Парень его мечты

      POV Катя Пушкарева.       — Ты будешь шить мне наряды даже когда меня здесь уже не будет? — Кристина спросила это так патетично, что даже мне захотелось немедленно утешить ее каким-нибудь королевским нарядом.       — А почЕму тЕбя здесь не будЕт?       — Как? Ты не знаешь? Мы продали акции «Zimaletto».       — Кто этО мы? — закричал Милко с таким надрывом, будто услышал, что это именно его продают в рабство.       — Мы все! Я, Кира, Сашка, Андрей, Павел и Маргарита.       — И кто осталсЯ? Кто кУпил акцИи? — Вуканович икнул, похоже нужно было готовить его каплИ.       — Откуда мне знать? Может, какая-нибудь Пушкарева купила.       Милко медленно начал съезжать по стене, глаза его закатились куда-то под веки, а лицо слилось цветом с нежно салатовой стеной.       Черт побери, кажется, эта насквозь силиконовая дамочка сейчас устроит в одной отдельно взятой компании обвал Токийской биржи, а нам меньше всего сейчас нужна паника, обмороки Милко, истерические слезы женсовета, да еще если в пошивочном слух пройдет…       Господи! Андрюша! Его же сейчас на кусочки растаскивать начнут. Пора было выключать Катькины переживания, включать Алекса и взывать к романтическим чувствам дизайнера.       — Милко, — предерзко сказал Алекс, — прости, но нам с тобой нужно заканчивать обсчет коллекции. Все остальное в нерабочее время, пожалуйста.       — Алекс! У нас большЕ нет рАботчего времЕни. «Zimaletto» продАли, можЕт его кУпили кАкие-нИбудь, монстрЫ. И кОму тОгда нУжна коллекцИя? Ты знал? Ты что-нЕбудь знал, Алекс?       — Милко, я знаю все, и тебе хотел рассказать, но тут…       — Что вы знаете? — вмешалась Кристина. — Милко, а кто это вообще такой? Твоя новая любовь?       — Разрешите представиться, Александр Андреевич Азаров, личный помощник Андрея Павловича, президента «Zimaletto», — сказала я так, словно это Шурочка Азарова, докладывала Кутузову.       — Бедный мальчик, нет больше Андрея-президента.       — Что? — Милко даже шаг назад сделал и глаза распахнул. — Жданова большЕ нет? Что этО значИт? Он жИвый?       — Живой он, живой, — успокоила Кристина. — Только больше он не президент.       — А кто презИдент? Кто? МожЕт тожЕ ПушкАрева? — Милко налил себе в бокал виски вместо капель, и выпил залпом. — Я увОльняюсь, я не мОгу работАть в тАкой обстАновке!       — Боюсь, что ты уже уволен, — не без доли злорадства сказала Воропаева-старшая. Это показалось мне очень странным. Они же, вроде бы, друзья. Пора было вмешиваться.       — Кристина Юрьевна, прекратите сеять панику, — даже не попросила, а почти приказала я.       Воропаева-старшая обернулась на звук моего голоса, и мне на секунду показалось, что я встретилась взглядом с Сашкой, такие холодные и проницательные глаза у нее были, правда уже через мгновение Кристина рассматривала меня таким бесстыжим, раздевающим взглядом, что я покраснела.       — Милко, а он очень миленький, этот кукусик, — заметив мой румянец, проворковала она.       — КристинОчка, не пЫтайся соблАзнять Его, Алекс играЕт на дрУгом поле.       — Вот вы с ним вдвоем и отправитесь на вольные хлеба во широко поле.       — Не надО, не пУгай мЕня. Я толькО рЕмонт начАл делать, и крЕдит мне нужнО возврАщать.       — А я тебя не пугаю! Ты уволен, и твой смазливый бабасик тоже. — холодно и жестоко сказала Кристина.       Милко весь как-то скукожился, руки у него задрожали. Этому пора было положить конец. Потом выясню, какая кошка пробежала между «друзьями».       — Насколько я понимаю, вы больше не акционер «Zimaletto»? И если вы продолжите пугать Милко, то мне придется вызвать охрану и помочь вам покинуть помещение.       — На правах кого ты вызовешь охрану?       — Вы же ничего не знаете о новых хозяевах, Кристина Юрьевна. А вдруг это я приобрел все ваши акции, тогда как?       — Ты?! Не может такого быть!       — Кристиночка, все можЕт быть. Алекс — он АзарОв и АндреЕвич.       — Что?! — кажется, только тут у нее что-то щелкнуло. — Александр Андреевич, вы хотите сказать что «Zimaletto» купил Андрей Алексеевич?       — Я ничего подобного не говорил. Я просто попросил вас не запугивать Милко.       — Ты мне еще пригрозил охраной.       — Совершенно верно. Так что, вызывать Потапкина?       — Не стоит. Кто я такая, — тут Кристина повела плечиками, подкатила глаза и из губ сделала куриную попку, — чтобы воевать с олигархами? Прощайте кукусики-бабасики. Горите вы все синим пламенем, — с этими словами Воропаева освободила мастерскую.       — Милко, что это было?       — Не знаЮ, рыбОнька.       — Вы же вроде бы друзья?       — Да, КристинОчка мой бОльшый друг. ТолькО Она мЕня не прОстила.       — За что?       — Когда-тО дАвно я Увел ее любовнИка.       — Зачем ты это сделал?       — ДурАком был. Кристина лЮбила Эда, а я… Он мЕне даже не нужЕн был. ЗАчем я тОгда так?       — Понятно. Знаешь что? Я бы на месте Кристины просто оторвал тебе… — и я выразительно посмотрела ему в пах.       — Да, я не бЫл прАвый.       — Да, ты был неправ… Ну что, давай заканчивать обсчет коллекции и пошли к Жданову.       — Алекс, этО правдА, что ты кУпил «Zimaletto»?       — Нет! А может и да. Какая нам разница? Но у тебя, Милко, ничего не изменилось. Как работаешь, так и будешь работать дальше.       POV Андрей Жданов.       Голова просто взрывалась… Амура бренчала браслетами у самого моего уха и кричала, что ее только утром назначили начальником отдела продаж, а теперь уже увольняют. Ольга Вячеславовна тихо плакала, сидя в кресле. Шурочка орала, что она так просто не сдастся, она будет драться, и мало тому, кто придет выгонять ее с ее рабочего места не покажется. Светлана Федоровна рыдала и сквозь рыдания выкрикивала какие-то непонятные слова о пастухах, буренке и своей загубленной жизни. Пончева, набив полный рот, пыталась рассказать что-то о своей полноте и липосакции для которой тоже нужны деньги.       Меня никто не слышал, мой голос просто-напросто утонул в гуле женских истеричных завываний.       — Ти-и-и-и-хо! — заорала Тропинкина, и наступила блаженная тишина, как будто девчонки играли в «замри». Таня даже кусок булки не проглотила, так и держала во рту, видно опасаясь эту тишину нарушить звуком пережевывания. — Вы что за балаган здесь устроили? — и когда только Машка успела научиться таким начальственным нотам в голосе?       — Никто никого не увольняет, — подхватил я, — если вы, конечно, вернетесь на свои рабочие места и будете работать. Сразу после обеда все соберитесь в выставочном зале. Проведем маленькую планерку, мне есть, что вам рассказать.       — Значит, все правда?! Нас увольняют?! — снова взвыла Светлана Федоровна, а вслед за ней и остальные.       — Все, бабоньки, все! Сдаюсь! Успокаиваемся и слушаем.       Пока женсовет успокоился, я успел придумать, как спровадить девчонок.       — Кто из вас хочет быть уволенным, поднимите руки, — однако никто не проявил энтузиазма. — Никто не хочет, я правильно понимаю?       — Да, — ответил мне дружный хор голосов.       — Очень хорошо. Тогда слушайте и запоминайте. Если хоть одно слово нашего разговора просочится за пределы вашего женсовета, хоть одно единственное, я даже не буду разбираться, кто проболтался, я уволю всех и сразу. Это понятно? — гробовое молчание. — А если не понятно, то и говорить не о чем. Все свободны.       — А вдруг кто-нибудь подслушивает, а вы возьмете и уволите нас, — жалобно проговорила Танечка Пончева, дожевывая кусок булки.       — Никто нас не подслушает. Маша проследит за этим. Да, Машенька?       — Хорошо, Андрей Павлович, — Тропинкина вышла в приемную.       — Так что, девоньки, я рассказываю или нет?       — А если хоть слово просочится, то вы нас уволите? — еще раз поинтересовалась Амура.       — Да! — уверено сказал я. — И без права на помилование.       — Я рисковать не буду. Я только что получила новую должность, престижную и денежную. Андрей Павлович сказал уже, что никто нас не увольняет, и я ему верю. Мне никаких объяснений не нужно. А то потом Пончева проговорится, а уволят меня. — с этими словами одна воительница покинула поле боя.       — Я, пожалуй, тоже пойду, мне еще задание, которое дал Николай Антонович, нужно доделать, — Светлана Федоровна скрылась в приемной.       — А мне без Амурчика тут и вовсе не интересно, — заявила Шурочка, выходя из кабинета.       — Что-то я проголодалась, — Пончева подхватилась и выскочила за двери, но тут же зашла обратно. — А это правда, что вы с Кирой Юрьевной расстались? А что она арестована? Это все правда?       Я так взглянул на Татьяну, что ее как ветром сдуло.       — Ольга Вячеславовна, задержитесь, пожалуйста, — попросил я, когда помощница Милко стала вставать с кресла. — Мне нужна ваша помощь.       — Да, Андрюша, конечно.       Уютовой я рассказал, что «Zimaletto» сменило владельцев, что Кира арестована по подозрению в убийстве Лариной, что в два часа я собираю планерку, чтобы сообщить эти новости руководящему составу и только потом я смогу рассказать эти новости всему административному этажу.       — И про Киру хочешь сообщить?       — Не хотелось бы. Но вы же слышали Пончеву. И откуда только все всё знают?       — Андрюша, мы даже знаем, что ты ходил к Сашке свататься, — захохотала Ольга Вячеславовна.       — Что?! Что за бред?       — Да ты не волнуйся, никто этому не верит.       — Но откуда вы это все берете?       — У Кристины язык всегда опережал мысли. Пока до мастерской дошла, такого наговорила, что хоть стой, хоть падай.       — Оленька Вячеславовна, помогите!       — Не волнуйся, Андрюша. Я сумею заставить девчонок молчать хотя бы до конца рабочего дня.       — Спасибо большое.       Не успела Уютова выйти, как зазвонил мой мобильный. На дисплее высветилось: «Глеб ч. с.»       — Добрый день, Глеб Семенович.       — Здравствуй, Андрей Палыч. Нужно бы встретиться, есть новости…