Крепость тварей, или Нормальная жизнь Странных Детей

      Комнату заливал теплый свет настольной лампы. Между двумя людьми, сидевшими рядом друг с другом, повисло напряженное молчание. Алма понимала, что если сейчас она все расскажет Шэрону, то прошлое, которое она так тщательно скрывала, настигнет её с головой, словно огромная волна в океане. Это было бы очень рискованно, ведь из этой волны можно было не выплыть, она может утонуть и оказаться на дне, полностью поглощенной прошлым. Но с другой стороны женщина не хотела огорчать своего возлюбленного, да, именно, за некоторое время Алма и Шэрон настолько сблизились, что она всерьез задумывалась, а не любовь ли это? Если она очередной раз уйдет от ответа, закроется в себе, то вряд ли можно будет рассчитывать на доверие этого мужчины, да и вся эта недосказанность глубоко ранит его сердце. — Что ж, — очень неуверенно начала она, — это очень долгая история и местами она будет крайне неприятной, но я не хочу ничего скрывать от тебя. Это моё прошлое, и это — часть меня, так что если ты меня выслушаешь, поймешь и примешь это, то ты примешь меня. Ты единственный, кто услышит правдивую историю Алмы ЛеФей Сапсан, мою историю. Шэрон взял женщину за руку и посмотрел ей в глаза, хоть на нём и был капюшон, но это ему не мешало наслаждаться красотой её глаз: — Всё, что ты скажешь, имеет для меня огромное значение. Не бойся, ведь это только между нами. Алма спокойно выдохнула, ей стало немного легче. Она начала свой рассказ. — Давным-давно, когда современное странное общество только зарождалось, моя мать стала имбриной — мисс Перегрин. Ей доверили группу странных детей, состоящую из десяти человек, среди которых был молодой, красивый юноша лет семнадцати. На тот момент Маргарет Перегрин была самой молодой имбриной, её возраст составлял примерно двадцать два года. Перед такой женщиной было сложно устоять… густые каштановые волосы, черные, глубокие как бездна глаза, нежные губы. Вся эта красота пересекалась с её необычной строгостью. Она рассказывала, что имбрин сравнивали с солдатами, подписавшими договор с родиной, что теперь их жизнь, семья, карьера, любовь — это и есть родина. Но Маргарет в глубине души знала, что так нельзя, что это слишком сложно, заперев чувства на замок, двигаться лишь одним долгом — защищать странных детей, но такова участь имбрины, все личное уже не личное, оно попросту исчезает из жизни. Так вот, мисс Перегрин и её странный дом, как и все обычные странные, организовали цирковой тур, чтобы собрать деньги для особняка в какой-нибудь петле. На тот момент пустот и тварей ещё не было, но была другая опасность — люди. — Что, прости? Люди? — Что тебя удивляет? — вопросительно прищурилась она. — Обычные люди всегда были самой большой угрозой для странных. Так как у простых людей не было никаких особенностей, они принимали нас, странных, за чародеев, бесов, ведьм, одним словом — нечисть. Они уничтожали нас, сжигали на кострах, топили в болотах, выставляли посмешищем перед народом, они порабощали нас в своих интересах. Все что ими движило — были зависть и страх. Имбрины изначально создавали временные петли, чтобы защитить странных людей от обычных. — Да уж, стыдно за своих предков… — Их можно понять, но история сейчас не об этом, — выдержав небольшую паузу, она продолжила, — их тур продлился три года. Ах, эти чудные три года… это рассказывала она мне историю своей любви. — Алма невольно улыбнулась. — За это время, когда они притворялись обычными циркачами, Маргарет и Джек, тот самый юноша в её группе странных, хотя к тому моменту он сильно возмужал, что правильней сказать — молодой человек, полюбили друг друга. На тот момент это было полным безумием, впрочем, как и сейчас, потому что имбрине запрещалось заводить любые романтические отношения, а роман, да еще и со своим воспитанником, был вопиющим скандалом. Так что эти двое скрывали свою нежную любовь ото всех глаз. Но скрывать любовь — это тоже самое, что скрывать круизный лайнер в небольшом озере. Мисс Перегрин забеременела. Чтобы эта новость не распространилась на весь странный мир, она сообщила об этом мисс Королек. Молодую пару вызвали на совет имбрин, который и был создан из-за такого вопиющего случая. Совет был тайным, об произошедшем знали только мисс Зяблик, мисс Королек и мисс Дрозд. Выхода из этой ситуации не оставалось, и тогда женщины предложили отказаться девушке отказаться от обязанности имбрины и вести спокойную семейную жизнь. Конечно, первая реакция отрицание, она просто не могла смириться с мыслью о том, что ей придется попрощаться со своей группой странных. Дальше шёл торг. И наконец, смирение. Мисс Перегрин стала миссис Бентам. Родила троих детей, и так и не сумела простить себя за «предательство» сестринства имбрин, эта мысль гложила её каждый день, что Маргарет сделала ещё один самый отчаянный шаг в своей жизни: своих детей она отдала в Академию имбрин. В ДНК нашей семьи рецессивный ген проявился в маме, он был настолько мощным, что теперь передаётся по наследству. И вот, меня отдали становиться имбриной, чтобы я выполнила долг моей матери перед странным обществом, а мои братья поехали со мной, дабы не разделять нас. Это было очень тяжелым решение. Можно сказать, что нас лишили мечты и выбора, на мальчиков это произвело сильный осадок, Майрон был расстроен и обижен, но не так сильно как Джек, его назвали в честь отца… Ох, он с первых дней обучения в Академии возненавидел имбрин. Джек Старший тоже был не в восторге от того, что все его дети далеко от него и жены, что они растут без любящих родителей, но он слишком любил свою жену, поэтому поддержал её решение. — Понимаю, как ему было трудно принять такое решение. Расстаться с собственными детьми — невыносимая боль. — Понимаешь? — Алма вытерла слезу с щеки и посмотрела на Шэрона. — Да… Долгая история, потом как-нибудь расскажу, сейчас это неважно, — мужчина замялся и пожелал увильнуть от ответа, — мне важно услышать всю твою историю. — Я… Да, ты прав, — она хотела узнать, что он имел в виду, но поняла, что если сейчас начнет слушать его, то уже никогда не расскажет всё, что хотела до конца. Она продолжила. — Вскоре я закончила Академию и стала имбриной, чтобы о истории Маргарет Перегрин никто не вспоминал, я назвалась мисс Сапсан. Сапсан и Перегрин — одно и тоже, но я не хотела, чтобы «слава» моей матери шла впереди меня, хоть об этом случаи знали лишь единицы. Дальше события развивались с невероятной скоростью. Я была в многих странных домах, наблюдала и училась на практике, какого это быть имбриной. В это время мой братец Джек обезумел, и ты сам прекрасно знаешь эту историю. Всемирная власть в руки странным. Мой отец… он… — Алма держалась, чтобы не разрыдаться, слезы уже стекали ручьем по её нежным щекам. Ей было трудно говорить. — Ну-ну, дорогая, — Шэрон приобнял женщину и начал легонько поглаживать по голове. — Всё позади. Ты здесь, со мной, и я никому не позволю вновь причинить тебе вред. — Спасибо, Шэрон, — она слабо улыбнулась. — Мой отец первым узнал о планах Джека, чтобы предотвратить такую масштабную трагедию, он решил самостоятельно остановить злодея, поговорив с ним, но… Джек был слеп и безумен, в нём кипели ярость, обида, алчность, сумасшествие, и он убил своего отца. — Что?! — Он погиб от рук своего сына, — её губы дрожали, тушь растеклась черными дорожками вниз. — Возможно, все было не так, как мне рассказали, но мой брат действительно потерял рассудок. — Алма, мне так жаль… — Оу, не стоит, всё в порядке, это переболело. Тем более мы были не так близки с отцом. Однако новость об произошедшем сильно потрясла мою жизнь и жизнь миссис Перегрин. Упустив некоторое время, на помощь моей матушки вызвался одинокий друг Джека Бентама Старшего, а именно Гилберт Грейпи, который, к слову, оказался странным. Он поддерживал мисс Перегрин, ухаживал, заботился, и позже «мисс» превратилась в «миссис». Немного позже я отправилась на поиски странных странных людей, чтобы выполнять обязанности, и первым, кого я встретила, оказался… — её голос задрожал, на глазах вновь навернулись слезы, шмыгнув носом, она шепотом спросила, — ты правда хочешь это слышать? — Что может быть хуже того, что мне ты уже рассказала? Ты же знаешь, что для меня важно услышать всё, что ты хочешь и не хочешь сказать. — Этим человеком оказался юноша с завораживающими глазами, я могла целый день смотреть только в его глаза и быть счастливой, — после этих слов Шэрон нахмурился и немного заерзал. — Это был Александр Дракс, моя первая любовь. Мы ездили с ним по миру, искали странных, он становился мне ближе и ближе, пока и вовсе не стал родным. Я сама оглядеться не успела, как мы завершили цирковое турне, накопили денег, и Алекс… — голос дрогнул, появилась слабая улыбка. — Что Алекс? Он сделала что-то ужасное? — с плохо скрывающей неприязнью спрашивал Шэрон. — Напротив, он сделал что-то прекрасное… Он сделал мне предложение руки и сердца. — Так вот почему ты «миссис», — грустно и задумчиво произнес он, — а я так надеялся, что это неправда. — Что ты, Шэрон, — погладила его по щеке и тепло улыбнулась, — я — мисс Сапсан, могла бы быть миссис, но судьба распорядилась иначе. — Вот как? — он немного оживился, а в голосе почувствовались радостные нотки надежды. — Мисс Королек каким-то образом быстро узнала об этом, ей кто-то сообщил. Она резко приняла меры, дабы не повторилась история миссис Перегрин со мной. Мы отправились на Кэрнхолм покупать особняк, а Александра увезли от меня в неизвестном направлении. С тех пор я ничего о нём мне слышала. Вот такая тяжелая история имбрины, — она взяла фотографию, которую прятала в коробке из-под трубки. На черно-белом снимке была Алма и высокий мужчина — Александр. Двое влюбленных стояли рядом приобнявшись и улыбаясь. На фотографию упала чистая слеза женщины. — Погоди, я же знаю его, — Шэрон взял фотографию из рук Алмы, — ну точно, да, это он. — Что? Но откуда? — Он приехал в Акр Дьявола и активно боролся против амброзии, истребляя её всеми разными способами. Он при амброзависимых мог разбить целый бутылек этой пакостной жидкости, смелый малый был, — он слегка усмехнулся. — Был, значит… — Прости, понимаю, что тебе грустно это слушать, но его убили. — Вот как… — и без того грустная Алма помрачнела. — Я так надеялась, что у него все хорошо, что он обзавелся семьей и счастлив, а оказалось иначе. — Алма, так бывает. Это жизнь, и она невыносима несправедлива, однако, кто мы такие, чтобы судить что есть справедливо, а что нет. Они замолчали. — Прошу меня простить, что-то я расклеилась, это непозволительно имбрине, — женщина резко выпрямилась, аккуратно вытерла потекшую тушь белоснежным платком и тяжело вздохнула. — Сейчас ты со мной, а значит, что ты не просто имбрина, — Шэрон вновь взял руку Алмы, та вопросительно посмотрела на него, — а самая прекрасная дама из всех, кого я встречал. — Он поднес её руку к губам и нежно поцеловал. Впервые мисс Сапсан покраснела.       Они молча сидели на кровати и смотрели куда-то вниз, будто искали там ответы. Тишину в комнате нарушало лишь тиканье часов. Такой ровный ритм, напоминавший марш, успокаивал, словно умел гипнотизер решил проявить свои возможности. Тик-так. Тик-так. Тик-так. — Мисс Сапсан, — неожиданно, но довольно тихо произнес Шэрон, — почему мы здесь? — Миссис Перегрин тяжело заболела, я уверена, что это дело рук тварей. Ты же знаешь, что у них зародился новый план? Они решили вновь проявить себя. Прошло совсем немного времени, а они уже нашли себе нового предводителя. — И кто же на этот раз их «капитан»? — Кейси Смиттл, — Алма скривила губы.