Парень его мечты

      POV Андрей Жданов.       — Представляешь, Катюша? И тут он как закричит… Дословно не вспомню, я своими словами. Ага?       — Ага!       — Лю­ди доб­рые! Мне те­перь что, все вре­мя од­но­му на обед ходить? И я это сам сделал! Сам! Какой я ду­рак! Знал бы, что ты та­кая сво­лочь, Жданов, так не искал бы те­бе эту квар­тирку, пря­мо за углом «Zimaletto» для тво­ей Пуш­ка­ревой!       — Так и сказал? Для твоей Пушкаревой? — Катя смеялась.       Смеялась вроде бы легко и беззаботно, а в глазах появилась тревога. Но это была нормальная реакция нормального человека на возникшую проблему, и меня она не беспокоила. Мне было чем успокоить Катюшу и я успокаивал, рассказывая ей дальнейшие события. А сам, оказывается, все время думал лишь о том, что все обошлось без скандала и крика, вот так, без малейшего напряжения… Все никак не мог поверить такому счастью.       ...Я опаздывал, я катастрофически опаздывал! Обещал Кате прийти к двум, а тут со всеми спектаклями и выяснениями отношений освободился только в начале четвертого. Сразу хотел набрать Катюшу, объяснить почему задержался, достал мобильный и меня вдруг в первый раз заморозило: несмотря на такое мое опоздание, Катюша ни разу не позвонила мне! Почему? Обиделась? Не хочет разговаривать? Господи! Да что же я жду от Катеньки Кириного поведения? Это Кира уже оборвала бы мне телефон, пытая меня, где я, почему опаздываю, да не загулял ли я с какой-нибудь моделькой, а Катя — она другая! Она мне верит, и не нужно разъедать Кириным ядом наши с отношения с Катюхой. Вторично меня накрыло у самой двери, вот хоть убей, не верилось мне, что я войду и не увижу ни слез, ни обид, ни презрения, не услышу крика… Позвонил... Хоть и были вторые ключи, но как-то неловко, я же не спросил, могу ли я ими пользоваться.       — Пришел?! Что у вас… у тебя с лицом? Что-то случилось?       — Случилось! — и слюну сглотнул. «Участлива, обеспокоена, но это не обида, не желание проконтролировать, не подготовка к скандалу. А может и с Кирой не сразу стало невыносимо? Нет! С Кирой сразу, как только начали встречаться официально. Да! А с Катей-то не официально, может поэтому так легко? Нет! Она просто другая. И она… Она меня… уважает, а не только любит», думал я, продолжая рассказывать: — Такое случилось, что теперь вообще может случиться все, что угодно!       — Расскажешь? Или это что-то личное.       — Ну, конечно же расскажу, Катенька! Это не личное, это касается нас всех. И тебя, и меня, и Ромку, и особенно Киру с Викой, ну, и «Zimaletto», куда без этого! — и все-таки не удержался. — А если бы не смог рассказать, ты бы обиделась?       — Обиделась? Не знаю. Думаю, что нет. У каждого человека могут быть его личные секреты. Вот мама от папы сейчас скрывает… Но это же не потому, что она хочет ему навредить, а потому, что она меня поняла, а он бы ни за что не понял, расстроился бы. Вот она его и бережет. Врет ему, хоть это ей и очень трудно делать.       — А ты могла бы меня обмануть?       — Обмануть? Тебя? Ну, уж нет! А вот скрыть от тебя что-нибудь, что тебя бы расстроило, наверное бы могла.       — Катька моя! — я схватил ее в охапку, понес к столу, она счастливо смеялась и запрокидывала голову. — Какая же ты у меня красавица без бороды, с ума сойти! Никогда больше бороду не отпускай, договорились?       — Договорились! Больше никогда! Ты голодный, или поел?       — Я голодный, я очень голодный! Я такой голодный, как серый волк, которого дразнят козлята. — и снова ступор. — Кать, а если бы я где-то уже поел, ты бы обиделась?       — Андрюша, ты президент, у тебя в любую секунду может возникнуть деловой обед, кому, как не мне это знать? Погоди! Почему у меня появилось ощущение, что ты меня тестируешь? Не подскажешь?       — Подскажу! Потому что я не хочу тебя обижать, вот и пытаюсь выяснить, как обходить острые углы. — выкрутился я.       — А все очень просто, Андрюшенька, — Катя подошла и очень серьезно взглянула мне в глаза. — Скандалов не будет. И не надейся. Но если ты хочешь обходить острые углы, то не надо ничего усложнять, не надо ни в чем клясться-божиться, нужно просто снять трубку и сказать, что ты задерживаешься, или не придешь, или вообще, меня бросаешь. Просто для того, чтобы я не волновалась за тебя.       — А ты волновалась?       — Конечно, я волновалась. Так уж мы, женщины, устроены. Мы всегда волнуемся. Поверь мне, я даже не стала бы спрашивать «почему», просто знала бы, что с тобой все в порядке.       — Я постараюсь тебя не… волновать, Катюша.       — Спасибо. — и засмеялась. — Мой руки, голодный волк. Такие серьезные разговоры и на сытый желудок тяжело переваривать.       — И рассказывать?       — И рассказывать!       И я мыл руки, и рассказывал, и Катька накрывала на стол, и смеялась… И я смеялся, и было так здорово, что ожидание неприятностей отступило. Особенно, когда я продолжал ей рассказывать уже с набитым ртом, а она не делала мне никаких замечаний, не говорила, что это не гламурно, что нужно или есть или говорить, что пальцы облизывать некрасиво, и если бы это было в салоне, то ей бы уже было стыдно за меня, а только смеялась, когда было смешно, да один раз сама слизнула какую-то крошку у меня в уголке губ.       — Пришлось импровизировать… Э, только чур, не ревновать! Ладно?       — Ох, Андрюша! Я, конечно не буду тебя ревновать, но и тебе придется смириться с тем, что не ты у меня один, — задорно улыбнулась Катька.       — Что? Как это не один? Как это не один? А кто еще посягает на…       — Тропинкина, Клочкова, Вуканович, и… Э… Ромку я, пожалуй, тоже смогла бы увлечь…       — А вот Ромку не трогай! Он и так инвалид.       — Почему инвалид? Ты ему доходчиво объяснил, что не нужно кричать в кабинете?       — Без меня нашлось, кому объяснить. — я захохотал, вспомнив, как Вика носилась за Ромио и все пыталась стукнуть его каблуком по виску. Но ей это не удалось, он сам налетел головой на стену, а потом отдыхал у меня в кабинете на полу минут пять, пока я приводил его в чувство.       — Ну, чего ты хохочешь? Рассказывай, я тоже посмеяться хочу.       — Но без ревности!       — Уф! Сейчас покусаю!       — Ладно! Но ты дала слово!       — Андрей Павлович! У меня нет никакого права ревновать своего начальника, у нас с ним ничего не было. Понятно вам?       — Так это мы мигом можем исправить.       Я встал, подошел к ней и уже протянул руку, чтобы ее обнять, но Катенька вывернулась и отбежала.       — Хочешь, чтобы я умерла в твоих объятиях от любопытства? Нетушки! Я жить хочу! Рассказывай, а я пока сварю тебе кофе. — она пошла к плитке, но передумала, вернулась ко мне. — Андрюша, это так глупо, и так жалко тратить на это силы и жизнь, что… Или люди нужны друг другу, и тогда они вместе, как мама с папой, или не нужны, и тогда ничего не поможет. Я люблю тебя. Тебя, а не свою к тебе любовь. И если тебе где-то, когда-то, с кем-то будет лучше, чем со мной, то мне будет очень больно, но я не стану тебя держать. Слышишь? Я тебя люблю.       — Нет! Я так не умею. Отдать тебя, чтобы тебе было хорошо? Нет! Никому! Никогда! — меня даже передернуло.       — Ты мужчина, тебе этого не понять. Собственник!       — Кать, я серьезно!       — И я серьезно. Пока я тебя люблю, я с тобой, и ревновать меня глупо. Интрижки, флирты — это мелко, подло и оскорбляло бы меня саму и мою к тебе любовь. Так что давай-ка рассказывай, а то обед закончится и тебе нужно будет уходить.       — Ага, а я еще и кофе не попил. Фигушки! Никуда я сегодня не пойду. Завтра вместе на работу выйдем. Сейчас все тебе расскажу и давай мы с тобой куда-нибудь…       — Ты рассказывай, а там будет видно.       Рассказ Андрея Жданова:       — Я крепко обхватил Клочкову за талию. Она растерялась, даже попыталась вырваться, пришлось применять шоковую терапию из разряда «искусственное дыхание рот в рот». Сопротивление противника сразу же было сломлено, а уже через минуту вообще стало непонятно кто там был охотник, а кто дичь. Вика обвила меня, как лиана дерево, мне только пришлось придерживать ее, чтобы не вовремя не удрала. Кажется, ей понравилась сама идея сменить профессию Кириной стукачки на мою любовницу. «Браво Викуся, — успел подумать я, — вы с подружкой друг друга стоите»!       — Андрюша, а можно поближе к сути?       — Во-о-о-от! А говорила, что ревновать глупо! Кать, я специально преувеличил, чтобы наглядно тебе… Ой! Только не в сердце, оно у меня и так уже раненное!       — И так будет с каждым, кто будет специально меня провоцировать, — Катька спрятала в выдвижной ящик здоровый кухонный нож для мяса, которым еще секунду назад шутливо мне угрожала.       — Так, и что здесь происходит? — раздался холодный голос, дрожащий от ярости. Вот тут Вика по-настоящему отпрянула, и испугалась тоже по-настоящему.       — Кирюша, а я тебе что говорил? — пришел мне на помощь Ромка, очень трудно было произнести первую фразу.       — Кира! Это не я. Ты же знаешь, что мы подруги, что я за тебя в огонь и в воду. Кирочка, ну, ты же не поверишь этим сволочам. Я не… Это не я… Андрей полез ко мне целоваться, я сопротивлялась. А Ромка, видно, тогда за тобой и побежал. Они все разыграли, спровоцировали, знаешь для чего? Чтобы нас поссорить. Потому что я такое услышала, я такое услышала… Кира!       Вика так неубедительно оправдывалась, была так многословна и так перескакивала с одного на другое, что даже ей самой стало понятно, что она оправдывается и она замолчала.       — Браво, Викуся, браво! — я взлохматил свои волосы. — Скажи еще, что я к тебе все это время приставал, что ты отбивалась от меня, но не знала, как сообщить о моих приставаниях подруге, чтобы не расстроить ее, не нанести травму, так? — и дура Вика кивнула, а потом замотала головой. — Скажи, что ко мне в кабинет толпами ходят модели. Да что там, скажи уже правду Кирюше! Расскажи, что я сплю со всеми подряд, а Пушкаревой еще и квартиру снял, чтобы там с ней спать.       — Да! Да, Кирочка! Это правда! — вдруг ожила Вика. — Это чистая правда!       — Что? Что Андрей к тебе приставал, а ты молчала? Или что к нему толпами ходят модели, но ты не посчитала нужным мне об этом рассказать? Или то что Андрей спит с Пушкаревой? Или может то, что ты сопротивлялась? Что правда, Вика?       — Все!       — Да?! Все правда?! Особенно Пушкарева-любовница и твое героическое сопротивление. А почему ты молчала? Я тебя для этого посадила к Андрею в приемную? Да? Вика! Я видела, как ты сопротивлялась, обвив коленом бедро Андрея, и забросив руки ему на шею.       — Стоп! Кирюша, значит, ты посадила в мою приемную Клочкову для слежки за мной? Очень интересно! Очень! Прекрасно! Браво! И даже не стесняясь, открытым текстом ты мне об этом говоришь?       — Андрей, не передергивай, — Ромио решил сыграть борца за справедливость. — Кира это говорила не тебе, а Вике. Тебе бы она такой гадости никогда не сказала.       — Заткнись, — закричала вдруг Клочкова, сняла одну туфлю и бросилась вслед за Ромкой в мой кабинет.       — Вика, сними второй туфель, будет удобнее, — посоветовал Ромка, увернулся от очередного броска Клочковой и налетел головой на стену.       — В общем, Катюша… Клочкова уволена, с Кирой я разругался в пух и прах, Ромка уехал к Синицкому зализывать раны, а я пришел к тебе…