Право на ошибку

Мелодичный перелив латунного колокольчика над входной дверью ознаменовал уход очередного посетителя. С лица Инес сползла дежурная улыбка. Она с надеждой посмотрела на циферблат старинных часов. В то же мгновение раздался чинный степенный бой. Куранты пробили пять часов пополудни. Рабочая смена подходила к концу. Девушка облегченно выдохнула и подошла к огромному круглому зеркалу, высотой почти до самого потолка. Деревянная рама в стиле барокко только добавляла солидности и роскоши данной конструкции. С минуту Инес покрутилась, придирчиво разглядывая собственное отражение. Взгляд внимательно скользил по наряду, облекающему изящный стан, в то время как тонкие пальцы нетерпеливо поправляли кокетливо повязанный шарфик. Вскоре они поднялись выше, к правильному овалу лица, проверяя макияж. Легкая курносость придавала этому личику неизъяснимое очарование и свидетельствовала о небывалом упрямстве его обладательницы. Тонкие, но выразительные губы, так часто собиравшиеся в милую гримасу, обезоруживающую даже самое черствое сердце, сейчас недовольно кривились. Медовые глаза, смотрели устало и печально. - Печально было все вокруг. Ах, как все печально! – нараспев произнесла она и еще раз крутанулась, замерев в трагедийной позе. Позади нее, в чистой полированной глади, отражались многочисленные добротные вещицы, наполнявшие эту славную антикварную лавочку, находившуюся на небезызвестной улице квартала Сен-Жермен-де-Пре, издавна считавшимся одним из самых живописных и дорогих в Париже. В XX веке, будучи интеллектуальным и художественным центром города он оставил после себя солидное наследие: многочисленные бутики, галереи, магазины, наводнявшие его северную часть, маня приятными вывесками гостей и жителей французской столицы. Инес быстрым лёгким шагом пересекла помещение, торопливо нажала кнопку сигнализации. Как она сегодня устала. Хотелось скорее уйти. Прочь. На воздух. Скрыться, затеряться, в узких уютных улочках. Жадно смотреть и смотреть по сторонам, наслаждаясь видами и запахами вечернего Парижа. В свои двадцать три года, Инес Демаре была прекрасна и неутомима. Ее неоспоримая красота, ум и блестящее образование, сулили радужные перспективы, а работа в элитном районе открыла девушке неизведанный пленительный мир культурной богемы. Как же ей нравилась вся эта респектабельная публика, с ее бахвальством и роскошью, запахом дорогого парфюма и элитного табака. Шумом гамом и бесконечной эйфорией. Несмолкаемыми разговорами о прекрасном, овеянными духом выгодных сделок и легкого жеманства. Она любила шумные вечеринки в компании знаменитых и богатых знакомых, распивая дорогое шампанское и пьянея не столько от игристого вина, сколько от осознания, что находится в центре жизни, а вокруг вертится этот безумный мир. Она чувствовала клавиатуру жизни, словно умелый пианист, наигрывая бравурную мелодию собственного бытия. Иногда, устав от суеты, испив стакан холодного глясе, укутавшись в широкий палантин, она брела к какой-нибудь старой церквушке с живописными подтеками на сером камне, с минуту стояла, а затем заходила внутрь. Ей нравилась таинственная атмосфера готических соборов. Эта строгая выверенная красота, манящая загадочность темных сводов. Этот мистический полумрак интерьера и неизбывное ощущение вечности и времени, навеваемое древними стенами. Нет, она не была ревностной католичкой, скорее наоборот, и в храм ее влекло вовсе не религиозное чувство. Будучи от природы, несмотря на свою ветреность и непостоянство, склонной к философским рассуждениям она предпочитала предаваться им в этих стенах… Белые туфельки грациозно застучали по мостовой. Вдали уже виднелась незатейливая и строгая колокольня церкви Святого Германа. С некоторых пор она открыла для себя это место. Конечно, самая старая церковь города была известна ей еще с детства, но посещать ее она не решалась, полагая увидеть многочисленные толпы любознательных туристов, постоянно осаждающих известные достопримечательности. Но однажды, случайно зайдя с шумной улицы, Инес поразилась немноголюдности и удивительной тишине царившей в храме. . Часто здесь служил пожилой священник. Девушка любила наблюдать за ним. Когда он старательно пел положенные молитвы, его добродушная круглая физиономия, принимала смешное выражение, лица маленького ребенка у которого начались рези. Оно становилось таким же красным и сморщенным, а озорная хитреца в глубине карих глаз, делали его похожим на состарившегося разнузданного монаха из шайки Робин Гуда. Брат Тук, так и называла про себя Инес старого монаха, не удосужившись узнать его настоящее имя. Ему обычно помогали совсем молоденькие послушники в длинных стихарях, свисающих с худых юношеских плеч… Церковная служба практически завершалась. Зайдя в храм, девушка присела на стул, неподалеку от входа. Бегло осмотрев верующих, она стала искать глазами знакомого Тука. Сбоку от алтаря открылась дверь. Скучающим взором Инес прошлась по выходящим фигурам, и замерла. Позади всех, возвышаясь на голову, степенно шел неизвестный священник лет тридцати пяти - сорока. Слегка вьющиеся темные волосы волнами ниспадали на плечи, открывая ровный лоб, обрамляя величественное и несколько надменное лицо. В отличие от других он имел небольшую клинообразную бороду и усы, делавшие его похожим на средневекового короля. В его взгляде, несколько массивной статной фигуре, в добротном крое длинной сутаны, перехваченной широким поясом, в уверенном шаге, широком и неторопливом, было что-то рыцарское благородное, романтическое, от чего сердце Инес, невольно, затрепетало. Послышался легкий шум и звук отодвигающихся стульев. Присутствующие в храме начали выстраиваться в проходе под пастырское благословение. Девушка быстро достала маленькое зеркальце. Мельком взглянув в него, ловким движением высвободила на лоб непокорную милую прядь и как все встала в ряд. Служители приближались. Спускаясь со ступеней, изумивший Инес, Преподобный Отец, повернул голову и что-то сказал проходящему алтарнику. Девушка, отметила, выразительность его гордого профиля, с резкими, но правильными линиями, прямым носом с горбинкой в верхней части, наделявшим облик монаха, итак лишенного всякого смирения, властным оттенком. - Простите, вы не знаете, кто это? – шепотом спросила она у рядом сидящей пожилой дамы. - Говорят, это новый приор. Пока отец Валериан в командировке, он будет управлять нашим приходом. Девушка благодарно кивнула и снова впилась взглядом в высокого священника. Тот находился от нее на расстоянии примерно пяти шагов. Широким крестообразным жестом он благословлял верующих, двигаясь к выходу. Проходя, он глянул на Инес, но безо всякого выражения, что странным образом уязвило ее. Она подумала, что, очевидно после этого безумного дня, с его тоской и треволнениями, она была не в той мере, как обычно, притягательна и хороша.

***

- О, мадам, печать задумчивости на вашем челе не отнимает вашей красоты, но вселяет тревогу, – мужчина небрежно подбросил яблоко, закидывая ногу на ногу, и громко надкусил пойманный сладкий плод, - что-то вы зачастили в бывшее аббатство. - А что? Может я всерьез подумываю уйти, скрыться от этого мира, облачиться во вретище и затеряться в глуши, внимая молчанию темных сводов древнего монастыря, - томно произнесла Инес. - Не сомневаюсь, что мужского. Девушка хмыкнула, весело глядя на своего гостя. С Пьером она познакомилась, когда устроилась работать в дорогую антикварную лавку. В один из дней в магазин зашел невысокий стройный брюнет с лихой шевелюрой, брутальной щетиной на смуглом лице, в дорогих джинсах и просторной тунике покроя «а-ля свободный художник». Оказалось, что он держит небольшую картинную галерею, располагающуюся неподалеку. Вид красивой молодой женщины не мог оставить равнодушным этого эстета, знатока и гурмана, но так как оба были умны, расчетливы и дорожили собственной свободой, дальше легкого флирта отношения не зашли, оставаясь ровными и приятельскими. Это устраивало обоих и позволяло быть искренними друг с другом… - В церкви Сен-Жермен появился новый глава, не помню, как правильно звучит его должность, - Инес, привычным театральным жестом откинула прядь пушистых волос, – да это не важно, главное он весьма импозантен и хорош собой. . Девушка выразительно посмотрела на приятеля. - Ну, коварная пифия, выкладывай, что ты задумала. Инес загадочно повела бровью, лукаво глядя на Пьера. - Да так, подумываю провести один эксперимент. - Читал, объявлен сезон охоты в луарских лесах, смотрю, ты тоже присоединяешься. - Пфф, у меня будет намного интереснее, да и зверь покрупнее, построптивее, – многозначительно добавила она. Мужчина поднялся, с пластикой пантеры обходя девушку со спины и обхватив ее плечи руками. – Решила попа соблазнить? - Нет, это слишком банально. - Отравить? - О да! Самым сладким в мире ядом – любовью! Пьер одним движением развернул Инес к себе, склоняясь к ее лицу. - Почему не меня? Девушка игриво высвободилась из его объятий. - Все, все я спешу. - Слушай, он же монах! - Когда меня это смущало? – весело выкрикнула, посылая воздушный поцелуй, хлопая дверями, и поспешила к улочке Аббей, ведущей к заветной церкви. Она как раз успела к началу мессы и на сей раз выбрала место поближе к алтарю. Никогда еще она с таким интересом не слушала церковную службу, замерев в предвкушении. Очевидно, был какой-то церковный праздник, так как народу было много и, как заметила Инес, на священниках была другая одежда, более торжественная, парадная что ли. Да и хор пел особенно проникновенно. Все эти неспешные ритуальные передвижения духовенства с загадочными сосудами в руках поднимали в душе девушки волны почти щенячьего восторга от созерцания чего-то эффектного и непонятного. Последний раз с подобным азартом она смотрела в глубоком детстве на представление фокусников в цирке Дюсолей… И тут появился ОН. В поднимающемся шлейфе кадильного дыма его осанистая фигура в светлом облачении, казалось еще крупнее и значительнее. Она впервые услышала его голос. Мягкий баритон заклинательно читал что-то по латыни. Плавные размеренные движения священника, исполненные достоинства и неизвестного Инес смысла завораживали… Она не могла понять, что больше всего ей понравилось в неизвестном приоре: его инфернальная внешность, величавая стать или тот ореол готической таинственности окружающий этого сурового пастыря. Постепенно, ее любопытство переросло в навязчивую идею, узнать как можно больше об этом человеке. Вид неприступного красавца всколыхнул тягу Инес вечно лезть на баррикады, покорять всевозможные эвересты, клеймя их собственным знаменем. Добиваться своего вопреки и несмотря, разрывая стереотипы и руша запреты. Увивающиеся поклонники уже набили оскомину, а сладкая жизнь постепенно приедалась. Хотелось трагедии, страсти, надрыва. И появление в этих краях такого экстравагантного типа сулило захватывающее приключение, крутые виражи, и бурю и мистику, в общем, все, что она любила… Инес стояла посреди церковного двора, разочарованно озираясь по сторонам. Никто ничего толком не знал про нового священника. Поговаривали, что Преподобный Отец прибыл откуда-то из предместий Руана, где подвизался помощником аббата в одном из монастырей. Сюда он был отправлен более по делам административного порядка, поэтому на службах появлялся редко и с паствой практически не общался… - Ты волонтер? – за спиной раздался грубый женский голос. Инес обернулась. Перед ней стояла пожилая, невысокого роста женщина южных кровей. Полная квадратная фигура, лицо с рублеными чертами, делала ее живым памятником искусству Авангарда. Улыбнувшись, девушка ответила недоуменно: - Простите, но я не вполне поняла смысл заданного вопроса? - Я говорю, цветы сажать пойдешь? - Зачем? - Зачем, зачем, - передразнила ее бабка, - суп из них сваришь, - вот зачем! «Понаедут тут всякие», раздраженно подумала Инес, смотря в спину удаляющейся южанки. Внезапно ее озарила мысль, от которой она подскочила и ринулась вдогонку не по возрасту резвой бабули, оказавшейся уже на вполне приличном расстоянии. - Подождите! Я согласна помочь, что мне нужно сделать? – как можно дружелюбнее сказала она, одарив старушку обаятельной улыбкой. Та оглядела ее недоверчиво, но все же произнесла: - Где ты стояла, находится подсобка, туда зайдешь, возьмешь инструменты с рассадой и придешь в сад. Взгляд глубоко посаженных глазок решетил лаковую кожу фирменных туфель на высоком каблуке. - И цырлы свои переодень, а то все их замудохаешь, - пожилая особа еще раз смерила девушку взглядом и добавила уже более мягко, - и осторожнее будь, скользко там. Победным шагом Инес направилась к небольшой пристройке на заднем дворе церкви, рывком распахивая дверь. Все складывалось как нельзя кстати. Она выполнит это несуразное поручение, разговорит бабулю, по-видимому, заведующую здесь хозяйством и выведает все о новом настоятеле и может, даже узнает, когда он снова появится в храме. В нос ударил запах сырости и старой древесины. Инес, по обычаю своей эмоциональной натуры, пренебрегая предостережениям, стала спускаться в это мрачное подземелье, вдохновляемая образами «Божественной комедии». - Спускаюсь как Данте во ад, – с волнением прошептала она, решительно ступая на влажный камень. Инес практически сошла со ступеней, но неожиданно, нога ее подвернулась и она, потеряв равновесие практически в полный рост, рухнула на какого-то человека, спавшего у подножия лестницы. Он мгновенно вскочил, глядя подслеповатыми спросонья глазами и тряся большой лохматой головой. - Простите, я не хотела, - начала она, испуганная и до глубины души пораженная. Но, внезапно, к великому ужасу Инес, незнакомец выпучил глаза, присел на корточки, поднял верхнюю губу и протяжно замычал, переходя на поросячий визг со всеми его верхними регистрами. Не помня себя от страха, утробно крича что-то нечленораздельное, она пулей вылетела на воздух, с трудом пытаясь унять дрожь в трясущихся руках, готовая вот-вот рухнуть на эту безмолвную грубую твердь. Казалось ее надсадное дыхание вот-вот превратится в всхлипы и из прекрасных глаз хлынут бесчисленные потоки, но она всегда презиравшая всякие там истерики, считая это дурным тоном и признаком малодушия приказа себе успокоится. Резким движением оправила костюм, откашлялась и направилась в церковный сад.