***
***
Вход в петлю находился в каком-то лесу. Было такое ощущение, что мы попали в мир иной. Будто сейчас мы зашли не в Панпетликон, а в шкаф, и оказались вовсе не в России, а в Нарнии. Низкие ветви березы маячили перед нашими лицами своими, как их русские называют, сережками. Солнечный свет щекотал наши носы. Мы не знаем, куда нам идти, но пока это нас не волновало: мы восхищались красотой русского леса. Величественные, могучие столбы деревьев, не похожих на другие своей мощностью и, казалось, старческой мудростью, так и манили прикоснуться к ним, обнять, присесть под их кроной и просто отдохнуть. Вся эта живописная территория была наполнена умиротворением, спокойствием. Воздух здесь был иной: чистый, легкий, успокаивающий. После грязного Акра он словно дурманил голову, даря желание зайти дальше, в самый центр, в самое сердце этого леса. — Это просто великолепно… — восхитилась Эмма. — Согласен, — ответил я ей. Мы шли дальше, рассматривая всю эту зеленую интересную растительность, пока не дошли до кустов с какими-то красными, нет, насыщенно розовыми с оттенками красного ягодами. — Что это? — спросил Хью. — Ежу понятно, что это ягоды, — съязвил Енох, развивая таинственную атмосферу. И зачем мы его с собой взяли? — Я вижу, что это ягоды. Я спрашиваю, какие это ягоды? — Мне кажется, это малина. Любимое летнее лакомство русских детей. Они ходят в лес с корзинками, чтобы собрать эти ягоды, а потом либо едят, либо варят варенье, — просветил нас Миллард. Мы все устремили на него удивленные взгляды. — Что вы так смотрите? Перед тем как отправляться в Россию, я прочитал книгу о русской культуре, так что я все это знаю от туда. Эти кусты вели вдаль леса. Они были повсюду. Видимо, мы забрели на «малиновую поляну». Не долго размышляя, мы приблизились к кустам и сорвали по ягодке: — Ай, колючая!!! — завопила Оливия. — Тише, милая. Давай я тебе сорву? — предложила Бронвин, на что получила одобрительный знак. — Кто первый рискнёт? — вопросительно изогнул бровь Енох, смотря на ягоду. — Давайте, я попробую? — вызвалась Мелина. — Может, не стоит? — побеспокоился Гораций. — Все нормально, — с этим словами она закинула ягоду в рот и начала разжёвывать. Её зрачки расширились, а улыбка расползлась по лицу. — Это так вкусно! Она просто тает во рту! Именно с этого момента началось наше утреннее обжорство. Мы ели и ели, опустошая одни кусты, заходя дальше и дальше в лес. — Вы ничего не слышали? — Эмма остановилась от уплетания ягод и начала оглядываться по сторонам. — Что-то случилось? — поинтересовался Карлос. — Я слышала посторонние звуки. — С тобой такое часто бывает. Просто ешь, — буркнул Енох. Эмма только начала собирать ягоды, как снова вскочила: — Вот! Опять! Тишина! — все остановились и замерли, глядя на неё. Послышался шорох. Она осмотрела всех взглядом, все сидели, не шевелясь. Шелест листьев повторился, сопровождаясь тяжелым дыханием и фырканьем. В этот момент стало страшно всем. — А ещё я читал, что медведи тоже обожают малину, — прошептал Миллард. Оливия побледнела. — Там… — белый, как смерть, Гораций показал пальцем нам в сторону. Мы повернулись. На двух лапах стоял не очень большой, но и не маленький бурый медведь. Он открыл пасть и зарычал. Медведь заметил нас и посмотрел мне прямо в глаза. — БЕЖИМ!!! — заорал я, хватая Эмму за руку, и побежал в противоположную сторону от этого животного. Моему примеру последовали остальные. Я искренне надеялся, что русские животные глупые и не станут бежать за кучкой людей, но, как оказалось, глупым был я, что надеялся на то, что мы сможем убежать от этого хищника. Он быстро мчался за нами. Мы бежали, бежали, бежали. Бежали, забыв про усталость. Бежали, не оглядываясь назад. Бежали, не обращая внимания на тяжесть наших рюкзаков. Бежали, моля Бога и Птицу, успеть убежать от этого зверя. Но мы так и не смогли убежать: лес закончился, а мы добежали до обрыва, высотою метров пять, внизу которого текла река. — Вот же черт! Я не собирался сегодня умирать! — завопил Енох. — Никто не собирался сегодня умирать! У меня ещё куча незаконченных дел, прошу, Святая Птица, дай нам ещё немного пожить! — Гораций упал на колени. Оливия плакала. Хью в ужасе смотрел вниз. Карлос и Мелина застыли от страха, Бронвин сжала кулаки, а Эмма выступила вперёд. — Спокойно! Спрячьтесь за мной, я опалю его огнём, — в момент у неё запылала рука, а в глазах кричала неуверенность и страх. Мы стояли у самого обрыва, ещё чуть-чуть и мы бы сейчас летели вниз, как мертвая рыбка в унитаз. Медведь встал за кустом и зарычал во все горло, оглушая каждого из нас. У Эммы подкосились ноги, пламя, как по щелчку, потухло. Она так разнервничалась, что не могла сосредоточиться. — Ну вот, привет смерть. ******
***
Тишина. Книги. Совет имбрин. Они сидели в кругу возле пылающего камина, свет которого заливал библиотеку насыщенным оранжевым цветом. Дамы выглядели очень серьезными, напряженными, сосредоточенными, на лицах некоторых читалась тревога. — Что ж, сестры, сегодня без прелюдий. У меня для вас исключительно плохие новости, — начала мисс Королёк. Женщины напряглись. — Как вы уже знаете, у нас случилось несчастье. И первая новость посвящена именно этому. Мальчик по имени Марк Тволф вчера утром пропал без вести, — ее взгляд устремился на мисс Соловей. Та печально опустила голову. — Мы ещё вчера обвесили весь Акр объявлениями и опросили часть населения, но пока особых результатов, к сожалению, это не дало. И это первая наша проблема. Вторая плохая новость заключается в том, что за день у нас пропало не один человек, а целых одиннадцать! — мисс Королек резко ударила по столу ладонью. Все ахнули и начали переглядываться. Она нахмурила брови и процедила сквозь зубы: — Может, мне кто-нибудь ответит, как это могло произойти?! Так ещё вдобавок к этому, пропали дети нашей уважаемой сестры мисс Сапсан, которая доверила нам самое ценное — своих воспитанников, а мы в первый же день потеряли весь её странный дом! — она окунала своё лицо в ладони. Тяжело вздохнув, облокотилась на спинку кресла. — Простите, дамы, за мое поведение. Настоящая леди не должна позволять себе гнев. Просто на этом новости не оканчиваются. Вчера Клэр Дэнсмор, воспитанница дома мисс Сапсан, за которым следила мисс Кукушка, отравилась «лекарством» тварей. Малышка вся зелёная и не встаёт с постели. Мисс Кукушка, вы не могли нам объяснить, как всего за день вы смогли «истребить» целый дом странных детей мисс Сапсан?! — её строгий взгляд теперь сверлил молодую имбрину. — Я… я… — женщина опустила глаза и голову. — Они меня сразу невзлюбили. — Вы считаете, что это оправдание?! Вы сейчас серьёзно?! — в разговор вмешалась мисс Зарянка. — Нет, я не оправдываюсь, я просто говорю так, как есть. — Элисон, у тебя за день пропало восемь детей, что составляет количество всего странного дома одной из имбрин, так ещё у тебя отравилась малышка, которая сейчас лежит и умирает! Что ты нам на это скажешь?! — Эсмеральда всегда отличалась своим спокойствием, но сейчас она была сама не своя. Она вскочила, а жестикулировала в сторону Элисон Кукушки. — Да не так важно, что скажешь ты нам. Меня больше волнует вопрос, что скажешь ты Алме? Ведь когда она приедет и увидит, что от её воспитанников осталось ровным счётом ничего, она будет в ярости, — та потупила глаза в пол, не зная, что ответить. — Так и знала. — Мисс Зарянка, я понимаю Ваш напор, но давайте вернемся к проблеме. Сестры, какая основная задача каждой имбрины? — Защищать жизнь каждого странного ребенка, — хором ответили все, сидящие в библиотеке. — Правильно. Мисс Кукушка, Вы выполнили эту задачу? — Я… — Громче, пожалуйста. Я хочу услышать внятный ответ. — Нет, мисс, я не выполнила эту задачу. — Я бы даже сказала, что Вы не выполнили её дважды. — Простите… — прошептала она, дрожа. — Сестры, а что, если имбрина не выполняет свою задачу? Может ли она оставаться имбриной? Глаза Элисон округлились и выпучились, она подняла голову. Наворачивались слезы: — Мисс Королек, прошу, пожалуйста, не надо. Я всё исправлю! Я найду их! Прошу Вас! Не отнимайте у меня титул имбрины. — Имбрина без детей может оставаться имбриной? — продолжала Баленсьяга, даже не смотря в сторону Кукушки. — Умоляю… — тщетно плакала Элисон. — Алма бы так не поступила, — прошептала мисс Дрозд. — Что ты сказала, Милисент? — прищурила взгляд старшая имбрина. — Алма бы не стала забирать у Элисон титул имбрины, даже за такое. Она бы явно сейчас не сидела здесь, а уже бы искала своих детей. — Да ни одна имбрина не может быть имбриной без своих детей! Как она, по-Вашему, это переживет? — не отступала Королек. — Баленсьяга, ты забываешь одну важную деталь, — Эсмеральда Зарянка подошла к имбрине, наклонилась и что-то прошептала на ухо. После этого мисс Королек немного поменялась в лице. Оно стало у неё каменным и более спокойным. — Ты права, я совсем забыла об этом. — Что ж, сестры, совсем не время ругаться или выяснять отношения, кто прав, кто виноват. Сейчас самое главное — это дети, которые бесследно пропали, и наша малышка Клэр, которая серьезно больна. Нам нужно срочно что-то предпринять. — Будем опрашивать каждого в доме. Повторюсь, каждого, включая детей, — предложила мисс Зяблик. — Я согласна с Нейдой. И нужно это делать пожестче. Как только чувствуешь ложь, сразу ведем на совет. Так мы сможем найти ключ к разгадке, — поддержала мисс Ворона. — Нужно обзвонить все петли, которые есть в Панпетликоне. Возможно, в какой- нибудь петле их найдут, — озвучила свою идею мисс Овсянка. — Да, идея хорошая. Но в некоторых петлях нет телефона, — подключилась к разговору мисс Пищуха. — Значит, будем проверять эти петли самостоятельно. Мы должны найти моих детей и воспитанников Алмы, — встала Баленсьяга Королек ******
***
Я слышал тяжелое дыхание это зверя. Он свирепо смотрел на нас, как на свой обед. Мы были у него, как на блюдце, будто какой-то официант преподнес ему блюдо, в данном случае этим блюдом являлись мы. Я слышал, как осыпалась земля на краю, как камни с шумом падали в неглубокую речку. Медведь встал на задние лапы и хотел приблизится к нам. Карлос начал шмыгать носом, а Гораций — молиться. Я повернулся к Эмме и взял её за руку: — Что бы не случилось, я никогда не отпущу твою руку. Эмма, ты — лучшее, что могло произойти со мной в жизни. Я люблю тебя, — у неё навернулись слезы. Неужели это наша последняя встреча? Как жаль, ведь я хотел жениться на этой прекрасной девушке. Мы доживали последние минуты своей короткой жизни. Ну, как короткой? Я был самым молодым, и жизнь у меня была действительно короткой, другие же ребята прожили целый век. Я ни о чем не жалел. Ни о том, что был странным, ни о том, что согласился быть им, ни о том, что пошел с ними в эту Россию. Мне было просто обидно, что я не увижу Эмму в свадебном платье, что никогда не услышу от неё слов «любимый муж», что не увижу насколько будут красивы наши дети, что никогда не услышу детского смеха и «самый лучший папочка». Странно, но когда я лежал в своей комнате, когда только вернулся из Акра, я представлял, как буду рассказывать своим детям и своим внукам свои странные истории, такие, которые рассказывал мне дедушка. Мне было печально покидать этот мир именно так… Нет. Слишком рано умирать. Мы не можем просто так подвести всех странных, погибнув от лап какого-то вонючего медведя. Мы должны сражаться. Медведь издал сильный рык, встал на четыре лапы, а потом вновь на две. Момент. Все дрожат. Мы закрываем глаза… Вдох, выдох, вспышка. Я открываю глаза. Перед нами нет того медведя, вместо него стоит какой-то мальчишка лет пятнадцати с каштановыми волосами и синими глаза, такими, какие я видел у того самого медведя. — Ребята… Они открыли глаза и увидели этого парня. Он был голый, и как хорошо, что он зашел за куст, это растение хорошо прикрывало его чресла. Все разом открыли рот. Никто не мог поверить в то, что мы все еще живы и в то, что перед нами стоял такой красивый молодой человек, и скорее всего, он — странный. Он нам что-то крикнул, но мы его не поняли. — Что, прости? Мы не поняли? Видимо, он нас тоже не понял и крикнул то же самое. — Что он говорит? — повернулся я к ребятам. — Кто-нибудь говорит по-русски? — Нет, к сожалению. Но я немного знаю белорусский. Они у них похожи, — ответил Миллард. — Но откуда? — Вы не поверите, но мой прадедушка из Белоруссии. — Хорошо. Скажи ему, что мы прибыли из Лондона и нам нужно найти имбрину. — Мы прибылi з Лондана i шукаем, — заорал он мальчику, но остановился на последнем слове. Он обратился к нам. — Я не знаю, как будет имбрина. — Просто «имбрина» скажи, он поймет. — i шукаем имбрину. Мальчик что-то крикнул. — Что он сказал? — спросил Милларда Карлос. — Он спросил: «Что?» — Нам нужна имбрина! — закричала Оливия. Он повторил то же слово. Тогда я решил брать ситуацию в свои руки. Взяв рюкзак и Милларда, я наказал всем отойти от края и ждать на месте, а сам направился к этому странному. Между нами было всего метра три, я показал ему руками, что беспокоится не о чем. Подойдя к нему, я достал штаны и рубашку из рюкзака и протянул юноше, он принял одежду, произнеся какое-то слово. Я посмотрел в сторону Милларда, а смысл? Он же невидимый. Да он сам сейчас сказал:"Я не знаю этого языка, белорусский совсем не помогает.» — Дружище, нам нужна имбрина, где её найти? — парень, не изменяя себе, повторяет то же слово. — Имбрина. ИМБРИНА! И-м-б-р-и-н-а, — как можно понятнее пытаюсь произнести я. — Имбриана? — попытался повторить он, натягивая вещи, которые я ему дал. — Да, да, имбрина. — Ибрин? — Почти, — мальчик сделал жест рукой, чтобы мы за ним пошли. Я позвал остальных, и мы отправились за ним. Слава Птице, он нас понял. Мы покорно шли за ним, повторяя каждый шаг. Высокие деревья будто приветствовали нас своей листвой, птицы пели нам необычные песни, даже насекомые к нам относились по-другому, как-то особенно. Мы шли, надеясь, что этот паренек не заведет нас в какую-нибудь глушь и не превратится обратно в медведя, чтобы потом пообедать нами. Спустя минут десять ходьбы по этому чудесному лесу, наша компания с проводником добралась до широкого деревянного моста, перекинувшегося с одного края на другой, длина его составляла немного: метров шесть-семь. Мы переходили по нему реку, держась за перила, смотрели на спокойное течение реки. Эта природа не была похожей ни на американскую, в которой я вырос, ни на английскую, где мы скрывались от тварей, она была оригинальной, нежной, имела какие-то сверхспособности, которые в миг могли успокоить человека и наполнить его новыми силами. На середине моста юноша остановился. Он пошёл к перилам, перелез их и «солдатиком» нырнул в воду. Все бросились смотреть в воду. На месте, где он погрузился, начали булькать пузырьки. — Зачем он прыгнул в воду? Он же утонет! — всматривалась она в эту зеленоватую жидкость. — Это русская речка, я туда за ним не отправлюсь, кто знает, что там может быть? — с каким-то презрением произнес Карлос. — Согласен с этим пареньком, — щелкнул пальцами Енох, — может, и к лучшему, что он нырнул? Теперь у нас не будет опасений, что он нас сожрет. — Как ты можешь? — буркнула Мелина. Эмма обвела всех взглядом: никто не хотел умереть, спасая парня, который еще минут пятнадцать назад хотел нас убить. Она фыркнула: «Трусы.» Быстро перелезла через эти невысокие деревянные перила, которые служили перегородками от падения в воду, нырнула вслед за этим юношей, имя даже которого мы не знали. — Эмма, — в голос закричали мы с Карлосом. Я посмотрел на него, он стоял возле Мелины и смотрел в воду. Я понял, что нужно действовать. Не прошло и пяти секунд, как я повторил её движения и тут же очутился в воде. Было странно, но вода сама затягивала вглубь, сопротивляться ей было сложно. Теперь я понял значение слов «таинственная русская душа»: у них даже река хочет сожрать подростков, прибывших спасти странный мир. Я постарался открыть глаза и увидел не мутную зеленую воду, где плавают какие-то мерзкие существа, а чистую, голубую воду, в которой нежные, теплые лучи солнца касались самого золотистого дна, усыпанного разными красочными камнями. Эту реку уже было невозможно узнать. Я будто попал в другой мир. Может, я умер…? Я огляделся по сторонам, там не было ни Эммы, ни этого русского парня. Есть только один выход: плыть наверх. И я вынырнул. Если честно, я ожидал сейчас очутится на травянистом берегу, где меня окружили бы друзья и говорили: «Джейкоб, как ты? Ты потерял сознание. Мы думали, ты умер.» Но у жизни особое чувство юмора. Я очутился на песчаном берегу, где Эмма широко улыбалась и твердила: — Это петля в петле! Представляешь?! Петля в петле! — Что здесь происходит? Я нырнул за тобой в эту зеленоватую воду, а очутился на берегу с прозрачной голубой водичкой. — Джейкоб, он привел нас в петлю! Мы найдем имбрину, — она видела много вдохов в петли: и в метро, и в ущелье, и на скале, и даже в старом антиквариатном магазинчике, но чтобы вход в петлю был в петле… — Это замечательно! Нужно позвать остальных. С этими словами я нырнул обратно и очутился вновь в жуткой зеленой воде. На меня смотрели, как на приведение: — Смотрите, он живой! — обрадовалась Оливия. — А что, должен был умереть? Давайте, скорее ныряйте, это вход в петлю! — Что?! — я не стал отвечать на их вопрос и просто отправился в петлю.***
Когда мы уже все стояли на этом песчаном берегу, парень показал нам, чтобы мы следовали за ним. Неподалеку от пляжа находился еловый лес, где были лишь эти высокие и колючие деревья. Мы зашли в самую глубь по протоптанной детьми тропинке. Ель, вторая, третья, четвертая, пятая, шест…ого! В самом сердце этого лесочка стоял роскошный, высокий деревянный особняк. Он был высотой в четыре этажа, его крыша напоминала старый русский девичий головной убор — кокошник, (спасибо Милларду за такую информацию). Весь этот особняк был построен из темно-коричневых толстых бревен, он имел большие стеклянные окна. Территория этого «русского дворца» была огорожена невысоким забором. Юноша посмотрел на наши лица: мы все стояли с открытым ртом и не могли оторвать глаз от этого величественного здания. Синеглазый посмеялся и что-то произнес, потом он посмотрел на Бронвин и замер. Когда мы стояли и смотрели на этот особняк с открытым ртом, русский парень стоял и смотрел на Бронвин так же. Она заметила его взгляд и слегка покраснела. — Смотри-ка, Эмма, а у Бронвин появился новый поклонник, — подшутил я Эмме на ухо так, что слышала это только она. — Думаешь? — она улыбнулась и начала смотреть на эту потенциальную парочку. — Джейкоб, ты думаешь не о том. Мы открыли калитку и зашли. Перед особняком была выделена небольшая территория, где дети могли бы поиграть в футбол, в салки или еще в что-нибудь. Мальчик постучал в большую темную дверь, через минуту ему открыла девочка, она лет четырнадцати, с длинными светлыми волосами и голубыми глазами, пусть Эмма меня простит, но девочка была очень красивая. Они о чем-то поговорили и нас пригласили войти в дом. Как только мы зашли, перед нами предстал огромный, длинный холл, почти в конце которого стояла лестница, ведущая на второй этаж. Слева от двери была вешалка, где висели куртки, а под ними обувь. Мы пошли за этими ребятами, не успевая разглядеть дом. Мы поднялись сначала на второй этаж, потом сразу на третий, а там завернули и на четвертый. На этом этаже стояли два дивана друг напротив друга и стена с дверью перпендикулярна им и лестнице. Видимо, за дверью был кабинет имбрины, а эти диванчики для тех, кто ожидает своего приема. Блондинистая девочка с голубыми глаза постучала в дверь, ей кто-то что-то крикнул, она открыла дверь и зашла, прикрыв дверь. Мы пока не рисковали входить за ней. Через две минуты из кабинета вышла женщина, ей было лет пятьдесят, может, больше. Но она выглядела очень хорошо: красноватая помада, румяные щеки, пышные ресницы и карие глаза. Она посмотрела на нас недоуменным взглядом. Она помолчала, а потом попыталась с нами заговорить: — Вы уметь говорить по-русски? — Нет, мисс, мы не умеем, — ответила Эмма. Сейчас самое время сказать, что река у них была какая-то волшебная, потому что через десять минут как мы вышли из нее, наша одежда высохла. — Вы уметь говорить по-английски? — Да! Да, мы знаем английский. Она кивнула головой и о чем-то попросила парня, он начал спускаться вниз. Дама зашла в кабинет и подала нам жест, чтобы мы тоже зашли. Её кабинет чем-то сильно напоминал кабинет мисс Сапсан: стол, шкафы, забитые книгами, разные бумаги и папки, большое окно, диванчик и мягкие стулья. Мы присели. Она же села за стол. В кабинет постучались, дождавшись ответа зашла внутрь молодая женщина, её лицо казалось мне чертовски знакомым. Я посмотрел на Эмму, она тоже заметила что-то знакомое и пыталась вспомнить. Эти черные локоны, глубоко посаженные глаза, этот слегка курносый нос и эту красную помаду где-то я определенно уже видел. Она посмотрела на нас и подошла к столу той женщины, они с ней начали говорить. — Добрый день, кто вы? — внезапно заговорила с нами черноволосая. — Мисс, мы странные дети, прибыли из петли в Лондоне. Мы приехали в Россию, чтобы спасти… — Хотели повидать мир, — перебил я Эмму. Я не хотел, чтобы о наших планах узнали, ведь нас сразу могут отправить назад в Акр. — Хорошо. Что вы хотеть от нас? — говорила она с сильным русским акцентом, который я уже слышал у… — Миссис Андропова? -Да… — недоверчиво посмотрела она нас. — Откуда вы это знать? — Мы были знакомы с Вашим мужем с Сергеем. — Да, Сергей, — она улыбнулась. — Миссис, нам нужно сообщить Вам печальную весть, — я посмотрел на Эмму, она кивнула. Лицо миссис Андроповой поменялось. ******
***
Шэрон тихонько постучал в дверь и приотворил её. Алма сидела на краю кровати и держала в руках какую-то фотографию, от стука она вздрогнула и начала быстро вытирать слезы. — Алма, можно зайти? — Сейчас не самое подходящее время… — Ты плачешь? Что случилось? — мужчина зашел в комнату и закрыл дверь. Он подошёл к кровати и сел рядом с имбриной. — Все в порядке, у меня просто аллергия на пыль. — Ты можешь врать кому угодно, но не мне, — он взял её за руку и посмотрел в глаза. — У меня столько вопросов к тебе. Я влюблен в самую прекрасную женщину во Вселенной, но, как оказалось, я ничего не знаю о ней. — Шэрон… — Зачем мы на самом деле сюда приехали? Почему твоя мать миссис Перегрин, а ты — Сапсан? Почему ты оказалась «миссис»? И кто такой этот Алекс?! Алма, я хочу знать! — Шэрон, я не могу… — Если мы хотим, чтобы у нас было будущее, то ты должна сейчас все рассказать, — у неё вновь навернулись слезы. Она тяжело вздохнула и опустила голову. — Хорошо…