Парень его мечты

      POV Андрей Жданов.       Не успела Уютова выйти, как зазвонил мой мобильный. На дисплее высветилось: «Глеб ч. с.»       — Добрый день, Глеб Семенович.       — Здравствуй, Андрей Палыч. Нужно бы встретиться, есть новости.       — А до вечера эти новости не потерпят? Или может давайте сейчас о них поговорим?       — По телефону вряд ли удастся понять суть. А до вечера… Ну, потерпят, конечно, но…       — Так может сами приедете в «Zimaletto»? Здесь и поговорим.       — А вот этого точно делать не нужно. Не нужно мне пока у вас светиться.       — Тогда знаете что, давайте в три… Простите, а это надолго?       — Ну, минут на двадцать, не больше. Андрей Палыч, а может через часик у вас дома?       — Договорились. — я закончил разговор и тут же нажал на кнопку селектора. — Машенька, срочно найди Алекса, он мне нужен.       — Хорошо, Андрей Павлович. Что-то еще?       — Нет, спасибо. Хотя… Чашечку кофе и пузырек капЕлек Милко.       — Будет сделано, — весело ответила Маша. — Андрей Павлович, я вами горжусь, я бы после женсовета не только валериану, виски затребовала.       Все-таки Катя гений! Я правда не знаю ни одного человека, кроме нее, который смог бы в такое короткое время и так просто превратить сплетницу, пофигистку и гулену Машу, в ответственного, собранного и болеющего за дело душой, верного друга и помощника во всех делах. И в работе тоже.       — Андрей Павлович, можно? — стук раздался от двери Катиной каморки.       — Катенька, ну что ты спрашиваешь? — я рывком распахнул створку и прикусил язык.       Катюша была не одна… Чуть позади нее стоял бледно-зеленый Милко с перекошенным от злости лицом.       — Мало тОго, что ты прОсрал «Zimaletto», ты Еще помЯнываешь монстрА! ТАкой мальчИк Его любит, а он все своЕго Уродца зАбыть не можЕт. СделАл нОрмальный кабИнет Алексу — этО хорошо. Но назЫвать Его КатЕнька? Жданов, ты бОльный на головУ.       Видно, я и правда, «бОльный на головУ», если меня в этот момент перемкнуло. Катьку обозвали, значит — моча в голову, кулаки наготове, мозг спит! И ему, моему серому веществу в эту секунду как-то невдомек, что Алекс как раз сейчас едва сдерживается от смеха.       — Ну вот что, гений иголок и ножниц, — подлетел я к Милко и схватил его за грудки, — еще раз оскорбишь Катю, можешь искать новую работу.       — Ты что? Ты можЕт хочЕшь вЕрнуть Её нАзад? — лицо у него из бледно-зеленого стало красным и потным, а губы побелели.       — У тебя не спросил, что мне делать!       — ТОгда можЕшь мЕня уволИть!       — Считай, что…       И тут я получил довольно увесистый тычок в спину, который Милко, держащий руки на вороте моей рубашки, никак не мог мне дать. Мозги помаленьку (увы, слишком помаленьку), сделав кульбит, начали возвращаться на место.       — А ну-ка брэк*! — заорала Катюша.       Я автоматически сделал шаг назад. Маэстро от дизайна, в отличие от меня с этой командой был не знаком, поэтому, когда я отступил, он решил, что я-таки отступил, и неуклюже-нелепо начал размахивать своими кулачищами, случайно попав мне прямо по скуле. Ну, я и выполнил вторую часть команды — продолжил бой, собираясь нанести серию ударов. Не понадобилось… Первый же, можно сказать, подготовительный и совершенно несильный удар опрокинул этого двухметрового хама на пол, лишив его сознания, причем отдохнуть он решил скорее от страха, чем от реальной боли.       — Андрей! Ты что натворил? — закричала Катюха. — Неси нашатырь, нужно приводить Милко в сознание!       — Это невозможно, чего-чего, а сознания в этих двух метрах понтов никогда и не было.       — Андрюша! Ты с ума сошел? — Катя бросилась в приемную. — Маша, есть нашатырь?       — Да! Держи. Что Андрею Павловичу плохо? — Маша влетела в кабинет не прекращая трещать: — Ты не представляешь, что устроил ему женсовет. Конечно, любому поплохеть может. — тут она увидела меня, недоуменно остановилась и замолчала. Но в следующее мгновение побежала за Катюшей в ее кабинет и затараторила с новой силой: — Ой, а что Милко тут делает? Ему плохо? Нужно делать искусственное дыхание рот в рот. Только я не могу, я крови боюсь.       — Ты что, кусать его собралась, что ли? Как Радика? — непонятно спросила Катюша и провела ваткой, смоченной в нашатырном спирте у Милко под носом.       Вуканович мотнул головой, чихнул, и открыл глаза. Маша сразу ретировалась к себе в приемную, и слава Богу, вряд ли бы она без хохота смогла пережить всю последующую сцену.       Милко начал чихать (как потом выяснилось, у него такая реакция на запах аммиака), но как! Раз тридцать подряд, со слезами, соплями передергиванием всем телом. Катюха по дороге домой сказала, что любая женщина от третьего такого чиха уже описалась бы. А он ничего, только ослаб очень. Это, да еще ум и самообладание Катеньки спасло мою задницу от большой порки, а «Zimaletto» от разорения.       — Жданов, это все, что ты умЕешь? КулАками мАхать? — прочихавшись, слабым, едва слышным голосом, спросил Милко. — Я увОльняюсь, — он сказал это очень решительно и без понтов.       — Милко, прости. Я не хотел отправлять тебя в нокаут. Но…       — НикАких «но», я увОльняюсь.       — Милко, а как же наш план? — быстро оценила ситуацию Катюша. — Ты не можешь вот так, из-за… — она все искала слово и все не находила, — из-за… Вы, как два петуха в курятнике. Как вам обоим не стыдно? Устроили драку в президентском кабинете, ведете себя оба не спортивно, эх вы! Не поделили какую-то Катю и всё? Прощай «Zimaletto», прощай наш план развития, прощай я? Так Милко?       — Ты сам слышАл, «Zimaletto» и так большЕ нет. Его продАли, — все еще очень слабым голосом огрызнулся Вуканович. — А Жданов мЕня унизИл! При тЕбе, — ё-мое, он чуть не плакал.       — Милко! Это ты унизил его! Ты первый его ударил. И как! Я прямо залюбовался тобой, — сказала Катька и покраснела от вранья, правда это могло сойти за румянец стыда. — Посмотри, какая красная щека у Андрея Павловича. До сих пор! Так что ничем тебя шеф не унизил, а вот сам ты себя унизил.       — Я? КОгда?       — Когда женщину назвал уродом и монстром.       — Но Она тАкая, если бы ты видЕл, как Она одЕвалась, — на всякий случай Милко отскочил от меня подальше.       — А чью фотографию ты мне сегодня показывал?       — ЭтО мама мОя.       — А тебе понравилось бы если бы ее кто-то назвал уродом и монстром? Она ведь на фото тоже одета не так, чтобы гламурненько. Правда? — Катя повысила голос. — Ни одна женщина меня не интересует, и не заинтересует никогда. Да, мне нравятся мужчины и я этого не скрываю. Но ни одну из них я не позволю себе оскорблять, мужчина вообще не должен себе позволить унижать женщину. Они все чьи-то матери, Милко. Может, поэтому я и люблю не тебя, а Андрея Павловича? Потому что он это понимает и ведет себя, как мужчина, а ты — нет! Я баб не люблю! — Катька вдруг стала говорить очень саркастично. — А все эти твои «ахи», «охи», «я увольняюсь» и капризы, это все так по-женски, что…       — Алекс, но я… Я же мОгу и по-дрУгому?       — Можешь доказать, что ты мужчина? Докажи! Проходи в кабинет и послушай Андрея Павловича. И хватит уже про Пушкареву! — неожиданно подпустила истерику в голос Катюха. — Слышать больше о ней не могу! Ревную! Обоих! — и вроде, как сразу успокоилась. Ну актриса! — А вы миритесь и давайте работать дальше.       Я рассказал Милко, что компания отныне принадлежит только Ждановым, немного приврал, мол, это исключительно из-за того, что Кира арестована и репутация «Zimaletto» упала бы, если бы Воропаевы оставались совладельцами, мол, Кристина сама захотела избавиться от акций, и Сашка тоже. Нет, ну, это же даже не ложь, правда? Никто же с ножом у горла перед ними не стоял. А Кира так и вовсе просила о помощи. Ну, а о том, как я этого добился, Милко знать не полагалось.       Катюша еще и страха на дизайнера нагнала, мол, если кто-то сейчас узнает, что Ждановы остались владельцами «Zimaletto», то всё — каюк, кранты, и вообще финиш и компании, и новой коллекции. На невинный вопрос Милко: — Почему? — Катя сказала: — Потому что Кира была невестой Андрея Павловича. Нелепо? Да! Но ведь сработало, Вуканович засунул язык в задницу и ушел в мастерскую работать дальше. А Катенька… Катенька начала свою воспитательную работу, объясняя мне, что кулаки — это довод исключительно для дебилов.       Короче, со всеми этими перипетиями мы едва не опоздали домой к назначенному часу. Только вошли, в двери позвонил Глеб Семенович. Катюху я сразу в гардероб засунул, велев расшнуровать корсет, а сам пошел открывать.       — Андрей, давай на ты? — вместо приветствия начал Глеб, протягивая мне руку для пожатия.       — Давай, я не возражаю, — я пожал его руку. — Есть-пить будешь?       — Только чашечку кофе и бутерброд. — сыщик прошел сразу на кухню, достал ноутбук из своего дипломата. Включил его, подождал пока он поднялся и вставил диск.       — Здравствуйте, Глеб Семенович, — Катенька вышла из гардероба уже не только расшнуровав корсет, но и переодевшись.       — Катя, здравствуйте. Я тут предложил перейти на ты, не возражаете?       — Нет. Андрюша, ты делай кофе, а я бутерброды нарежу.       — Значит так… — через пару минут, прихлебывая кофе и закусывая его бутербродом с колбасой, начал сыщик. — Мои ребята обошли в этом районе все, что только можно было обойти. И вот что они нашли. Это записи с камеры соседнего с вашим домом магазина. Смотрите, видите, вон там, на заднем плане прогуливается девица. Вон, во-о-он, возле дерева, — Глеб стал тыкать пальцем в экран, но мы, два очкарика ничего, кроме неясного силуэта рассмотреть не могли. — Не видите? Вот и мы увидели только силуэт. Но это не страшно. А так? — стоп-кадр начал увеличиваться и как бы наезжать на нас. — Узнаете?       — Вика! — первым рассмотрел я свою бывшую секретаршу.       — Точно! Клочкова Виктория Аркадьевна.       — Значит это она…       — Ничего это не значит. Это только значит, что с четырех двадцати пяти она была рядом с местом происшествия. И больше пока мы никаких выводов делать не будем. Лучше посмотрим дальше. Ладно?       — Ладно, — как два китайских болванчика кивнули мы с Катенькой одновременно.       Глеб отмотал четырнадцать минут времени.       — Там ничего нет, просто ваша Вика…       — Она не наша.       — Хорошо. Просто не ваша Вика ходит взад-вперед. А сейчас смотрите внимательно. Видите, на таймере 4:37?       — Да!       — Вот к объекту номер один приближается объект номер два. К сожалению, мы не знаем откуда он шел, как не знаем и кто это, потому что камера ни разу не зафиксировала его лицо. Видите, у него куртка с капюшоном, и он этот капюшон глубоко натянул на голову.       — Тогда откуда вы знаете, что это он, а не она? — я вообще почти ничего не видел, кроме серого фона и двух теней.       — Знаем. Походка, плотность фигуры… Короче, знаем, и очень надеемся, что вы нам поможете по силуэту опознать объект номер два. Я даже в «Zimaletto» не пошел из опасения, что этот объект может быть из вашей компании. В общем, смотрите, — он стал приближать стоп-кадр, и мы с Катей одновременно вскрикнули…