Парень его мечты

      POV Андрей Жданов.       У меня все в голове не укладывались мамины слова: «Толь­ко ли­лии не по­купай. Не каж­дая бе­ремен­ная их за­пах пе­рено­сит». Столько счастья сразу? И все это мне? Да нет, не может быть. Хотя… Мама ведь и правда не ошибается. По крайней мере в тот раз, с Кирой, она сразу сказала, что «Кирочка заблуждается».       Кира тогда достала меня до печенки, зудела целыми днями, что ее муж должен быть президентом компании, что она поможет мне занять этот пост, что мы поженимся и что я всю жизнь буду гордиться такой женой, которая так помогает мне «по жизни». Вы не поверите, но именно так — по жизни, и никак не меньше. Папа еще и не собирался на пенсию, место президента было прочно занято, а Кирюша уже удобряла почву под посадку саженца «жена президента». В один из таких моментов, когда я был хорошо под коньячными парами, а «тогдаещедажененевеста» с особой жестокостью насиловала мой мозг идеей пожениться, как первым шагом на ступеньках к президентству я и не выдержал:       — Слушай, Кирюша, а может мне рассказать отцу, что ты готовишь переворот в «Zimaletto»?       — Какой переворот? Я же не про сейчас говорю, а про время, когда Павел Олегович захочет отойти от дел. Только так, Андрюшенька.       — Значит, президентом я должен стать, когда отец захочет отойти от дел, правильно?       — Ну, конечно же.       — А жениться я на тебе должен уже завтра.       — Лучше бы вчера, — засмеялась Кира, довольная своей шуткой. — Ты пойми, твоя женитьба — это первый шаг. Если ты женишься, значит, ты серьезный и ответственный человек. И твою кандидатуру Павел Олегович будет рассматривать в первую очередь.       — Опаньки, значит, и в президентское кресло дорога лежит через койку? Я правильно понял?       — Не через койку, Андрей, а через ЗАГС! — и Кира снова засмеялась.       — Через ЗАГС? Надо же, как интересно. А почему в таком случае в этот ЗАГС я должен отправиться именно с тобой? Если основополагающее на ступеньках к креслу слово ЗАГС, то невесту туда можно приволочь любую. — теперь уже я захохотал. — Почему же я должен жениться на тебе?       — Андрей, прекрати так шутить!       — А я, может, и не шучу вовсе. А?       — Хорошо, тогда хотя бы потому, что любая не приведет тебя к президентству. А я приведу. У меня есть право голоса, акции и Павел Олегович мне доверяет.       — А кто тебе сказал, что я хочу быть президентом, Кирочка?       — А что? Не хочешь?       — Нет, не хочу!       — Почему?       — А нахрена мне эта головная боль и ответственность? Меня вполне устраивает моя должность. Это живая работа с живыми людьми. Я люблю договариваться с людьми, заключать сделки, искать выгодные контракты. Это мое, Кирочка. И мне совершенно не улыбается общее руководство. Я дело хочу делать, реальное дело.       — Но я хочу стать женой президента, — брови Киры взлетели вверх, мол, как же я этого не понимаю.       — Хочешь быть женой президента? Будь! Я совершенно не возражаю. Только я здесь ни при чем. Поняла?       — Как? Я могу стать твоей женой, а ты президентом. Или остаться сестрой президента. Других вариантов нет.       — Ну, почему же, Кирюша? Выходи замуж за кого-нибудь другого, не за меня. Такого крутого, брутального, с амбициями и желанием быть победителем. Папа тебе, как ты говоришь, доверяет. Так почему бы ему не рассмотреть кандидатуру твоего мужа, даже если он и будет со стороны?       — Но я тебя люблю, Андрюшенька, и замуж хочу за тебя.       — А это ради Бога! Но президентом я не буду.       Разругались мы тогда в пух и прах. Так разругались, что я послал Кирюшу вместе с ее любовью и желанием стать госпожой президентшей куда подальше. Заявил ей, что мы расстаемся, как я тогда думал, навсегда. Кира плакала, умоляла меня опомниться, говорила, что любит, что ей уже все равно займу ли я место отца или нет. Но я ей не верил. Как отрезало, нет, и все.       Да только прошло две недели и Кира влетела ко мне в кабинет радостная и довольная, как слон.       — Андрюша, нам надо поговорить.       — Кирочка, мне кажется, что мы уже обо всем поговорили.       — Нет, милый, еще не обо всем. Вот, — и она протянула мне какой-то листок.       — И что это?       — А ты прочитай.       Я прочел, и у меня потемнело в глазах — Кира была беременна, срок шесть недель. Сказать, что я не хотел этого ребенка — это ничего не сказать! Я возненавидел всех детей сразу! Зачем они? Для чего? Для того, чтобы портить людям жизнь? Боже мой, мне было всего двадцать шесть лет, роман с Кирой длился всего два месяца. И вот теперь, только из-за того, что мы с ней один раз неудачно трахнулись, я был обречен всю жизнь провести рядом с женщиной, которая умудрилась меньше, чем за квартал, лишить меня радости жизни? За что, Господи?       Но делать было нечего и мы поехали подавать заявление в ЗАГС. На раздумье нам дали целых три месяца. Кира правда пыталась ускорить этот процесс, но тут я был непреклонен, только по закону, и все. А кроме того, мама только через два месяца должна была вернуться из путешествия, нельзя же было жениться в отсутствии матушки.       Кира вела себя, как ласковый нежный котенок, никаких капризов, никаких разговоров о президентском кресле, более того, никакой ревности или истерик. И я подумал, что черт его знает, может, это беременность так изменила Кирюшу. И я смирился с неизбежностью.       Возможно, чтобы не испугать меня заранее, возможно, по каким-то другим причинам только Кира развернула бурную деятельность по организации свадьбы, всего за неделю до маминого возвращения. Зато какую! Такую бурную, что мне стало плохо. Прежде всего она разослала сообщения в прессу о дате и месте нашей свадьбы, затем…       Ой, нет, лучше и не вспоминать этого ужаса. К счастью, мама тогда вернулась чуть раньше (надо же было невесте наряд покупать) и, можно сказать прямо с самолета, Кирюша потащила нас с мамой в салон для невест. Вот там, когда мамуля помогала моей «невесте» переодеваться я и услышал из-за занавески:       — Кирочка, ты ошибаешься, ты, к сожалению, не беременна.       — Как это не беременна? — а голос такой испуганный, что дрожит. — У меня и месячных нет уже почти три месяца, и у врача я была.       — Да хоть у профессора, я по груди вижу, это какая-то ошибка. Давай-ка поедем прямо сейчас к моему гинекологу, вот увидишь, что я права.       Потом раздался какой-то шепот, мама с Кирой заговорили очень тихо, а когда Кирюша вышла из примерочной вся из себя невеста невестовна в красивущем белоснежном платье, мама отводила от меня глаза. Я сразу закусил удила и потребовал пойти на УЗИ, мол хочу увидеть своего ребенка…       В результате матушка мне сказала, что это была какая-то ложная беременность, мол, девочка так хотела ребенка, что у нее появились все признаки настоящей беременности. А врач еще добавил, что это такое крайне редко, но все же случающееся психофизическое состояние женщины, если она одержима идеей родить ребенка. Так ли, нет ли, не знаю, думаю, что все было ложью от начала до конца, но не в этом дело. Дело в том, что я тогда ее пожалел, не бросил. Все в один голос твердили, что девочка, мол, переживает тяжелый психологический стресс. Но в ЗАГС я Кирюшу не повел, так далеко ни моя жалость, ни моя порядочность не простирались. Потом у нее погибли родители, и я снова не мог ее бросить. Потом… потом…       Но самое страшное было даже не в том, что Кире удалось вытащить из меня амбициозность и заразить меня своей идеей моего президентства, и не в том, что я шел к этой цели напролом, набивая шишки не только себе, но и окружающим меня людям. И даже не в том, что «Zimaletto» оказалось на грани банкротства. Самое страшное было в том, что Кире удалось превратить меня в конформиста. Мне стало проще согласиться даже если я не был согласен, чем отстаивать свое мнение.       И так было до тех пор, пока Бог не послал мне Катеньку. Как только я испугался, что потеряю ее, я начал возвращаться к себе.       И вот теперь я стоял в полутемной комнате маминого дома в секунде от полного счастья. Если Катя подтвердит мамину догадку, не будет на земле человека счастливее меня. Только бы подтвердила, только бы подтвердила! Дети — это такое благо, когда они от любимого человека, что нет в мире блага выше этого.       — Кать, ты ни­чего мне не хо­чешь ска­зать?       — Хочу, Андрюшенька.       — Говори.       — Помнишь, ты мне сказал, что у нас когда-нибудь обязательно будут дети?       — Помню, — голос внезапно сел, а сердце забухало, как сумасшедшее.       — А если это произойдет раньше, чем когда-нибудь?       — Кать, ты беременна? — о, Господи, оно сейчас выскочит, мое сердце.       — Я не уверена, но у меня задержка, а раньше такого не было никогда. Не знаю, как такое могло бы случиться, ведь мы же всегда предохранялись.       — Не всегда, — а голос, казалось сейчас совсем меня покинет. — Помнишь, когда у нас были пьяные Колька с Романом…       — Да! Точно, мы же тогда набросились друг на друга, как маньяки! — Катя прикрыла рот рукой и покачала головой. — Андрюша, ты не будешь сердиться, если я…       — Сердиться? Сердиться?! Да как ты могла такое подумать?! Я же уже назавтра, когда вспомнил, что мы не предохранялись, начал молиться, чтобы это произошло! Я хочу от тебя ребенка, Катюша! Очень хочу! Нет, не так! Я очень хочу, чтобы у нас были дети, и не один, как ты или я, а двое или трое.       — Сразу? Я не могу тебе этого обещать. Я даже не уверена, что я действительно беременна.       — Только спиртного, на всякий случай, и в рот не берешь, — захотелось плакать, от Катиной заботы о ребенке в существовании которого она не была даже уверена. — Я очень тебя люблю, девочка. Очень.       — Я тоже.       — Завтра же мы сделаем тест, слышишь?       — Мы? Я за!       — Хотя… этот тест нам вовсе не нужен. Мама сказала, что ты ждешь ребенка, а она в этом деле никогда не ошибается.       — Маргарита Рудольфовна?       — А ты знаешь еще какую-нибудь мою маму? Да, Катюша, Маргарита Рудольфовна.       — И как она отнеслась к этому?       — Она будет просто счастлива, если все подтвердится. Как, впрочем, и папа. Они уже давным-давно мечтают о внуках.       — Мои тоже мечтают, но вначале отец меня приговорит к пяти годам расстрела, и только потом продолжит мечтать о внуках.       — Катька! Катенька! Катюша! Ой! Я придумал! Я все придумал, девочка!       — Опять? В кого мне теперь придется переодеться? Андрюша, ты неисправимый аферист!..