***
— Надо же, ты все-таки ешь сладкое, — как-то расстроенно пробормотала Отоми, отказавшаяся от десерта ради своей цели узнать в новом знакомом вампира. Но тот, в начале посопротивлявшись, съел все данное ему. Видимо, он был голоднее, чем сама заказщица. Маюра внимательно проследила за последней ложкой чизкейка, исчезающей во рту красноволосого. — А ты думала, что я не съем? — вопросительно поднял бровь парень, вытирая рот салфеткой. Не рассчитывал он так расходиться в плане десертов. — Ну, как бы да, — кивнула задумчиво она, мысленно делая заметку "Острый слух". В кафе сегодня достаточно шумно, чтобы не услышать её лёгкое бормотание. А он услышал. — Ну, я наелся, спасибо. Принесите счёт, пожалуйста, — он достал кошелёк, подсчитывая в уме сумму. К несчастью цифра в уме и кошелёк показывали явное неравенство. Проиграл кошелёк. Не хватало всего сотки. — Тебе помочь? — Маюра сразу поняла, что у её собеседника не хватит денег оплатить заказ. Поэтому достала купюру и положила на стол. Это была сотня. — Кхм, я не откажусь принять твою помощь... Соответственно, буду должен, — покраснел от стыда Шимон, оплачивая наконец заказ. Было неловко. — Обещаю вернуть в ближайшее время! — Можешь не торопиться. К тому же, я рада была помочь. Всё-таки я же тебя потащила сюда, — пожала плечами девушка, вставая с насиженного места. Парень встал следом. — Пойдём? — Угу, я провожу тебя, а то сейчас не безопасно ходить одной. Отоми не стала отказываться. Интуиция подсказывает, что с таким парнем, как Шимон, точно не соскучишься. Улыбка тронула пухлые губы.***
"Да уж, знал бы, что в этом районе пасутся гопники, пошёл бы другой дорогой," — подумалось Икаруге, стоило появиться на горизонте пяти парням, явно обкуренным и бухим. Маюра испуганно (?) дрожала за его спиной, цепляясь за куртку. Сам красноволосый искал решение проблемы, возникшей перед ними. Как пройти мимо уже заметившей их компашки? Как не дать тронуть девушку? Пока он думал, компания уже окружила их. Маюра рядом пискнула, чувствуя железную хватку на своём запястье. Её резко оттащили от Шимона, который наконец очнулся от транса и заметил пропажу. — Шимон! — воскликнула скорее от страха, чем сознательно, Маюра. Гопники злорадно хохотали, смотря на то, как красноволосый пытается прорваться к подружке. Вампиру на самом деле легко с ними разобраться. Да и человеком он был не слабым по мускулатуре. В любом случае, он сможет спасти одну едва знакомую блондинку. Маюра пораженно смотрела на то, как он дрался. Нет, это даже дракой не назовёшь. Со своей стороны девушка видела все. Особенно то, как горели голубые глаза с узкими щёлками. И сила ударов была сильнее, чем у любого другого человека. Внутренний журналист трепещал от восторга, сердце заходилось в диком ритме от адреналина. Руки дрожали... От чего? От страха? Нет, точно не от страха. Когда псевдо-драка кончилась и Шимон подошёл к валяющейся на земле Маюре, девушка окончательно убедилась в том, что он не человек. Приняв руку помощи, она обворожительно улыбнулась: — Так ты вампир, Шимон? — поинтересовалась она. Сказать, что Икаруга удивился, — ничего не сказать.***
Он ожидал, что Маюра максимум испугается. Или хотя бы удивится. Но ни страха, ни удивления в ее темно-голубых глазах не было. Лишь интерес. — Как долго ты живёшь, Шимон? — Маюре же было безумно интересно, сколько ещё вампиров в Киото. Это любопытство пробуждало её внутреннюю журналистку, отличавшуюся упорством при добыче информации. Это не раз спасло её на экзаменах и сдаче статей. Он ответил, что ему двадцать уже около двух сотен лет. По крайней мере, здесь он не соврал. Двести лет назад именно в двадцать он стал пить кровь, а значит стал практически бессмертным. — Почему ты не испугалась? Неужели ты каждый день видишь вампиров? — спросил он в свою очередь. Девушка смущённо поступила взор. Весьма необычная реакция на такой вопрос, подметил Икаруга. — Не то что бы я не испугалась... Но это же здорово! — она вновь подняла на него свои сияющие азартом глаза, и он понял, почему она не испугалась. Она была в восторге. — Я никогда раньше не видела таких, как ты, и теперь хочу узнать все из первых уст, как говорится. Теперь все стало предельно ясно. Ею движет интерес корессподента. Любая другая на её месте давно бы уже сбежала от него, но эта осталась. И этот азартный огонек... Он встал напротив её дома. Они как раз пришли, когда затронули эту тему. После происшествия они никак не могли придти в себя долгие десять минут. — Маюра, нельзя никому рассказывать о том, что ты знаешь мою истинную сущность, — твёрдо заявил он, холодно смотря на неё. — Ты понимаешь, что будет, если все узнают о существовании моего рода? Девушка посмотрела на него, и искры пропали из её глаз. Теперь они смотрели друг на друга, как на неприятелей. Серьёзно, с прохладцей. Не было того дружелюбия, проявляемого ими до этого. Освещаемые одним лишь фонарём, на их лица падала тень. Шимон уже готовился к тому, чтоб уйти — тихо и без слов. Но Маюра прервала все его мысли по этому поводу. — Знаешь, я ведь не глупая, — протянула она, мягко улыбаясь. И этот жест был таким... Светлым, что ли. Да, сама блондинка словно засветилась изнутри. — Я умею хранить секреты, несмотря на свою профессию. Можешь не волноваться, — она сделала шаг вперёд. Он сделал один назад. — Тайны друзей я унесу с собой в могилу. Так что твоя сущность в безопасности. Атмосфера перестала быть напряжённой. Шимона будто пронзила молния. Маюра умеет удивлять. И иметь при себе такую подругу, как она, уже здорово. На этой ноте они попрощались, обещая встретиться снова.***
Кейджи нисколько не изумился, но и не обрадовался новости от отца. Тот в один прекрасный день написал ему, чтобы они стали более осторожными. Все-таки быть детьми политика очень трудно — постоянные журналисты, не менее частые гости в виде слежки. И все жаждут узнать о семье и личной жизни политика Икагура. Надо предупредить Шимона, чтобы впредь ходил осторожнее. Их красные волосы сильно выделяются из толпы, привлекают внимание. Да ещё и образ жизни... Нельзя, чтобы в общество просочилась информация о их вампирской сути. С такой мыслью Кейджи пришёл домой из магазина. Он тяжело дышал после долгого побега от очередного желающего сфотографировать и получить интервью. За это старший сын и ненавидел деятельность отца. За вечные "кошки-мышки" с журналистами. — Шимон, Саё, я дома! — оповестил он сестру и брата. Младшая как раз выскочила из кухни, но на её лице не сияла привычная улыбка. Она выглядела настороженной, что было в новинку для Кейджи. С кухни донесся девичий смех, и Кейджи резко побледнел. Если у них дома гостья, то это значит... А что это значит? — Привет, брат, — помахал рукой Шимон, ставя кружку с чаем перед какой-то блондинкой. Она тоже поздоровалась, при этом поклонившись. Замечательные манеры, пронеслось в голове у старшего. — Не познакомишь нас, Шимон? — растерянно улыбнулся Кейджи. Саё молча сжала ткань его штанов, все ещё глядя на блондинку. — Ах, да! Маюра, это мой старший брат Кейджи. Кейджи, это Маюра Отоми, — представил Шимон их друг другу. Теперь-то он понял, что за запах он почувствовал, когда младший братец вернулся с той экскурсии. Это был её запах! Все встало на места. — Значит, ты нашёл свою "ту самую"? — ехидно протянул Кейджи, получая румянец на щеках от Маюры и возмущенный взгляд Шимона. Беседа быстро вернулась в мирное русло. Кейджи иногда задавал довольно странные вопросы, на которые Маюра не боялась отвечать. Искренняя и добрая. Ослепительная, сказал бы Кейджи. Ясно, почему Шимон вдруг повеселел. От этого на душе старшего брата потеплело. Наконец-то этот мелкий нашёл своё место в этом мире. От появления этой девушки он совсем забыл предупредить брата об опасностях. И зря.***
— Шимон, Шимон! Смотри, лебеди! — воскликнула Отоми, облокотившись на перила моста. Они гуляли в парке вот уже два часа. Маюре захотелось увидеть "что-то... вдохновляющее". Шимон пожал плечами, идя следом за ней. По правде говоря, он давно заметил эту странность за собой. Куда бы ни пошла она — туда и он. Любое слово, сказанное ею, он запоминал настолько крепко, что, казалось, он готовится стать ходячим словарем. Он знает её, как облупленную, а ей пока не дозволено знать ещё кое-какие тайны его жизни. К примеру, она так и не узнала, из какой он семьи. И пусть она уже познакомилась с самыми дорогими для него людьми, но она не знакома с отцом и матерью. Впрочем, это мало тревожило Шимона. Когда она улыбалась, он улыбался тоже. Хоть и не так солнцеподобно, как она. Она была лучом в его беспросветной до их встречи жизни. С ней его вечность выкрасилась в разные цвета ярких оттенков. И сердце, все ещё бьющееся в его груди, так быстро стучало рядом с ней. — Это пара, — тут же приметил Шимон, подходя ближе. В озере действительно плыли два лебедя — грациозные, красивые. Они жались друг к другу, словно влюбленные. Наверное, так и было.Лебеди — птицы верные своим партнёрам. Они готовы отдать за свою половинку все.
— Я раньше видела лебедей. Но пару вижу впервые, — улыбалась Маюра, рассказывая ему о своих впечатлениях. Вы когда-нибудь оставались рядом с человеком только ради того, чтобы слушать его голос? Не важно, что он говорит, о чем, на какую тему, — главное, слышать его голос, радостные ноты. Вот Шимон слушал её болтовню, особо не заботясь о том, что иногда отвечает невпопад. Ее голос — перелив колокольчиков — такой же звонкий и чистый. Её эмоции — живые, никогда не злобные. Добрый человечек, которого легко огорчить, но трудно сломать. Маюра — ангел во плоти. — Шимон! Ты меня слушаешь? — перед его затуманенным взором вновь она — немного обиженная, но с весёлыми искорками в глазах. О, а её глаза — это отдельная история! Они такие яркие, в то же время, тёмные. Сумеречное небо. Темно-голубые, в ночи кажется, будто они синие. Но Шимон знал секрет её глаз. Они завораживали, останавливали весь мир, заставляя погружаться в их глубину. И он был рад тонуть в них. — Ты в порядке? — более обеспокоенно спросила она, вплотную приближаясь к нему. Её запах. Вампирское обоняние сильнее человеческого, и Шимон вдыхал сейчас аромат пряностей и кофе. Маюра никогда не пила при нем этот бодрящий напиток, но она словно пропитана им. Возможно, она пьёт его бессонными ночами? Она не боялась к нему подойти. Она не боялась его, зная его секрет. Она ничего не боялась. Так думал он. Он не знал, почему она не удивляется и не дрожит от испуга при виде его клыков. Почему так улыбается, мимолетно касаясь его руки, щеки. — У вампиров может быть температура? — пыталась вернуть весёлость Отоми, коснувшись его лба. Она живая. Она — человек. И Шимон подавлен этим фактом. — Всё в порядке, — отмахнулся он, отворачиваясь от её тёплой, невыносимо горячей ладони. Пока он не выпил человеческой крови, он чувствует её тепло — тепло человека. Но как только он выпьет хоть каплю, то он перестанет чувствовать что-либо. Станет таким же хладнокровным, как и отец. И когда-нибудь это обязательно случится, потому что по-другому нельзя. От судьбы не убежишь. — Ты в последнее время грустный, – блондинка не отставала от него, хотя долгую минуту боролась с желанием остаться здесь и ещё посмотреть на пару лебедей. — Вовсе нет, — усмехнулся Шимон, не глядя на неё. Знает же, что если взглянет в её омуты, то захочет рассказать обо всем: о своих страхах, желаниях, мыслях. А этого всего было довольно много. Маюра знала, что что-то не так с ним. Он начал отдаляться от неё. Не слушал её, смотрел как сквозь неё. О чем-то все время думал. Это расстраивало её. Отоми чувствовала все то же, что и Шимон. Только вместо тепла она получала холод его кожи. Он не человек, она это помнит. Он вампир, который живёт уже не первую сотню лет. Он наверняка видел всех, подобных ей, и давно не удивляется её характеру. Да что там! Он, наверное, уже познал о том, что она чувствует к нему. И это отнюдь не дружба. Её сердце влюблённо билось о ребра. Её глаза сияли при виде него. Его глаза — зеркальная гладь наичистейшего озера. Такие полупрозрачные. Далёкие, как небо. И если Шимон тонул, то она летала. Они гуляли в парке с утра. И вот уже вечер. Сумерки медленно опустились на Киото. Фонари уже освещали улицы, а они все шли и шли, не глядя вперёд. Шимон, погруженный в свои мысли, не замечал ничего вокруг. Маюра, следившая за выражением лица красноволосого, замечала все. Кейджи что-то говорил об опасностях для детей политика. О папарацци, о журналистах, а также о конкурентах отца. О последних Кейджи предупреждал особенно горячо. Маюра точно что-то слышала. Даже человеческий слух способен уловить скрип ветки под чьим-то ногами. И Отоми, не зная, что это было, прислушалась к природе потемневшего вмиг парка. Она всматривалась в любую тень, и в какой-то момент увидела едва заметный блеск из кустов. — Шимон! — пыталась предупредить парня она, но опаздывала. Отчаянно сделав рывок вперёд, она на пару секунд застыла. Как в замедленной съемке, Шимон смотрел на то, как девушка мелькает перед глазами и падает на землю. Он с испуганными глазами смотрел на расползающееся красное пятно на ее руке. Аромат пряностей смешался с железными нотками крови. Во рту пересохло от неожиданно напавшей жажды. Клыки заострились, а дыхание участилось. Сдерживаться было трудно, все-таки он давно не пил крови. Кейджи предупреждал его о таком исходе. Шимон с некоторых пор перестал пить даже донорскую кровь. Ему казалось это ненужным. Жажды не было до сегодняшнего вечера. И сейчас она срывала все замки на его самообладании. Маюра, видя трансформацию вампира, наконец поняла, чего ему так не хватало. Почему он ходил таким загруженным. Он был голоден в плане крови. Ему не хватало каких-то своих витаминов, и из-за этого вампир внутри него начал вырываться. "Крючком спуска" стал тот выстрел в ее руку. Он упал на колени рядом с ней за считанные секунды. Взял на руки, все ещё сидя. Прижимая к себе, ловя каждый вдох. Она прерывисто дышала, едва держась в сознании от поглощающей боли. Кровотечение не останавливалось. — Зачем..? — дрожащим голосом спросил он у неё. Она открыла слипающиеся глаза, в которых ещё теплилась жизнь. Даже сейчас её эмоции, её глаза и улыбка были живее, чем он сам. — Шимон, ты дрожишь, — с тихим смешком заметила она, касаясь его лица. Раненая рука безвольно повисла, касаясь земли. Маюра её практически не чувствовала. Дрожал он от страха, от жажды. Можно сказать, от пронизывающего насквозь ледяного холода. Словно льдом сковывает осознание того, что убийца, нанятый для охоты на него, ребёнка политика, что недавно сам заявил, что семья для него превыше всего, все ещё здесь. — Зачем ты это сделала, Маюра? Это было мне... — Потому, что хотела защитить тебя, — не думая, ответила она. — Это твоя жажда, да? — он не отвечал, но она и сама знала ответ. Сейчас его зрачки сузились, как тогда, во время драки. Она давно размышляла над этим. Её волновало то, что он, вампир, перестал пить кровь. Его действия стали более... Жадными. Именно жадными, потому что только жадность могла заставить человека (или вампира) неразумно действовать. А Шимон Икаруга был очень разумным парнем. — Шимон, выпей её, — вдруг прошептала она. Парень удивился, слыша её предложение. Она смотрела мутно, будто не видя его. Кровь продолжала стекать на траву, дурманя запахом. — Тебе это нужно... — Я не могу этого сделать. Я не могу так поступить с тобой, — процедил, прокусив клыками губу, Шимон. Маюра лишь грустно улыбнулась. — Тебе это нужно. Как и мне, — её голос полностью охрип. Надо вызвать скорую, подумалось Шимону, но её не раненая рука касалась его щеки, поглаживая. — Верь мне... И выпей уже эту кровь! — прошипела она, держась на одной упрямости, ему в губы, заставляя ощутить привкус красной жидкости в его рту. Его клыки царапали её язык до крови, но она все равно целовала его так нежно, так отчаянно, словно воздух искала в нем. Шимон упорно не отвечал, пытаясь подавить в себе желание испить человеческой крови. Однако он итак голодный, а монстр внутри бушевал. Просто катастрофа. И с этим поцелуем его сознание окончательно спустило с цепи внутреннего монстра. Он ответил так, что она пораженно охнула. Он боялся не остановиться вовремя. Он не хотел причинять эту боль кому-либо (тем более ей). Но сказать, что он не хотел пить её кровь, значит соврать. А Шимон врать не любил. Она чувствовала, как он пил её кровь — осторожно, слабо впиваясь клыками. Он переместился на её руку. Рука, до этого едва ощущаемая, пронзилась болью. Она пискнула поневоле, и Шимон посмотрел на неё затуманенным взглядом. Вампир, не человек. Его глаза не сменили цвет. Но человеческими быть явно перестали. У человека не может быть узкого зрачка. У Шимона зрачок был почти кошачьим. И таким и останется. Сознание медленно уплывало вдаль. Она уже не слышала ничего, кроме собственного сердца, бившегося медленным пульсом. Она не видела непроницаемого выражения лица Икаруги. Она упала в бездну.***
Соуджи* ещё от Кейджи слышал, что происходит с Шимоном. Он не врал, когда говорил всем во всеуслышание, что больше всего любит и ценит свою семью. Он был также рад за сына, нашедшего девушку, принявшую его сущность такой, какая она есть. Сейчас он стоял посреди палаты, куда поместили Маюру Отоми — пациентку с большой потерей крови в руке. Хорошо ещё, не ампутировали. Бедная девушка ещё целый месяц не сможет писать правой рукой и вообще что-либо ею делать. Мужчине было крайне жаль эту особу. А рядом с кроватью, на которой спала крепким, беспробудным сном Маюра, сидел его сын. Шимон выглядел ещё более бедным, чем раньше, а в опустевших глазах не было блеска. Соуджи мог сразу заметить, что Шимон стал настоящим вампиром. После того, как выпил крови этой девушки. Глава семейства Икагура грустно хмыкнул. Как же похожи истории отца и сына! Он почти также стал вампиром, благодаря матери Шимона. Она тоже в то время самозабвенно пожертвовала своей кровью (жизнью?) ради него. И Маюра тоже слегка напоминала ему жену своим поведением. Кейджи уже здесь был, судя по фруктам в пакете на тумбочке. Шимон же, кажется, не отходил от кровати ни на миг. Всё также сидел рядом, сжимал маленькую ладошку блондинки и смотрел на неё. — Здравствуй, Шимон, — тихо поздоровался Соуджи. Шимон наконец заметил его, но безразлично качнул головой в знак приветствия. — Как она? — Состояние не ухудшается, но и не улучшается, — холодно ответил Икаруга-младший. Сын повернулся к мужчине, смотря на него с таким отчаянием, будто от него, Соуджи, зависела вся его жизнь. — Врачи сказали, что прошло уже больше полугода и вряд ли она проснется. Они не верят в неё, пап, — Шимон впервые показал ему свои истинные эмоции. В этом их главное отличие: Шимон не стал бесчувственным вампиром. Он остался тем самым вампиром, умеющий чувствовать горечь от потери и радость от приобретения. Соуджи мог гордиться одним из своих сыновей. — Что мне делать? Что если Маюра действительно не проснется? Отец молчал, а Шимон вновь отвернулся к койке. Живое лицо Маюры стало казаться мёртвым после того случая. Хоть он и остановился тогда, вызвал скорую, спас её фактически, она все равно спит уже на протяжении шести месяцев. И каждый день, час, минута были пыткой для молодого вампира. Соуджи видел достаточно, чтобы принять то решение, какое принял. — Ты любишь её? — положив руку на плечо парня, спросил Соуджи. Шимон поднял голову, смотря на него. — Да, люблю, — кивнул медленно он. — Тогда тебе решать: спасать эту девушку или оставить все как есть, — с этими словами Соуджи Икагура-Икаруга вышел из палаты, надеясь, что Шимон сделает правильный выбор. Шимон долго смотрел на закрытую дверь, а потом на девушку. И решил...***
Радость заполняла душу. Она наконец-то выпустила свою первую статью в газету! И эта самая статься обсуждалась всем Киото! Юная блондинка едва ли не вприпрыжку шла к высокой многоэтажке, где находилась ее квартира. Её глаза сияли жёстким восторгом, а улыбка от уха до уха заставляла прохожих либо отшатываться в сторону, либо улыбаться вслед. Яркая, солнцеподобная особа вот-вот скроется в подъезде. В квартире вкусно пахло. Маюра с неизменной улыбкой сняла босоножки и прошла на кухню. Запах приобрёл форму — рис и мясо, политое животной кровью. Аж слюнки потекли. Руки только потянулись к аппетитному ужину, как вдруг по загребущим ручкам хлопнула мужская ладонь. Девушка обиженно, как ребёнок, смотрела на красноволосого парня. — Руки мыла? — грозно спросил Шимон, замечая голодный взгляд Маюры. Видимо, она давно не пила крови. Опять, наверное, забыла. — Бука, — фыркнула блондинка и ушла мыть руки в ванную. Шимон только вздохнул на это ребячество. В тот день он обратил Маюру, чтобы спасти. Теперь они живут вместе, так как он не захотел после всего отпускать блондинку. Та была не против. Да и жить с себе подобным было как-то проще, думалось обоим порой. Несмотря на то, что Маюра стала вампиром, она не перестала быть "живой". Только кожа стала холодной, но тепло из глаз не исчезло. И Шимон поражался этому явлению. Однако было ещё кое-что, что заставляло его иногда нервно дёргаться. К примеру то, что отец после того разговора в палате и известия о превращении Маюры в вампиршу, усиленно начал писать о том, что хочет видеть невестку в ее новой ипостаси. То ещё заявленьице! Маюра не знала о его мыслях по этому поводу. Она вообще не знала о том, что будущий тесть хочет её видеть. Шимон упорно отказывался знакомить избранницу с остальными членами семьи. Решил оставить на потом. И это потом довольно скоро наступит. Что касается непосредственно его вампирской сущности, то он теперь был полноценным вампиром. Ему нужна была человеческая кровь, а такую нельзя добыть просто так. Поэтому дав обещание отцу, что обязательно познакомит Маюру с ним, парень получал каждый месяц по паре пакетиков крови. Откуда папа брал их, он предпочитал не знать. Отоми явилась на кухню с вымытыми руками минут через пятнадцать. Опять задумчивая села за стол. Наверное, как всегда, всматривалась в свое отражение в зеркале, где была "не она". Шимон не первый раз видел эту картину. Маюра рассматривала свой след от его укуса на ладони, свои новые глаза с чуть узким зрачком, бледную кожу. Сам Шимон носил линзы, скрывающие его зрачки. Бледность была его вечным спутником. Он привык, а вот его девушке придётся долго привыкать к бессмертию. В этот вечер у них в квартире витала странная атмосфера. Маюра сразу заметила её. И источником этого напряжения являлся ее вампир. — С тобой все хорошо? — Да, именно с этого вопроса все началось. С такой же искренней заботой она спросила у него на экскурсии о его самочувствии. И после этого вопроса все изменилось...***
На следующее утро в дом Икагура явились двое — пара вампиров. Один, носящий старую фамилию рода Икаруга. Вторая, которая только будет носить эту фамилию. Конец. *Соуджи — имя отца Шимона, которое я взяла у художника Giushia.