Сообразим на троих

Большую часть ночи мы с братом за бутылкой виски решали проблемы. Нарешали, что он будет ей платить зарплату, а я буду оплачивать ее хотелки и всякие маникюры. Брат заплатил за нее не миллион, как выяснилось. Она сама потихоньку выплачивала откуп, навыплачивала полмиллиона за три года, видимо, хотела завязать с торговлей собой. — А ведь ты собирался машину менять, — усмехнулся я, потирая глаза и уже чувствуя опьянение, — не жалко? — Я купил ее тебе, — буркнул гораздо более восприимчивый к алкоголю из-за теплой крови брат, — а для тебя мне даже почку не жалко. — Конечно, у тебя же еще одна вырастет, — захихикал я, нетвердой рукой наливая нам еще по пятьдесят. — Иди в пиздень, — огрызнулся брат, отодвигая стакан, — я уже все, мне завтра в двенадцать надо быть на работе. — Спать? — предложил я, закупоривая бутылку. — Спать, — кивнул брат, едва не ебнувшись лбом в стакан. Закинув руку неприспособленного к долгим пьянкам оборотня на плечо, я ухватил его за талию, приподнял над полом и понес в его часть квартиры укладывать баиньки. Ногой открыв дверь в спальню, я сгрузил свою почти стокилограммовую ношу на кровать, стянул с него футболку, накрыл одеялом. — Полежи со мной чуть-чуть, — невнятно попросил брат, сжимая одеяло в кулаке и притягивая его к груди. Вздохнув, я прилег рядом и рассеянно погладил мягкие темные волосы. У меня по цвету такие же, но структура совсем другая, жесткая и почти колючая. А у оборотней волосы мягенькие, как плюшевые, — я правда хотел как лучше, бро. — Знаю, — почесав ему за ухом и заставив недовольно заворчать, я тихо засмеялся, — ты сделал то, на что я бы не решился, да еще и за такие бабки, что можешь мне подарки на праздники еще лет пять не дарить. — Буду дарить тебе баб, — чуть улыбнулся, явно засыпая, он, — или мужиков. Кого захочешь. Улыбаясь, я ласково гладил его по голове против шерсти, как он любит, и сам прикрыл глаза. Только минуточку еще полежу и пойду к себе... Утром моя мокрая мечта прижималась лицом к моей груди и тихо сопела. Довольно высокий, что среди урожденных оборотней редкость, широкоплечий, накачанный, брюнет, симпатичная мордашка, здоровый член, умопомрачительные желтые глазищи, низкий голос. Это утро было бы идеальным, если бы это чудо не было моим братом. Зато как охуенно было просыпаться с Никитой... — Ебать ты жесткий, — проворчал брат, отталкиваясь от меня и откидываясь на спину. — Ты не мягче, — я запоздало обнаружил, что мелко дрожу. Обхватив себя руками, я спешно пошлепал в душ. Заткнув слив пробкой, я включил воду на тридцать восемь градусов. Пока раздевался, немного набралось, и я не сумел сдержать стон, когда ступил в обалденную воду. — Дрочи молча! — прикрикнул с кухни брат, я заржал и чуть не наглотался воды из душа. Хотя, на самом деле, чтобы помастурбировать, мне достаточно повернуться и подставить под мощные струйки лопатки. Извечная вампирская компенсация импотенции у меня проявилась в одном из самых неудачных мест. Нет, в сексе эта эрогенная зона всегда под рукой и практически идеальна, но вот в жизни... Ни душ принять, ни мочалкой потереть, ни рюкзак надеть, даже все футболки у меня как можно более мягкие, рубашки только шелковые или из самого нежного хлопка, куртку носить мучительно, как и спать на чем-нибудь. Сплю только на животе, укрываюсь шелковой простынью, иначе ночь будет полна мокрых снов. Это даже обнаружилось очень неудобным образом — странные ощущения при надевании довольно грубой рубашки от школьной формы тысяча девятьсот семьдесят третьего года выпуска, а потом прямо при маме закинутый на плечо ранец и немедленный первый в жизни оргазм. Хорошо хоть, что отчим у меня мировой мужик, все объяснил, но при виде мамы я еще долго краснел. Больше я смущался только тогда, когда знакомил с ней Никиту в качестве своего парня. Фыркнув, я быстро намылился, даже почистил зубы прямо в душе, чтобы подольше греться. Неторопливо побрившись, я натянул первые попавшиеся вещи с сушилки и, бодрый, а еще очень голодный, отправился на кухню. Брат уже сварганил омлет с кучей начинки, тосты себе и бутерброды мне. Запустив кофемашину, я попался маньячному повару под руку и чуть не схлопотал тычок ножом в бок. Уж если брат готовит, держаться надо подальше, а то ай-ай будет. — Как головушка? — поинтересовался я, с улыбкой насыпая ему в кружку треть ложки лимонной кислоты и ложку сахара. Извращенец он у меня кулинарный, что поделать. — Или ты уже опохмелился? — Да нет, и так нормально было, — подняв крышку сковородки, он задумчиво вытянул губы в трубочку. — При мне солил, — едва не захлебываясь слюнями, я полез за тарелками. На самом деле, это единственная часть рецепта, которую он вечно забывает напрочь, но у меня нет пристрастия к соли, а ему на нее вообще плевать, так что мне проще сказать, что все уже было добавлено, чем он будет пытаться посолить уже практически готовый омлет. Вот правда, ни разу еще в жизни я не пожалел, что проспонсировал его учебу в кулинарном колледже и предложил жить вместе. Каждый день у меня неебически вкусная еда, пусть и не всегда с ресторанными выебоньками. Даже его маман смягчилась, когда на дни рождения у нее стали появляться шикарные дизайнерские торты в полтора метра высотой. — Ты сегодня надолго? — уточнил я, потирая руки и с вожделением поглядывая на свою половину омлета, зазывно дымящуюся. — Да хрен его знает, — недовольно откликнулся брат, ставя на стол тарелки и хватаясь за свою кружку с кофе, — надо подготовить все для пиздецки большого торта и сегодня коржи сделать, так что, скорее всего, буду вечером. — Сам, короче, тогда Ларису заберешь, — взмахнул вилкой я, — ко мне сегодня должен заказчик прийти, скорее всего, просижу до ночи с эскизами. Молчание — знак согласия. Быстро доев, брат собрался и усвистал, я же никуда не торопился. Заказчик обещал прийти в три, а сейчас еще даже одиннадцати нет. Посмаковав кофе с кокосовыми печеньками ручной работы, я встал, потянулся, закинул посуду в посудомойку, неспеша привел себя в порядок и вышел через свою дверь. Ох и горячая будет сегодня ночка у нас... Но купить нам личную проститутку — это, конечно, пиздец. Я бы для него без раздумий сделал то же самое, но от него неловко такой подарок получить. И все же я его так люблю... Без гейства, разумеется. Сегодня смена Ольги, и это не очень приятно. Алина уже давно у меня работает, знает, что ко мне бесполезно лезть, да и не пыталась никогда, а Оля только второй месяц и старательно привлекает к себе мое внимание. — Здравствуйте! — просияла девушка. — Привет, — приподняв уголок губ, я коротко окинул взглядом витрины. Ладно, сегодня она все правильно разложила, — ко мне в три должен прийти клиент, а до тех пор не беспокой, хорошо? Не слушая ее согласия, я закрыл за собой дверь подсобки и включил свет. Надо будет еще в мастерскую заехать разобрать материалы, которые сегодня пришли по почте. А перед этим, разумеется, на почту. Открыв альбом с эскизами, я пролистал помеченные цветными закладками страницы с невыполненными задумками. Если пришедший сегодня не закажет ничего трудновыполнимого, можно будет отлить какое-нибудь кольцо в свободный денек на неделе. В целом, время пролетело довольно быстро. Когда за спиной открылась дверь, было две минуты четвертого. Я повернулся поприветствовать клиента и едва не поперхнулся словами. — Привет, — улыбнулся Никита, замыкая дверь, — уж прости, что представился не своим именем, когда записывался, это был единственный способ с тобой увидеться, — я молчал, стоя у стола и стискивая пальцы на спинке стула, — слушай, я просто хочу поговорить, окей? — Окей, — боже, как давно я его не видел. И еще столько же бы не видел. Похотливая скотина, ебливый козел, блядина мохнатая! Красивый, чем и пользуется, зажимая парней по углам, и его, видимо, не ебет, в отношениях он или нет! — Я... — Стой где стоишь! — рявкнул я, стоило ему только сделать шаг вперед. Между нами расстояние меньше метра, и я не хочу подпускать его ближе. Хватит с меня. — Окей, окей, — подняв раскрытые ладони, он послушно вернулся на место. Знал, сука, в чем приходить, мне всегда нравилась его синяя прокурорская форма... — слушай, я был идиотом, — цыкнув и закатив глаза, я скрестил руки на груди, — правда, я все еще тебя... — Заткнись, — спокойно попросил я, — когда любишь, нельзя трахаться с кем попало. — Я все еще хочу быть с тобой, — уперто продолжал оборотень, — я уже не хочу никого, кроме тебя, правда. А если и захочу, никогда больше не буду изменять, потому что не могу еще раз тебя потерять. — Ты потерял меня только один раз, и больше у тебя такой возможности не будет, хватит тут цитат из ванильных пабликов! — фыркнул я. — Можешь идти, это бесполезные уговоры. — Пожалуйста, малыш, давай... Не выдержав, я сделал шаг вперед и со всей возможной силой въебал ему в челюсть. — Всех их так звал, да? — прорычал я ему в лицо, ухватив за грудки. — Каждую шлюху, которую трахал где-нибудь в туалете, ты звал так же, как меня, да? Да, сукин ты выблядок? — Только последний год, когда представлял тебя на их месте, — нахально улыбнулся он, из уголка рта потекла кровь, — ты такой охуенный, когда злишься. Чуть отступив, чтобы замахнуться, я тут же получил довольно жестокое напоминание о причинах нейтралитета вампиров и оборотней. Мы живучие, а эти шерстяные ушлепки сильные. Накрыв ладонью мой кулак, Никита без труда отвел его в сторону. Я рванулся было назад, зная, что сейчас произойдет, но не успел. Ухватив меня за плечо, он впечатал меня спиной в стену. Едва не потеряв сознание от оглушительного оргазма, я осел ему в руки. От возбуждения закатывались глаза, и я с готовностью ответил на поцелуй, посасывая горячий язык, такой классный, такой любимый... Расстегивая на мне рубашку, Ник вжимался в меня своим стояком и этим только заводил сильнее. Тихо постанывая, я огладил мощную шею, запуская пальцы под отглаженный воротничок, ослабил темно-синий галстук, расстегнул первую пуговицу. — Я так скучал, малыш, — выдохнул мужчина, проводя ладонями по моему животу, — я люблю тебя... Начиная осознавать, я засопротивлялся было, но он чуть приподнял и опустил меня, заставляя проехаться спиной по стене, и я снова забыл, что хотел сказать и сделать. Прижимаясь кожа к коже, мы жадно целовались. Стиснув в кулаке его волосы, я неприкрыто застонал, ощутив его горячие руки на пояснице. — Чш-ш, тише, малыш, тише, — рвано целуя мою шею, Ник расстегнул мои джинсы. Они едва держались, но мне ужасно хотелось от них избавиться. Впившись пальцами мне в бедро, он резко его вздернул, буквально втираясь в меня пахом, и я едва не всхлипнул, царапнув его шею. — Ты все такой же отзывчивый, — урчал оборотень, вылизывая мою шею, — повернись, малыш, я вылижу тебя так, что ты имя свое забудешь. Стоило ему отпустить меня и отстраниться, я пришел в себя. Да, от желания подставить ему задницу коротило мозг, но я встряхнул головой, подхватил спадающие штаны. — Ну уж нет! — я уперся ладонью ему в грудь. — Ты охуел, а? Между прочим, склонение к сексу стимуляцией вампирской эрогенной зоны является изнасилованием, ублюдок! Сумев произнести такую сложную фразу, я окончательно отрезвил себя и застегнул джинсы. Как одна из его шлюх чуть не отклячил жопу, стоило только зажать в углу! Ну заебись! — Малыш, эй, — взяв меня за запястье, он, игнорируя мои усилия, поднес его к лицу и нежно коснулся губами разбитой костяшки, — было же хорошо. И будет, обещаю. Больше никаких измен, клянусь тебе. Вздохнув, я вдруг ощутил ужасную усталость. Нахуй мне это все... — Отъебись, — попросил я, аккуратно высвобождая руку, — забудь меня и дай мне забыть тебя. И так переговнял уже самые сильные чувства в моей жизни. Не слушая и даже не пытаясь слушать, я сел за стол, сложил руки перед собой и ткнулся в них лбом. — Но ты ведь еще любишь меня, — Никита коснулся волос на моем затылке, — а я люблю тебя. В чем проблема? — Проблема в том, что я всегда тебя любил, а ты всегда это знал, — глухо проворчал я, — знал, и все равно трахался на стороне. Не нужна мне такая взаимность, ебись она конем вместе с тобой и твоими блядями. — Малыш... — Просто. Отвали. Боже, как я его люблю. Как я хочу согласиться. Как трудно будет ему доверять. Как мне будет больно еще раз узнать о его изменах. Я такое еще раз не переживу. Лучше уж буду любить так, забуду рано или поздно. Ненавижу, как я его ненавижу. Потратив минуту на то, чтобы поправить одежду, Никита все же внял и ушел. И на том спасибо. Но мне нужно это дело смазать. Написав брату, что еду пить и можно меня не ждать, я выключил телефон, оставил его на столе и пошел искать такси на стоянке торгового центра.