней челюсти мягко подталкивали его бедра. Чувствуя себя вконец одуревшим, Кейд прижал палец к своим ноющим губам, наказав Оптимусу заткнуться, и приспустил потрепанные джинсы. Рука слушалась плохо, и он возился непривычно долго, пыхтя, как паровоз, но без удовольствия. Оптимус не вмешивался некоторое время, записывая аудио- и видеосигналы, потом похлопал Кейда по заднице, из-за чего дело быстро пошло на лад. Выплеснувшись, Кейд сполз и вырубился у Прайма под подбородком, и под аккомпанемент уютного автоботского ворчания ему приснился кошмар. * Кейд наклонился и поскреб засохшие пятна на броне, которые скорее всего сам на радостях и оставил. Попытался встать, но ноги затекли. Все это было до боли – в буквальном смысле – знакомо: язык, которым он проверял, на месте ли зубы, ворочается с трудом, рот кровоточит, ладони изодраны, сквозь майку, превратившуюся в грязные лохмотья, видны свежие синяки и ссадины. Рыцарю явно нужны латы, ибо это поле боя, а не тело. Стоило себя беречь... Кейд пощупал между ног, но хозяйство, слава богу, было на месте. Во время спасательных операций Кейд привык работать в самодельном снаряжении, с электроинструментом, тросами, в перчатках, иногда в защитных очках, но с Праймом снаряжение казалось таким лишним. Возможно, зря. И все же, несмотря на ощущение, будто его помотало и потрясло на отжиме в огромной стиральной машине, в графе «удовлетворен» появилась первая зеленая галочка. – Прости, – Оптимус несколько раз сжал и разжал пальцы, – после вынужденной перезагрузки из-за протокола «Немезис» произошло форматирование. Данные по тебе обнулились, мне приходится заново рассчитывать силу сжатия, точки приложения усилий и углы входа. Ощущение, словно у нас никогда не было интерфейса. – А... – Кейд приподнял брови. – «А»? – Это такая английская фишка. Я побывал в Англии, знаешь? – Кейд принялся растирать онемевшие голени. – Нахватался там хороших манер. – А. – Правда. Теперь пью пиво, оттопырив мизинец. Он съехал чуть ниже и устроился на брюшных сегментах, разглядывая корпус. Конечно, они оба изменились и отвыкли друг от друга, но что это значит? Он избавился от бесполезной тряпочки, в которую превратилась майка. Значит, что теперь, когда первый голод утолен, это идеально сконструированное механическое тело нужно будет исследовать заново, но на его условиях – неторопливо, со вкусом, с перерывом на сигарету, при солнечном свете, чтобы уделить внимание каждой детали, передвигаясь от дерзко торчащих антенн к длиннющим ногам, неважно сколько времени и здоровья это отнимет. Кейд не считал себя великим оратором, ему проще было объясниться в чувствах, занимаясь любовью, а не риторикой, тем более, что Прайма сложно переболтать. Если бы Кейд разглагольствовал, как умники из Оксфорда, то Тессы, возможно, и не случилось бы в его жизни. А Тесса была одной из его главных радостей. Одержав мысленную победу над английским снобизмом, Кейд оглядел безвольно раскинутые автоботские ноги, по которым скользили неверные рассеивающиеся в ночном сумраке отблески фонариков. Это его земля и все, что лежало на этой земле, принадлежало ему. – Кейд, мое лицо здесь, – Оптимус наконец подал голос. Кейд обернулся: – Я тебя запатентую. – Ясно, – сказал Оптимус миролюбиво, – ты уверен, Искорка, что понимаешь значение этого термина? – Получше многих, – человек поднялся и пошагал обратно к грудной броне, – я купил ржавый грузовик и латал его не жалея сил в своем доме, поимел из-за него кучу проблем, а потом, когда он свалил, кучу еще больше, намного больше, с целого Гримлока! Так что у меня на тебя исключительное право. И никуда ты больше без моего разрешения не удерешь. Оптимус насупился, вознамерившись выкатить ответную реплику, но передумал и только фыркнул горячим воздухом. Кейд присел и похлопал его по подбородку. – Не беспокойся обо всех этих статусных фишках, я знаю, они для тебя важны. Назначу тебя вице-президентом по международным операциям... Ах черт, это ж должность Джимми. Ладно, придется перевести его в другой отдел. Оптимус слушал Кейда, склонив голову набок. Взгляд был мягким, оптосенсоры блуждали по человеческой фигуре, как магические огоньки, что ночью заманивают путников в топь. – Кейд, я собственными манипуляторами уничтожил свою же Создательницу. Не без помощи Би, должен признать, – он понизил голос. – А ведь она тоже заявляла на меня исключительные права. – Да ты и меня едва не угробил, – Кейд пососал нижнюю губу и сплюнул розоватую слюну. – Это ж настоящий Дикий Запад – здесь всё пытается тебя убить.