Первым от житья (вернее, от прозябания — уж больно непригодными были жилищные условия) в доме Юри Эгин завыл Самаэль. Причем практически в прямом смысле этого слова. Плесень со стен не отскребалась; предложение Рина выжечь ее синим пламенем было лишено здравого смысла, поэтому его единогласно отринули. Старший никогда не покидал леса и вынужден был находиться среди затхлости и сырости дольше кого-либо еще из Семьи.
А поэтому носителем ключа (что решилось после получасовой жаркой дискуссии с применением навыков убеждения и капельки грубой силы) вместо него торжественно назначили Асмодей. Рин, к его огромному расстройству, победителем в этом споре не вышел.
— Только через мой труп ключ попадет к Окумуре! — примерно так обозначил свою позицию Самаэль, настороженно поглядывая на младшенького. Тот, судя по хищному взгляду, был настроен решительно: не выпросить, так силой отобрать. — Даже не пытайся. Если потребуется, я умру, охраняя его!
Пользуясь преимуществом своего роста (а Самаэль был выше Рина на целую голову), демон поднял зажатый в кулаке ключ на высоту вне досягаемости загребущих ручонок Наследника. В итоге после серии доводов, убедительных и не очень, наиболее подходящей кандидатурой для ответственной роли оказалась сестра. Окумура же, хоть и расстроился поначалу, через какое-то время решил, что так будет даже лучше: в конце концов, они с Асмодей почти всегда ходили вместе. Спустя пару дней после побега из Геенны даже устроились на одну работу — чтобы, так сказать, полностью замаскироваться под ничем не примечательных членов общества. Ну и чтобы начать поползновения в сторону некоего экзорциста, большинству знакомого как драгун Окумура Юкио. Самаэль даже согласился (хоть и нехотя — все-таки это могло их выдать) создать для них ключ, соединяющий дом Эгин с улицей, где находилось их место работы.
Амаймону, которого, к слову, единственного устраивали условия жизни, была поручена самая ответственная работа — хранить Курикару с запечатанным внутри Богом Геенны. Сатана практически не выходил «на связь», ютясь внутри меча и не тратя остатки сил впустую. Пополнять их так, как в родном измерении — от нитей энергии, расстилающихся по земле и под землей, он теперь не мог, так что для него уж точно была важна любая капля силы. Кроме того, без тела он не мог общаться с остальными, не используя чутье и не подвергаясь риску быть обнаруженным неприятелями. Сыновья и дочь не тревожили его, а Бог Геенны полагался во всем на силу Рина и Амаймона, коммуникабельность Асмодей и расчетливость Самаэля. По подсчетам последнего, у них оставалось еще месяцев пять или шесть, чтобы найти более подходящий сосуд для него. Сдерживать медленно, но верно восстанавливающуюся сущность отца бесконечно Комакен был не способен. Главной надеждой на успех в поиске нового тела был Рин — он единственный из них мог повлиять на Юкио и уговорить его принять сторону изгнанников Геенны.
Асмодей научилась притворяться человеком довольно быстро. Даже сменила свой экстравагантный имидж на ничем не примечательные серые брюки и толстовку, что внешне сделало ее еще более неопределенного пола. На пару с Рином они работали в небольшом уютном кафе. Окумура ожидаемо быстро получил повышение до повара, а девушку вполне устраивала должность официантки. У нее неплохо получалось раскручивать посетителей на баснословные счета, причем преподносились они с таким невинным хлопаньем ресницами, что тем даже не приходило в голову возмущаться. Для нее это было слишком просто. И в то время, как демоница очаровывала очередного толстосума своим «Не забудьте попробовать наш фирменный бенто, приготовленный по особому рецепту от шеф-повара» или томно-сладким «К этому блюду лучше всего подойдет импортное сухое белое Кондрие с берегов Рейна или Сан-Сер», Рин уже начинал готовку, будучи уверенным, что тот обязательно согласится. Спустя полтора месяца они накопили достаточно средств, чтобы на двоих снять жилье поближе к району Истинного креста, чем дом Эгин. После небольшого совещания было решено, что остальным членам Семьи о квартире знать необязательно: для них брат и сестра просто работали сверхурочно.
— Главное, чтобы об этом не пронюхал Самаэль, — такая афера вызывала в душе Рина некую смесь азарта и безумного веселья. — Иначе жить здесь будем не мы, а он. Больше чем уверен, что он займет собой все свободное
пространство, — на последнем слове он не выдержал и хрюкнул, пытаясь не рассмеяться.
— И будет торчать там все свое
время, — Асмодей растянула губы в лучезарной улыбке. Оба закатились хохотом.
Квартирка оказалась очень даже милой, хотя и холодной и скромно обставленной. Здесь было явно просторнее, чем в домике в лесу — по большей части, наверное, оттого, что жило их тут всего двое. Амаймон-то, как правило, либо гулял по лесу, либо рассуждал о чем-то своем, находясь в прострации, и не занимал много места, а вот Самаэль… он был во всех смыслах этого слова вездесущ. Обстановка дома Эгин угнетала его, о чем он считал первейшим долгом сообщать каждому, кто оказывался в пределах досягаемости. Опять же, зона досягаемости для него была везде в пределах двора в лесу.
В новой квартирке Рин и Асмодей могли хорошенько отдохнуть от работы и поболтать на отвлеченные темы. Окумура все чаще вспоминал о ребятах. Интересно, где они сейчас? Как Юкио? Думает ли он о брате? Наверняка. Юкио всегда о нем беспокоился. Наверное, он уже дослужился до высшего уровня. Интересно, с каким демоном он заключил сделку? Или не заключил?
Каким-то образом нужно было уговорить его стать сосудом для Сатаны. Это было настолько же безумно, насколько и нереально. Зная Юкио… он ни за что не согласится. В любом случае, прежде, чем пробовать, надо бы сойтись с ребятами. Заново сойтись. Вся работа сначала. Рин впервые за долгое время чувствовал, что боится. Что они скажут, когда увидят его… таким?
— Знаешь, что? — чтобы отвлечься, парень заговорил с Асмодей, которая с выражением неземного блаженства на лице читала на футоне какой-то любовный роман.
— Мм? — демоница опустила книгу.
— Меня тоска берет от безделья.
— Если нечем заняться, ты всегда можешь составить компанию Самаэлю, — она вернулась к своему занятию, чуть приподняв уголки губ. Девушка и без чутья поняла, что в спину ей уткнулся испепеляющий взгляд.
— Вот уж что-что, а слушать его мне точно неохота. Он сам себе противоречит. В город соваться нельзя, потому что раскроют, а «безопасное место», видите ли, все в плесени и грязи.
— Но ведь оно и правда в плесени и грязи, — улыбка сошла с лица Асмодей. — Неужели тебе его не…
— Нет! — Рин выпалил это слишком громко, спохватился, зачем-то огляделся по сторонам и заговорил тише. — Ничуточки мне его не жалко! У него много времени было, мог бы и додуматься, где жить будет лучше. Тем более что нас обязательно там будут искать. Просто вот к бабке не ходи.
— Так ты поэтому решил поселиться тут? — разговор принимал интересный оборот, так что Асмодей закрыла роман и села.
— Именно, — Окумура обхватил себя за колени и раскачивался вперед-назад. — И мне не нравится, что Самаэль медлит с переездом. Но еще больше мне не нравится, что он чувствует себя… как бы это сказать… не у дел, что ли. Мне кажется, что это рано или поздно толкнет его на какое-нибудь безрассудство.
Это было чистой правдой. Ради сохранности их беглой четверки старший, скрепя сердце, носа не казал за пределы маленького дворика. Для демона его уровня, возможностей и привычек так ограничить свободу было во всех отношениях жестоко. В то время как Амаймон (который, несмотря на упертость, все-таки согласился приодеться, как и сестра) еще имел возможность перемещаться инкогнито, а Рин с Асмодей и вовсе погрязли в такой привлекательной людской рутине, единственным развлечением Самаэля, чрезмерно привлекающего внимание людей одним своим присутствием, оставались попытки избавиться от грибка на стенах с помощью имеющихся в хозяйстве дезсредств. Или приседать на уши оказавшимся поблизости членам Семьи. Даже снеговики и снежные замки достаточно быстро наскучили. Не два месяца подряд же лепить их, в самом деле.
И, видя, с каким несчастным видом ходит брат, Рин вспоминал о съемной квартирке и почти всегда чувствовал невероятный стыд. Переглядываясь с Асмодей, он понимал, что мысли их сходятся: как только Самаэль узнает об этом, клочки полетят по закоулочкам, а они двое станут для Короля времени хуже предателей.
Особенно остро проблема встала после того, как им на хвост под конец рабочего дня упал Амаймон. Не говоря уже о том, что первое, второе и десерт (в процентном соотношении по количеству двадцать-двадцать-шестьдесят) пришлось оплачивать Окумуре, так еще и в разговоре их промелькнула фраза «Уф, наконец-то домой», на которую последовал вполне естественный ответ «О, отлично, тогда я с вами». То есть брат будет ждать, когда они воспользуются ключом. Сказав ему, что хотят немного прогуляться по городу, прежде чем вернутся в дом Эгин, Рин и Асмодей отошли на несколько метров вперед и синхронно наклонились друг к другу.
— Чего делать-то будем? — проговорил Окумура паническим шепотом, стараясь незаметно поглядывать на Амаймона. Благо, тот досасывал прикупленный по пути леденец в полнейшей прострации и даже не смотрел на них. — Я не хочу в лес! Блин, угораздило же ляпнуть…
— Может, признаемся ему, что живем в городе?.. — робко предложила девушка. Рин округлил глаза.
— Ты рехнулась, тётенька? Он же первейшим делом все разболтает Самаэлю! Знаешь же, что он — то еще трепло! Не знаю, как ты, а мне вовсе не охота выслушивать причитания от…
— Ну и чего мы там шепчемся? — сказали за спиной так неожиданно, что демоны даже прикрикнули. Оказалось, Амаймон прикончил свой чупа-чупс и догнал их. — Когда домой пойдем?
Рин встретился с сестрой взглядом, начав с ней безмолвную дискуссию. В итоге, когда молчание слишком уж затянулось, а Король земли начал, по-видимому, что-то подозревать, оба повернулись к нему. Окумура попытался что-то сказать.
— Эм… видишь ли, я… мы… ну, это…
— Все. Надоело! — Асмодей всплеснула руками и развернулась к Амаймону всем корпусом. — Мы снимаем квартиру в городе.
— Вот как? — протянул зеленоволосый. — И давно?
— Где-то недели три, — Рин выдохнул: что ж, раз резать правду-матку, то уж до конца. — Нам оттуда удобнее добираться до работы, ну и… поспокойнее. Сам видишь, что творится у Юри Эгин. Я — сова. Я люблю поваляться в кровати подольше и не желаю страдать оттого, что сам-знаешь-кому не спится от безделья.
— Значит, пускай страдаю я, да? А вы в это время отдыхаете в тишине! Зашибись, семейка. Мог бы и сказать про квартиру родному брату, — нахмурился Амаймон.
— Кхм. Единокровному, — Рин поднял палец вверх, на что тот отмахнулся.
— Да хоть десятиюродному. Мне как будто охота выслушивать его трагические речи. Нет, мне очень нравится разговаривать с братиком, но не когда он болтает без остановки по пятнадцать часов на дню.
— Ну должен же быть козел отпущения, — усмехнулась Асмодей. — Мы еще с момента возвращения Рина выяснили, что ты идеально подходишь на эту роль.
— Ну круто, блин! — Король земли перешел на крик. — Хорошо вы устроились, я смотрю! В общем-то, меня теперь тоже чье-нибудь мнение будет мало волновать. Готовьте третью койку — я с вами.
— Стойте! — Рин вскинул обе руки вверх, перебив собеседников. — Если мы все втроем внезапно пропадем из леса, Самаэль точно что-то заподозрит. Надо хотя бы кому-то бывать там. И, кстати говоря, если уж ты решил жить с нами, то будь добр, работай, как мы. Так будет честно.
— Поддерживаю, — демоница кивнула. — И меньше подозрений со стороны братика.
Свою часть сделки Амаймон выполнил: в супермаркете напротив кафе Рина и Асмодей появился новый сотрудник — грузчик Амброзиус Фауст. Слегка не от мира сего, с извечным леденцом за щекой, но делающий свое дело вполне приемлемо. Курикара вновь оказался за спиной Окумуры, ютясь в твердом чехле-тубусе. Благо, отец не общался ни с кем: ему с нанесенным ущербом меньше всего было дело до того, есть ли у Короля времени компания или нет. Решать, кто станет собеседником старшего брата в очередную ночь, демоны решили жребием. Дескать, пускай судьба сама выбирает «счастливчика». Негласным правилом мятежной троицы стало — «О квартире ни слова».
Самаэль отреагировал на радостную новость о трудоустройстве Короля земли более чем прохладно. Теперь его оставляли в полном одиночестве. Снежный плен уже начал отпускать Ассию, и торжественный заиндевелый лес предстал в неприглядном виде — голый, лысый и грязный. Благо, среди деревьев осыпавшаяся хвоя не давала большей части грязи просочиться наверх; впрочем, это не мешало демону вычищать обувь перед входом в дом с нездоровой тщательностью.
Теперь в доме Эгин стало совсем пусто. Вечером с работы возвращался кто-нибудь из младших. Иногда Короля времени оставляли одного и на ночь, и такие ночи он люто ненавидел. А иногда все было ровно наоборот: беглая четверка собиралась в полном составе, и «работяги» с энтузиазмом оккупировали старшего, позволяя ему высказаться. Тогда гримаса отчаяния покидала Самаэля, и он даже смеялся. И от этого Рину вновь становилось стыдно. Троица «предателей» стоически молчала о своем убежище.
В один из таких вечеров Рин и Асмодей принесли несколько бутылок вина и пива. И вечер плавно перетёк в ночь. Вот в чем было преимущество жилища Эгин — никаких соседей вокруг: шуметь можно было сколько влезет, чем они, собственно, и занимались. Наверное, в последний раз они так расслаблялись, когда звали Геенну домом. Да, определенно этого не хватало.
Наутро Рин поднялся с кровати абсолютно не выспавшийся и оттого в поганом настроении. Но это еще было полбеды. Около порога работящую троицу встретил уже бодрствующий Самаэль. Он вытянул руку; на указательном пальце болтался ключ с брелочком в виде корабля «Сокола Тысячелетия» — от их городской квартирки.
— Окумура-кун, вот такая любопытная вещица из твоей куртки вчера выпала. Ты что-то скрываешь от меня?
Глаза Амаймона и Асмодей мгновенно наполнились ужасом, как, впрочем, и у Рина. Твою ж мать! Как он умудрился его выронить? Он похлопал по бокам, словно убеждаясь в пропаже, а затем подбежал и сдернул ключ с пальца брата.
— Фух, вот пронесло! Это от склада нашего, — на ходу соврал парень и запрятал его подальше в карман. — Начальник бы меня убил нахрен, если бы он потерялся.
— Интересные у вас ключи от складов, — прищурился Самаэль. — Брелок тоже прилагался?
— Не-е-е. Брелок мой, я его в свою первую зарплату купил! — продолжал вдохновенно вещать Рин. — Ну и нужно же было его куда-то повесить, и как раз вручили ключ от склада. Хорошо, что ты нашел. Ты спас меня от увольнения.
— Глядишь, мне было бы не так скучно, — на лице старшего появилась хитрая улыбочка. — Может, мне все же стоит его отобрать?
— Не стоит, — Рин оголил верхний ряд зубов, нервно посмеиваясь. — Мы едим на мои деньги. А вчера и пили тоже на них.
— Я буду ждать вашего возвращения. Как и всегда, — и Самаэль закрыл за ними дверь. Еще с полминуты компания отходила от шока. Спохватившись, Рин отыскал на другой связке ключ к нужному месту в городке и вслед за остальными поспешно юркнул в проход.
В знакомом переулке троица облегченно выдохнула.
— Чуть-чуть не попались, — Асмодей, шумно выпуская из себя воздух, схватилась за сердце. — Как ты мог его выронить?
— Идиот, — добавил Амаймон.
— Да я в сопли был вчера! — всплеснул руками Рин. Благо, алкоголь из него уже выветрился, и на работу он шел в более-менее свежем состоянии. — Вы тоже хороши! Почему никто не заметил, что ключ выпал?
Один-один.
— Так, давайте не будем продолжать, — оборвала их Асмодей. — В следующий раз просто повнимательнее. О’кей?
Для успокоения брата решено было снова вернуться в дом Эгин всем составом. А дальше жизнь пошла по размеренному графику: днем — работа, вечером — жребий, и кто-то отправлялся в лес (или лесом, как шутил Рин), кто-то — в городскую квартирку. Жизнь ближе к Истинному кресту была интереснее, да и привыкать к новому образу куда легче. Никто не хотел возвращаться в дом Эгин. Окумура с каждым новым днем все мрачнел. А очень скоро всех троих стали посещать одинаковые мысли: может, привести Самаэля в город — не такая уж и плохая идея?
Однажды перед общим для всех троих выходным Рин заявил Амаймону и Асмодей, что «пойдет лесом» без жребия, по собственному желанию. Те удивились, но возражать не стали — ни один, ни другая таким желанием не горели. И парень, вернувшись в жилище Эгин, быстро дошагал до кухни, где сидел брат, и опустил на стол пакет. До слуха донесся вполне однозначный стук жестяных банок. Самаэль приподнял бровь.
— Пиво?
— Да, — отозвался Рин. — Давай выпьем.
— Ты же знаешь, что я такое не пью.
— Ну, а сегодня пьешь, — Окумура с легкой ухмылкой начал выставлять алкоголь и закуски к нему. — Потому что я так сказал.
— Ты мог взять мне вино.
— Мог, но нормальное вино стоит раз в десять дороже пива, а я не Асмодей, чтобы строить глазки для бесплатной бутылки, — все содержимое пакета оказалось на столе, и парень решил, что пора открывать первую банку. Ее он протянул брату (тот принял выпивку с неподражаемым скепсисом на лице). Своим же первым глотком он осушил емкость на целую треть.
Рядом Самаэль закашлялся, но героически выстоял и сделал еще один глоток.
— С чего это ты вдруг решил напиться? — поинтересовался он, поставив банку на стол.
— А почему нет? — Окумура пожал плечами. — У меня был рабочий день. Я хочу расслабиться. А тебе все равно делать нечего.
— Да уж, — старший помрачнел. — Это точно.
Вообще, Рин планировал сегодня рассказать брату про квартиру в городе. Скрывать это уже не хотелось, тем более что сейчас как никогда нужно сплотиться и думать вместе. Да и становилось невыносимо думать, что они втроем лицемерно веселились, в то время как Самаэль помирал с тоски. Было, конечно, немного страшновато, Окумура рисковал сильно обидеть его, но утаивать все и дальше уже невозможно.
— В общем, брат, — выдохнул Рин, — мы с ребятами подумываем о том, что держать тебя взаперти в одиночестве несправедливо.
— Да ну? — тот не удержался от сарказма.
— Странно, но факт, — Окумура улыбнулся, показав виду клычки. — И, короче говоря, я хочу тебя сегодня вывести в люди, так сказать.
Самаэль нервно постучал ногтями по столу и сделал, скривившись, еще один глоток. Повисла неловкая тишина; младший одолел половину своей банки. Он много о чем думал, на самом деле: о том, что Асмодей и Амаймон не одобрят его выходку; о том, что уже прошло больше двух месяцев, а плана противостояния Лилит по-прежнему нет; о том, что он даже попыток не предпринимал связаться с Юкио. А время шло, даже не шло — летело.
— Ты не рад? — робко поинтересовался Рин, глянув на брата. Тот еще раз медленно отхлебнул.
— Разумеется, я рад. Мне осточертело здесь торчать. Знаешь, сколько раз я порывался открыть проход… да хоть куда-нибудь? Но если по ключу — то либо в Академию, либо в Орден, либо в людные места.
— На самом деле, это не так уж и трудно представить. Благо, разум твой все-таки победил в противостоянии с эмоциями, — первая пустая банка отправилась подальше к середине стола. Парень нервничал, оттого пилось более чем легко. Он потянулся за пачкой чипсов и с громким шуршанием разорвал упаковку. Брат полностью поддержал эту инициативу. — Давай прикончим выпивку и пойдем отсюда. Ужасное место.
— Согласен. На вашем месте я бы тоже с большим удовольствием работал сверхурочно, чем возвращался сюда.
Рин промолчал, только открыл новую банку. Час их расплаты все близился. Чтобы хоть как-то оттянуть щекочущий нервы разговор, он перевел тему на более животрепещущую. У Самаэля было достаточно времени для разработки плана действий. Как оказалось, он действительно это сделал; правда, все упиралось в восстановление контакта с экзорцистами.
Через полчаса и разговор, и пиво пошли куда бодрее. Поболтали обо всем: о старых деньках, когда Рин еще надеялся остаться среди людей, о Геенне и отце, даже о Люцифере. Обоих волновал вопрос, во что сейчас превратился их мир.
— Когда начнется война… — Самаэль открыл третью банку. — Я даже не хочу думать о том, что случится с Ассией. Люди слабее демонов. Нам нужны союзники в Геенне. Сомневаюсь, что все там счастливы под властью Лилит.
— Думаешь послать шпиона? — Рин дернул бровями.
— Уже, — Самаэль приподнял уголки губ. — Что-то около двух недель назад. По крайней мере, еще один сильный демон на нашей стороне.
— Какой?
— Не скажу, — улыбка его стала еще шире. — Пусть пока тайна останется на двоих. А уже потом, если доверие он оправдает, посвящу в нее и вас. А твоя роль в моем плане — наладить отношения с Окумурой Юкио-куном.
— Даже не представляю, как уговорить его стать сосудом для Сатаны, — Рин уронил голову в ладони. По телу разливалась приятная истома, а движения стали так сладко неуклюжи. — Больше чем уверен, что меня он тоже встретит дулом в морду.
— Вероятно, что так, — Самаэль сполз по спинке стула чуть ниже и потянулся, прикрыв глаза. Окумура краем глаза следил за ним: еще немного, и можно будет идти. За окном вступала в свои права ночь. Погулять по ночному району Истинного креста, а затем прийти в квартирку — вот такой был план. Идеально, если брат, напившись от души, заснет прямо на пороге, не успев отправить в полет клочки по закоулочкам и как следует высказать все, что думает о нерадивой своей семейке. Впрочем, к клочкам по закоулочкам Рин все равно готовился — если не Самаэль, то есть еще как минимум два демона, которые ждут чего угодно, но только не появления старшего на пороге их убежища.
Еще через десять или пятнадцать минут Король времени распробовал пиво и даже начал шутить. Окумура, решив, что так будет выгоднее для всех, последнюю свою банку пожертвовал брату. Тот с энтузиазмом принял ее. Положение Самаэля менялось пропорционально его опьянению: если сначала он сидел, потом полулежал, заняв ногами почти все пространство под столом, то теперь и вовсе развернулся спиной на подлокотник, свесив ноги с другой стороны. Ерзал периодически, потому как по удобству этот напросто сколоченный стул не шел ни в какое сравнение с мягоньким креслом в офисе в его бывшей резиденции. Впрочем, получать удовольствия от момента это демону нисколько не мешало.
— Почему другие не пришли сегодня? — вещал Самаэль с блаженно-хитрой улыбкой на лице. — Может, ну ее, эту работу? Позвони им. Пускай приходят. Хорошо же сидим! И еще пусть выпивки принесут.
Рин хмыкнул, не сводя с него взгляда. Очень важно поддерживать себя поддатым, но не пьяным. Самаэль переполнен энергией, не тратящейся никуда, и его необходимо было контролировать. Как забавно. Девять лет назад ситуация была ровно противоположной. Это Окумура никак не мог сдержать свою рвущуюся наружу сущность, а брат изо всех сил старался подавать пример сдержанности. Это Рину требовалось постоянное внимание и признание со стороны других, а Самаэль косвенно готовил его к тому, что рано или поздно от него отвернутся все. Даже Юкио, неустанно твердивший после «смерти» Фуджимото, что будет его защищать.
Эта мысль пришла внезапно в голову и накрыла его.
Самаэль всегда его раздражал, особенно тогда, когда Рин метался от лагеря к лагерю, пытаясь найти свою сторону. Доставал никому не нужными, нудными и, плюс ко всему, излишне философскими и непонятными нравоучениями, хотел Окумура того или нет. Говорил загадками, подкалывал, смеялся над ним. Иногда Рин просто ненавидел его, готов был порвать на куски, уйти куда угодно, лишь бы только не видеть его ухмылку, не слышать голоса — не то насмешливого, не то елейного. Самаэль раздражал.
Но когда жизнь Окумуры висела на волоске по собственной, по сути, дурости, старший брат сделал все, чтобы спасти его. Поставил на кон свою должность и благополучие в Ассии, которого столь долго и усердно добивался. Лишился всякого доверия к своей персоне. И даже после того, как глупый несдержанный мальчишка буквально поставил на его репутации в Ордене огромную жирную кляксу, он пару месяцев побесился, но остался рядом.
Он всегда был рядом. Наблюдал, корректировал, оберегал, пока сам Рин не мог, не умел, не чуял. И теперь, когда старший отчаянно нуждался в обществе и поддержке, чем Рин ему отплатил?
Хватит.
— Кончилось. Вот досада, — Самаэль потряс пустой банкой, слушая, как плещутся по дну одинокие капельки. Сжав в руке с громким треском и следом отправив покореженную тару куда-то за спину, он поднял взгляд на Рина. — Есть еще?
— Собирайся, — Окумура уперся кулаками в стол и поднялся с места. — Гулять пошли.
— Отлично! — тот с готовностью развернулся в нормальное положение на стуле и вскочил, даже пошатнувшись от чрезмерно резкого движения. Наверное, в глазах поплыло. — Наконец-то! Было бы еще лучше, если бы навсегда.
— Не могу не согласиться, — Рин поднял выброшенную банку и отправил ее в мусорное ведро. Возвращаться он не собирался, а значит, незачем разводить грязь.
Через несколько минут, закончив прибираться, Наследник закинул за спину свой рюкзак из прихожей и присоединился к пошатывающемуся около двери брату.
— Ну-с, Наследник, — пробормотал тот, сунув руку за пазуху в поисках своей неизменной связки ключей, — куда отправимся?
— Вот сюда, — задержав его за запястье, Окумура вытащил из кармана собственный — тот, что соединял дом Эгин с работой. Самаэль удивленно приподнял брови и сложил руки за спиной, ожидая. Щелчок замка.
Улица встретила их ночной прохладой и мягким светом фонарей. Несмотря на поздний час, люди гуляли, наслаждаясь безмятежной темнотой над головами, едва разгоняемой разноцветными огоньками гирлянд. Ночью здесь начиналась другая жизнь — Рин уже знал это. Чаще всего прогуливались парочки, влюбленно щебечущие что-то друг другу на ушко. Больше всего на них любовалась Асмодей: красивые, молодые, полные сил и идей ребята, так похожие на героев романов, к которым она пристрастилась в последнее время. Этим парням и девушкам не нужна была Королева страсти, чтобы любить, ласкать друг друга взглядами, проявлять нежность. Восхищали ее и редкие пожилые пары, степенно прогуливающиеся под руку и иногда в шутку подкалывающие друг друга. Их любовь была другой, но оттого не менее прекрасной. Помнится, когда Рин впервые услышал, отчего сестра улыбается, глядя на людей, он впал в шок. Никогда, никогда до этого он не думал в подобном ключе, не пытался, рассматривая очередную парочку, представить себе их историю. Что ж, возможно, он и сам еще был слишком юн.
Самаэль поднял голову, закрыл глаза и вдохнул пропахший деликатесами и кофе городской воздух полной грудью. Окумура скосился на него. Тот же, повернув к брату пьяный и совершенно счастливый взгляд, вдруг опустил руку ему на плечи, приобнял и притянул к себе. Парень, обескураженный таким неожиданным поведением старшего, рефлекторно попытался отстраниться.
— Прекрати, — он бесцеремонно пихнул Короля времени локтем в бок. Сработало: тот, ухнув, неловко отшатнулся. — Определись лучше, куда хочешь пойти?
— В Академию, — без всякого раздумья ответил Самаэль, восстановив своему телу равновесие. Рин округлил глаза.
— Там нам с тобой точно не рады. Может, еще куда-нибудь?
— В Академию, — в тоне старшего появились какие-то недобрые нотки, от которых Наследник мгновенно стушевался. — Больше никуда не хочу. Хотя бы издалека на нее посмотреть. Барьер, увы, теперь настроен и против меня самого. Так что не паникуй. Я прекрасно знаю, что внутрь нам дороги нет.
Коротко кивнув, Окумура вышел к проезжей части, чтобы поймать такси. Решение ему не нравилось, но противоречить Самаэлю сейчас — значило рисковать: если тому придет в голову сопротивляться…
Усадив старшего в подъехавший автомобиль, парень задал водителю маршрут. Ни в коем случае ни к самой Академии — лишь туда, откуда ее было бы отчетливо видно. Исподтишка он поглядывал на Короля времени, молясь про себя, чтобы тот не заговорил о Геенне. Развязанный алкоголем язык мог поставить их обоих в очень неловкое положение, тем более что чесать им он мог едва ли не бесконечно. Однако Самаэль молчал, неотрывно глядя в окно.
«Нельзя нам туда, — думал тем временем Рин. — Нельзя в Академию и даже к ее окрестностям. Нехорошее какое-то предчувствие».
Верить интуиции — если чему-то и научился он в Геенне, то этому. Интуиции брата он верил больше, и лишь потому сейчас не препятствовал его желанию. Значит, для него это важно. Возможно, это приведет в порядок его мысли и поможет выстроить план почетче — хотя бы сказать, с чего начинать возобновление отношений. Уж он-то с его изворотливостью и подвешенным языком мог дать дельный совет.
— Приехали, — сообщил водитель. Самаэль безмолвно покинул автомобиль, обошел его и остановился около двери Рина. Окумура расплатился и присоединился к нему, кивнув под отдаляющийся гул мотора вперед. Избегая света фонарей, выхватывающих из темноты то напольное покрытие, то газон, то кусок какого-либо здания, они подошли к самому краю набережной, с которой открывался прекрасный вид на Академию Истинного креста. Старший замедлился, чтобы сглотнуть комок в горле и перевести внезапно сбившееся дыхание. Рин, краем глаза уследив за этим жестом, подставил плечо, чтобы тот мог опереться. Самаэль принял помощь, на секунду приподнял уголок рта в легкой полуулыбке и оттолкнулся рукой от Окумуры… чтобы легким движением перемахнуть через перила.
— Ты куда собрался?! — не сдержав крик, парень схватил Короля времени за край пиджака — докуда дотянулся. Однако демон, откинув голову и захохотав, просто сел на парапет.
— Да не бойся. Я пьян, но не настолько, — взгляд его вновь устремился на нагромождение зданий, такое родное и такое недостижимое. Рин облегченно выдохнул.
— Я подумал, что ты утопиться собрался. Чего только в башку ни взбредет подшофе, — и он с удовольствием присоединился ко смеху, а следом протянул старшему заботливо припасенную за пазухой на такой случай банку пива, которую тот с готовностью принял.
Но когда смех затих, повисло тяжелое молчание. Самаэль смотрел перед собой — то ли на слабую рябь воды, отражающую свет с мостов, то ли на темную громадину из столпотворения зданий с крапинками светлячков-фонарей. Даже Окумура почувствовал тоску. Здесь все началось. Как бы то ни было, Академия объединила его с Семьей. Там он встретил своих первых друзей, с которыми очень хотел бы дружить заново, несмотря ни на что, хоть это и было безрассудным. Там он встретил Шиеми. Чувства к ней все еще теплились в душе, хоть они не виделись целых девять лет. И все же он не в силах был понять, что чувствует сейчас брат. Для него это не просто учебное заведение — это его детище, его самая большая драгоценность. И наверняка думать о необходимости покинуть ее ради собственной же безопасности было невыносимо. Рин ощущал это безо всякого чутья, и отчего-то не мог задержать на Самаэле взгляд даже на секунду. Ему было стыдно. Почему? Если бы не он, если бы не то буйство, то, возможно, все сложилось бы иначе. Это он во всем виноват. Он все начал.
— Ты не должен был лишаться ее из-за меня. — Парень облокотился о перила, опустив взгляд на воду. Самаэль удивленно повернулся к нему.
— О чем ты?
— Ты знаешь, о чем, — Окумура в приступе нетрезвой ярости ударил кулаками по каменному парапету. — Тогда, в лесу… ведь это из-за меня тебя сняли с должности ректора. Если бы я не взбесился, если бы…
— Ты ведь в курсе, что Амаймон с моей подачи провоцировал тебя на буйство? — голос его стал серьезнее некуда. Рин оскалился и зарычал — не столько на него, сколько на ситуацию.
— В курсе. Но все равно… ведь все могло…
— Рин, — перебил его Самаэль. — Ты помнишь, что я говорил тебе перед тем, как отвести впервые к Фуджимото?
— Что-то про пройденную дорогу и старую жизнь… смутно, но помню.
— Ты хочешь сказать, что до сих пор гоняешь в голове эти глупые мысли и сожаления о прошлом? Ты разочаровываешь меня, братик. Что бы ни случилось, из-за тебя это было или нет, по моей вине или по стечению обстоятельств, все уже пройдено. Настоящее — даровано. Так что забудь об этом.
— Разве могу, когда ты… так, — Рин обвел старшего широким жестом и резко отвернулся от Академии, уставившись себе под ноги. Рядом раздался негромкий стук каблуков и шарканье — Самаэль спрыгнул с перил и чуть пошатнулся, на мгновение потеряв равновесие. На плечо Окумуры легла рука. Непривычно тяжелая — то ли оттого, что опьянение медленно, но верно переходило в алкогольный наркоз, то ли потому, что Самаэль намеренно давил, словно пытался припечатать младшенького к покрытию набережной.
— Пойдем домой, — он сделал последний глоток и (совсем уж как-то непохоже на него) резким движением смял банку, отправив ее в ближайшую урну.
— Пойдем. Но не к Эгин, — Рин чуть улыбнулся. Король времени нахмурился.
— Но куда тогда?
— Сейчас узнаешь.
***
— Просто сойти с ума. Ты сперла это с работы? — Амаймон, развалившись на стуле позади готовящей сестры, вертел в руках бутылку «Кондрие», на которое она в кафе не одного толстосума заставляла раскошелиться. Асмодей ответила ему возмущенным тоном.
— Не сперла, а выпросила. Ну, так, как я это умею, — и она, улыбнувшись, похлопала ресницами. Амаймон расхохотался.
— Переспала с директором?
— Необязательно с кем-то спать, чтобы добыть бутылку хорошего вина, — демоница швырнула в брата мокрой тряпкой. — Иногда достаточно и поцелуев. А вот каких именно поцелуев, я уточнять не стану. Все лучше, чем тратить деньги, которых и так немного. Я же не Рин, — тряпка прилетела обратно, а омлет тем временем почти дожарился. Вот тут бы младшенький пригодился — Асмодей где угодно могла блистать, но только не на кухне. Впрочем, Амаймон там блистал еще меньше, так что место у плиты в отсутствие Окумуры занимала она. — Интересно, ему там весело?
— Всяко не так, как нам. Я, кстати, еще не отыгрался, — он ткнул большим пальцем в сторону комнаты, где их дожидалась покерная колода. Хоть на улице и глубокая ночь, спать никто не собирался. — Поедим и поехали.
— Ага, — разложив ужин на тарелки, девушка плюхнулась на стул с другой стороны и на мгновение застыла, шокированно глядя на брата. Тот пожал плечами и развел руками в недоумении, так что пришлось признать, что намек не понят. — Чего сидишь? Где мой элегантный фужер, наполненный сухим белым Кондрие с берегов Рейна? Я просто так, что ли, по-твоему, всучила тебе бутылку?
— Ой, ладно, заткнись, — штопор Амаймону был не нужен, чтобы откупорить вино. С легким плеском приготовленные бокалы наполнились почти до краев. Асмодей зажмурилась, чтобы не видеть всего этого безобразия.
— В следующий раз только откроешь. Никакого соблюдения этикета. Троглодит ты.
— Заткнись и пей, — вновь посоветовал демон и забрал один из фужеров. — Даже чокаться с тобой не буду, грубиянка. Тоже мне, мастер винных церемоний.
— Да пожалуйста, троглодит. Не больно-то и хотелось.
— Стерва.
— Хамло.
Несмотря на прущие изо ртов «любезности», оба смотрели друг на друга с хитрой улыбкой. Именно такое общение обоих и устраивало. Прямо-таки чувствовалось, что они все еще самые родные друг другу братишка и сестренка. Несмотря на заявления, они все-таки чокнулись фужерами и осушили их, тут же принявшись за омлет.
— Ничем не хочу обидеть твои кулинарные навыки, но… — начал Амаймон. Демоница, закрыв глаза и осклабившись, замотала головой.
— Иди.
— … Это изысканное вино…
— В.
— … Совершенно не подходит к…
— Задницу.
— … твоему пересоленному омлету, — прикончив свою порцию, Король земли потянулся за конфетницей и утащил в рот первый попавшийся леденец. Фужеры вновь наполнились вином — на этот раз из рук Асмодей. — Скучаю по Окумуре. И пожрать вкусно, и подраться на славу. Можно даже одновременно. Ну ничего, скоро вернется. Может, даже ночью, если…
Откуда-то из подъезда раздался грохот и чье-то ругательство. Демоны застыли, уставившись на дверь. Кто-то совершенно определенно пытался попасть ключом в замок. Спустя полминуты у нежданного гостя это получилось, и в коридор вошло, судя по топоту, стадо бизонов. Но нет — это всего лишь ввалилось два тела: одно — поддатое, другое — пьяное в драбадан.
— … Но где бы ты ни был, главное — не палиться, — вещал едва разборчивой речью слишком хорошо знакомый голос. — Ты не палишься?
— Не палюсь, — Рину опьянение не мешало быть недовольным. Последние два лестничных пролета брат совсем перестал трудиться, еще и неприлично громко вещал на ухо какую-то назидательную ересь. Однако стоило только скинуть груз на койку, как наставления прекратились, а до слуха донеслось тихое сопение. Итак, план «А» выполнен блестяще — безболезненное (или пока безболезненное) перемещение Короля времени из дома Эгин в городскую квартирку произведено. Вроде бы ни на набережной близ Академии, ни в спальном районе никто их не заметил. Выдохнув, Окумура прогнулся, разминая затекшую спину. Позади раздались едва слышные шаги: Амаймон и Асмодей выглядывали из-за угла с тихим ужасом на лицах.
— Какого хрена ты притащил его сюда?! — яростным шепотом проговорила демоница. — Мы же договорились, что не будем ему ничего рассказывать!
— Я и не рассказывал, — огрызнулся парень. — Сам все завтра увидит.
— Как ты можешь так нас подставлять?! — прошипел Амаймон. Рин чуть рыкнул.
— Да ладно вам. Все это уже ничуточки не смешно было. Мы бросили его там,
в плесени и грязи, — он повернулся к сестре, передразнивая ее слова. Асмодей чуть оскалилась в ответ. — Бросили, хотя должны держаться друг друга. Едва ли, как проснется, он будет в восторге от пояснений, но…
— Ты что, напоил его? — Амаймон прошмыгнул к занятому старшим футону Окумуры и ткнул брата пальцем в плечо. — Реально напоил?
— У меня не было другого выбора! — тот развел руками. Зеленоволосый, глянув на Наследника, не выдержал и прыснул, тут же зажав рот рукой. К нему присоединилась сестра. Тут уже и Рин не сдержался и рассмеялся. — Да не шепчитесь вы. В ближайший час нам точно ничего не грозит — он в сосиску. Я его по лестнице сейчас тащил на горбу. Правда, то ли еще будет, когда все-таки очнется и поймет, что произошло.
— О небо. Я увидел пьяного Самаэля. Апокалипсису быть, — слова вырывались из Короля земли вперемешку со смехом. — Зато теперь мы рискуем кончить как лишние свидетели.
— Предлагаю утром на всякий случай прикинуться мертвыми, — кашляя, как от удушья, выдавила из себя Асмодей. — От греха подальше. Он ведь зол будет, Рин. Очень зол.
— На вас — да. А я привел его сюда. Я — хорошенький, — улыбка Наследника растянулась от уха до уха. На это Амаймон с возмущенным «Ах, ты…» схватил со своего футона подушку и запустил ею в брата. Сестра, недолго думая, сделала то же самое. Подушка Рина же была занята головой старшего брата, так что он оказался в меньшинстве и был жесточайшим образом забит прямо посередине комнаты.
— Вот тебе! Вот! — Асмодей села на Окумуру сверху и накрыла ему лицо своим синтепоновым оружием. Через сопение и пыхтение тот засучил руками, пытаясь столкнуть демоницу. Амаймон же на своем футоне просто ржал над ними.
— Все, хватит! Прекрати! — под приглушенные вопли младшенького сестра в приступе смеха сползла с него и упала на пол спиной, обняв подушку и катаясь по коврику в почти беззвучной истерике. — Давайте-ка по койкам. Не знаю, как вы, а я пьян и поспал бы.
— Извини, твое место занято, — Асмодей даже хрюкнула, кивнув на Самаэля, мирно сопящего за его спиной. — Так что иди спи на улице.
— Еще чего. Ты из нас самая мелкая. Подвинешься.
— Да пошел ты! — она ринулась к своей постели одновременно с Рином. С минуту оба, пыхтя и ойкая, сражались за место для сна, но в итоге парня вышибли за пределы футона.
— Ой, ну и подумаешь, — обиженным тоном заявил Окумура и, отряхнувшись, направился на кухню. — О, откуда у вас «Кондрие»?
— Асмодей насосала, — прыснул Амаймон, за что мгновенно получил в лицо подушкой.
— Не насосала... а подарили! Хамло, — она показала брату средний палец. Тот, смеясь, упал на спину и укутался в одеяло. Сестра тоже опустилась на постель и закрыла глаза. Рин, тихонько посмеиваясь, наполнил первый попавшийся бокал вином и осушил его. Будь что будет.
***
Юкио не спал: он буквально час назад вернулся с миссии и занимался отчетом. После целого месяца непривычного затишья демоны потихоньку вернулись к роли заноз в заднице экзорцистов и вновь досаждали. Причем их активность росла с пугающей скоростью: того и гляди, случится что-то очень нехорошее. Уже вызывали на дела по ночам. Это нервировало.
Отца он больше не видел, да и не особо хотелось. Бесплотная копия старика вызывала в душе болезненные и оттого неприятные воспоминания. Юкио и так был недалеко от нервного срыва, так что лишние эмоции совершенно ни к чему.
От важного дела отвлек стук в дверь. Парень нахмурился: кого это принесло глубокой ночью? Впрочем, нетрудно догадаться.
— Ня, котеночек.
Конечно, кого же еще.
— Привет, Шура, — Юкио запустил подругу внутрь. Та выглядела чрезмерно серьезной для себя, даже можно сказать, растерянной. Совсем как тогда, на кладбище. — Что-то случилось?
— У меня, похоже, уже галлюцинации пошли от переутомления, — та села на его кровать, глядя в неопределенную точку перед собой.
— Что такое? — голос Юкио был с виду бесстрастен, но девушка знала, что за внешним безразличием кроется натуральная забота. Тем более что на столе зашумел, подогреваясь, электрический чайник.
— Гуляю я, значит, по набережной, никого не трогаю. Пустынно, почти никого нет — все нормальные люди уже в постели посапывают. И тут я слышу голос. И, черт подери, понимаю, что это голос Мефисто.
Пятисекундная звенящая тишина.
— Мефисто?.. — Юкио аж охрип от неожиданного заявления. Прокашлялся. — Он же пропал. Его давно никто не видел. Он, я думаю, в Геенне.
— Вот и я тоже так думала. Совсем близко к источнику подходить не стала, смотрела издали. Вижу, что двое мужчин. Но они не под фонарями шли, так что я не рассмотрела толком.
— И что дальше?
— И я вот думаю. Я поклясться готова, что это был голос Мефисто, я из тысячи его узнаю. Но… — она почесала макушку. — Вот в чем штука. Эти двое дошли до дороги, сели в такси и уехали. Они уехали на такси. С чего бы
этому демону так делать? Мефисто бы просто воспользовался ключом или даже без ключа бы телепортировался. Логично же?
— Вполне.
— Тогда что это было?
Бурл-рл-рл-ррр, щелк — чайник выключился, подсветка воды погасла. Юкио опустился на стул напротив Шуры, нахмурившись и глядя ей точно в глаза. Если ей и вправду не померещилось, тогда… тогда он вообще не понимал, что в этом мире происходит. Почему так? Что изменилось? Это определенно как-то связано со скачущей активностью нечисти в округе. Да и по всему миру, если верить Ангелю, был спад, а следом — резкое возрастание этой активности. Может, Рин действительно вернулся? Привел с собой полчища сверхъестественных тварей, чтобы покорить Ассию и провозгласить над нею власть Сатаны…
— Юкио, — Шура словно читала его мысли. — Еще мне показалось, что второй голос…
— Хватит, — перебил парень и буквально впихнул в ее руку чашку с плавающим в ней пакетиком чая. — Ты устала. Можешь остаться у меня, если хочешь.
— Не откажусь. Не хочу домой. Все равно не засну. Составлю тебе компанию, пока ты там… а чем ты, кстати, занят?
— Отчетом, — Окумура схватил листы со стола, махнул ими и кинул обратно. — Чем же еще.
— Вот ты ненормальный, — покачав головой, Шура отпила из чашки и скривилась. Если у тебя с работой нет времени даже заварить нормальный чай, а не эту пакетированную дрянь, то нафиг такое вкалывание. — А чего, до утра не терпело, а, четырехглазый?
— Утром наверняка будет еще какой-нибудь вызов. Не хочу копить.
— Все ясно с тобой.
Она растянулась на кровати, грея руки о горячий фарфор.
