Сообразим на троих

Я почему-то очень нервничал, пока собирался. И вдруг испытал прилив любви к своему телу — худощавому, ладному, длинноногому. Происхождение позволяло мне не беспокоиться ни о несовершенствах кожи, ни о весе. Говорят, рак не переносит глубокую спячку тела и со временем отмирает. Может быть, я смогу вернуться в свое родное и любимое через несколько лет. — Зато ты сможешь приставать к Саше, тела же больше не родные, — поддел Никита, стоящий в дверях с мягкой улыбкой. И давно он тут? Наверное, видел, как я себя разглядывал. Вот тоже мне, шпион хренов! — Только тела, — поморщившись, я осторожно натянул футболку и присел на кровать, надевая носки, — и вообще, готовь задницу, скоро у меня будет стояк! — Хорошо, что ты в таком боевом настрое, — присев рядом, он взял меня за руку и нежно коснулся губами ладони. Насколько мне известно, помимо лопаток, шеи и живота, бывают эрогенные зоны на ладонях. Интересно даже, каково с такой жить, но пробовать бы не хотелось, — мне приснился странный сон. Бывает, что оборотни видят вещие сны, но только уже достаточно взрослые. Брат вот один раз видел, долго пытался понять, что все эти мутные символы значат, а потом все точно совпало с небольшой аварией на перекрестке. А еще бывает, что ослабленный болезнью или раной вампир не может перейти в другое тело и... Ну да, умирает. Но об этом я думать совершенно не желаю! — Не молод ты еще для вещих снов? — взъерошив ему волосы, я постарался улыбнуться поувереннее. — Все будет хорошо, ты же знаешь. Хоть я и сам переживаю, мне не хочется, чтобы переживали мои близкие люди. Это хорошо еще, что мама не знает о запланированном переходе, она бы там с ума сошла. — Да, конечно, — как-то отстраненно откликнулся Ник, вставая и помогая мне подняться на ноги, — все будет хорошо, — его голос звучал как-то механически. Тяжело вздохнув, я обхватил его лицо ладонями и впечатал в обветренные и искусанные губы крепкий поцелуй. Как говорит мой онколог — позитивный настрой эффективнее химиотерапии. Я ему не особо верю, но тезис неплохой. Новое тело для меня уже подготовили. Макс лишний раз рассказал мне, что и как надо делать, хотя я с детства все знаю. В теории, по крайней мере. Легонько надрезав мне указательный палец титановым скальпелем, он отступил на пару шагов, явно готовый в случае чего прийти на помощь. Оборотни застыли напряженными статуями под стеночкой, одинаково сжавшие челюсти и кулаки. Только во взгляде Никиты было больше тревоги, чем взволнованности. Наклонившись, я укусил бессознательное тело за шею, аккуратно и осторожно — мне же потом в нем жить, кому нужны шрамы. Отстранился, мазнул по ранкам своей кровью и снова запустил клыки. Говорят, в такие моменты именно через клыки сознание и сущность переходят из тела в тело. Открыв глаза, я увидел над собой только потолок и штангу капельницы с пакетом. Мир виделся как-то иначе, изменились цвета. Запахи стали другими и потускнели. Я слышал только спокойное дыхание двух оборотней, но не их сердцебиение. Во всем теле была слабость, как после операции, но при этом дышалось легко и свободно. Я и не замечал, как влиял на этот простой процесс рак. Вдох полной грудью, воздух вкусный, по телу буквально разливается кислород. Выдох до упора, поджимающийся живот не болит. Повернув немного голову, я осознал, что теперь гораздо хуже вижу в темноте. Брат и Ник спали в небольших креслах, неудобно скрючившись. Брат вдруг открыл глаза, будто почуял мой взгляд, и резко выпрямился. Пихнув локтем все еще спящего Никиту, брат подскочил и навис надо мной, щупая лоб и лихорадочно оглядывая с ног до головы. — Эй, привет, — с другой стороны надо мной склонился Ник, изможденный, но счастливо улыбающийся. Я сперва испугался, когда в низу живота почти болезненно и как-то щекотно потянуло, бросил взгляд вниз, на красноречиво приподнимающееся легкое одеяло. Брюнеты тоже посмотрели туда и вдруг совершенно синхронно захихикали. Неисправимые мудаки. — Ничего, малыш, я научу тебя им пользоваться, — пообещал Ник, хотел было наклониться ко мне ближе с явным намерением поцеловать, но отвлекся на чувствительный удар по затылку от ревнивого брата. За вечер и ночь я успел познать такие охуенные штуки, как горячий душ, горячая подтянутая задница Никиты, его горячий мокрый рот. Познать его член ртом все же не вышло — расстояние между сильно уменьшившимися клыками все еще не позволяло. Но зато я спал на спине и не испытывал по этому поводу никаких неуместных чувств. Оказалось, что новое тело не такое уж и плохое, как мне казалось вначале.