Фриск в Хогвартсе

Девушка пробудилась ото сна. Сквозь темноту и полудрёму ощущалась приятная прохлада. Разлепив веки, она увидела ту же самую лабораторию. Голову и поясницу окутывала тяжкая боль, как будто Фриск только что с силой шмякнули о пол. Неужели всё так и было? Какова задача была у неё и Санса? Помогло ли то, что они сделали? И вообще, где остальные? Всё вокруг рушилось и разваливалось. С потолка сыпалась зеленоватая прогнившая побелка и ещё что-то непонятное, по виду как противное желе, которое капало вниз, ударяясь о холодный кафель. Земля тряслась, что в ушах отдавался грохот, и от укачивания становилось дурнее. Рядом стоящие приборы светились недобрым красным светом, а на имеющихся экранах горели странные символы, наверняка предупреждающие об опасности. С полок и шкафов падали вещи, колбы и прочая посуда, разбивающаяся с громким треском, оставляющая за собой ощущение ужаснейшего погрома. Запах был какой-то странный и непонятный - вроде и не вонь, но и не свежеиспечённый пирог Ториель. Слишком яркий и даже забытый. Может Фриск отшибло память, и она упустила крохотный кусочек воспоминания? Но вдруг, оглядевшись, она почувствовала, как кто-то держал её сзади. Не держал, а беспомощно обнимал, изо всех сил, которых не было, стараясь удержать и не потерять. Этот запах. Вдохнув сильнее, девочка вспомнила, где его ощущала. Этим ярким незнакомым благовонием оказался мантия, пропитанная кетчупом и прочими специями, что так любит употреблять в пищу один её знакомый. Привстав, она тут же была вновь притянута обратно. Неожиданное крепкое объятие поразило девушку. Видимо оно было совершено неосознанно, ибо глаза Санса были закрыты, что, однако, гриффиндорку слабо напугало. На такой случай она невзначай обняла в ответ, чтобы не портить момент своей упрямостью, но не успела Фриск обхватить парня, как хватка тут же ослабла, и руки безжизненно упали. Лицо сильно побледнело, щёки были настолько худые и высохшие, что казалось, будто Санса сушили недели две на солнце. Очередная волна испуга накатила на Фриск, а она ведь уже была готова возненавидеть за содеянное в прошлом и поругаться после такого приключения... А потом неожиданно помириться, как обычно крепко обняться. Но она никак не могла предугадать, что такое вообще возможно. Неужели всё так и закончится? Девушка затормошила тушку со всей силы. Бесполезно. Лишь длинная нестриженая чёлка откинулась на лоб. Тело, к которому Фриск со всей силы прижалась, стало совсем безжизненным. Даже худощавый, похожий на скелета Папс никогда не был таким. Чем-то напоминало Андайн, когда ту пырнули ножом в грудь - лицо, не имевшее на себе ни единой эмоции и признаков жизни. Мёртвое. Наверняка это смерть. Слёзы наворачивались на глаза. Огромная истерика грозилась обрушиться на помещение, что уж никакой грохот и шум лаборатории не перекричит голос отчаявшейся. Девочка обняла его ещё сильнее, будто хватаясь за последнее живое в нём, и вдруг... Она услышала... Стук... Ещё один... Третий... Четвёртый... Слава богу, он жив. Впервые сердцебиение показалось девочке лучшей мелодией, полной надежды. Он просто без сознания, не стоит так паниковать. Неужели Санс остался там один и сейчас борется с ненавистными кошмарами Чары? — Фриск, — краткое обращение заставило обернуться названную. Пустота, никого. Только тихий грохот и слабое покачивание земли шло на фоне. Фриск не волновало это сейчас. Кто же здесь? Голос был очень знакомый. Опять девочка всё позабыла. — Фриск, — слово повторилось с такой же отдачей и силой, нисколько не потеряв терпения. Будто бы записанную на диктофон фразу повторили дважды. — Я здесь, кто вы? — неуверенно ответила Фриск, до сих пор сидя на колене полуживого Скелетона. — Неужели не помнишь? Да уж, путешествие по голове - не самое приятное дело. Отбивает память слегка. Ну ничего, скоро ты вспомнишь, — голос звучал настолько знакомо, что волшебницу пробрало до мурашек. Наверное сейчас внутри Фриск бегают маленькие Фриск-человечки, которые от безысходности крушат черепную коробку, обрывая листки с собственного древа воспоминаний, как какую-то ничтожную старую трухляшку, потому-то сейчас у гриффиндорки самое неловкое положение в мире. Это всё равно, что забыть таблицу умножения или потерять способность к дыханию. — Здорово я тебя смутил, да, девочка? Ну ладно, не буду противным занудливым старикашкой, так и быть, покажусь, — к растерянной ученице вышел высокий мужчина. Улыбка и сощуренные глаза выдавали персону с головой. Шрамы, кожа, волосы, без описания говорят о Гастере. Внезапно, но весьма кстати. В который раз уже. — В-вы? — немного радостно произнесла девочка. Мужчина подошёл ближе к парочке, присел на корточки, а его грязный халат подобно чёрной жиже расползался по полу. Он стал смотреть на Санса. Довольно долго. Потом его хрупкие серебряные точки, имевшие название зрачки, перевелись на Фриск. — С ним всё будет хорошо, не стоит волноваться, — впервые голос был таким нежным и ласковым. — Разрешите вам помочь. Думаю, сами встать вы не в состоянии, — высокий мужчина вновь поднялся на ноги и протянул руку. Увидев её, девочка ужаснулась. Половина плоти отсутствовала, оставляя огромную дыру в кисти. Как в фильме ужасов. Учёный-мазохист, который обожает ставить опыты на собственном теле, причём настолько жуткие, что никто из членов семьи не признаёт его нормальным. Но, думаю, это не про Гастера. Все его натуру знают, и скатиться до такого ужаса несвойственно для него. Хотя он тот ещё пёс, и от него можно много чего ожидать. Наверняка эта рана - просто несчастный случай. — О чём задумались, мадемуазель? Идём, одно дельце осталось. С большой неуверенностью Фриск приняла помощь. Касаясь руки учёного, она почувствовала холодную и решительную хватку продолговатых худощавых пальцев. Из дырки немного капала кровь, что заставило слегка запачкаться. Да, противно, но и не такое приходилось испытывать девушке, живя у неродной матушки. Спина ныла, а голова безустанно болела, будто на бешеной скорости в ней вращался поток эмоций и мыслей о пережитом. Всё настолько надоело Фриск: все эти затуманенные темы о Чаре, молчаливость Санса и отсутствие остальных. Безумно хочется спать. — А куда мы идём, профессор? — сонно потянула Фриск, потирая глаза от засохших слёз. — Охо-хо-хо! Вы просто должны это увидеть! — с позитивом произнёс Гастер, наполняя свои речи энтузиазмом. Что за веселье в такое время? Разве ему не плевать на сына? Сыновей? А остальные?.. Придерживая за плечи, учёный дотащил ученицу до того места, куда хотел. — Мамочки! — яркий свет заставил девочку сощуриться, а зрачки сжались в щёлочки. Она увидела нечто необычное, неповторимое, величественное. Громадная машина под названием Ядро сияла и пугала своей страшной силой, словно огромный оркестр усердно выпиливал свой труднейший и самый последний номер. С разных сторон булькали трубы, выпускался пар и гремели поршни. Такая махина заслуживала внимания Фриск как самое необыкновенное изобретение в мире. Работа шла, казалось, что она не закончится. Неужели Гастер это создал собственноручно? Но как это возможно? — Вы довольно гармоничная пара. Знаешь, твой протест в мозгах не утихает. Не против, если объясню, в чём дело? — невзначай бросил Гастер. Его взгляд был направлен на своё творение, и глаза сквозь очки заливались бликами радости и умиротворения. Что происходило тут после исчезновения её и Санса? Как можно быть спокойным в такое время? Где Чара? Может ли быть, что это победа?.. Повисла недолгая тишина. Фриск не могла понять, о чём профессор говорит. Но, видимо, для него это довольно забавная ситуация. Всегда видно, когда он ехидничает. Вылитый Санс, но только высокий и взрослый. — Ты находишься между двумя путями. Представим их как А и В. Ветром твою лодочку несёт по пути А, а ко второму пути В гребёшь ты сама. Лодка стоит на месте. Вопрос, что утихнет быстрее: ветер или желание плыть? Вопрос два: по какому пути поплывёшь ты, когда ответишь на первый? Такую задачу задал Гастер. Почти как на уроке, учитель ученику. Дураку понятно, что её не решить математически. Да кто сказал, что все решаются математикой? Кажется Фриск поняла, к чему ведёт профессор. — Как вы? — тут же смутилась девочка. Правильный ответ вспыхнул в мозгу. Увидев это, учитель расплылся в остроконечной улыбке. — Да, в нашей жизни всё так и происходит. Мы все плаваем по реке жизни. Порой наш парус поддаётся ветру сомнений, а иногда целый шторм гнева сбивает с верного курса. Бывает, что нас затягивает в водоворот неприятностей. В такие дни важно иметь флот приятелей и знакомых за спиной, или хотя бы одну дружескую и верную лодочку. Думаю, что ты поймёшь, что делать с Сансом. Я же вижу, что вы там крутите. — Есть такое, — ухмыльнулась Фриск. Не первый раз рассуждения Гастера вбивались в голову девочке. Наверное, это та самая тихоходная яхточка, которая всё время плавает вокруг них и направляет на верный курс. Профессор вздохнул и легонько улыбнулся. — Знаешь, ты не одна такая, которая выбирает, с какими вёслами плыть. Я многое пережил. Много раз сбивался с пути, много тонул. Но, как ни странно, я всегда выходил из воды сухим. Это только по моей инициативе и желанию я вышел за пределы океана разумности. Я находил силы и грёб дальше. Про ветер чувств я вовсе позабыл. Позабыл... Теперь очень жалею обо всём. Я предал Хогвартс, отдав свою душу этому чудовищу. Машина, которая уже разрушила мою жизнь... — и так хриплый голос постепенно надрывался. С другой стороны, со стороны Ядра послышались странные звуки. Всё больше красных огней вспыхнули по лаборатории. Джи будто провоцировал машину как живого человека. И у него получалось. Несвойственно для него. Вдруг перед ними появилась устрашающая женская фигура. Она была жутко изуродована: вместо глаз чёрные пустые глазницы, а блестящий, с кровавыми узорами кинжал длинным остриём повёрнут к шее профессора. Тот лишь усмехнулся. Судя по всему, из всех перебранных в голове мыслей, это оказалось воспоминание о том смотрителе. Интересно, что такое с памятью Фриск? — Знал, что появишься. Я предлагаю вернуться к изначальному плану, — нисколько не дёрнув мышцами лица, сказал Гастер, делая небольшой шаг вперёд. — Так быстро сдаешься, Вин Дингс? Что за спокойный взгляд? Что, уже подготовился? — сощурился дементор, одаряя профессора гнилым оскалом. — Глупый вопрос. Скажи мне, как можно подготовиться к смерти? Ах да, ты же уже умирал и знаешь, как там на Том свете. — А ты выбрал, кто из них забудет? — Да. Все, кроме неё, — Гастер кивнул на Фриск. — Ты уверен? Мой договор, ваша жизнь, Вин Дингс. — Да-да, и хватит так меня называть. Смотритель пропал, после чего оказался на краю платформы у самой машины. Всё вокруг кипело и свистело, перегретые сосуды начинали взрываться, битое стекло градом осыпало пол. — Вы куда? — крикнула девушка, увидев медленно идущего вперед учителя. Данная ситуация представлялась ей чем-то непонятным и очень глупым! — Я, ей нужен лишь я. Самое время включить машину на полную, — тихо произнёс окликаемый, взмахивая палочкой. В пол-оборота Гастер подмигнул ученице и пустил с палочки салатовые искры. — Вы сошли с ума, профессор, не смейте! Есть другой выход! — после этих слов перед гриффиндоркой вырос большой барьер зелёного свечения. Ударив рукой его ауру, девочка лишь обожглась. — Начинайте. Вы знаете, что делать, — сказал Гастер, вручая дьяволу палочку. Его улыбка стала ещё веселее, а вот у демона наоборот. — Вы хитрец, Дингс. Но, с одной стороны, поздравляю - ты обвёл меня вокруг пальца. Никогда не думал, что ты так не любишь жить. — Ох, нет, вы не правы, я не не люблю жить. Жизнь - это прекрасная вещь. Я просто не люблю, когда жизни других в опасности из-за меня. Мой долг - это защита Хогвартса. К тому же мы оба знаем, кто останется в живых, — Гастер говорил очень спокойно и тихо, что Фриск казалось, будто он просто бесцельно шевелит губами. Дементор направил палочку прямо в лицо профессору. — Погодите-ка, а души? Где они?! — возопил монстр, внезапно перехватывая палочку и ломая пополам. Ноги Гастера подкосились, и он рухнул на гнилой пол лаборатории. Его дыхание участилось, а очки упали с носа и разбились вдребезги. — Говорите немедленно! — чеканила Чара, наступив на оправу очков, наслаждаясь хрустом разбитого стекла. — Я-я умру с э-этой тайной, — прошипел профессор из последних сил. — Какой вы жалкий, даже убивать вас нет охоты. Думаешь, ты такой умный, что быстро избавишься от меня этим жалким взрывом? Удачи гнить в своей дрянной лаборатории вместе с остатками машины! — Ваша душа вместе со мной останется здесь навечно. Тем временем Фриск толклась у барьера и отчаянно пыталась проникнуть сквозь него. Каждая, все попытки оказались тщетны, девочка получала лишь болезненные ожоги. Ни магия, ни физическая сила не одолевали заклятие, сколько бы волшебница не старалась. Грохот усиливался, и она начала лихорадочно бродить вокруг, всё ещё пытаясь разглядеть, что происходит там, по ту сторону зелёной дымки. Барьер окутал довольно приличную площадь, в том числе и Ядро. — Не волнуйтесь, мадемуазель, они обязательно о вас позаботятся! — донёсся до ушей Фриск последний и самый ласковый голос на свете. Яркий свет превратил комнату в пустоту.

***

Шум медсестёр и гул учительских голосов разбудил Фриск. Господи, слава богу всё закончилось. Увидев идеально белый, не кошмарно зелёный потолок, девочка с облегчением выдохнула. Воздух вновь свежий и даже приятный, что Фриск стала жадно вдыхать его и с наслаждением выдыхать. Вокруг всё было белоснежным, как и в любой порядочной больнице. Лишь яркий жёлтый огонёк пронзил взор девушки. На тумбочке возле неё стояла белая ваза с золотыми цветами. Недешёвая декорация однако. Попытавшись встать, девочка вновь рухнула на койку и жалобно промычала от боли. На такой весьма заметный шум в палате показалась молоденькая девушка в халатике. Она радостно запищала и ушла обратно за шторку. Что такое? Вторая попытка встать оказалась успешнее. Проблемой подъёма оказалась перебинтованная нога. И когда она успела её сломать? Приняв сидячее положение, Фриск огляделась. Около тумбочки лежал деревянный костыль - как раз то, что надо. Теперь надо постараться и дотянуться до него. Чуть ближе придвинувшись к цветам, девочка вытянула руку как за снитчем, но неловкий поворот локтя смахнул вазу на пол. Хорошо, что не разбилась. Взяв в руку заветный предмет, Фриск неумело опёрлась о него и встала. Это напомнило гриффиндорке об одном знакомом. Сделав первый шаг вперёд, девочка выдохнула и продолжила ходьбу. Самое сложное - это переставить костыль, а дальше просто переваливаешься на здоровую ногу. Так и шла девочка до белой шторки, из-за которой недавно так резво выскочила другая девчонка. Интересно, кто же она? Миновав тяжёлую занавеску, Фриск очутилась в коридоре, испещрённом дверями в такие же палаты. Вокруг стояло много ваз и горшков с золотыми цветами, что даже немного пугало. Тут очень тихо, а ведь минутой ранее ей казалось, что тут было много народу. Проходя мимо нескольких зашторенных комнат, Фриск много раз оступалась, но падать себе не позволяла. Вскоре впереди показались люди. Наверняка это какие-то ученики. Один из них, почти самый высокий вприпрыжку летел прямо на инвалидку. Чего он такой весёлый? Среди них была и девушка в халатике. Большие круглые очки с блестящей чёрной оправой ярко сверкали в тёплом свете. Золотые веснушки градом осыпали её щёки. Рядом с ней гордо шла высокая мускулистая девушка. Большая пышная чёлка закрывала один глаз, давая ей видимость только на правое око. Несмотря на всю мощность данного персонажа, девушка немного прихрамывала и левой рукой держалась за талию. В самом конце шёл низкий белокурый парень в домашних розовых тапочках. По ленивому шарканью и слипшимся глазам было видно, что его только что разбудили и заставили идти. Вся эта группка шла навстречу к Фриск. Они были ближе. Высокий парень прыгнул прямо на девушку, охватывая её маленькое тельце своими громадными лапищами. Такая неожиданность заставила волшебницу уронить новоприобретенный костыль на кафель. Деревяшку тут же ловко поймал низкий беловолосый парень. Странно, сначала был там, теперь здесь... Он немного похож чертами на высокого. Лучезарная добрая улыбка слегка смутила. Вскоре рядом оказались и девчонки. Вся подошедшая компания в один момент начала без умолку тараторить, улыбаясь и хлопая по спине нашу героиню. Казалось, будто ничто не нарушит такую идиллию, но... единственная фраза, повергшая всех этих личностей в глубокий шок, прозвучала как гром средь голубого неба, на фоне яркого солнца: — Вы кто?