Парень его мечты

      POV Катя Пушкарева.       — Кать! Катенька! — Маша бросилась меня обнимать.       — Не кричи!       — Не буду. Ой, я сейчас соберу девять-один-один.       — Нет, Маша! О том, кто я такая будешь знать только ты.       — Катя, а зачем?       — А вот теперь мы подошли к сути. Только это долгий, очень долгий разговор. А времени нет, нужно работать. И Андрей Павлович может вернуться в любую секунду. Давай знаешь что сделаем? Давай мы сейчас начнем работать, а во время обеда я все тебе расскажу.       — Все-все?       — Все-все. Только ты помни, ты теперь при президенте. И выживают здесь только те, кто умеет язык держать за зубами. Ну, хотя бы до обеда, — усмехнулась я. — Продержишься?       — До обеда в неизвестности я смогу продержаться, — засмеялась Машка. — Тем более, что у меня другая тема для обсуждения есть.       — Какая?       — Как какая? Я теперь секретарша, личная секретарша Андрея Павловича. Разве это не тема для жирного обсуждения?       — Тема. Только времени у тебя сегодня не будет для сплетен. И вообще, давай-ка заканчивать с посиделками в рабочее время. Ты же не хочешь, чтобы Андрей Павлович и тебя, как Клочкову? Зато в обед мы с тобой насплетничаемся всласть.       — Катя!       — Маша запомни раз и навсегда: в этих стенах я Алекс! Запомни, иначе мы все пойдем на биржу труда.       — Но хоть на «ты»?       — Конечно на «ты».       — Тогда все в порядке. Алекс, как нужно переоборудовать твой кабинет?       — Спасибо, — шепнула я и поцеловала Машку в щеку, и тут она как захохочет:       — А я вчера пыталась тебя соблазнить! Вот умора.       — Но я же не поддался, правда?       — Не поддался! Не поддался, — Машка все хохотала и хохотала, у нее даже слезы выступили на глазах. Ну, что же, это даже хорошо, сейчас отсмеется, примет ситуацию такой, какой она есть, и можно будет спокойно работать дальше.       Так и получилось. Я рассказала ей как нужно переделать кабинет, причем желательно не в рабочее время, а сегодня вечером начать, чтобы к утру все уже было готово.       — Алекс, за ночную смену у нас могут запросить по тройному тарифу.       — Машенька, если ни я, ни Андрей Павлович не сможем работать, «Zimaletto» потеряет больше.       — Я все поняла. Что-то еще?       — Нет, переезжай в приемную, я дам тебе все нужные номера телефонов и объясню все, что нужно.       Тропинкина перенесла свои вещи я ввела ее в курс дела, все объяснила, все показала. И пошла к себе, пора было работать. Дел накопилось катастрофически много и я с головой ушла в работу, очнувшись только тогда, когда в президентском кабинете раздались голоса Ромки с Андреем.       — А Катюха права, видит Бог, права. Кира не просто так Вику в «Zimaletto» вернула.       — Ромио, ты мог бы не упоминать Катиного имени в этих стенах?       — Не мог бы! Никак не мог бы! Может быть, сегодняшний утренний холодный душ водой из стакана было лучшее, что произошло в моей жизни? Может я теперь тоже «Рыжий, честный, влюбленный»*?       Вот балбес, кажется, он уже окончательно пришел в себя от утреннего потрясения.       — От, блин, Людвиг Четырнадцатый! Ты не забыл, что я тебе сказал?       — А что ты мне сказал?       — Что Катька моя!       — Палыч, ты мог бы не упоминать Катиного имени в этих стенах? — явно передразнивая Андрея, спросил Ромио.       Что-то мальчики расшалились. А дел у нас, меж тем, куча и далеко не все в шоколаде. Я нажала на кнопку селектора и сказала своим обычным голосом:       — Вы не забыли, что я «высоко сижу, далеко гляжу» и все слышу? Смотрите, как бы потом опять бить челом об асфальт не пришлось.       — Катька там? — вскрикнул Роман и уже через секунду, даже не постучав, распахнул двери в мою каморку. — Прив…       Вот тут его ждал… Нет, даже не сюрприз, он ведь знал, что я буду Алексом. Знал, но… Во-первых, он меня еще не видел в этом обличье, а во-вторых, не ожидал увидеть такого красавца, ведь я говорила с ними своим голосом. Я думаю, что он просто напрочь забыл, что увидит сейчас не Катю-серую мышку, как раньше, и не сисястую красотку в халате поверх пижамки, как утром, а парня.       Казалось, что Ромка снова увидел труп Лариной, так дико он остолбенел, завращав глазами. Но Малиновский не был бы Малиновским, если в любой ситуации не молотил бы языком.       — Катька твоя, Палыч! Я это уважаю и совершенно не претендую на нее. Я вообще после всех событий, особенно утренних, потерял всякий интерес к женщинам. Кажется, я голубею не по дням, а по часам. Так что Катька твоя мне совершенно не нужна. Забирай ее себе, а я лучше займусь Алексом.       — А скажи-ка мне, любезный, не напомнишь ли, отчего это я вчера тебя, придурка, не придушил? — Андрюша сделал вид, что собирается задушить Малину.       — Потому что я твой единственный друг? — высказал робкое предположение Ромка.       — Ошибаешься! Потому что в тюрьму не хочу! Но ты допрыгаешься, я тебя просто выброшу за окошко и скажу, что так и былО!       — И будешь прав, — поддержала я Андрюшу. — Роман Дмитриевич!       — Роман!       — Вне работы — Роман. А на работе — Роман Дмитриевич. Еще не хватало, чтобы из-за вашего трепа вся операция провалилась. Нужно быть хоть немножечко серьезнее.       — Палыч! Куда ты дел милую, добрую Катеньку? Верни ее взад! И спаси меня от этого кошмара. Я тебе еще пригожусь.       Ну, что ты с ним будешь делать? Таким уродился, таким и помрет.       — Андрей Павлович, — заговорила я голосом Алекса, причем по-деловому и строго. — Сегодня в час тридцать у вас обед в «Ришелье» с Германом Полянским. Столик заказан на три персоны. Роман Дмитриевич едет с вами, и именно ему нужно вычитать документы и внести поправки. Вот папка с документами.       — А почему это мне? — возмутился Ромка.       — Потому что завтра в двенадцать у господина Жданова встреча с Вячеславом Семеновичем из «ЛлойдМорис». Разговор будет не из самых приятных, о реструктуризации долга, я поеду с ним. А сейчас мы должны еще просмотреть всю документацию и подготовить необходимые справки. Этот вопрос жизненно важен для «Zimaletto». Если вас, дражайший Роман Дмитриевич удовлетворил мой ответ, то не смею вас больше задерживать.       — Удовлетворил? Меня бы больше удовлетворила…       — Сегодня утром ты уже был полностью удовлетворен, — захохотал Андрюша. — А? Как тебе мой новый помощник? Построил всех как по росту на плацу!       — Ему бы командовать дивизией, — ухмыльнулся Ромка.       — Да… «Жалко королевство маловато, разгуляться мне негде»**! — засмеялась я. — Держите папку.       Ромка взял документы, вздохнул и вышел из моей каморки папы Карло. Через секунду мы с Андрюшей услышали, как едва слышно хлопнула дверь в приемную и я сразу же нажала на селекторе цифру «три».       — Мария, это Алекс. Мы с Андреем Павловичем будем работать над справками. Пожалуйста, никого без доклада не пускай в кабинет.       — Никого?       — Никого, Маша, — сказал свое веское слово Андрюша. И сразу, как только отключил селектор, начал расстегивать мою рубашку.       — Ты что творишь? — поинтересовалась я.       — Катюша, ты хоть на немного расшнуруй корсет. Меньше всего мне хочется навредить твоему здоровью. И вообще, пока ты у себя, ты можешь сидеть расшнурованная, я никого к тебе не пропущу, буду твоей личной охраной.       Я видела, это действительно была забота обо мне, он волновался за меня, по-настоящему волновался.       — Спасибо!       — За что, Господи?       — За все! За то, что заботишься, за то… Я слышала, как ты говорил обо мне сегодня Кире. Я видела с какой теплотой и нежностью ты… За то, что я стала красивой, за то, что живу. Живу, а не существую, как раньше…— у меня пересохли губы от переполнявших меня эмоций. Мысли прыгали с одной темы на другую. — Я так тебя люблю, Андрюшенька. Так люблю, что мне даже тесно внутри себя становится. Кажется, что я взорвусь от любви. Я все для тебя сделать готова. Все-все.       — Катька моя!.. Никто мне еще не говорил такого. Никто и никогда. Даже плакать хочется.       — Не надо! Любовь должна быть радостью, а не слезами. Я это сегодня поняла… Ночью.       — Я тоже тебя люблю, девочка. Очень-очень. И я тоже кое-что понял сегодня ночью.       — Что?       — Что мне никто, кроме тебя, не нужен.       — Это правда?       — Да! Да, Катюша, да! Я понял, что ты мне нужна любая. Мне все равно какая ты, хоть с брекетами, и с косичками, и в жутких своих нарядах, хоть красавица в шикарных платья, хоть мальчик, хоть девочка. Ты это ты. И вот еще что… Ты прости меня.       — За что?       — За то, что был дураком и сволочью. Катюха, я ведь даже на секунду не задумался, каково тебе работать в этом душном чулане, каждый раз, даже если нужно выскочить в туалет, проходить через кабинет. А каково тебе было, когда все, начиная с Киры, пытались тебя унизить, оскорбляли тебя, воровали твою работу? Не думал я об этом. Мне было удобно, что ты всегда рядом, всегда поможешь, всегда… За твою зарплату. За все. Кать, ты прости меня. И за то, что не осмеливался себе признаться, что уже не первый месяц ты мне далеко не безразлична.       — Простила. Давно простила. Да и не обижалась я на тебя никогда, Андрюшенька. На других — да. А ты… Все! Хватит! У нас правда очень много работы. Последнее, что я хочу сказать… Маше я призналась, что я — это я.       — Что?       — Маше я призналась, что я — это я.       — Тропинкиной? Ты с ума сошла? Через десять минут об этом будет знать весь административный этаж.       — Не будет. Андрюша, доверься мне, я знаю, что делаю. Нам необходим свой человек в твоей приемной, иначе мы погорим гораздо быстрее, чем через десять минут. Сегодня в обед ты прийти не сможешь, правильно?       — У меня обед в «Ришелье».       — Я знаю, поэтому сегодня я буду обедать дома с Машей, и ты увидишь, как нам это поможет. И сейчас, и в будущем.       — Изменить все равно ничего нельзя. Так что… Что сделано, то сделано…