Другая история

Деревья сонно шуршали листвой. Сверчки скрипуче переругивались, затихали и снова принимались пиликать на разные голоса. Тихо потрескивал костёр, огненные паучки пробегали по обугленным поленцам, искры выстреливали в небо, падали и, шипя, тонули в остатках чая. Бойцы нескольких групп, которым на рассвете предстоял бой, меланхолично дожёвывали поздний ужин. Спать никому не хотелось, все думали о завтрашнем дне. Пёстрое от летних созвездий небо медленно поворачивалось вокруг неяркой Полярной звезды. Тревожная тишина дёргала за нервы, однако молодёжь стеснялась начать разговор, да и старики тоже не торопились высказаться о несчастливой судьбе солдата в Тенкай. - Вот и возвращаются прежние времена, - глубокомысленно вздохнув, изрёк командир сводного отряда. - Снова нижний мир заполонили монстры и снова воины Верхнего мира призваны героически запечатать еретических существ – исчадий тёмной жизни. Все бойцы согласно закивали, но никто из них так и не выразил по замысловатому поводу оптимизма. - Рёсэн-доно, - спросил боец из молодых, - а как действует запечатывание? - После выстрела монстр становится неподвижным и безопасным, - последовал чёткий ответ. Однако, что это означает по сути, командир и сам не знал. - Рёсэн-доно, а, правда, что давным-давно нашей армией командовал настоящий дракон? Не так уж и долго по небесным меркам длилось это «давным-давно». Когда вишни ещё не приносили плодов, случился бунт, приведший к огромным потерям в Западной армии. С тех пор ками, желающие рискнуть своей вечной жизнью, если и выбирали путь воина, то предпочитали пройти его вместе с более удачливыми подразделениями. Но как-то, в один прекрасный день, главнокомандующие Северной, Восточной и Южной армиями разом отказались принимать пополнение. Сделали они это совершенно добровольно, правда Тигр неделю прихрамывал, а Феникс от каждого резкого звука приседал и оглядывался, однако на такие мелочи никто благоразумно внимания не обращал. После демарша командиров Западная армия возродилась, но состояла она теперь, в основном, из новичков. К тому же, на Небесах о смертоубийствах старались не думать и, вообще, разговоры об ужасных событиях прошлого считались неприличными. Постепенно ками, осведомлённых о подробностях бунта, в Западной армии практически не осталось. - Правда, - снисходительно согласился не такой уж старый Рёсэн. – Командовал когда-то Дракон нашей армией. Бойцы, оживившись, оторвались от созерцания звёздного неба. Мысли о бесконечности вселенной и перспективе не разделить с ней такую приятную особенность бытия, как вечность, отошли на второй план. - Это был очень страшный дракон? – поинтересовались бойцы. Рёсэн почувствовал, что под действием сказочных чар рассеиваются страх и неуверенность его подчинённых, и развил успех. - Да. Могучий, страшный был дракон, и, вообще: хвостом как долбанёт… Бойцы, уже познавшие азы военной жизни, настороженно уточнили: - По кому долбанёт? - По монстру, конечно! - удивлённо ответил Рёсэн, спохватился и добавил: - Своим от него тоже доставалось, в целях повышения бдительности и улучшения дисциплины. Солдаты, подтягиваясь к сказителю, зашуршали спальниками и подсохшей травой. В огонь полетели дрова, а рядом с костром пристроился котелок для новой порции чая. Рёсэн посоветовал: - Не упивайтесь, а то всю ночь по кустам шнырять будете. - Можно подумать, кто-то прямо сейчас ляжет и заснёт, - пробурчал командир четвёртой группы, которого начальником не поставили. Он незаметно приложился к фляжке и, кстати, сделал это уже не первый раз за сегодняшний вечер. - А куда же дракон потом подевался? – спросил не по-армейски любознательный боец. - Не знаю, я его никогда даже и не видел, - неохотно признался Рёсэн. – Мне о драконе командир рассказывал. А командир ещё до бунта Четырёх в армии служил, смог выжить, но потом быстро ушёл в отставку. Сейчас официально считается, что дракон - в командировке. Любознательный боец не отставал. - И что же ваш командир успел рассказать такого неофициального? - Что Годжун-сама, так звали дракона, уничтожил монстров, напавших на императорский дворец, но был ими тяжело ранен и, по слухам, через некоторое время скончался. Въедливый боец удивился. - Откуда на небесах, да ещё в императорском дворце появились монстры? Рёсэн уже не знал, куда деваться. Потерять перед молодёжью лицо было никак нельзя. Наконец, ответ нашёлся. - Их породил преступный учёный-генетик. - А как его звали? Покопавшись в ненаучной своей памяти, Рёсэн брякнул первое подходящее по смыслу: - Вер Над Кий. Нет! Во Вила. Вопросов временно не стало. Потом они появились снова. - Почему же нам не назначили нового командира? Фантазия Рёсэна закончилась, и он рявкнул: - Думаешь, так просто найти подходящего дракона?! Прямо пруд везде пруди этими драконами?! Этих!!! Любопытный боец с объяснением командира был согласен, поэтому он добавил грустно: - Скорей бы нашли. Вместе с драконом воевать куда сподручнее. Тем более: «хвостом, вообще». Рёсэн обрадовался возможности под сенью невидимых драконьих крыл провести воспитательную беседу. - Будь с нами Годжун-сама, ты бы сейчас не болтал у костра, а спал. Ну, или усиленно делал вид, что спишь. Одно слово – король. Э… это… эстет! У дракона в армии знаешь, какая дисциплина была? Чуть что не по нему – виноватого живьём ел. Говорят, одного из четырёх мятежников, бывшего своего подчинённого, Годжун-сама от досады сожрал, - замогильным голосом сказал Рёсэн и, надавив громкостью, добавил: - Не запивая. Бойцы задумались, представляя себе процесс. - Нашёл, о чём, на ночь глядя, рассказывать, - пробурчал командир четвёртой группы. – Мне старший брат говорил, что после бунта тел взрослых мятежников не нашли. Что ж, дракон, по-твоему, всех троих слопал? Нет, преступников унесла чудесная сила. - Делиться надо, - невпопад заметил Рёсэн и принял протянутую фляжку. Через несколько минут он уже спал чутким сном бывалого воина. Несколько минут стояла относительная лесная тишина, потом в дальних кустах послышались громкие шорохи, невнятные сдавленные восклицания и сбивающиеся шаги. Судя по звукам, от кустов к костру шла нетрезвая лошадь. Постепенно из темноты проступили две фигуры, одна мутнее другой. - Рёсэн-доно, - жалобно позвала фигура, одетая в форму западной армии. - Поганец! – завопил немедленно проснувшийся Рёсэн. – Как ты посмел покинуть пост?! - Я ёкая поймал, - оправдался боец. И правда, за шкирку доблестного небесного воина держал долговязый, угрюмый ёкай. Единственный глаз неухоженного бродяги полыхал алым светом. Но, возможно, это были отблески костра. Обычно, повстречав на земных дорогах мелких ёкаев, небесные воины демонстративно их не замечали, и те могли уйти невредимыми. Но чтобы ёкаи сами приходили погреться у костра?! Надо было срочно найти объяснение небывалому событию. Вопрос: в каком случае ёкай может вести себя так навязчиво и самоуверенно? Ответ: или отряд небесных воинов уже окружила тысячная армия этих монстров, или ёкай чокнулся. Или, что ещё хуже, он обладает особенными волшебными качествами. - Ходят тут, - угрюмо сказал Рёсэн, которому отчаянно не нравилась перспектива и боя с неведомым волшебником, и попадания в окружение. - Не ходят, а прибывают, - раздражённо возразил ёкай, - для дальнейшего прохождения службы. С целью осуществления, так сказать, общего руководства. - Да?! – изумился Рёсэн. – А руководство чем ты собираешься здесь осуществлять? Екай отпустил незадачливого караульного, изобразил военную осанку и сказал кислым голосом: - Уже вижу, что тут нечем руководить. Лежат какие-то червячки в спальных мешках. Хотя, червячки, стоящие в мешках по стойке «смирно», меня бы тоже не обрадовали. Кстати, чай у вас, - ёкай наклонился к котлу и плеснул коричневой жидкости в свободную кружку, - низкого сорта. Сахар где? - Вот наглец! – возмутился Рёсэн. – Сейчас мы тебе рога-то поотшибаем! Яодзо! - Есть! Поотшибаем! – молодцевато откликнулся мощный Яодзо и засопел, тщетно пытаясь вылезти из застёгнутого спальника. - Нет! – возразил ёкай, - я не буду ждать появления из куколки вашего упитанного мотылька. Лейтенант Рёсэн, представьтесь по форме. Ну, тут вообще-то, стало тихо, только Яодзо ещё пыхтел по инерции, однако вскоре и он затих. Лицо ёкая на глазах делалось всё кислее и кислее. - Ёкай видит лычки и слышал твоё имя, - подсказал кто-то из самых разумных бойцов. Было заметно, что всех уже давно перестали интересовать завтрашние монстры. Рёсэн выдохнул лишний воздух. Он судорожно пытался придумать, почему лицо возмутителя спокойствия, несмотря на безусловную чужеродность, представляется отдалённо знакомым. Рёсэн вспоминал методички по классификации ёкаев, изображения особо опасных чудовищ и колдунов, но ничего, кроме стен карцера не вспоминалось. Реминисценции вырисовывались родные, однако, какие-то невесёлые. «Собственно, - подумал Рёсэн, - надо бы ответить ёкаю, он же вежливо спрашивает и ассоциируется с нашим собственным армейским карцером». - Лейтенант Рёсэн, командир восьмой группы, - ответил Рёсэн. – В данный момент - командир временного соединения и ответственный за проведение операции. Ёкай, покивав головой, сказал с большим сожалением: - Увы, это я – ответственный за проведение операции. Рёсэн иронично вздёрнул бровь, радушно улыбнулся и сказал: - Рад нашей встрече! Ёкай, не оценив иронии, приказал: - Вольно! Все свободны. То есть, разойдись. Все и рады были бы немедленно стать свободными, но Рёсэн свободолюбия подчинённых разделить не мог, поэтому он ехидно спросил: - Да? А где ваше предписание? Ёкай пожал плечами. - Ну… давайте чистый лист бумаги. Появление второго, экзотичного командира настолько вдохновило бойцов, что нашёлся не только чистый лист, но и заправленный паркер с золотым пером. Екай, удовлетворённо кивнув, под любопытными взглядами начертал: «Предписание. Ответственным за операцию «Убля» назначается Л.В. Годжун. Подпись – Л.В. Годжун». - Вот, все дела, - сказал ёкай и, помедлив, всё-таки вернул ручку владельцу. Кто-то из бойцов спросил растеряно: - Дракон? - Лун, - уточнил Годжун. – Вон, в подписи: «Л» и точечка. Что-то, вроде бы, начало проясняться. Яодзо, наконец-то вылупившийся из спального мешка, жалостливо и разочаровано сказал: - Значит, вы уже вернулись из командировки? Тяжёлая она, наверное, была. Годжун, нахлобучив повязку на самые брови, сделал такое лицо, что перед глазами Рёсэна явственно всплыла изрисованная карикатурами стена карцера. Половина, если не больше, весёлых и не очень картинок повествовала именно об этом долговязом красноглазом чешуйчатом ёкае. Годжун неприязненно ответил: - Если кто-нибудь при мне ещё раз произнесёт слово «командировка», я его… вообще! - Вот ужас! – сказал кто-то из бойцов. – Если бы «в частности», а то «вообще»! Хвостом. Которого не наблюдается. - И шутить при мне следует деликатно, то есть настолько тонко, чтобы я шуток совсем не замечал. Ну, что? Меня действительно никто не помнит? В толпе бойцов произошло краткое, но бурное шевеление. Выпихнутый в качестве щита вперёд командир третьей группы отдышался и дипломатично ответил: - Небеса чтили вашу память. - И совершенно напрасно! – раздалось в ответ. - Память у меня плохая, постоянно всё забываю. Особенно – перечень взысканий, разрешённых уставом. Поэтому часто приходится импровизировать. Годжун скинул с плеча походный рюкзак, звякнувший и булькнувший. - Через полчаса – командиры групп – сюда. Будем меня вспоминать. И ещё кое-кого. Бойцы расселись вокруг костра, приняли небрежные позы и, кто - из-под ладони, кто – из-под чёлки, принялись изучать вновь обретённого командира. Годжун потоптался на месте, причесал пятернёй волосы, заплёл их в косу и замер. Казалось, дракон впал в ступор. Впрочем, он скоро очнулся и занялся своими вещами. Не успел Годжун вытащить из рюкзака то, что он хотел вытащить, а что именно, никто так и не узнал, потому что Годжун ничего вытащить не успел, как уже было сказано выше. Короче, не прошло и пяти минут после обретения главнокомандующего, как у костра появился расхлыстанный чернявый парень, одетый в форму генерала Западной армии. Он ловко соткался из тьмы и сразу заблестел белозубой улыбкой. Всем сразу показалось, что улыбчивый тип раздел в лесу настоящего генерала и напялил на себя его форму. Бойцы насторожились. Рёсэн, не до конца сбросивший груз ответственности, поднялся на ноги. Привычно, будто делал это бессчётное число раз, Годжун ладонью помахал у горла, парень страдальчески закатил глаза, тяжко вздохнул и застегнул ворот шинели. - Между прочим, - сказал он совершенно непочтительно, - кто бы говорил! Годжун, который пока что не сказал наглецу ни единого слова, осведомился: - Что такое? Держась на расстоянии, парень потыкал пальцем. - Вы-то сами во что одеты? Одет Годжун был в серую, а, вернее, посеревшую от страданий и невзгод куртку, капюшон которой украшал белый клочковатый мех. Обдумывая ответ, дракон застегнул расстёгнутый карман, отряхнул обшлаг и гордо сообщил: - В курточку. В тёплую и немаркую курточку. Белую шинель для спуска жалко, стирай потом. Надо будет для всех остальных бойцов Западной армии полевую форму ввести. Чтоб и в жаркую пустыню, и в комариное болото, и в ледяные скалы, бегом, вприпрыжку, не путаясь в полах шинели. От!!! Парень протестующе замотал головой. - Я не хочу в комариное болото! Годжун легкомысленно пожал плечами. - А придётся. - «Вы обязаны следовать приказу», - шёпотом подсказал парень. Годжун кивнул. - Спасибо, Кенрен. Трудно возвращаться к самому себе. Да, кстати. Стройся!!! – голосом, срывающимся на пронзительный писк, совершенно неожиданно завопил Годжун. С неба попадали оглушённые ультразвуком летучие мыши. Бойцы пригнули головы и окаменели. «Т-р-р», - в полной тишине возмутился самый наглый сверчок. Годжун прокашлялся и повторил рашпильным баритоном: - Строй! Ся! Па! Ранжиру. Бойцы отмерли, повскакали и засуетились, выравнивая шеренгу. Кенрен уверенно занял правый фланг. - Представляю, - правильным командирским голосом сказал Годжун. - Генерал Кенрен, на время операции он назначается командиром сводного отряда. Количество командиров увеличивалось прямо на глазах. - Разрешите обратиться? – спросил Рёсэн. - Валяй, - ответил Годжун и под взглядом генерала поправился: - Обращайтесь. - А кем тогда будете вы? - Ответственным за операцию, - недоумённо подняв брови, ответил Годжун. Рёсэн сказал нерешительно: - Мне всегда казалось, что командир и есть ответственный. Кенрен подошёл к Рёсэну, по-дружески положил ему руку на плечо и попросил: - Пусть Хакурю побудет ответственным. Тебе жалко, что ли? Рёсэн не нашёлся, что ответить, а остальные бойцы реплики не расслышали. То есть – не расслышали абсолютно все. Кенрен вернулся к командиру и с укоризной в голосе спросил: - Годжун-сама, почему же вы меня у реки не подождали? - Я вас ждал некоторое время, - ответил Годжун, - но потом меня поймали. - Вас?! Ого! – обрадовался Кенрен. – Толковые ребята. А то я подумал: ослы какие-то. Иду на свет костра – периметр открыт. Подходи, кто хочешь, убивай, кого хочешь. Строй стоял и повинно молчал. - К тому же, у огня ждать веселее, чем там, с каппами, - добавил Годжун. Кенрен покивал, улёгся на тёплую землю у ярких углей и со вкусом закурил сигарету. - Ге-не-рал, - негромко позвал Годжун. - Ах, да! – ахнул Кенрен и вскочил на ноги. – Бойцы, вольно. Давайте знакомиться. Представляюсь по поводу вступления в новую должность. Кенрен. Далее последовала обычная процедура знакомства и, наконец, законное «разойдись». - Извините, Годжун-сама, - сказал Рёсэн. – Мы уже поужинали, но сейчас что-нибудь для вас изыщем. - Не надо, - отмахнулся Годжун. Он кивнул на свой рюкзак, и Кенрен принялся вытаскивать из него продукты. Сухари Годжуна не заинтересовали, а вот при виде банки со сгущёнкой он обрадовался, засуетился и тоненько пискнул: - Молочко! - В блюдце налить? - тихо, но свирепо спросил Кенрен. Годжун прекратил радоваться, без всякой суеты выхватил банку из рук генерала и ловко вскрыл её когтистым пальцем. - Почему вы палатку не взяли? – спросил дракон и поймал тягучую струйку сгущёнки на тонкий длинный язык. Кенрен, сжимая в кулаке сухарь, ревниво следил за сгущёнкой, остальное генерала интересовало не слишком. - А зачем мне её брать? Тенпо нашу походную прихватит. Годжун присосался к банке, глядя поверх её края на голодного генерала, потом отклеился и, облизнувшись, спросил: - Вы будете лежать рядом с маршалом, а я - на его груди. Как обычно. Да? Кенрен представил картину и понял, что при таком раскладе лично ему придётся спать под звёздным небом у костра. Впрочем, генерала это не очень расстроило. - Ну и ладно, всё равно ночь скоро кончится. - Верно, - согласился Годжун, - эта ночь скоро кончится. Кенрен взвился: - Вы же сказали, что только на сутки… Годжун вздохнул. - Нет. До полного просветления ума. После того, как маршал на совете забылся и, читая текст, почесал меня за ухом, я понял, что реабилитация вам жизненно необходима. А лучше всего для этого подходят ординарные боевые действия где-нибудь подальше от любопытных глаз. Возмущённый Кенрен попытался завладеть сгущёнкой, но Годжун зашипел, источая жар невидимого пламени, и руку пришлось отдёрнуть. Кенрен возмутился: - Мы, значит, с маршалом такие плохие?! А кто испепелил принесённые советником бумаги?! Но сбежал советник не от пожара, он сбежал от вашего весёлого и кокетливого одноглазого взгляда. Годжун оправдался: - Это было сразу после превращения и возвращения на Небеса, в самом начале! - Напомнить, что было в самом конце, то есть вчера? Годжун кивнул и отдал Кенрену подозрительно лёгкую банку сгущёнки. - Вы сами, своими же словами, подтверждаете мою правоту. В кустах затрещало. Бойцы поняли, что у спектакля существует, по меньшей мере, ещё одно, третье действие и расселись полукругом. Пред жадные очи зрителей из кустов, не этих, родивших сразу двух новых командиров, а тех, что несколько левее, явился растрёпанный молодой человек в перекошенных очках и испачканном лабораторном халате. Брюки явившегося были закатаны, кончики галстука – запихнуты в нагрудный карман халата. Ботинки и носки молодой человек держал в руках. С его появлением явственно потянуло сырым, тяжёлым запахом свежевыкопанной могилы. Впрочем, имелась и более живописная подробность: с ног и до головы очередной гость был оплетён мелким плющом, глянцевые листья которого в тусклом, неверном свете костра отсвечивали бордовым. Подул ветерок, и усики плюща, зашевелившись, потянулись к огню. Молодой человек плечом поправил очки, дико блеснул изумрудными очами и шагнул к генералу Кенрену. Совершенно, казалось бы, без всякой причины бравый генерал издал непонятный звук: то ли хихикнул, то ли ойкнул, то ли кашлянул, и юркнул за Годжуна. Годжун попытался отпрыгнуть от нового гостя, но, подпёртый со спины подчинённым, остался стоять на месте. Он медленно выдохнул, протянул руку и дёрнул за хвостик плюща. Веточка оторвалась. Обнюхав трофей, Годжун оборвал с гостя ещё несколько цепких фрагментов флоры, горделиво выпрямил спину и величественно сказал: - Маршал, приведите, наконец, себя в порядок, а то перед бойцами неловко. Генерал, что вы за моей спиной отираетесь? Извольте помочь старшему по званию. - Это же, - прошелестело от костра, - еретик, погубивший охрану Императора. Тот, которого мастер Сё остановил ценой своей жизни. - Мастеру Сё ещё сильно повезло, - недобро усмехнулся Годжун и добавил ледяным голосом. – Это не еретик, это - маршал Тенпо. Оксюморон какой-то, практически… За подвиги в нижнем мире Тенпо-доно прощён и возвращён на службу в Западную армию в качестве ёкая… моего начштаба. Ясно? - Не бойтесь, ребята, маршал не страшный, - обдирая с командира плющ, радостно сообщил Кенрен. – Палатка где, вечнозелёный ты наш? Маршал махнул рукой по направлению к кустам, из которых появился, и ответил: - Там. - Тенпо-доно, - потребовал Годжун, - объясните своё появление. Не появление вообще, а появление в симбиозе с растительностью. А то знаю я вас. - Разве это симбиоз? - мечтательно ответил Тенпо. – Вот раньше, бывало… Кх. Прибыл я на оговоренное место – излучина реки, напротив – остров. Палатку с собой тяжёлую взял, трёхместную, вовремя вспомнил, что Хакурю за последний месяц несколько подрос. Извините, Годжун-сама. На условленном месте, конечно, никто меня не ждал, только окурки валялись и фантики от конфет. То, что фантики не были съедены вместе с конфетами, показалось мне положительной тенденцией. Ну-ну-ну, Годжун-сама, не сердитесь, я же сказал «положительной»! - Если учесть, что съеденные фантики ты просто не мог наблюдать… - встрял Кенрен. - Исходя из вашей логики, генерал Кенрен, - холодно сказал Годжун, - вы тоже часть окурков вполне могли не выбросить, а проглотить. - Согласен, - кивнул Тенпо, чем остановил перерастание обычного конфликта в немирный. – Увидев на берегу безобразный натюрморт, я понял, что тащить палатку придётся самому. Вот, кстати, ваши останки. Нехорошо мусорить. Да. Костра за кустами и деревьями видно не было, но дым от него стелился над водой, искажая приятные запахи природы. - Не скажи, - возразил Кенрен. - Когда голоден, запах костра дороже любого цветочно-стружечного аромата. Но только не сегодня. Сегодня костёр бесполезен, сгущёнку кто-то досуха выдоил, жрать нечего. - Молчи, развратная каппа, - противным тенорком шепнул Годжун. – Тем более что у нас полный рюкзак сгущёнки и всякой другой вкусной еды, которой вы меня во время путешествия постоянно обносили. - Мне свернуть доклад, Годжун-сама, или продолжить? – улыбнувшись, спросил Тенпо. - Продолжайте, маршал. - Возможно, я выбрал не лучшую дорогу, но среди кустов мне померещился прогал, а идти по нему казалось удобнее, чем по глухой чаще. Постепенно я вышел к оврагу и сразу за ним увидел свет от костра. Наверно, следовало бы овраг обойти, но уж очень хотелось… поскорее с вашим, Годжун-сама, рюкзаком встретиться. В овраг я спустился очень удачно, передохнул, попил из ручейка и полез по склону наверх. Долез, практически, до конца, осталось только ухватиться за свисающую траву и подтянуться. Тенпо замолчал, посмотрел на свои руки, на ботинки в них и остервенело швырнул обувь на землю. - Маршал?! – удивился Годжун. - Тренироваться надо, - самодовольно осклабился Кенрен. – А то мы всё больше фейерверками баловались и ёкайскими фокусами. - Это была не трава, это была ежевика и жутко прилипчивый плющ. В общем, я скатился на дно оврага. - Вы, маршал, - оторопело сказал Годжун, - всегда были таким самоотверженным и никогда не боялись боли. - Но я никогда не был внезапно самоотверженным, - пробурчал Тенпо. – Ну, вот, например, если бы вас во время совещания укусила чернильница? Вы бы несколько удивились, да? На дне оврага я снял рюкзак, в котором нёс палатку, и вымыл в ручье руки. Это стало моей второй ошибкой. Выяснилось, что стены оврага глинистые, мокрыми руками хвататься за них крайне неудобно. Тогда я разулся и зашвырнул ботинки наверх, отрезав тем самым себе путь к отступлению. Вот тут произошло самое страшное. - Прямо даже теряюсь в догадках, - внимательно осмотрев Тенпо, сказал Кенрен. - Ситуация показалась мне смешной, - пояснил Тенпо. - Она и мне показалась смешной, я чисто из вежливости не смеюсь, - признался Годжун. – В смысле, ничего тут смешного нет. Кх. - Дело в том, - продолжил маршал, - что, оказывается, карабкаться по отвесному, глинистому склону оврага, давясь от смеха, гораздо труднее, чем не давясь. Пару раз я руками на галстук наступил, едва не задушился. Пару раз – ногами. Весь в плюще извалялся. Короче, я – здесь, а палатка – на дне оврага. - Генерал Кенрен, - строго сказал Годжун, - вам задание понятно? - Палатку тащить? – уныло спросил Кенрен. - Силами пяти бойцов организовать доставку ценного военного имущества, - ответил Годжун, - а то мы так до осени воевать не начнём. И не ржать там! Зря он это добавил. Зазвучали команды, началась возня у тента, отведённого под склад. Прерываясь на приказы, Кенрен оптимистично рассказывал о том, как надо вязать страховочный трос, чтобы из петли не выпасть. Потом голоса стали тише – спасательная экспедиция отправилась к оврагу. Тенпо прищурился на костёр и оживился. - Чай! Это именно то, что мне теперь нужно! - Да? – фыркнул Годжун. - Ну, если вам по вкусу горелый веник, заваренный в ведре… Тенпо плеснул себе пахнущего дымком чая и не без лукавства спросил: - Так, говорите, тут обитают страшные монстры? Я видел следы на том берегу реки, благо она неширокая, и должен признать, что следы показались мне знакомыми. Только к монстрам они отношения не имеют. По моему скромному мнению. Годжун посмотрел куда-то в темноту и начал излагать текущую военную мысль. - Ниже по течению, на заливных лугах левого берега речки Убля водятся крупные животные, довольно опасные на вид. В полдень они приходят к реке попить воды. Тенпо осведомился: - Это не те ли опасные рогатые животные, которых в нижнем, да и в нашем мире называют коровами? Годжун кивнул головой. - Именно те. Я, когда сообщал Довэню о своих планах, так и сказал: крупный рогатый скот. После этих слов у Чиго случился родимчик. Несчастный никак не мог успокоиться, он тыкал в меня пальцем и периодически мычал. Только икота остановила припадок. Надо сказать, мычал Тигр очень даже правдоподобно. Не желая комментировать действия высших командиров, пусть и чужих, Тенпо быстренько отпил чая и шёпотом спросил: - Неужели зверобоги одобрили ваш эксперимент? Годжун, надменно посмотрев на своего военного гения, ответил: - Фэй назвал его тонким психологическим ходом и изощрённым испытанием для психики. - Чьей? – вежливо поинтересовался маршал. - Общей! – рявкнул Годжун. – Всемирной. Тенпо потупился и скромно возразил: - Если говорить прямо, то мне не кажется, что имитация военной деятельности, да ещё в условиях, близких к пикнику у костра, восстановит наши с генералом навыки. Было бы логичней отправить меня на неделю в штаб, а Кенрена – на плац или в казарму. Тело, оно умное, всё вспомнит. Годжун возразил: – Это слишком просто. Мне хотелось создать условия, чтобы и армия присутствовала с её буднями, и наше недалёкое вчера не давало себя забыть. Если при этом мы добьёмся положительного результата, то появится уверенность в том, что прошлое нас уже не догонит. Кстати, Довэню идея понравилась. Тенпо, тщательно подбирая слова, попытался донести до командира незамысловатую, но, тем не менее, мысль. - Видите ли, конечно, бойцы неопытны, но вряд ли удастся… Со стороны оврага раздался грохот, треск, ругань и смех. - Что за спектакль устроил там придурок, который носит на шее правдивое сообщение «мои мозги летают где-то рядом»? – спросил Годжун. - Точно не знаю, - ответил маршал, - но, судя по реакции, представление имеет успех. - Тогда и я пойду, поаплодирую, - сказал Годжун, развернулся и зашагал к оврагу. Маршал поспешил за ним. - Ну? – содержательно поинтересовался Годжун у трёх, гнущихся от смеха, бойцов. В дебрях оврага ухало и хлюпало. Бойцы, увидев самого главного командира, попытались распрямиться и ответить. - Этот… генерал, он вниз сполз и нам говорит: «надо прочность страховки на отрыв проверить». Потом без всякого предупреждения - дёрг за канат. - Неужели канат порвался? – изумился маршал. - Генерал вяло так сказал и сразу – дёрг! - Это мы уже поняли, - сдавленно выговорил Годжун. - Что дальше? - Мы за канат толком ухватиться не все успели, только Дидзо - успел, - клацая непослушными челюстями, продолжил боец. – И до того крепко он этот канат держал, что вместе с ним в овраг улетел, прямо генералу на голову. - После чего вы наконец-то начали вести себя рационально? – тихо, но уже с грозовыми прожилками поинтересовался Годжун. Бойцы перестали хихикать. - Продолжайте ваше печальное повествование, - приказал Тенпо. - Они пытались выбраться, помогая друг другу, но это было очень… непродуктивно. Потом Кенрен-доно долго выкидывал канат к нам наверх, а канат никак не долетал. Тогда генерал рассердился, скатал канат бухточкой и того. - Кенрен! – взвыл Годжун. – Или вы мне сейчас же скажете, что в устах вашего бойца означает слово «того», или я вас… накажу… дистанционно. - Я, - откликнулся из недр генерал, - сил не рассчитал и канат на дерево закинул. Невезуха! - Печально, - согласился Годжун. – Достать не пробовали? - Пробовали, - донёсся из густой кроны тонкий жалобный голос. – Меня, как самого ловкого, доставать послали… - Ну, так быстрее доставайте! – приказал вполне уже влившийся в коллектив спасателей Годжун. - Что вы там сидите, как ворона без сыра?! - Я ни быстрее, ни медленнее двигаться не могу. Страшно очень. - Что там может быть страшного?! Не видно же ничего! - Ветки тонкие, качаются, а внизу – овраг. И, да, ничего не видно. Годжун, поразмыслив, решил. - В первую очередь достаём Кенрена. Вернее, палатку, но палатка сама не вылезет, поэтому достаём Кенрена. Станьте там в овраге друг на друга. Тенпо предложил: - Дидзо низенький и хилый. Вот если бы вы, Годжун-сама, спустились к ним и помогли Кенрену… Годжун, заметив в темноте сияющие любопытством глаза бойцов, отрезал: - Не надейтесь! Ишь, изготовились! Плохая идея. Думайте, маршал! - Есть думать! Придумал! Кенрен, если идти направо, то через тридцать шагов овраг кончится. Палатку захвати. - Маршал, - спросил Годжун, - когда вы это придумали? - Когда в овраге сидел, - честно ответил маршал. – И мне там очень скучно было одному. Кенрен, в конце оврага меня подожди. При виде маршала, Кенрен заныл: - Злой ты стал. Ёкайское происхождение так изо всех пор и сочится. - Отставить жалобы. Дидзо, возьмите палатку и следуйте в лагерь. - Типа, без свидетелей извиняться удобней? – осведомился Кенрен. - Нет, нам поговорить надо. Похоже, Хакурю впал в детство, вернее, наш Годжун впал в прошлую реинкарнацию. Он хочет напугать бойцов коровами. Кенрен помотал головой. - Что-то я в овраге устал. Ты проще излагай. - Годжун хочет в качестве монстров представить бойцам коров. - А местных жителей, когда мы их стадо перекоцаем, он представить не хочет? В качестве монстров? Тенпо поправил очки. - Возможно, Годжун сильно поумнел. Настолько сильно, что я его не понимаю. Или одно из двух, но лицо командира надо спасать. Кенрен пристукнул кулаком ближайшее дерево. - Если не лицо, - сказал он, - то жопу – точно. И быстрее, а то уже светает. Действительно, небо медленно, но неуклонно серело, казалось, что тускнеющие звёзды отдают ему свой свет. Исчезли летучие мыши, защебетали птички. - Где вы так долго ходите?! – встретил подчинённых неласковым вопросом, Годжун тут же отдал приказ: – Строй-ся! Сонные бойцы взбодрились, похватали оружие и стали в две шеренги. - Следуйте за мной. Колонна двинулся к реке. Несколько раз, на ходу, Кенрен пытался ухватить командира за рукав, но это ему так и не удалось. В конце концов, голова колонны небесных воинов остановилась на крутом берегу. Где-то внизу плескались рыбы, квакали лягушки, журчала вода. На лугу другого, пологого берега реки в тающем тумане бродили бурёнки. Кроме них крупных живых существ в округе не наблюдалось. Крепкий телом и простой душой Яодзо, увидев коров, воскликнул: - Да я с этими монстрами всё детство провёл. Мои родители продают сливки в столичные кофейни. Бойцы заметно обрадовались и начали, хихикая, шушукаться. - Тихо! – крикнул Кенрен. – Родители Годжуна-сама, в отличие от ваших, не занимались животноводством. Он обознался, с кем не бывает? Годжун возмутился: - Вы, Кенрен, опять плетёте какую-то херню, вместо того, чтобы поправить несмышленого бойца. Те, на кого мы охотимся, появятся позже, чтобы напасть на коров! Вот тут мы их и подстережём. Ясно? Бойцы приуныли. - Ясно, - ответил Рёсэн. Неожиданно в утренней тишине послышались странный гул и утробное урчание, совершенно не свойственные пасторальному пейзажу. - Монстры!!! – крикнул кто-то из хвоста колонны. Годжун с нелогичным воплем «какие ещё монстры?!» бросился туда, Кенрен и Тенпо кинулись за ним. Неуклюже кренясь на ухабах, по бездорожью медленно ползли три машины военного назначения. На их броне дремали камуфлированные люди в касках. - Танки! – ахнул Кенрен. – Ух, ты!!! Настоящая война! - Точнее, БМД-4. Местные, - поправил его Тенпо. – К чему бы это? Годжун сказал сурово: - Кенрен, немедленно прекратите! Что именно хотел прекратить Годжун, осталось неясным, но Кенрен по своему, по-кенреновски, понял командира. Генерал рванулся вперёд, выхватил пистолет с широким дулом и прямо перед носом головной машины взрыхлил землю парой сигнальных ракет. БМД остановилась, в тусклых от пыли фарах машины загорелось изумление. Бойцы на броне проснулись и отползли к корме. Из люка машины высунулся одетый в камуфляж крепкий парень. Поморгав, парень недоумённо спросил: - Виталь, кто это? Неизвестный Виталь так и остался неизвестным, потому что промолчал. - Западная армия, - честно ответил Кенрен. - Южный округ, - в свою очередь сообщил парень. – Капитан Симоненко. С брони второй БМД крикнули: - Что это у них за форма? Эмблемы стрёмные! Вдруг, это хохлы? Через кордон просочились. Крикнувший немедленно огрёб от соседа подзатыльник. Симоненко грозно рыкнул: - Сержант Артюх, отставить рукоприкладство! Задолбал ты уже народы мира своим интернационализмом! Кто тут у вас за главного? Кенрен, прикинув расклад, ответил: - Капитан… Столь резкого понижения в звании Годжун не стерпел и перебил подчинённого: - …первого ранга Годунов. Леонид Васильевич. Как ни маскировал Годжун капюшоном рога и уши, человеком, а, тем более, офицером он от этого не сделался. Капитан Симоненко прищурился, вглядываясь в лицо собеседника, разглядел подробности и прищуриваться немедленно перестал. Рот у него тоже открылся. - Не делайте по любой причине большие глаза, - посоветовал Годжун. – А то вы рискуете их потерять. У меня лёгкая форма ихтиоза. Болезнь такая. Незаразная. - А, - сразу успокоился Симоненко. – Что-то форма у ваших солдат… - К параду готовились, а тут – тревога. - Я бы этому Мулдашкину… - сквозь зубы процедил Симоненко, а потом добавил в своё пожелание отборной конкретики. Годжун с ним согласился, пожелав неведомому каптенармусу всякого - разного. Симоненко обрадовался – страшный на лицо капитан первого ранга оказался не заносчивым, понимающим, своим в доску мужиком. - Разрешите обратиться? – спросил капитан. - Обращайтесь. - Где тут Чёртов Лог? А то едем, едем, а его всё нет, хотя по карте уже два часа, как должен быть. С брони напомнили: - Помнишь, перед отправкой нам хер майор говорил чего-то о разрыве спутниковой карты. - Давайте сюда вашу карту, - распорядился Годжун. Симоненко протянул ему навигатор. Годжун навигатор брать не стал, побрезговал, вместо этого он вытащил из кармана большой, изрисованный узорами шёлковый платок. Платок Годжун расстелил прямо на броне БМД. - Ух, ты! – восхитились бойцы, а один из них спросил: – Где же такие карты выдают? Годжун пробурчал: «где надо, там и выдают», а Симоненко снисходительно заметил: - Темнота ты гражданская, в ГРУ испокон веков полевые карты рисовали на шёлке. Карта получается невесомой, компактной, она не рвётся, не мнётся, не размокает. Стало очень тихо. - Прошу прощения, товарищ капитан первого ранга. Я понимаю, бдительность. Годжун промычал невнятное и ткнул пальцем: - Вот на этой развилке вы с маршрута сбились, всё сильнее отклоняясь от цели. Не мудрено, местность здесь однообразная. - Бля..кая коробка! – огорчился капитан. - Ничего. Хуя…те вон к той роще, дальше по прямой, постепенно вернётесь на маршрут. Да, кстати… Кенрен закашлялся и попытался отвлечь командира: - Эй, как тебя там, товарищ капитан высокого ранга… Но, к счастью, генерала никто не услышал. Выяснилось, что даже такие разные военные, как главнокомандующий Годжун и капитан Симоненко, вполне могут разговаривать о службе, командирах и подчинённых, используя незначительное количество междометий и специальных терминов. Хотя, конечно, разговаривали они в полном соответствии с правилами субординации. - Разрешите задать вопрос? - Разрешаю. Понизив голос до шёпота, капитан Симоненко тревожно спросил: - А нас потом куда? Дальше? Несмотря на наличие собственной армии, расстраивать обладателя трёх грозных машин Годжуну не хотелось, поэтому он ответил: - Ближе. В глазах капитана вспыхнуло уразумение обстановки и осознание ситуации. Он понимающе кивнул. Тенпо, догадываясь, что безобразие не может длиться вечно, крикнул: - Товарищ капитан первого ранга, вас вызывает маршал! БМД взревели и уплыли в утренний туман. - А идите-ка вы все… домой, - тряхнув головой, приказал Годжун. Вечером следующего дня к нему заглянул Довэнь. Выглядел дух земли неприветливо. - Ты, Жунь, всегда был с присвистом. Но смыться до полудня, нарушив уговор – это слишком! Я лучших своих людей напряг. Монстрами их вырядил. Что за легкомыслие?! – не особенно надеясь на внятный ответ, спросил Довэнь. Жестяная, криво вскрытая банка, голубеющая на столе коллеги, в смысле влияния содержимого на чёткость сознательной деятельности, его насторожила. Годжун отпил чай из древней фарфоровой чашки, изящной ложечкой зачерпнул сгущёнку и сказал: - Знаешь, там, на этой Убле, разлом в картах. И такое вдруг из этого разлома полезло! - Какое? – заинтересовался Довэнь. - Третья моя сущность! – торжественно произнёс Годжун. Довэнь повернулся и вышел, дверь тихо за собой прикрыв.