сломанные ( Хэнк Маккой/fem!Чарльз Ксавье/Эрик Леншерр )
7 марта 2023 г. в 13:42
В дни, когда всех ее любимых мальчиков: учеников, всего лишь детей, преподавателей, даже садовников забирают, Хэнк обещает, мол, а я останусь; никуда не уйду, я тебя не брошу.
Как Эрик это сделал.
Эрик, что был ее первым — чувством, геном, искренностью; больше-чем-друг, меньше-чем-любовник, практически-заклятый-враг. Слабое место сильной Чарли Ксавье. И отчего-то мир решил ударить именно по нему, раскрошить основу, взяться за один из немногих святых образов жизни Чарли, который она так судорожно не хотела признавать.
— Они внушили ему эти революционные идеи. Это все Шоу! В Эрике есть добро, я сама видела. Он на такое не способен. Я знаю его, поверь мне.
— Только он уже в розыске во всех штатах и на Кубе тоже. Больше нет Эрика Леншерра, Чарли, есть только Магнито.
Но она по-прежнему до последнего отказывалась верить, ведь, Хэнк, это же просто Эрик.
Наш Эрик.
Мой Эрик.
Однако, тогда Ксавье все же пришлось проститься. В голове — лазурное побережье Кубы, чистое бескрайнее небо и гул самолетов, губы Мойры, что были тёплыми и мягкими, волосы спадали на растерянное лицо, когда она долго целовала Чарли, простреленную, там на песке и так жестоко-быстро целовала у особняка на прощание, о котором даже не подозревала — как отдушину; Чарли отдавала, наверное, ей на хранение все свои дурные воспоминания, где за закрытыми веками силуэт бесстрашной Мойры съедал другой, мужской, чересчур знакомый. Неправильно-нужный.
Ксавье же после ждала — наивно так, слишком по-девичьи; может, Эрик все-таки войдёт в ее дверь, и она его даже простит: за то, что ушёл, за то, что Рейвен — ее родную Рейвен — забрал с собой, и за собственную спину, прошитую его шальной пулей.
Но Леншерр не появился. Ни через день. Ни через неделю. Спустя месяц Чарли видела репортажи о нем на всех трёх телевизионных каналах с заголовками «страшнее ядерной бомбы». Он так к ней и не пришёл.
А Хэнк остался. Немного заикаясь, глядя преданно своими огромными синими глазами. Просто остался под речитативом криков уже-не-его-профессора и сломанных ногтей ее, цепляющихся за плечи мужские в очередной попытке встать на ноги, которых она больше не чувствовала, под пустым взглядом, полным вязкой тоски и обречённости, смотрящим на него так жалобно и откровенно — Хэнк выбрал остаться.
Как Эрик выбрал уйти.
Хэнк Маккой говорит: «здесь больше нет профессора».
Здесь только та, кого он так отчаянно жаждет уберечь.