И опустится ночь

       — В Академии? А вообще, зачем мы спрашиваем, ведь теперь можно и чуять, — Асмодей прикрыла глаза и настроилась на ауру брата, но Рин прервал ее, схватив за плечи.        — Он в Академии. Можешь быть уверена. Это же логично! Сработают барьеры, и Ангель, паладин, будет знать, что на них напали. Он просто решил заручиться поддержкой.        — Паладин может сражаться против них обоих. Они же демоны, — но тем не менее, когда Рин вытянул руку и мысленно начал искать ниточку своего найтмара, она сделала то же самое. Юкио смотрел на них в растерянности некоторое время, а затем насильно привел сознание в порядок и достал ключи, взглядом выискивая подходящую дверь.        — Я тоже должен идти.        — Нет! — Рин схватил его за руку. — Я никуда не отпущу тебя! Теперь, когда ты знаешь правду, тебя могут убить! И мы еще не договорили!        — Откуда мне знать, кто из вас говорит правду?! — экзорцист вырвался из хватки брата. — Откуда мне знать, что врет он, а не ты?        — А разве это и без того не ясно, бестолочь очкастая? — вот сейчас в нем в полной мере проявились демонические черты: даже лицо, казалось, заострилось, а глаза и вовсе обезумели. Юкио проглотил крик, когда его схватили за ворот плаща. — Вечно упрямишься, вечно пытаешься от меня избавиться! Нет уж, братишка! Не в этот раз!       Солнце почти село, и темнота переулков раскололась на куски под оглушительное ржание и гром. Пара найтмаров вырвалась из тени и поравнялась с хозяевами. Рин буквально затащил Юкио на своего, усадив его перед собой; экзорцист, отчаянно, но бесполезно пробовавший сопротивляться, отдернул руки от коня, будто обжегся; но пламя, охватившее лошадь, не причиняло ему никакого вреда.        — В тебе кровь Бога Геенны, и ты — друг, — пояснил Наследник в ответ на его незаданный вопрос. — Когда же ты уже поймешь это, дубина стоеросовая. И как с тобой только старик управлялся. Я ему не завидую. Я думал, что это со мной было трудно.       Конь поднялся на дыбы и пустился с места в карьер.        — Рин, тебе нужно поспешить, — обеспокоенно напомнила Асмодей. — Не сдерживай себя.        — Да. Ты права, — парень кивнул и, придавив Юкио телом, обхватил руками шею найтмара. Жеребец заржал, выгнул шею, ускорился. Языки синего пламени растеклись с гривы на тело, охватывая его со всех сторон. Экзорцист, чувствующий себя крайне неловко под весом брата, сквозь всполохи рассмотрел, как что-то огромное и такое же синее, как и пламя, разворачивается по бокам от него. Несколько громовых ударов — и они словно повисли в воздухе. Через несколько секунд замешательства Юкио сообразил, что так оно и было.       Они взлетели.        — Круто, да? — задорный тон просочился сквозь обгладывающую тревогу. Рин ничуть не изменился. Даже в полной заднице пытается искриться оптимизмом.       Но для Рина оптимизм был последней защитой. На его глазах умер человек — друг, товарищ, да и просто отличный парень. Его брат сражается — пока в одиночку — с противником, который намного сильнее. Его Семья в опасности.        — Брат, — Юкио сглотнул. — Пока мы одни, расскажи мне, какого черта здесь происходит.        — Я уже рассказал тебе, — он нахмурился. — Геенна идет войной на Ассию. Я, Самаэль, Амаймон и Асмодей — изгнанники. Мы пытаемся защитить Сатану, чтобы помочь Ассии противостоять. Лилит обезумела. Чтобы в полной мере понять ее мотивы, ты должен бы пожить в Геенне, но пока что я могу только объяснить вкратце. Она считает человечество заразой. Люди для нее — низшие существа. Она жаждет их истребления. Скажи мне, где-то месяца три назад ты заметил что-нибудь странное в демонической активности?       Юкио округлил глаза. Да, вот он и ответ на вопрос.        — Заметил. Очень резкий упадок. Я как раз был на задании.        — А следом — такой же резкий подъем, — Рин кивнул. — Я расскажу. Как раз в тот момент, когда ты увидел непонятную слабость демонов, Сатана пал. Вот какая штука, Юкио. Сатана завидует людям, завидует их возможности чувствовать, как и все демоны. Но он не желает уничтожения Ассии. Он хочет лишь иметь возможность бывать в ней. Я… я понимаю, что все это звучит безумно, но отец — не враг. Мы не должны его потерять.        — Отец… — шепотом повторил экзорцист, а следом прокашлялся, возвращаясь к обычному тону. — И где же он сейчас?        — Там же, где когда-то был и я, — Рин кивнул себе за спину. — Юкио. Я знаю, что грозился когда-то надрать Сатане зад. Я знаю, что он — главная цель всего Ордена. Но если он падет, Ассия лишится единственной возможности противостоять Геенне. Бог Геенны — это ее балласт, ее равновесие и единство. Ассия же — это зазеркалье для нас. А для вас, людей, зазеркалье — это мы. Как инь и ян, понимаешь? Если уничтожить одно измерение, канет в лету другое. Но демоны… демоны выживут. Они будут жить без плоти и костей. А вы, люди, — погибнете. А вместе с вами — я, если вдруг переживу эту войну, потому что моя сущность связана с физической оболочкой накрепко, как у человека. Так или иначе, как бы абсурдно ни звучало — без Сатаны Ассия обречена на гибель. Расправу учинят над всеми без разбора. А теперь, пожалуйста, скажи — ты понимаешь то, что я тебе сейчас рассказал?       Юкио сглотнул. Мыслей было слишком много, а времени уложить их по порядку не было. Он так и сказал Рину. Тот кивнул: чтобы осознать правду, нужно более спокойное место и возможность подумать. Сейчас такой не было. Кроме того, виду наконец показалась Академия Истинного креста. Демон дал коню невербальную команду снижаться, и тот устремился к набережной.       Над самой водой, всем весом навалившись на перила, Киригакуре Шура с отвисшей челюстью наблюдала, как Остров Истинного креста по окраине барьеров освещают яркие взрывы и заволакивают белесые дымные облака. Несколько раз мимо проносился порыв от «Ангельского лезвия» — атаки Артура, рассекая воду и сотрясая землю. Всякого, угораздившего попасть под этот удар, во мгновение бы расплющило в лепешку. И тем не менее некоторые ненормальные людишки на набережной выставили мобильные телефоны, снимая происходящее. Благо, они не видят всей подноготной. Впрочем, далеко ли до этого? В такой свистопляске получить метку — проще, чем удариться мизинчиком об угол стола.        — Какого хрена?..       Шура обернулась, узнав голос. Без всякого сомнения — к перилам припал Амаймон, совершенно не боясь ее, и даже более того — вовсе не замечая. Это очень задело ее самолюбие — что, раз она вдруг лишилась покровительства Хачиротаро, так сразу ее ни в грош не ставят? Это просто возмутительно!       Но прежде чем она успела открыть рот для угрозы, демон заговорил с ней сам.        — Я тебе не враг.       Он глянул ей в глаза с неподдельной серьезностью, отчего девушка забыла, что хотела сказать, да и вообще дар речи потеряла. Очередной порыв «Ангельского лезвия» разрезал воду и поднял пыль на земле, чудом не задев бесстрашных зевак. Секунда затишья, и со стороны толпы раздался возглас не то ужаса, не то восхищения; она повернулась на него как раз затем, чтобы лицезреть приземлившегося с неба коня, объятого синим пламенем. С него соскочили двое, и в подбежавшем к ней человеке Шура узнала Юкио.        — О! Четырехглазый! Может, ты мне расскажешь, что здесь…        — С дороги! — Рин отпихнул своего бывшего сэнсея в сторону и с силой оперся о перила. Девушка проводила его изумленным взглядом: мерещится ли или это и вправду тот самый чертенок, когда-то оставленный Широ на ее голову? Амаймон, заметив брата, тут же подошел. Наследник старательно вглядывался в небо, не обращая внимания на шокированную Шуру, выпытывающую у его брата хронику последних тридцати минут. — Что здесь творится?        — Я не понимаю, — Король земли тоже прищурился. — Вероятно, Самаэль переместился в непосредственную близость от барьера, чтобы обнаружить себя. Заручиться поддержкой паладина против Люцифера — это умно.       Взрывы раздавались все ближе к ним. Вся земля тряслась, по воде ходили крупные волны, обдавая стоящих у края ледяной водой. И тут очередной грохот и вспышка возникли прямо над головами свидетелей. Невыносимо яркий свет, а следом — оглушающий гул и взрывная волна. Многоголосый возглас ужаса накрыл площадь. Люди, сообразив, что здесь может опасно, вдруг бросились прочь с набережной. Экзорцисты, Рин и Амаймон, не устояв на ногах, упали на асфальт. Громогласно заржал найтмар, встав на дыбы.        — Рин! — в зоне видимости показалась Асмодей. Она на ходу соскочила с коня и отпустила его, подбежав к братьям. Шура и Юкио, поднявшись, тоже держались поближе к ним — авось что-то да прояснится. — Что творится? Я права оказалась? Паладин не помогает Самаэлю, он сражается и с тем, и с другим?        — Нет. Все в разы хуже, — голос Наследника вдруг осип, дыхание замерло где-то в горле, а сердце застучало, как бешеное. — Паладин сражается на стороне Люцифера.        — Что?.. — слово вырвалось из груди демоницы вместе с судорожным вздохом. Она всмотрелась в дым и вспышки света, чтобы разглядеть и принять ужасающую правду: Самаэль верхом на своем найтмаре, так же объятом пламенем и с перепончатыми крыльями, отчаянно бьющимися о воздух, уже не пытался контратаковать — только уворачивался от бесконечно сыплющихся на него ударов. Он исчезал и появлялся то тут, то там, хитрил, старался направить атаки противников друг против друга. Люцифер и Ангель парили тоже, поддерживаемые серафимами Короля света.       Движения и маневры Самаэля стали рваными — совершенно очевидно, что он почти исчерпал себя. Поднявшись выше в попытке увернуться от очередного удара, он вдруг откинул голову и издал рев — совсем по-демонски и так не по-самаэлевски. Пронзительный, оглушительный крик отчаянья — просьбы… нет, мольбы о помощи. Этот возглас пронизал тела Семьи насквозь, призывая освободить от оков и выпустить на волю свою сущность. Асмодей выкрикнула его имя и в остервенении сжала перила.       Рин, осклабившись, запрыгнул на свою лошадь и сдавил ей бока, приказывая взлететь. Рывком сорвал с себя Курикару и швырнул ее Амаймону, веля беречь, не щадя жизни.        — Защитите людей, — бросил он напоследок и взмыл в воздух.        — Рин! Будь осторожен! — крикнула демоница, глядя ему вслед.       И тут же им с Королем земли пришлось забыть о сражающихся наверху: вода столпами взвилась из моря в воздух, вырвалась прямо из-под асфальта, разрывая набережную. Опав на землю, она открыла виду кэльпи — не меньше дюжины кровожадных тварей, в глазах которых светилась только безграничная, безумная ярость. Солнце село, но свет от взрывов позволял видеть все отчетливо.        — Кажется, кто-то сегодня хотел подраться, — Амаймон, закинув меч за спину, сжал кулаки; Асмодей оскалилась.        — Да. Скучно не будет.       Юкио думал недолго, чью сторону принять. Эти демоны, в отличие от драконоподобных чудовищ, окруживших их, хотя бы казались цивилизованными. Да и брат, вроде бы, вполне четко давал понять, что находится на стороне Ассии. В любом случае…        — Шура. Поможем, — он обернулся к девушке. Та, кивнув, обнажила меч и встала в боевую стойку. Времени предаваться ностальгическим мыслям не было. Парень медленно и напряженно перезарядил дробовик. — Надеюсь, подмога вскоре прибудет.       Схватка на земле началась внезапно и с первой же секунды вступила в свой апогей, затянувшийся, как тяжелая агония. Если бы кто-то сказал Окумуре, что когда-либо он станет сражаться бок о бок с демонами, он бы послал говорившего к чертям. Но сейчас думать об этом было некогда: уже к концу первой минуты боя на его одежде и теле смешалась своя и чужая кровь. Четыре создания — два Повелителя Геенны и два экзорциста — стояли спиной к спине, прикрывая друг друга.       В то же время ко вспышкам в небе присоединились всполохи синего пламени. Рин и Самаэль взмывали все выше, уводя своих противников прочь от земли. Король времени, сражаясь, не переставал думать о том, как же непростительно, жестоко он ошибся, намеренно тревожа барьеры Академии. Каково же было его всеуничтожающее разочарование, когда благородный паладин с ехидной ухмылкой взлетел в воздух, поддерживаемый серафимом и глядящий с безумной радостью в лицо своему давнему неприятелю. Ангель ненавидел Мефисто Феля всей душой, настолько, что доводы логики, факты того, что и его нынешний союзник — тоже того же рода, меркли в его глазах. И Самаэль, ища поддержки, просчитался и только усложнил себе сражение.       Он, выдыхаясь и уже едва удерживая связь с найтмаром, обернулся на очередную вспышку… как же он обрадовался, увидев, что она ослепительно синяя!        — Брат! — Рин, поравнявшись с Королем времени, пересекся с ним взглядом; Самаэль помотал головой.        — Все в порядке. Давай завершим эту битву!       Но все было далеко не в порядке. Рин оказался достаточно близко, чтобы разглядеть его смертельную бледность и перепачканную кровью одежду и кожу. Вязкая темная жидкость залила его глаза, склеила волосы, стекала по подбородку, окропляя коня и утопая в потоках пламенной гривы. Он тяжело дышал, и воздух вырывался из груди с мученическим хрипом. Физическая оболочка его была на пределе.       Окумуру переполнила ярость, и под боевой клич демон и его конь превратились в подобие пылающего кострища. На уровне подсознания он шептал мантры и сутры, которым его учил старший брат, и пламя хлестало во все стороны так, что его жар доходил до самой земли. Все вокруг потонуло в обилии синего. Взрывные волны от сверхновых Люцифера качали его найтмара на облаках, как воды безбрежного океана. Белое мешалось с лазурным и чернотой ночи, и с горящим на западе пламенем заката, мешалось, расплывалось в глазах. Внутри все кипело. Рин уже не кричал — он орал, выл от ярости и безумия, которому отдался весь без остатка.       А там, на земле, не глядя в небесную свистопляску, четверо сражающихся с кэльпи наконец получили подмогу. Впрочем, и число демонов тоже возросло. К Неблагому двору присоединились и гоблины, и гули. Часть экзорцистов спешно эвакуировала жителей из района Острова Истинного креста. Не обошлось и без жертв. Несчастные, невовремя оказавшиеся на набережной, попали под раздачу. Кого-то задело пулей из пистолетов Юкио, а у экзорциста не было времени и возможности оказать пострадавшему помощь. Еще одну ничего не понимающую, но смертельно испуганную женщину подмял под себя один из кэльпи и склонился над ней, скаля неровные острые зубы; по крайней мере, ее смерть наступила быстро. Набережная потемнела от воды, смешавшейся с кровью, и пропахла солоновато-железным ароматом бойни. Противникам не было конца и края. Дополняя симфонию сражения, то там, то здесь кричали люди, плакали дети, выли до тряски в поджилках десятки гражданских, разрываемые на части кровожадными, не ведающими пощады и жалости тварями Геенны. Юкио, скалясь и крича в полной истерике, стрелял в демонов, прорывался сквозь их скопление, чувствуя, как по его лицу потоками стекают слезы бессильной ярости. Экзорцисты должны помогать людям. Не получается!        — Погибших будет куда больше, если мы проиграем! — выкрикнула Асмодей. Руки самого миролюбивого в Геенне демона были по плечи перемазаны в крови, а физическая оболочка, как и у Амаймона, уже испытывала определенное напряжение. Конечно, с появлением подмоги битва пошла куда легче, но конца ей не было видно. Все видимое пространство покрыли части тел людей и демонов. Какому-то бедняге вырвали кадык, и он упал под ноги девушке, захлебываясь кровью.       Шура плясала вокруг и по мертвым телам, рукам и лицам жертв, уже почти не испытывая отвращения. Кровавая испарина окрасила ее одежду и кожу в красновато-розовый. Ужас и безумие переполняли разум, ярость и смертельный, сжирающий нутро страх. Отчаянье. Боль, но не от ран, сплошь покрывавших ее тело. Сознание пульсировало на краю черепной коробки, зыбко шаталось на границе здравого смысла, готовое вот-вот сорваться в пропасть.        — Окумура-семпай! — послышался среди хаоса голос Сугуро. Ему вторил дрожащий голосок Мивы, неожиданно вышедшего из прохода между офисом и набережной. Очевидно, посланные в помощь молодые экзорцисты были готовы увидеть что угодно на этом поле битвы, но только не ту жесть, что творилась. Сугуро даже потерял на время дар речи и способность двигаться, пытаясь осознать увиденное и понять, что ему не мерещится. — Ок-кумура… что здесь происходит, черт возьми?!        — А сам не видишь?! — заорала на него Шура. — Не стойте! Помогите нам!       Высоко в облаках напряжение достигло своего абсолютного предела. Ярко-синие стрелы сыпались во все стороны - Рин сражался на пике своих возможностей. Демонический меч Ангеля продолжал рвать воздух своими разрушительными ударами. Но Люцифер чувствовал себя ненамного лучше Самаэля, мотыляющегося на взрывных волнах на последнем издыхании. Белый мундир Первого Принца уже не был белым, а по коже стекали уже не капли — струи крови. Нужно заканчивать.        — Ты прекрасно понимаешь, брат, что эту войну тебе не выиграть, — Первый Принц презрительно сощурился. Король времени выдохся, он уже не был способен уследить за маневрами врага. Очередная комбинированная атака. И в последний момент обернувшийся демон, чудом заметив подвох, рванул коня за гриву и уклонился; удар пришелся по пустому месту. Из груди Люцифера вырвался неистовый рев ярости. С десяток светящихся созданий окружило Самаэля и задрожало, засвистело и заискрило лучами. Тот в панике озирался по сторонам, понимая, что угодил в ловушку. Выход был лишь один. Эта атака отнимет у Первого Принца все силы, и у них с Рином появится шанс на победу.        — Уходи! — шепнул он найтмару, развернул его спиной к земле и с силой оттолкнулся. Лошадь развоплотилась за мгновение до того, как прогремел взрыв. Горячая волна обдала демона, ускорив свободное падение. Самаэль улыбнулся. Неужели Король света не догадывался, что комбинированные атаки есть не только у него и Ангеля?       А еще выше Окумура, тяжело дыша, увидел взрыв и с сердцем, замершим на секунду, устремился вниз. Люцифер изошел кровавым кашлем сквозь стиснутые зубы. Прямо рядом с Рином взорвалась еще одна сверхновая. Парень оттолкнулся от найтмара, приказав ему развоплотиться, и вытянулся в струнку, падая к старшему брату. Самаэль протянул руку, призывая объединить силы. Рин, поняв его намерения, широко и безумно улыбнулся. Да, момент он подгадал идеальный. Он протянул свою руку навстречу.       Люцифер, увидев этот жест, понял, что противники что-то задумали. Серафимы его и Ангеля кинулись вниз в отвесном пике — быстрее их свободного падения.       До ладони Самаэля осталось несколько дюймов.        — Рви их!!! — крикнул Король света Ангелю. Тот, оскалившись, послушно замахнулся мечом, произнося одними губами название своего коронного удара.       Рин зажал руку Самаэля в своей и, закрыв глаза, позволил всей своей бушующей ярости вырваться наружу в виде всепожирающего пламени.       Сражающиеся на земле содрогнулись от оглушительного грохота и чудовищной взрывной волны сверху. Кэльпи, испуганно визжа, оторвались от терзания жертв и скрылись в воде и во тьме подворотен. Амаймон, Асмодей, Юкио и остальные экзорцисты подняли головы вверх в немой смеси ужаса и восторга. Десятки гектаров синих всполохов распахали небо. Где-то среди ярко-лазурного огненного моря, в котором потонули последние лучи догорающего заката, сиротливо засиял и погас серафим Люцифера. Ангель с помощью своего меча метеором прочертил светлую полосу, скрываясь среди зданий Острова Истинного креста. Со стороны Академии под дребезжащий гул разлетелись на мириады осколков незримые антидемонические барьеры.       Сражающихся, замерших с отвисшими челюстями, накрыло еще одной волной, сбив с ног. Асмодей, распахнув глаза, указала в небо, где два демона, объятые плотной оболочкой синего пламени, в свободном падении приближались к воде. Амаймон вскочил и зачем-то рванул к перилам.       Отдав под распоряжение старшего брата всю свою энергию, Рин в полете лишился чувств. Самаэль почувствовал это, когда его хватка ослабла. Резким движением он притянул демоненка и перехватил, прижимая к себе.        — Айн, цвай… драй!       Демонический зонтик, возникший в его ладони, раскрылся, и падение резко замедлилось. Окумура обмяк в руках — измотанный, израненный и совершенно беспомощный. И пускай. Он только что совершил нечто невероятное, что не мог предполагать и сам Король времени. Потоком ветра их отнесло к набережной. Ноги наконец-то коснулись твердой поверхности и, задрожав, подкосились. Старший рухнул на спину, все еще не отпуская Наследника, и развалился на асфальте, втягивая с шумом воздух в легкие. Все тело гудело и ныло, а адская боль уже настолько прочно засела в сознании, что он даже почти привык к ней.        — Рин! Самаэль! — Асмодей с разбегу упала рядом с братьями. — Вы живы?        — Около дела, — не открывая глаз, отозвался Король времени. — Но, если честно, то я бы лучше подох. Думаю, Окумура от этого недалек.       Демон отпустил Наследника, позволив сестре перекатить его к себе на колени. Рин дышал почти незаметно, а на коже лица и рук его вовсе не осталось ни одного живого места — все было опалено, рассечено, избито. Из глаз Асмодей выкатилось несколько слезинок.        — Его сердце едва бьется. И твое тоже! — она мягко опустила руку на грудь старшему, ловя касанием его мучительное дыхание. — Ребята… вы просто…        — Думаю, невероятны — это самое подходящее определение, — Шура, уперев руки в боки, все еще вглядывалась в небо. Синие всполохи медленно растворялись в нем, подобно полярному сиянию, уступая место ночи и тусклым звездам. — Но я все еще надеюсь, что кто-нибудь объяснит мне, что вообще тут произошло.        — Ты серьезно? — Самаэль нашел в себе силы поднять веки, чтобы девчонка прочувствовала всю укоризненность его взгляда. Казалось, что даже радужка глаз побледнела — настолько обессиленным он себя чувствовал. — Вот посмотри на меня и догадайся, горю ли я желанием сейчас что-то объяснять?        — Я обращалась не к тебе, болван самодовольный, — скривилась Шура. — Закройся и лежи. Тебе это, к тому же, полезно при таком-то состоянии.        — Мяу, — без тени улыбки ответил демон. — И я тоже по тебе скучал, Киригакуре-кун.        — Я все расскажу, но в безопасном месте, — Асмодей повернулась к экзорцистам. — Нам с вами очень о многом нужно поговорить. Думаю, братишка предоставит мне слово, пока будет отдыхать, — она дождалась одобрительного «Угу», после чего продолжила. — Этот конфликт — первый, но далеко не последний. Ассии предстоит тяжелое время. Мы оттянули момент следующей битвы — Люцифер и его прихвостни будут восстанавливать силы. Но они поняли, что мы можем сопротивляться, а что самое главное и печальное — нам уже пришлось вскрыть козырь. Теперь все зависит от того, насколько дружно мы двинемся к цели.        — Предлагаю для начала вообще куда-нибудь двинуться, — Амаймон, до того момента отрешенно глядевший по сторонам, присел на корточки рядом с Семьей. — Оставаться тут опасно.       Пока бесчувственного Рина и практически бесчувственного Самаэля поднимали на носилки, Юкио стоял в стороне, с потерянным видом осматривая тела павших в этой битве. На несколько секунд взгляд задержался на лежащем неподалеку безжизненном тоненьком девичьем силуэте с сожранным лицом. И на нескольких молодых экзорцистах, от некоторых из которых остались только обглоданные конечности. И на том явно детском тельце, утонувшем в собственной крови. Ошметки тел и внутренностей мешались под ногами, как осенние листья во время листопада. Бойня. Просто бойня. Все против всех. На его лице, покрывшемся розоватой пленкой от кровяных паров и запекшимися разводами, слезы прочертили чистые полосы от глаз до шеи и даже до ключиц. Его трясло. Трясло от вида смерти — не демонов, людей. Людей, которым он не сумел помочь. Так близко, так неприкрыто и отчетливо смерть он видел впервые. Как только что живые существа падали оземь и испускали дух. Как разъезжались подошвы ботинок от разлитой по асфальту крови. Как глухо и мерзко хрустели под ногами чьи-то пальцы, как мягко мялись мышцы и органы. Повсюду, повсюду стоял солоноватый смрад, и где-то среди него порциями валялся обед Юкио. И обед Шуры. И каждого из экзорцистов, пришедших на помощь — кроме тех, кто мертвой массой упал в этот обед и кровавые лужи.       Война никогда не бывает красивой.