Мёртвая линия.

      Помещение наполнялось едким дымом, который проникал в дыхательные пути.       Линде безнадежно сполз по стене, понимая, что на этот раз просчитался. Причем, предположить о возможной опасности не составило бы особого труда.       Сняв с себя пиджак и прильнув лицом к ткани, он старался продержаться еще несколько минут, чтобы обойти помещение, отыскав запасный выход, который, как выяснилось в последствии, оказался заперт.       Против двери-сейф не помогла ни его коллекция отмычек, ни проворность, с которой он экономил время исследуя периметр станции.       «Я в ловушке».       Чувствуя неприятную горечь в горле, и теряя самоконтроль от недостатка кислорода, он пытался регулировать своё состояние, как случалось прежде, но, какая теперь была в этом необходимость?       Дерьмовое дерьмо…       Сознание покидало его, и Линде в сердцах навалился на дверь плечом, даже не надеясь, что она подчинится.       — Кажется, так выглядит смерть. — Пробормотал он, задыхаясь.       Сколько нужно времени, чтобы комната занялась огнём? — Как выяснилось, совсем немного.       Огнетушитель…       Разбив пинком ноги стеклянный ящик, в котором находился огнетушитель и топор, он воспользовался первым, с облегчением понимая, что его затея почти сработала.       — Так-то лучше.       Однако, воздуха по-прежнему не хватало для того, чтобы полноценно насытить клетки мозга кислородом.       Занятно, ему удавалось справиться и с этим.       Приметив крохотное окно на высоте двух с половиной метров, Линде знал, если он выбьет стекло, то взрыв попусту неизбежен. Но, попробовать стоило.       Едва он придвинул стол к стене, его мысли начали стремительно путаться.       Оружие выпало из рук и сам парень оказался распластанным на полу, в попытке схватиться рукой за подлокотник кресла.       То, о чём он не мог знать точно, случилось совершенно внезапно.       В дыму возник силуэт, который с яростью отшвыривал с дороги случайные предметы и торопился к нему на помощь.       — Я нашёл запасный выход, — Возвестил низкий голос и жилистая рука вцепилась в его плечо, одним махом ставя на ноги, — Обопрись на меня.       В этой сумятице Линде не смог опознать своего спасителя ни по виду, ни по запаху, поскольку здесь уже скопилось изрядное количество чёрного дыма.       — Ты молодец, — Продолжил голос, — Хорошо, что продолжаешь бороться.       Они выбрались на улицу, пересекая сад и двигаясь в сторону водоема.       Человек быстро осмотрел спасенного, похлопав его по плечу.       — Ты в полном порядке.       — Вилле,. — Линде ошеломленно посмотрел на друга снизу вверх. — Ты чего здесь вообще забыл?       — Срать я хотел на твои запреты. — Он пнул друга по спине. — Получай, придурок.       — За что, блять? — Линде вскрикнул, потерев больное место.       — Я не оставлю тебя, если ты еще не сообразил. В такие места нельзя ходить без компаньона. Ты мог отправить мне сообщение, и я бы нашёл тебя по джпс, но ты же у нас такой бравый герой… — Вилле помог другу добраться до его машины. — Полезай-ка ты на заднее сиденье и открой окна, а то весь салон пропахнет этим дерьмом.       — Это то самое существо… — Линде обескуражено сел за водительским креслом, опуская стеклопакет. — Сможешь вести?       — Разумеется, — Вилле усмехнулся, становясь буквально непохожим на привычного себя. — Будешь ещё ездить один?       — Ты на комплимент напрашиваешься или что?       — Нет. Просто пытаюсь добиться от тебя вразумительного ответа, разве не ясно?       — Влюбился значит, — Линде хитро улыбнулся. — Даже решил опалить свои прекрасные крылышки ради такого дерьма, как я.       Вилле обернулся, молча разглядывая друга.       Позже подумал, ответив:       — Не так уж и важно, насколько они прекрасны, если не будет того, кто бы смог их погладить, ведь так?       — Вот ведь, — Линдстрем истерично расхохотался. — Ты почти принял правила моей игры. Выходит, уже согласен, чтобы я называл тебя своим свитхартом?       — Ты почти не внушаешь мне отвращение, — Уточнил Вилле, трогаясь с места. — Только не начни заливать про сопливые «вместе и навсегда».       — Не знаю, сколь часто я был честен с теми, с кем мне доводилось работать, но сейчас я точно говорю искренне. — Линде провёл пальцем по его шее, чувствуя волоски и нежную гладь кожи. — Спасибо.       Вилле фыркнул.       — Как мило!       — Просто иди нахрен.       — Сам иди. — Кудрявый держал путь в сторону квартиры Линде. — Ты, кажется, хотел собрать вещи?       — Как считаешь, стоит думать о том, сколько мы потеряем в валюте, если приостановим работу организации? — Неустойки, счета… Как быть с этим?       — Предположим, такова цена нашей с тобой жизни, пока с нами продолжается вся эта история с нападениями. Ты было подумал, что охотнику не нужен ты, но нужны твои подчиненные, но, похоже, он не слишком-то разборчив и рубит с плеча.       — Я почти ничего не смыслю в этом во всём, — Признался Линде. — Был бы здесь мой отец, он бы точно справился.       — Ты сам говорил, что хорош собой лишь тот, кто до сих пор жив. — Вилле развёл руками.       — Это потому что мы с тобой встретились. — Линде снял с себя часть вещей, оставаясь лишь в джинсах.       Упаковав их в вакуумный пакет, парень вооружился телефоном, связываясь с секретарём.       — Я требую распустить членов организации, выдав им зарплату за наработанные часы. Айокки официально закрывается.       — Сэр! -…       — Я сам не пребываю в особой радости от случившегося, — Заверил Линдстрем.       Ещё немного потолковав по телефону, он бросил его рядом с собой и подставил лицо ветру.       — Прекрасный день, для того, чтобы начать всё с чистого листа.       — Боюсь, убытки станут серьезной проблемой, — Напомнил ему Вилле. — Я сейчас примерно представил себе картину предстоящих событий.       — Мы оба это знаем.       — Куда думаешь поехать?       — Если преследователь подготовлен, то он нас найдёт даже на краю света. поэтому предлагаю провести наше путешествие со смыслом, не на самой отдаленной территории от Финляндии.       — Тайланд?       — Без разницы. Куда ткнёшь пальцем, туда и поедем, — Линде пожал плечами. — Есть ли хоть какая-то проблема в выборе места? Кстати… У меня будет для тебя маленький сюрприз.       — И опять ты пытаешься напустить на себя крайне романтичный и важный вид, — Вилле усмехнулся, паркуясь возле дома.       — Кто тебе вообще дал право думать, что я не могу себе позволить быть самим собой? Думаешь, быть козлом — это настолько идеальный образ, ради которого стоит отказаться от того, чего действительно хочет твоя душа?       — Интересно узнать, чего именно. — Вилле выключил мотор и вперился в напарника своими ядовитыми глазами.       Вы только посмотрите на него! — Это же флирт, чёрт его раздери.       Линде схватил его за волосы и притянул к себе, оставляя на губах друга привкус гари и никотина.       Язык Вилле двигался нехотя.       Он скосил взгляд на зеркало заднего вида и пробормотал в перерыве на поцелуи что-то в духе: «у меня теперь весь подбородок грязный, сплошное палево».       — Ты беспокоишься о том, что подумают другие, да? — Линде провёл ладонью по его щеке и затем крепко обнял друга. — Не будь тебя, я бы сегодня умер. Ты вообще многое для меня сделал за тот период времени, что мы с тобой были знакомы. Если честно, я бы никогда не стал таким хорошим, если бы не встретил тебя. Благодаря тебе многое, о чём я мог лишь мечтать, стало реальностью моих будней.       — Не думаю, что я тому поспособствовал, ведь ты всю жизнь к этому шёл, — Отчетливая насмешка донеслась из-под плеча блондина.       — Срать я хотел на твои отнекивания. — Линде отстранил от себя парня. — Пошли уже, а то затрахаю тебя тут до смерти.       — Ты всегда только грозишься. — Вилле покинул машину, забирая с заднего кресла пакет с грязной формой своего друга.       — Пытаешься ухаживать? — Уточнил Лили. Однако, друг не торопился ему отвечать.       Собрав всё необходимое в дорожные сумки, друзья разместились на кухне, продумывая путь к отступлению.       — Откуда мы можем знать, что оно сейчас за нами не наблюдает?       — Плевать. — Линде вооружился смартфоном, — Попытаться свинтить стоит, я думаю. Ты когда-нибудь играл в прятки?       — Что общего между детской игрой и той ситуацией, в которую мы попали? — Вилле округлил глаза.       — А то, что тот, кого нашли, становится следующим ведущим. На сей счёт не беспокойся, у меня всё под контролем.       — Видел я твой контроль. Сегодня ты был чрезвычайно успешен. — Вилле покатился со смеху, но махом посерьезнел. — Отец оказался жив, к слову. Неплохо нас провели, да?       — Торговца резиновыми членами не убить резиновой пулей. Это я уже понял. — Линде кивнул, — Почему я до сих пор не верил в то, что с ним может что-нибудь случиться?       — Потому что мой папа — крутой конспиратор. — Вилле самодовольно вскинул подбородок.       — А вдруг я тебе подкинул повод выебнуться, чтобы ты сидел сейчас с довольной рожей? Может, я проверял тебя, не?       — Тогда ты, крысныш, преуспел в своём аферизме. Что я тебе еще могу сказать, — Вилле навёл себе кофе и взгромоздился за барную стойку. — Когда едем?       — Ты уверен, что хочешь провести долгожданный уикенд именно со мной? — Вопросом на вопрос ответил Линде.       — Ты так часто меня об этом спрашиваешь, словно сам не уверен в данной перспективе.       — Да не уж-то, — Линде как-то подозрительно поменялся в лице. — Дай сюда свой галстук.       Вилле смерил его негодующим взглядом и нарочито медленно принялся ослаблять узел на шее.       Затем он снял вышеназванный с шеи и протянул другу, по-прежнему не понимая зачем Линде сдалась его вещь.       Лили завладел галстуком и приподнял край рубашки, проводя им по впалому животу и собирая с золотистых волосков капли пота.       Погружая галстук за пояс брюк, он с насмешкой взглянул на безумное лицо напарника.       Через несколько секунд тот был возвращен в руки законного обладателя со словами:       — Теперь тебе будет чем заняться пока я в душе.       — Ты совсем уже охренел? — Вилле густо покраснел, отпрянув от вещи, как от прокаженной.       — Вот почему я постоянно задаю тебе этот вопрос. Потому что у меня нет рамок дозволенного. — Линде прихватил из шкафа банное полотенце и исчез в ванной комнате.       Член Вало предательски встал, хоть тот и не просил его об этом.       Такое случалось не слишком часто, но этот казус сумел пробудить в нём какой-то ранее неизведанный потенциал.       Пытаясь прогнать из мыслей образ предшествующей картины, где жилистая, испещренная отчетливыми дорогами вен рука, уверенно погружала кусок ткани, скрывая от глаз член, вкус которого ему был знаком не понаслышке, Вилле судорожно вздохнул, невольно касаясь губами галстука и трогая свою промежность.       Насыщенный и терпкий аромат тотчас коснулся его обоняния. С нотками знакомых духов и запахом самого Линде, он вводил его в непонятное состояние, требующее тотчас вытеснить из головы всё, что ранее казалось таким важным.       Болезненная стесненность перетекала в чувство некоторой невыносимости, пробуждая рефлекторное желание довести то самое до перманентной развязки. С чем, в общем-то, Вилле неплохо справлялся.       Сперва это был один из тех оргазмов, похожих на мимолетную вспышку, но Вилле было мало коротких секунд блаженства, которое появилось где-то на отдалении, словно он наблюдал за чем-то прекрасным со стороны, а не являлся участником процесса.       Позже, борясь с вновь возникшим напряжением, он представил, как проталкивает свой член вместе с яйцами в задницу этого несносного, помешенного на своей непревзойденности, Линдстрема, доводя его до исступления серией продолжительной долбежки. Конечно, он станет очень ласковым, когда окажется в его руках, потому что громкие слова осанны в честь своей гордости и тщеславия есть ничто перед тем, что делает тебя счастливым, как дитя, которое получило вкусную конфету.       Что не говори, а Линде кайфует от секса. А значит и чувства у него какие-то имеются…       Приоткрыв полные, красные губы, Вилле почувствовал насколько сухими они стали от страсти, с которой он представлял себя в объятьях своего коллеги, который что-то (он всегда так делал) говорил ему тихим голосом, поглаживая ладонью по загривку и тут же с яростью повергал его коленом на кровать, заставляя при этом распластаться животом на простыне и чувствовать, как собственный член безвольно болтается снизу, оставляя капли спермы на их будущем спальном месте.       И уж как он мог совмещать ярость и нежность — никому неизвестно.       Входя в него нарочито медленно и даже изощренно убийственно, словно желая в который раз доказать власть над его телом, он знал, что с каждым его движением он заполнит Вилле изнутри, касаясь своим немного кривым членом того самого места, в союзе с которым каждый сантиметр его кишок взорвется блаженно мощным чувством абсолютной эйфории, заставляя извиваться под ненавистным телом как портовая шлюха.       И Линде знал, насколько это прекрасно, от того и не желал слышать бредовые отказы, вызванные глупым, по его словам, кокетством.       Если трахаться, то по-честному, так, чтобы знать, что ты отдаешься на все сто процентов, кайфануть от души, чтобы не возвращаться к этой натянутой, как гондон, скромности, вызванной различного происхождения страхами…       «Что же я делаю?» — Вилле на миг замер, тяжело вздохнув и сдернув с лица галстук. «Всё так, как он и говорил, как будто знал наперёд»…       Но жажда разрядки пересилила все известные сегменты морали, которые роились в подкорке.       Одна прекрасная фантазия в лице сильного тела Линдстрема, который лёг на него сверху и взял контроль над ситуацией, два — ощущение беспечной и раболепной покорности перед долгожданным катарсисом, третье же уверенность в том, что это лишь начало перед сессией в долгий месяц, где они будут предоставлены только друг другу.       Дверь в ванную неспешно открылась, и Вилле с готовностью отдал галстук другу, заявив с кривой улыбкой, так похожей на ту, которой улыбался его коллега:       — У меня для тебя подарок…