Взмах крыла

      Гарпия продолжала молча смотреть в потолок, а Ганта терпеливо ждал, не решаясь задать вопрос. Но благодаря этой паузе он, наконец, смог получше разглядеть что-то ещё помимо капельниц.       Лицо смертницы было обезображено. Капилляры лопнули от перенапряжения, из-за чего на коже виднелись кровоподтёки. Белки глаз были наполовину заполнены пятном, что переходило от красного цвета в желтый.       Верхней части одежды и вовсе не было на девушке, ведь почти полностью торс был забинтован, и под левой грудью виднелось засохшее пятно крови. Остальное скрывала белая простынь, но Ганта помнил, сколько ранений было у его соперницы, многие из которых наверняка раскрылись после штрафной игры. Да и Такашима говорила про множественные переломы.       — Разглядываешь свою работу? — усмехнулась Касуми, заметив, как сразу смутился парнишка. — Или же работу Такашимы?       — Простите, — Ганта опустил голову, — просто вы в таком состоянии.       — Какой же ты всё-таки странный, — Гарпия повернула голову и оглядела парня с ног до головы. — Даже после того, что ты увидел на Карнавале, любезничаешь со мной…       — Нет… именно после того, что вы сделали для меня там… я хотел с вами поговорить.       — Не понимаю, о чем ты… — всё еще пытаясь уйти от темы, проговорила Касуми.       — Вы сказали, что я напомнил вам сестру… поэтому вы меня и спасли… да и как выяснилось, серьёзных повреждений я почти не получил. Ран было много, но большинство из них… просто порезы, хоть и глубокие. Я не уверен, что прославленный доктор-садист именно так просто расправляется со своими жертвами.       Касуми снова отвернулась к потолку, продолжая молчать. Ганта снова терпеливо ждал, но пауза не заканчивалась. Он уже собирался что-то сказать, но…       — Десять лет назад, — тихо, будто боясь, что кто-то услышит, начала говорить смертница, борясь с тяжелым дыханием, — я с мамой, папой и сестрой собрались все вместе за столом. Это был хороший день, и я думала, что ничего не сможет его испортить, но… я ошибалась.       Ганта внимательно посмотрел на Фураи, которая замолчала на пару секунд, прикрыв глаза.       — Первое, что я увидела, когда очнулась после взрыва, было лицо мамы… отдельно от тела, — карие глаза резко распахнулись. — А мою ладонь сжимали крохотные ручки моей сестренки… тело которой я так и не нашла среди всех обломков. А потом мне на глаза попался еще один человек. Половина его была придавлена огромным камнем, а голова превратилась в кашу кровавого цвета. На этом теле был разодранный свитер моего отца…       Дятел замер, боясь даже вздохнуть. Лицо Фураи не выражало никаких эмоций, но напряженный, полный боли взгляд, неожиданно направленный на Ганту, сверлил дыру прямо в его грудной клетке.       — Мне… — заикаясь прошептал парень, — мне очень жаль…       — Не нужно, — отрезала девушка.       — Но… вы сказали про то, что тело сестры вы так и не нашли… почему же тогда…       — Я долго искала Хану… — Гарпия вся сжалась, будто от холода, но в комнате было тепло, — хоть и прекрасно понимала, что, потеряв две руки, ребенок не сможет выжить под обломками… в итоге я оставила попытки… меня совсем не волновали мои травмы, поломанные кости или раны… я выжила, а они все нет… помню, как стояла на коленях посреди месива из чьих-то останков и смотрела в серое небо, с которого словно снег падал пепел… мне в этот день исполнилось четырнадцать лет, и вот такой подарок приготовил мир…       На лице девушки появилась грустная улыбка. Ганта видел, как тяжело давалось Касуми каждое слово. Она старалась не показывать никаких эмоции или же ухмылялась, но глаза её выдавали. В них скрывались и злоба, и грусть, и смирение.       — Я потеряла всё… прямо как ты… в таком же возрасте потерял всех друзей, — прошептала Фураи с той же невесёлой улыбкой. — Глядя на этот снегопад из пепла, я случайно услышала чей-то плач. Недалеко от меня под плитой была прижата девочка, возраста Ханы. Она плакала и просила о помощи. Тогда мне было ещё не известно о той силе, что на меня обрушилась, поэтому для меня было удивительно, когда я смогла сдвинуть плиту и спасти её… ей переломало все кости, было множество повреждений, даже пальцем шевельнуть не могла… но это было не всё…       Игараши, боясь спугнуть поток откровений Гарпии, молча глядел на обезображенное лицо.       — Она ничего не помнила… спросила меня, кто я, что произошло… рядом с ней было два трупа, похоже, они и были её мамой и папой… — карие глаза заблестели от слёз, а дыхание Касуми становилось прерывистым. — Я не знала, что сказать обездвиженному, лежащему у меня на коленях ребёнку… не могла сказать, что она осталась одна… я сказала, что её зовут Хана и что я её сестра…       — То есть вы… — Ганта удивленно уставился на смертницу.       — Я потеряла родителей и сестру… и думала, что нет больше никакого смысла… а когда увидела её, поняла, что могу еще вернуть хотя бы частичку прошлого, — девушка стерла слёзы с глаз, несколько раз медленно вдохнула и выдохнула, а затем уставилась в какую-то точку на стене. — Я понесла её в госпиталь, рассказывая по дороге все прошлое Ханы… и вот я и сама поверила, что она и есть та самая Хана… и до сих пор верю в это…       На лице парнишки был шок, который даже не пытался исчезнуть. Ганта теперь чувствовал ещё более неловко, чем вначале.       — Мою новую Хану забрали врачи, а я не хотела покидать её, боясь потерять единственную ниточку к прошлому счастью… — продолжила говорить Фураи, слегка придерживаясь за рану и морщась. — Меня оставили в госпитале, и я помогала с пациентами, которых было много после той катастрофы. Я каждый день помогала спасать жизни, набираясь опыта у врачей, которые взяли нас с Ханой под опеку. Мои наставники весь день учили меня врачебным тонкостями, а в перерывах я обучалась самостоятельно школьным дисциплинам, хоть и не собиралась возвращаться к учебе. Моя Ветвь Греха начала проявляться, но о ней знали только несколько врачей, которые помогали нам с Ханой. Я решила использовать её для спасения жизней, ведь могла создать прочное и невероятно тонкое лезвие, которое не давало сбоев. И у меня были учителя, которые сделали из меня хорошего работника всего за несколько лет, практики было хоть отбавляй… я спасла много жизней, но Хану спасти было невозможно…       — И… — прошептал аккуратно Ганта. — Почему?..       — После того, как её придавило плитой, органы никак не хотели восстанавливаться… нижняя часть её тела была полностью обездвижена, и Хана медленно погибала, — Касуми вновь замолчала, пытаясь совладать с подкатившими к глазам слезами. Её пальцы сильно сжали простыню и побелели от напряжения.       — Когда я еще не заняла место врача, спустя два года после катастрофы к нам в больницу поступили тела полицейских, — немного успокоившись, проговорила Касуми и расслабила пальцы, потирая их. — Они были разодраны в клочья… и к нам приходил следователь, брал у меня показания, ведь именно мне тогда доверили с ними разбираться. Я узнала, что под подозрение попал некий Киёмаса Сенджи, который обладает странной способностью создавать большие красные лезвия. Конечно же, я сразу подумала, что у него та же особенность, что и у меня. Тела полицейских были изрублены, но если у него кровавые лезвия, то раны были бы другие, более аккуратные… я верила в это.       — И вы пошли к Сенджи-сану? Вы тогда и познакомились? — Ганта заинтересованно наклонился вперёд и чуть не упал со стула.       — Почти что… — напряженно ответила Касуми, отводя глаза в сторону. — Я смогла прорваться к нему только спустя год, он был уже здесь, в Стране Чудес. У меня получилось получить с ним встречу, но… как только он услышал, о чем я хочу с ним говорить, сразу ушел из комнаты переговоров, пригрозив мне, что бы я не совала свой нос в его дела… приход в эту тюрьму не дал мне ничего, кроме дальнейших проблем…       Фураи аккуратно провела рукой по ошейнику на своей шее и поникла.       — Тамаки узнал, что я приходила к одному из смертников, начал следить за мной, подозревая о моих способностях, — девушка тяжело вздохнула и посмотрела на Ганту. — А я, к сожалению, в то время начала изучать процесс пересадки органов. Только этим способом я могла спасти Хану, но подходящих материалов не было. Я узнала, что процесс лечения моей сестрёнки застопорился, об этом случайно проговорились коллеги моего наставника. И решила взять всё в свои руки. Провела вскрытие нескольких трупов, чтобы лучше понять всё… звучит ужасно, не правда ли? Семнадцатилетняя девочка копается в органах в морге…       Ганта сглотнул комок, который был наверняка сегодняшним завтраком. Картина, что встала перед его глазами, была далеко не лицеприятная.       — Но органы трупов… это совсем не то, что нужно было Хане, — прошептала Касуми, слегка пугающе понизив голос. — Ей нужны были здоровые, функциональные замены…       — Вы хотите сказать…       — Однажды ко мне на стол попал мужчина… — Касуми вновь сильно напряглась, плечи слегка засутулились, хоть она и лежала на койке. Девушка вся сжалась в один сплошной комок.       — Он был очень слаб… но все показатели, кроме сердца, были неплохими, — медленно продолжала говорить Фураи. — Он умирал у меня на глазах, я держала его дрожащую руку в своей и слушала всего его предсмертные слова. Единственное, что заботило этого незнакомца в мгновения перед смертью, это то, что он не мог так же, как и врачи, помогать людям… и сказал, что если бы он мог пожелать чего-то перед смертью, так это спасти чью-то жизнь… и я сказала ему, что он сможет… его глаза закрылись, а на лице застыла улыбка…а я кинулась к банкам, разрезая себе руки поскорее, чтобы достать органы и сохранить их для… для Ханы…       Последние несколько слов Касуми произносила с таким напряжение, будто кто-то невидимый душил её за каждый звук, что вылетает из уст девушки. Ганта видел всё это, а в его сердце прокрадывался ужас.       — Я смогла спасти тогда совсем немного ценных тканей, но… я будто сошла с ума… в голове было лишь одно: я смогу спасти её, — лицо исказилось грустью, а карие глаза уже в который раз заполнялись блестящими слезами. — Из-за этой одержимости я стала вызывать много подозрений, да и Тамаки следил за мной… он пустил слух при помощи своих связей о том, что я ворую органы… хотя нет, это был не совсем слух… но я никого не убивала из пациентов… можешь мне верить или нет, но…       — Я… — Ганта опустил голову, сверля взглядом свои руки, сомкнутые в замок. — Я верю… не знаю почему, но верю…       Касуми удивленно посмотрела на Ганту, будто ждала, что тот на самом деле никогда не поверит её словам. Какая-то благодарность виднелась в её глазах, но потом девушка отвернулась к потолку.       — Моими стараниями и стараниями Тамаки за мной начали следить… полицейские дежурили у нашего с Ханой дома… и вот однажды ей стало хуже… — всё в том же напряженном тоне продолжила Фураи. — И как на зло… полиция решила меня арестовать, купившись на улики, что создал Цунэнага… я повезла её в больницу, но времени почти не оставалось… ткани, которые я похитила, не прижились, я… я пыталась её спасти, я знала, что могу, мне просто нужно немного времени!..       — И тогда… — Ганта начал с ужасом осознавать, к чему вела Касуми, его лицо побледнело. — Неужели вы?..       — Все её органы почти что отказали… кроме сердца… я думала… думала лишь о том, что бы оно не остановилась… — слезы текли по обезображенному лицу девушки, — я сама не поняла, как вскрыла её грудную клетку… она улыбалась мне, перед тем… перед тем, как уйти…       Ганта смотрел, как намокают кровоподтёки на лице Касуми, как краснеют и без того поврежденные глаза. Какой-то странный звук отвлёк его, будто кто-то в дверь стукнул. Но даже спустя время в комнате, кроме всхлипов, раздавалась лишь тишина.       — Я плохо помню… что происходило дальше, — неожиданно продолжила Касуми. — У меня отобрали сердце Ханы, обвинили во всех преступлениях, что я совершала и нет… и засунули в эту тюрьму… я думала так и закончится моя жизнь. Просто делала свою работу здесь, развлекала посетителей, участвуя в собачьих бегах… а потом меня отправили выступать с песнями в нашем цирке… всё же лучше, чем смертельные гонки. Мне пообещали вернуть Хану… её сердце, если я буду послушной… но Тамаки не нужно было моё примерное поведение, он ждал, когда сможет отправить меня в сектор G. Был готов на всё, лишь бы увидеть, что я действительно носитель Безымянного Червя… он подкупил каких-то заключенных, которые напали на меня в душе и… избили и изнасиловали…       Ганта вздрогнул от этих слов. Касуми сказала это с каменным лицом, вытирая слёзы уже мокрой простынёй.       — Когда я лежала на холодном каменном полу… на меня сверху падала вода, а те трое продолжали издеваться надо мной… я была готова к смерти, сопротивление мне казалось тогда бесполезным… похоже тем ребятам это пришлось не по душе, они хотели криков, стонов!.. один из них кинул меня в стену… щекой я чувствовала мокрые прохладные камни, а открыв глаза, я заметила, как кровь из моего носа смешивается с водой на полу… всего одна струйка… она ожила и обвила мою руку превратившись в лезвие… когда пришла охрана, я сидела под душем, а вода смывала кровь этих ублюдков с моих рук, ног и стен вокруг… конечно, после всего этого моя репутация стала просто потрясающей… докторша, ворующая органы и убивающая заключенных…       — Но… почему вы не рассказали никому правду? — всё ещё ошарашенный рассказом Гарпии Ганта не мог понять, зачем эта девушка всё это время притворялась чудовищем.       Касуми некоторое время молчала. Будто пыталась собраться с мыслями, что сейчас походили на змеиный клубок.       — Когда мир отворачивается от тебя, называя убийцей и психом, нет смысла убеждать людей в обратном… проще показать им то, во что они верят и чего хотят… я попала в эту тюрьму в девятнадцать и живу здесь уже пять лет. Думаешь, если бы была возможность, я бы оставалась таким же монстром, что ты видел несколько дней назад на Карнавале?.. — вопросительный взгляд девушки поставил в тупик Игараши, и он поник.       — Мне жаль, что вам пришлось всё мне рассказать, — Ганта виновато и неловко усмехнулся и вновь поник.       — Должен хоть кто-то знать об этом, — Касуми вновь по-доброму улыбнулась, как и в конце их битвы.       — И всё же я виноват, что не попросил у Цепи Шрама…       — Думаешь, это моя первая штрафная игра? — изогнула бровь Фураи, вытянув перед Гантой свои руки. — Посмотри… в первом же моем бою, мне отрубили палец, почти в самом начале, правда, в тот раз я выиграла, а моему противнику вырвали язык. Второй мой Карнавал закончился уже плачевно для меня. Такашима вырывала мне ногти… тогда я радовалась, что пальцев у меня осталось девять, а не десять.       Девушка немного весело усмехнулась, будто говорила не про свои травмы, а просто рассказывала про то, как прошёл её будний день. От такого Игараши даже слегка передернуло.       — Затем я снова проиграла и лишилась вновь пальца, — продолжила Гарпия. — Долго слушала шутки Рей о симметрии… потом я выиграла, а у моего противника… Такашима вырезала мозг…       Кончики пальцев Ганты похолодели. Лицо Касуми стало мрачным, и она снова положила руки на кровать.       — Я не могла позволить тебе проиграть и попасть на эту рулетку… я потеряла сестру… дважды… ей сейчас было бы четырнадцать лет… как и тебе…       Ганта печально смотрел на Гарпию. На Фураи. Касуми. Спасшую ему жизнь. Страдающую от того монстра, которым пытается казаться.       — Мой рассказ… занял много времени, — девушка тяжело вздохнула, посмотрела на Ганту и мило улыбнулась. — Тебе нужно идти…       — Но…       — Не бойся, я не сбегу, — усмехнулась Касуми, проводя рукой по бинтам. — Ты сможешь ещё прийти, если захочется. А сейчас иди поешь… тебя наверняка уже обыскалась твоя милая подружка.       — Ч-что? — Ганта покраснел, словно помидор. — Вы про Широ? Она… она не…       Девушка засмеялась, а затем схватилась за рану под левой грудью и поморщилась. Игараши бросил грустный взгляд на смертницу и молча пошёл в сторону двери.       — Фураи-сан… — проговорил он, обхватывая металлическую ручку. — Выздоравливайте!..       Увидев на прощание грустную улыбку, Ганта нерешительно открыл дверь. Сделав шаг из комнаты, он заметил рядом тень. Спустя мгновение дверь закрылась, а рядом с ней стоял Ворон.       — Сенджи-сан… — пролепетал Игараши, глядя на почерневшее от злости лицо Киёмаса.