***
Прошла неделя после твоего пробуждения. Ты до сих пор не помнишь нас, но теперь не считаешь нас чужими. Ты часто смеёшься вместе с нами, одариваешь нас добрыми словами и даже обнимаешь. Как оказалось, нога давно уже не болела, и поэтому на следующее утро твой гипс сняли. Я очень рад, что теперь ты можешь ходить. Поэтому из больничной палаты ты теперь опять перешла в башню Гриффиндора. Такая шумиха поднялась там насчёт тебя, Фриск. Папс рассказывал, что Догами с Догарессой завыли от радости и кинулись обнимать "дочку", старшекурсники вместе с одним малышом первокурсником натащили много еды из кухни, а члены команды по квиддичу во главе с Андайн по её капитанскому голосу поочерёдно запускали из палочек разноцветные искры. Правда, ты очень испугалась такого приветствия и выбежала из башни. Странно, но Папс отыскал тебя и вернул обратно.***
Ещё одна неделя позади, ты стала вспоминать меня. Или мне кажется? Ты часто смущалась и безбашенно смеялась над моими шутками. Я безмерно счастлив, что так идут дела, но меня всё равно тревожит кое-какое странное чувство. По ночам мне снятся сны о том, как ты вспоминаешь обо всём. Казалось бы, что тут такого? Во сне ты начинаешь вести себя странно, избегаешь меня, уходя в тень. Когда я нагоняю и пытаюсь поговорить с тобой, ты просто наводишь на меня палочку и просишь исчезнуть. На этом сон кончается. Создаётся такое впечатление, что это какое-то предупреждение.***
Приближается третий грандиозный праздник в Хогвартсе - День всех влюблённых. В школе это довольно значительный праздник для многих учеников, в частности для парочек. В каникулы в Хогсдине появляется множество символичных сладостей в виде сердечек. Также в Хогвартсе проводится третий бал, куда опять же могут попасть только парочки. Надо позвать тебя раньше Папируса. Хотя, наверное он поймёт и не будет мне препятствовать. Он наверняка не пойдёт, сам сказал, что не с кем. Хотя кто его знает. Ты как ребёнок всё время таскаешься за ним. Я лишь ухмыляюсь, когда вижу вас двоих, ведущих глупые споры про спагетти и головоломки. Поскорее бы ты вспомнила нас. Я так скучаю по тем временам.***
Что насчёт множества цветков в Хогвартсе, и куда ушла Ториель? Вы наверное слышали, что оба ребёнка Дриимурров бесследно пропали. Причина пропажи Чары и Азриеля до сих пор никому неизвестны. Пока ты спала, в Хогвартсе творилось нечто. Школу перевернули вверх дном и прочесали весь Запретный лес. Их родители, Ториель и Азгор развели масштабную ссору. О чём они ругались никто не знал, но я знаю только одно, - Ториель сильно обозлилась на мужа и сбежала из его же школы. После её ухода мы часто стали переписываться по совиной почте. Довольно забавно, но эта милая леди неплохо шутила, и в моей копилке шуток добавилась ещё парочка. К тому же, от неё я частенько получал кусочек фирменного пирога. Да, но и на этом странности не закончились. Частенько по вечерам из Хогвартса уходил Папирус, ссылаясь на обычную, полезную для здоровья прогулку в Запретном лесу. Может это не просто прогулка, а, например, свидание? Просто предположение. Обычно я дожидался его вместе с тобой, стоя у ворот школы. В который раз он приходил из леса один. Брат был грустным и задумчивым и даже не ругался на меня из-за шуток. Что же с ним?***
Сегодня тот самый день - 14 февраля. Я пригласил тебя на свидание. Ты была немного удивлена и смущена. Весь день мы с тобой гуляли по полям эхо-цветов. Зимой и летом эти цветы цветут и радуют нас своим синим свечением и разговорчивостью. После наша прогулка перенеслась в Хогсдин. Там мы посидели у Гриллби. Сегодняшнее меню было разнообразным, и помимо фастфуда были коктейли со сладостями. Ты была очень рада, когда я оплатил еду за двоих. Сам же Гриллби был как обычно тих и молчалив при тебе. Его ты тоже, к сожалению, не помнишь. Что ж, не удивительно, хотя такого горячего парня трудно забыть. Гриллбс очень удивился, узнав, что с тобой случилось. После, ближе к вечеру мы пошли в школу. Тебя удивило, что у тебя было платье. А я-то уж думал, что про неродную сестру ты бы ни за что не забыла. Ну, будет легче жить. В этом платье ты смотрелась очень здорово. Все рюшечки и завитушки идеально украшали твой образ. Мы сходили на бал, потанцевали, а потом была небольшая передышка, когда все парочки сидели по углам и наслаждались моментом. — Когда я помнила вас, я говорила, что любила тебя? — спрашивала ты, кладя голову мне на колени. Я поглаживал твою макушку, приложив руки к каштановым волосам. Они были как шёлк, гладкие и блестящие. — Да, было такое, — отвечал я, легонько улыбаясь. — Тебе, наверное, сейчас очень грустно видеть меня такой? — приподнявшись, говорила ты, глядя прямо мне в глаза. — Я ведь не специально, я правда хочу вспомнить чувства к тебе, — улыбалась ты, приближая лицо ко мне. Я не понимал, что происходит, и просто был обездвижен твоим очарованием. Ты поворачивала голову и целовала меня в щеку. Волнение немного спадало и я расслаблялся. — Прошу, не грусти. Я обязательно вспомню, обещаю. Посмотрев ещё немного на тебя, я вдруг оцепенел. Я видел не Фриск. Этот румянец, сливающийся с прозрачными веснушками, и светлые каштановые волосы принадлежали одной моей знакомой. Её лицо было на удивление грустным, как в старые добрые времена. Алые глаза сверкнули раскаянием и добротой. Тьфу ты, призрак! Я вспомнил, что было тогда. Тот грохот. Тот взрыв, услышанный мною через сон. Это была Чара. Чара его устроила. Так вот кто заставил тебя забыть. Я тряхнул головой и вновь увидел перед собой тебя. Ты как будто тоже была под гипнозом. — Я вспомнила! — кричала ты. Я машинально отскакивал от тебя, но в тот же миг радостно улыбался. Неужели?! — Гастера вспомнила! — ты радостно трясла меня за воротник рубашки. Я был в недоумении. О чём ты? — Не понимаю тебя, Фриск. Кто такой... "Гастер"? — Как так? Это же великий учёный и бывший профессор Хогвартса. Он мне жизнь спас! И школу кстати тоже! — верещала ты подобно сойке. Твои карие глаза сверкали, как два маленьких топаза, и это всё равно заставляло меня улыбаться. Знать бы ещё, кто такой Гастер. — Ну ладно, пусть и был такой, я рад, что твои воспоминания стали восстанавливаться, — я легонько приобнял тебя и ты, радостная, положила голову мне на плечо. — Ты ведь тоже видел кого-то, я права? — музыка на фоне затихла, а потом музыканты начали играть расслабляющую мелодию. Она была мне знакома, я любил играть её на тромбоне Папирусу на ночь. Это единственное, что он любил из моей игры. После я вспомнил о твоём вопросе и растерянно ляпнул: — Нет, тебе показалось. Я просто задумался.***
Ты была весела как никогда. Всё время говорила про одного Гастера. Но в дальнейшие дни ты больше никого не вспоминала. Наоборот, твоя память стала рушиться, и то, что ты вспоминала или запоминала падало в бездну забвения. Я не мог понять этого, и с каждым днём, загнанный непониманием боялся всё больше. Письма от профессора стали реже приходить. А приходящие были короткие и даже без шуток. Папирус стал серьёзным и не таким весёлым, каким бывает обычно. Неужели мой братишка стал взрослым? Каждая прогулка в одиночестве расслабляла мышцы его лица, и я не видел улыбки. Андайн была злой и порой неуравновешенной в своих действиях. Она нередко злилась и чуть что хваталась за палочку. Я частенько говорил с Ал наедине и просил присматривать за ней, не давать спуску. Что-то и с нашей рыбкой не так, видать помнит про нашу несостоявшуюся дуэль. Но, может, виной не только неразрешённая ссора? Да уж, и я был не в себе в последнее время. Моя привязанность к тебе стала одержимостью. Я не имел представления о том, как прожить хоть день без твоей улыбки. Сны были чаще и страшнее, поднимали мои страхи из-за тебя. Я был до жути напуган, старался не спать и по ночам ходил по школе, всматриваясь в морозные узоры на окнах. Я видел много призраков. Даже те были чем-то обеспокоены и бушевали. По их вою я понял, что тех стало больше. Но откуда? У нас же вроде никто не умирал... Я не верил им до тех пор, пока сам не увидел пару странных в нашей школе. Тень высокого мужчины то и дело выглядывала из-за углов, с улыбкой наблюдая за мной. А ещё шесть маленьких призраков ходили за директором. Но днём их никто не видел, именно по ночам они блуждали. Видимо, помимо меня и директору не спится.***
Начался учебный год. Ты интересовалась многими вещами и каждый день одаривала нас всех своей нескончаемой радостью. Что сказать об остальных, то остальные изменились в противоположную сторону. Хмурые какие-то и недоброжелательные. Папирус стал пропадать чаще, ты говорила, что он начал сбегать с уроков. Это насторожило меня. Я всё время пытался предположить, куда он уходит, но заходил в тупик и бросал эти мысли. Ты предлагала мне спросить у него лично. Я пытался, но брат уходил от темы или просто молчал. После перестал смотреть на меня и даже убегал, только завидев меня вдалеке. Перестал носить шарф, подаренный тобой на Рождество. Ты говорила, что он больше с тобой не разговаривает, вместо этого много читает и пишет. Начавшиеся тренировки по квиддичу были ещё хуже. Вся команда играла грязно, и игра перестала приносить удовольствие. На третью тренировку гриффиндорцев я пришёл вместе с Альфис, чисто из интереса и ради поддержки. Да уж, заметно, что эта шестёрка вокруг тебя не в духе. Старшекурсники отлынивали и летали вокруг колец, а защитники наоборот были очень внимательны сегодня и не засматривались ни на кого, а летали вдали, сторонясь друг друга. Что-то и между ними не так, раз на то пошло. Андайн была сосредоточена на работе вратаря и тихонько парила перед своими кольцами. Лишь Папирус как пчёлка кружил по полю, демонстрируя изящные перевороты и верчения. Мантия как супергеройский плащ эффектно развевалась за спиной брата. В руках он держал квоффл. Почти долетев до кольца, он повстречался с первым препятствием. Это была Догаресса с битой в руках. Девушка была намерена отбить, невзирая на все правила игры, но не успела замахнуться, как Папирус обогнул нарушительницу, грубо задев метлу. От этого загонщица потеряла равновесие и непонятно закружилась в попытке удержаться в седле. Сделав ещё один кувырок, брат пролетел прямо перед твоим носом. Но ты сориентировалась и отлетела в сторону, дабы не закружиться как Догаресса. Папирус остановил метлу и огляделся. Посмотрев на тебя, он нахмурился. После, не разворачиваясь, закружился как юла и полетел вбок. В своём кружении он, будто пулю, выпустил квоффл. Мяч летел с бешеной скоростью, что никто толком не понял, что случилось и где он оказался. Но брат прекрасно знал, куда целился. Его мишень преградила другая. Свирепая ухмылка встретилась с той пулей. На миг перед их встречей капитан остолбенела. Слишком быстро. Удар. Альфис подскочила. Я же остался на месте и поднял палочку вверх. Перед самой землёй полуживая Андайн невесомо парила в воздухе. После заклятие рассеялось, и та упала на заснеженный стадион. Я немедля телепортировался прямо к ней, прихватив с собой Альфис. Андайн немного дрыгала рукой, её метла отлетела, но осталась цела. Злосчастный мяч покатился от капитанши и остановился у ног приземлившегося Папируса. Все стали опускаться на землю, прямо к капитану. Брат подбежал самый первый. — Андайн, п-прости меня пожалуйста, я не... — завопил он поднимая девушку с холодной земли. — У тебя кровь? Кто-нибудь, помогите! — Ты!.. Не прикидывайся дурачком, Папирус! — отцепилась рыжая от тощих рук брата. Резко встав, невзирая на рану, как будто не чувствуя, она злобно посмотрела на него. Я напрягся и засунул руку в карман. Гриффиндорка не стала медлить и вцепилась в шею своего охотника, будто душа. — Трус! Не ожидала такого от тебя! Мои методы грубы, ну что же, заслужил! — резко замахнувшись, девушка вытащила палочку из-под мантии и нацелилась в лоб. Лицо парня побледнело, он смиренно сглотнул и закрыл глаза. — И только не говори, что я девочка.