Калейдоскоп воспоминаний

Бока тяжело вздымаются, кровь и крик Ярохвоста отдаётся в ушах. Коготь сказал бежать, нужно бежать, бежать. Земля, скользкая от крови, разодранное плечо скорее не причиняет столько боли, а служит напоминанием держать язык за зубами. Скала, Синяя Звезда, десяток испуганных глаз. Лапы слабеют, судорогой сводит тело. Ложь везде, ложь даже в тяжелых ударах Когтя и его подначиваниях. Кто-то начинает выть, вокруг него коты и кошки. Басовитый рёв полосатого кота заставляет вернуться в сознание. Коготь стоит где-то совсем близко, на таком опасном расстоянии, что даже открывать глаза страшно. — Он выживет? — Горелый с трудом заставляет себя не поднять дыбом шерсть, и лишь легкая дрожь сотрясает его от носа до хвоста. Коготь не оставит его в живых, он его видел. — Конечно. Но ему нужен покой, — голос Пестролистой сопровождается резким запахом трав. Это притупляет чувство страха, позволяет слегка выровнять дыхание. Она не позволит лишить раненого жизни. Коготь фыркает злорадно, словно понимает, что Горелого в палатке целительницы долго не продержат. Оруженосца касается огромный длинный коготь. Его наставник знает (ему ли не знать?), что Горелый уже пришёл в себя. Он же видит, что это все дурацкая шалость перед смертью. — Ну все, пошли. Давай вставай! — его зовут, и кот чуть ли не встаёт с подстилки, почти по инстинкту повинуясь властному тону своего наставника. Или, проще сказать, «хозяина»? * * * Горелый просыпается, инстинктивно готовясь к удару тяжёлой лапы. Однако вместо этого получает копном сена, слетевшего откуда-то сверху. А холодный взгляд бледно-янтарных глаз меняется местами с пробивающимся сквозь амбарные доски солнцем. Уже в который раз кот с чёрной шёрсткой переигрывал каждое воспоминание, связанное с огромным широкоплечим существом, как будто решившим собрать все шрамы от всех противников. Только вот Горелого он явно не брал за соперника. Или хотя бы за оруженосца. — Воины должны молча переносить страдания, — неосознанно Горелый произносит это вслух и морщится. Вызубривать каждую фразу Когтя не входило в его обязательства. * * * Чёрный котик срывается с места, направляясь к Змеиной Горке. Чувство, что с момента битвы за Нагретые Камни Коготь улучшает момент, чтобы прикончить его, возрастает. «О, Звёздное Племя, дай мне добраться до Грозового племени живым и без яда гадюки в крови» — просит Горелый, перескакивая ещё через один камень, приближаясь к цели. Он просто не может подвести Когтя. Не на этот раз. * * * Горелый начал неспешно вылизывать лапку. Тогда он был так горд собой, что поймал змею. А после приглашения на Совет и вовсе потерял голову. Откуда он мог знать, что проболтается тогда, сказав, что Ярохвост убил Жёлудя, а не наоборот? * * * Коготь стоял над своим учеником и весь дрожал от ярости. В темноте сверкали лишь янтарные глаза воителя, которые затягивали и топили в плавящейся ярости. — Сегодня ты сделал ошибку, — голос наставника Горелого почти всегда был утробным рычанием. Но сейчас, в лунном свете, слова Когтя отдавались настоящим ревом. Как если бы целое Тигриное Племя решило выбраться на охоту. Горелый точно был добычей в этой игре. И Когтю не терпелось ее получить. — Ничего плохого я не сделал, — Горелый бросил вызывающий взгляд, но темно-бурый кот лишь прищурился и медленно выпустил и втянул длинные когти. Оруженосец отступил на шаг и прижал уши. «Только не по голове, только не бей по голове.» Коготь медленно стал обходить съёжившегося котика. Гора мышц, перекатывающихся под полосатой шерстью, казалась неприступной скалой в полутьме. — Ты решил, что тебе позволено трепаться на всю поляну Четырёх Деревьев об убийстве Жёлудем Ярохвоста? — только начинающего заживать бока коснулась массивная лапа, начиная давить, и вынуждая Горелого плавно осесть на землю. Вся решимость поставить убийцу на место растворилась, как туман по утру, который клубится в Песчаном Овраге. — Н-нет, Коготь, — пролепетал оруженосец и попытался вывернуться из ловушки, но в итоге нажим стал лишь сильнее, и начала появляться старая боль. — Нет, Горелый? — наставник наклоняется к самой мордочке ученика, замечая, что глаза Горелого плотно зажмурены от страха. — Открой глаза, Воронёнок*, — почти урчит Коготь, и Горелый тут же широко распахивает глаза. Эту кличку Коготь использовал с того момента, как ударил своего оруженосца в первый раз. С того момента, как стал его «обучать». — Коготь, пожалуйста, я буду молчать, — едва слышно прошептал оруженосец, беспомощно шевеля передними лапками. — Будешь, — Коготь почти заботливо проходиться языком по угольно-чёрной макушке, а затем резко выпускает когти, раздирая недавно начавшую заживать рану. Горелый дёргается от боли, но не воет. Его наставник легко может заткнуть его, а утром сказать, что неуклюжий ученик свернул шею, оступившись. — Может, уже убьешь меня? — Горелый давится собственным всхлипом. Он просто надеется, что наставнику наскучит игрушка, и он уберётся спать в свою воинскую палатку. — Убить тебя? Нет, как-то это банально, — наигранно вздыхает Коготь, но когти втягивает. — Но следующая охота будет веселее, чем искать гадюк в земле. Или чем прятаться в кустах и подглядывать, как воители решают свои проблемы. Коготь окончательно убрал лапу с Горелого и уже успел отойти на пару кошачьих хвостов, прежде чем тот сумел подняться. — Знаешь, почему я ослушался тебя и вернулся? — тихо спросил оруженосец, слегка покачиваясь. Коготь замер. — Потому что просто не мог уйти, пока вы сражались. Я думал, что тебе, Когтю, лучшему воителю Грозового племени потребуется моя помощь. — Зачем коту помощь Вороненка? -наставник лишь взмахнул хвостом, даже не повернувшись. — Настоящему воителю не нужна помощь дичи. Горелый вздрогнул и отвёл взгляд. — Эй, Горелый, — приготовившийся бежать к своей палатке оруженосец замер. — Не забудь попросить у Пестролистой маковых зёрен перед сном. * * * Чёрный кот зябко поводит плечами. Воспоминания часто нагоняют озноб. Особенно связанные с Когтем. Он столько раз думал пробраться в палатку воителей и впиться в горло своему наставнику, но так ничего и не сделал. Жаль, что Звездоцап не видит его сейчас: окрепшего, лоснящегося; угольно-чёрного Ворона, крылья которого блестят и наконец покрылись долгожданным оперением. А может быть, лишились его. Кто знает, вдруг из Сумрачного леса на него смотрят два янтарных глаза по ночам. * * * Снова кровь, снова битва. Кровавое племя, Тигриное племя. На поляне настолько шумно, что даже Древогрыз бы приполз к своим Двуногим. Ячмень со своими воспоминаниями и внезапном прошлом, Бич, распарывающий брюхо Звездоцапа одним ударом лапы. * * * Горелый резко трясёт головой, прогоняя все сомнительные мысли. Они жужжат, как улей пчёл на дереве. И так же больно кусаются. Странно, что Коготь сумел выработать у Горелого что-то вроде крепкой привязанности. Он не будет называть вещи своими именами. * * * Перед Горелым стоит совсем ещё котенок. Настоящий оруженосец, каким и он был когда-то. Уже видно лобастую голову и широкие плечи. А может, Горелый просто невольно дорисовывает образ в своей голове. Полосатый кот весело рассказывает ему что-то, поблескивая своими яркими янтарными глазами. — Начни ещё раз, Ежевика, я снова прослушал начало истории.