Портрет на стене

      Если бы её спросили когда это началось, вряд ли Раф нашла бы вразумительный ответ. Можно ли вообще отследить тот самый момент, когда весь мир перестал существовать и перед собой она видела только его одного? Как отыскать в памяти тот день, когда пришло осознание, что ей больше ничего и не надо, кроме как быть рядом с ним?       Потому что влюблялась она постепенно. Маленькая искорка, что проскочила между ними, не была вовремя потушена и запустила механизм необратимых последствий. Если бы только ангел знала к чему это все в итоге приведет, она бы непременно отказалась от этой любви намного раньше. Тогда, когда еще был шанс убежать от самой себя. Но теперь назад дороги нет, и они оба вынуждены день ото дня заставлять себя жить дальше, прекрасно понимая, что больше не могут. Ведь сил не осталось даже на то, чтобы спокойно дышать, не ощущая того, как сжимается сердце всякий раз, когда ты вспоминаешь об объекте своей любви и своих страданий. А не вспоминать об этом невозможно. Потому что каждый, абсолютно каждый пустяк напоминает ему о ней. О голубых глазах, в которых всегда плескался огонек надежды; о прекрасных длинных волосах, цвета спелой пшеницы. Сульфус с болью вспоминает ее заливистый смех, что всегда придавал ему храбрости и сил. Сейчас же ему кажется, что он слышит это постоянно. Где бы он не находился, в голове всегда звучит ласковый голос его возлюбленной, что звала его к себе в те прекрасные безоблачные дни. И теперь, глядя на солнце, он снова думает о ней.       Даже несмотря на то, что Сульфус знал, что его чувства взаимны и Раф также постоянно вспоминает о нем, легче не становилось. Потому что это больно; потому что это уничтожает — не иметь возможности прикоснуться к тому, кто полностью завладел твоей душой, разумом и сердцем. Возможно, было бы гораздо легче, если бы один из них отверг чувства другого. Было бы намного проще отпустить, ведь тогда бы ты сделал это из понимания, что без тебя любимому будет лучше. Но как же заставить себя отказаться, если прекрасно знаешь, что обрекаешь на страдания не только себя, но и своего возлюбленного?       Ангелы не умеют ненавидеть, проклинать и злиться. Но Раф испытывает все эти чувства каждый раз, когда вспоминает о том дне, когда ее мир попросту рухнул. Когда их заставили отпустить друг друга.       Тогда, вновь окрыленные от счастья и переполняющих душу надежд, демон и ангел, взявшись за руки, сказали, что хотят начать жизнь заново. Им было не нужно ни бессмертие, ни магия, ни могущество. Они просто хотели счастья, пусть и столь же мимолетного, как и человеческая жизнь. Им бы вполне хватило тех пару десятков лет, чтобы провести их вместе. Потому что теперь вечность казалась худшим из наказаний.       Два влюбленных подростка, которых свел друг с другом злой рок, подумать не могли, что их мечты разобьются так быстро. Хоть они и осознавали, что от желания пройти путь превращений их будут сторониться, никому и в голову не пришло, что им банально запретят. Потому что, как выразились Высшие и Низшие сферы, они итак доставили слишком много хлопот. Потому что никто из них не считался с установленными правилами и мнением мудрецов. Потому что никто не знает, какими могут быть последствия этой затеи, ведь никому еще не удавалось пройти этот путь до конца.       Поэтому их просто отшвырнули прочь, не считаясь с их мнением и мольбами. Закрыли дверь у самого носа, дав понять, что в своем решении они непреклонны, как бы их не умоляли. Те, кто хочет стать смертными, должны иметь лишь чистейшие помысли. А запретная и кощунственная любовь между существами разных рас — страшнейший из бессмертных грехов, в коем Раф и Сульфус окончательно увязли, а потому не имеют даже права заикаться о таком.       Ангел помнит, как профессор Аркан вызвал ее к себе, чтобы сообщить эти новости; помнит, как слезы беспомощности скатывались по лицу, оставляя влажные дорожки на щеках и солоноватый вкус на губах. Мужчина же, видя ее реакцию, даже не пытался успокоить, прекрасно понимая, что это бесполезно. Он лишь безэмоционально поведал то, что ему велели. Что это, якобы, вовсе не какое-то там наказание, а элементарное спасение от глупости, которую хотят совершить две юные и глупые личности. Им сказали, что это спасение от страшного, необдуманного действия. Им пообещали, что они это переживут. Переболеют. Забудут. Да вот только не уточнили когда.       В тот день, вылетев из кабинета и впервые не попрощавшись с профессором, Раф вдруг поняла, что не знает, как быть дальше. Ведь раньше, что бы ни произошло, она находила во всем проблеск надежды и лучик помощи. Девушка всегда могла найти способ одолеть противника и избавить остальных от ужасной участи. Но как спасти саму себя?       Тогда, случайно столкнувшись с не менее разъяренным Сульфусом, ангел поняла, что ему тоже сообщили о решении сфер. Прижав ее к себе, он пообещал, что обязательно все исправит. Найдет способ их обмануть и скрыться вместе навсегда. Молодой демон, до боли сжимая ее в своих объятьях и до ужаса боясь отпустить, клялся, что не оставит ее одну. И сдержал свое обещание. На какое-то время.       Сбегая по ночам, они тайно встречались на городском пляже. Там, где и началась вся их история. Проводя время вместе, они не переходили границы разумного, просто лежа в обнимку и переплетая пальцы. Он нежно гладил ее по волосам, и Раф понимала, что как никогда раньше чувствует себя в полной безопасности. В такие моменты ангел и демон просто наслаждались друг другом. Без лишних слов, действий и обсуждений. Просто упивались теми мгновениями, когда еще могут видеть друг друга, ведь прекрасно понимали, что это ненадолго. Скоро их обязательно найдут и обо всем узнают. Они оба это понимали и принимали, но никогда не говорили об этом. Как и о том, что делать, когда больше не смогут никогда увидеться.       Со временем пяти-шести часов становилось недостаточно. Сколько бы они не находились рядом, всегда казалось, что они что-то не успели. Совсем забыв об осторожности, Раф и Сульфус стали приходить сюда все чаще, и после каждого раза в сердце все равно оставалась дыра. То не могут наговориться, то вообще не могут найти нужных слов. Живя от встречи до встречи, двое бессмертных нашли своего рода зависимость. И хоть оба понимали, что это неправильно и пора остановиться, пока не поздно, но… ничего не могли с собой поделать.       Но рано или поздно всему приходит конец. Девушка до сих пор не знает, что именно тогда выдало их с потрохами: одновременные опаздывания на лекции, слишком счастливые для подобной ситуации глаза или что-то еще. Она помнит, как больно кольнуло сердце в тот момент, когда ее снова вызвали на разговор. Только это уже был не добрый-старый профессор Аркан, что всегда старался быть мягким и втайне ей сочувствовал. Это был один из посланников Высших сфер, что оказались очень недовольными, узнав о тайных встречах тех, кому это было строго-настрого запрещено. — Мы понимаем, как это, должно быть, трудно для вас, — проговорил архангел, отчитав ее перед этим, как нашкодившего ребенка. «Нет, вы никогда не сможете это понять, — думала она, до крови кусая губы и сжимая кулаки так, что ногти впивались в кожу. — Если вы так против нашей любви, где же вы были, когда мы встретились? Почему не помешали и не остановили это до того, как мы перешли точку невозврата?» — Но то, что происходит — огромная ошибка. У каждого из вас своя жизнь, и если вы не можете это понять, сферы вам помогут, — после этих слов на его губах заиграла еле заметная улыбка. — Вы вернетесь домой и больше никогда не увидитесь. В голове крутился ураган мыслей. Хотелось метать, рвать на себе волосы и громко закричать: «За что же вы так с нами? В чем наша вина, кроме того, что мы посмели полюбить?» Но ангел молчала, прекрасно понимая, что ответа не будет, поэтому совсем тихо спросила только одно: — Можно нам попрощаться?       Архангел в ответ лишь удивленно вскинул брови. Когда его посылали сюда, ему дали четко отрепетированный текст, который он должен был лишь повторить. Ему и в голову не приходило, что она посмеет просить о таком. Но Высшие насчет этого ничего не сказали, а значит, как такового, запрета на последнюю встречу нет. Хоть и не хотелось рисковать, но, посмотрев на убитую девушку, архангел почувствовал укол жалости. Глубоко вздохнув, он произнес лишь три слова: — Только без глупостей.       Кивнув, Раф вышла из зала, стараясь сдерживать предательские слезы изо всех сил. Она должна была держаться, потому что не хотела, чтобы Сульфус запомнил ее такой. Ревущей, разбитой, мертвой изнутри. Он должен помнить лишь ее улыбку.       Дойдя до места их встреч, она столкнулась с ним лицом к лицу. В тот момент в голове крутилось множество мыслей; хотелось столько всего сказать, но в горле будто застрял огромный ком, что не давал словам вырваться наружу. А нужно ли было вообще что-то говорить? Разве непонятно все и так? Тот день, которого они боялись больше всего на свете, наступил так неожиданно, что никто не успел ни подготовить прощальную речь, ни даже попросту обдумать. — Сульфус, я… — прошептала девушка, бросаясь к нему на шею и крепко зажимая в свои объятья. Она должна была ему все рассказать, но язык просто не слушался, а к глазам снова подступили предательские слезы. — Я все знаю, не одной тебе устроили выговор, — нежно поглаживая ее по волосам и стараясь успокоить, проговорил парень. — Значит, вот так все и кончится? — качая головой, словно пытаясь отрицать очевидное, спросила Раф. — Мы больше никогда не увидимся? — Похоже на то, — обреченно подтвердил демон, чувствуя, как больно кольнуло в сердце от этих слов. Осторожно коснувшись ее лица, он ласково провел большим пальцем по щеке, вытирая слезы. — Ты должна мне пообещать, что непременно будешь счастливой, пусть и не со мной.       Удивленно посмотрев на него, ангел поджала губы, прекрасно понимая всю невозможность этого. Она никогда не посмеет полюбить кого-то так же, как любит его. Но также девушка понимала, что он должен это услышать прежде, чем навсегда ее отпустит. Ведь если она даст это обещание, Сульфус будет спокоен, ведь знает, что ангелы лгать не могут. Но Раф никогда и не была настоящим ангелом, всю жизнь оставаясь наполовину человеком, который вполне способен на вранье. Поэтому, горько улыбнувшись, она произнесла всего одно слово: — Обещаю.       Благодарно улыбнувшись в ответ, демон вновь прижал ее к себе, позволяя ей дать волю эмоциям. Он всегда ненавидел ее слезы, но сейчас для них обоих это было спасением, своеобразной отдушиной. Сульфус вдруг с болью осознал, что это далеко не последняя ночь, которую Раф проведет в истерике.       Видя подходящих к ним стражников, брюнет понял, что время вышло. Им итак помогли, когда дали возможность в последний раз поговорить. Теперь настал тот момент, когда надо оторваться друг от друга, но сделать это было чертовски трудно. Но они должны, пока их насильно не разведут в разные стороны, а это было бы слишком отвратительно. Не так должно все кончиться. Словно понимая, что сейчас он собирается сделать, Раф прижалась сильнее, не желая отпускать. — Пожалуйста… — сквозь всхлипы пробормотала она. — Не отпускай меня. — До свидания, мой ангел, — прошептал он, после чего, легонько прикоснувшись к ее лбу в нежном поцелуе, отошел назад, разрывая объятья, но вместо этого ощущая, как разрывается сердце.       Сквозь слезы смотря на то, как Сульфус уходит вместе с сопровождающими его демонами, Раф старается запомнить каждую мелочь, чтобы ни в коем случае не забыть. Его волосы, его походка, его дурманящий голову запах, что до сих пор витает в воздухе. Когда он уже скрылся за линией горизонта, ангел оседает на песок, беззвучно крича и молясь о том, чтобы умереть до того, как придется осознать, что больше она его не увидит. Сказать «Прощай» Раф так и не смогла.

***

      С того момента, как ей пришлось вернуться в Энджи-Таун, на Земле прошло больше двадцати лет. В мире ангелов же, кажется, ничего не изменилось. Каждый бессмертный спокойно проживает свой век в гармонии и равновесии, радости и любви. Со стороны это действительно выглядит райским местом, ведь если посмотреть на жителей, то не увидишь никого, кто мог бы как-то страдать. Ведь каждый ангел заботится о том, чтобы его ближним (да и незнакомцам тоже) было комфортно и уютно. Вот только Раф найти спокойствие так и не смогла. Как бы она не старалась выполнить обещание, данное любимому, ничего не выходило. Да, ангел изо всех сил пыталась выглядеть счастливой хотя бы со стороны, давая себе слабину лишь по ночам, уткнувшись в подушку. Девушка много раз порывалась начать все сначала. Даже не для себя, а хотя бы для него. Ей хотелось, чтобы Сульфус гордился своим ангелом. Но ничего так и не получалось.       Каждый раз, когда Раф только начинала думать, что ей стало чуточку легче, то непременно появлялось что-то, отдаленно напоминающее ей о любимом. И это было настолько невыносимо, что казалось, будто скоро она действительно сойдет с ума. Ведь ей было противно даже малейшее касание другого мужчины, потому что она чувствовала такую вину, будто изменяет Сульфусу.       Подруги, наблюдающие за ней, лишь разочарованно качали головой. Да, первое время они старались изо всех сил поддерживать ее, но время шло, и им это надоело. Никто не понимал, почему Раф так себя изводит из-за какого-то парня, которого знала всего лишь год. Другим ангелам было и вовсе дико, когда они узнавали, что страдает-то она по дьяволу.       Поэтому со временем девушка окончательно замкнулась в себе. Отвергнутая обществом, она находила утешение и радость лишь в одном. Просыпаясь по утрам и засыпая ночами после долгих слез, ангел разговаривала с портретом, что висел над кроватью. Когда-то, еще на первом курсе, после долгих уговоров, Ури все-таки сделала снимок Сульфуса для подруги. Теперь это потертое, выцветшее фото было единственным, что спасало Раф.       Больше всего на свете она мечтала вновь его увидеть, ведь на изображении он был подростком, как и она когда-то. Теперь же они оба выросли, и блондинка была уверена, что Сульфус стал лишь еще красивее, и сама додумывала его внешность.       Лежа на мягкой постели, Раф подняла глаза, и ей снова начало казаться, что он здесь и она слышит его голос. Грустно улыбаясь, блондинка нежно провела рукой по фотографии. — Спокойной ночи, Сульфус, — тихонько шепчет девушка и, слыша в ответ ласковое «Спи крепко, мой ангел», погружается в сон.       И на секунду она как будто чувствует, что он лег рядом и прижал к себе, уткнувшись носом в ее волосы и переплетая пальцы, как делал двадцать лет назад, когда они проводили время на пляже.