Цветы из алюминия

— Мне показалось, кто-то следит за нами, — повторил Джек. Женевьева, обнимая тонкими руками, поцеловала сына: — Идем к остальным. И они вернулись к прочим членам семейства, ожидавшим их у камней. Тара же по-прежнему смотрела из-за дубов, изгибая губы в печальной улыбке — собаки узнали ее, а Джек непременно заметил (уж слишком сильно паренек был похож на Питера в юности). У Мартин на душе кошки скребутся, острыми когтями расчерчивая сердце до пульсирующих красных ран-полос; душа разбивается в пыль, больше похожую на сверкающую пыльцу фейри. Фейри. Они не любят, когда их так называют, вспоминает Тара, потом больно губу прикусывая, ведь теперь это и ее судьба тоже. Йероу стоит позади, загорелой рукой девушку к себе прижимая — если не моя, то ничья. А Риччи о чем-то весело переговаривается с Зои, Джози на своих плечах катая. Мартин так печально-больно от этого становится, потому что она должна была быть там; идти неспешно по Аутвудсу, под руку держа свою первую любовь; быть счастливой без сказок, белых лошадей и шести месяцев по другую сторону реальности, что в двадцать лет перетекли незаметно. Плакать хочется чертовски и разбить о подлые деревья что-нибудь тоже. Йероу спешно тянет девушку за собой. // Вечер накрывает старенький форд, окнами свет дробя; так хочется быть собой и не любить тебя. Тара думает о Риччи, пальцы изламывая до хруста, а Йероу говорит о домике на краю света и тысяче деревьев вокруг. Мужчина жизнь свою бросил к ногам малышки-Мартин, отказался от всего, что когда-то было дорого и, буквально, в другой мир за ней пошел, но та лишь обнимать себя время от времени позволяет, пустой оболочкой старой Тары становясь. Он любит ее всю; брюнетка же слова детского стихотворения каждый раз вспоминает, на сказочного фейри смотря. «В окнах звезды танцевали, О любви пел соловей. Я запру тебя в подвале, Чтобы ты была моей» Клеткой является красный форд, уносящий Тару Мартин за тысячи километров от тех, кого она действительно любит. Когда Йероу задаст свой очередной вопрос «что же с тобой такое, любовь моя?», девушка откинет с лица желудевые кудри волос; медленно снимет темные очки, защищающие отвыкшие от земного света глаза; повернется к нему от исполосованного жемчужными рисунками окна и скажет: — Ты требовал, чтобы я была с тобой, хотя знал, что люблю я другого. Здесь же я лишь потому, что защищаю свою семью. От тебя, Йероу. — затем она помолчит с минуту, глядя в его черные глаза; вздохнет глубоко, холодным воздухом легкие набивая, и продолжит. — Никто не обещал сердце, милый Йероу. Мое навсегда осталось в «Старой кузнице». // Запомните, девочки, если к вам когда-нибудь подойдет мужчина, красота которого сможет затмить солнца свет, в белой рубахе без воротника и кожаном жилете; сережка в его ухе будет золотом блестеть, а конь под ним покажется идеально белоснежным, помните, это фейри. Помните, это Йероу. Он пришел к вам просить срезать всего несколько веточек с излюбленной вишни, так красиво цветущей в этом году. Никогда не очаровывайтесь им; никогда не идите следом, ведь когда-то давно была Тара Мартин, что вложила свою ладонь в его. Запомните, девочки, если Йероу придет к вам самым идеальным мужчиной на всем земном шаре, вспомните ту Тару Мартин, что однажды с обрыва сбросилась в беспамятстве. Вспомните девушку, которая свободой и любовью пожертвовала, лишь бы спасти от гнева волшебного создания свою семью. Вспомните ее, отвернитесь и уйдите, как можно дальше от цыгана-фейри. Тара Мартин сбежать от него смогла только в глубокой пучине океана.