Changing yesterday

      Ее голова кружилась, однако вокруг нее была тишина.       Гермиона мгновенно села, ее глаза искали мертвых, но не находили их. Она находилась в пустой комнате, заполненной множеством кроватей, освещенных ночным светом.       «Наверное, я в больничном крыле» — подумала она, пока ее глаза осматривали все вокруг. Боль в боку заставила лечь обратно на кровать, слезы тихо и медленно потекли по ее щекам. Было больно, она все еще чувствовала боль от глубокой раны, которую она получила в борьбе с Травером.       Она скользнула пальцами по бинтам на щеке, где должен был быть большой порез. Там где была кровь, сейчас была только кожа, но она могла почувствовать неприятный шрам, доходящий до ее подбородка.       Она закусила губу, когда ее тело пробила дрожь. «Все мертвы, — вспомнила она, — все. Рон, Джинни, профессор Люпин … и Гарри». Все погибли, она осталась одна. — Там, там, моя дорогая, — сказал мягкий, утешающий голос из тени, — все не может быть так плохо. Я верю, мы сможем это изменить. — Если вы не можете вернуть мертвых к жизни, — горячо сказала Гермиона, тон ее голоса слегка повысился, — то все намного хуже, чем ужасно. Все близкие мне люди мертвы… Но кто вы?       Мужчина поднялся со своего места и шагнул вперед. Луна на мгновение заглянувшая в окно, осветила говорящего, Гермиона ахнула, сдерживая слезы. Она узнала его. — Нет … — тихо прошептала она, — это сон. Ужасный, кошмарный сон, который закончится, нужно только проснуться.       Она закрыла глаза и услышала, его мягкий, вкрадчивый голос, ввинчивающийся в ее сознание. — Уверяю вас, дорогая, — сказал он, — это не сновидение, я не сновидение. Вижу вас впервые, но желаю поддержать, не оставить наедине с проблемой. Расскажите мне, что произошло, я буду содействовать вам. Помогите мне и я помогу вам.       Гермиона открыла глаза и уставилась на него, на погибшего человека, который выглядел вполне живым и здоровым… — Я получила эти раны в войне, профессор Дамблдор. В гекатомбе* пали все мои друзья, включая вас.       Он совершенно не удивился словам о своей гибели, хотя, возможно просто не показал своих истинных чувств. Медленно кивнув головой своим мыслям, Дамблдор придвинул стул ближе к кровати. Некоторое время молча изучал лицо Гермионы, сверкающий взгляд, направленный прямо в ее глаза, будто проверял насколько правдивы ее слова. — Мы дошли до дилеммы, моя дорогая. Как видите, я жив, однако, не спорю: война продолжается. — Нет, — вызывающе сказала Гермиона, — профессор Дамблдор мертв. Кто вы на самом деле и как я оказалась здесь? — Я — Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, — ответил он. — Лесничий, Рубеус Хагрид, обнаружил вас, потерявшей сознание на школьной площади. — Хагрид? — спросила она, — Хагрид здесь? Где он? Я должна увидеть его! Он поможет мне… он знает…       Она вскочила с кровати, но Дамблдор спокойно положил ей руку на плечо, удерживая на месте. — Хагрид знает не больше меня. Вы должны сказать мне свое имя, тогда, может быть, мы получим ответы, на некоторые из вопросов.       Гермиона некоторое время изучала его лицо, определяя, можно ли доверять мужчине. Он был похож на профессора Дамблдора, которого она знала, но все же… Он погиб? Так ведь? — Меня зовут Гермиона Грейнджер, — сдалась она. — Хорошо, — он улыбнулся: она доверяет, — в какой школе вы обучаетесь и кто ваши родители, мы могли бы связаться с ними. Они, должно быть, беспокоятся, в безопасности ли вы.       Гермиона склонила голову. — Мои родители мертвы, сэр, — она подняла голову и встретилась взглядом с мужчиной, — я посещала Хогвартс последние шесть лет, и это мой последний, седьмой, год. — Мне очень жаль слышать такое о ваших родителях, мисс Грейнджер. Однако, мне кажется, нам стоит обсудить некоторые вещи в более укромном месте. Следуйте за мной, в моем кабинете нам никто не помешает. Обезболивающее вам ввели за пару минут до того, как вы проснулись, вы не почувствуете боли.       Гермиона медленно поднялась с кровати, проверяя собственные силы. Дамблдор был прав, боли не было. Удовлетворенная этим, она встала и посмотрела ему в глаза. Он ободряющее улыбнулся и пошел к двери, заставляя ее следовать за ним. Когда они шли по коридорам школы к знакомой горгульи, которая вела в кабинет директора, Гермиона помнила что находиться рядом с ней. Они были такие разные, но все же, знакомы. На стенах не хватало многих вещей, заставляя Гермиону останавливаться, прежде чем продолжать двигаться за директором. Она пыталась списать это на головные боли, считая, что из-за них она не помнит всего досконально. Она старалась наслаждаться безмятежным окружением. Криков боли не было. Она слышала стрекотание сверчков за пределами замка и нежный шепот ветра, когда он залетал в открытые окна замка. Она чувствовала знакомый запах, еще не загрязненный зловонием смерти и вздохнула. Это был ее дом, ее Хогвартс, тот, что она знала. Она остановилась, когда Дамблдор дошел до горгульи. — Печенье с арахисовым маслом, — произнес он, и горгулья ожила, открывая лестницу, ведущую по спирали вверху к кабинету. Директор немного отошел в сторону, пропуская девушку вперед. Она не торопилась, опасаясь, что ее раны могут причинить ей боль, но лекарство, введенное ей ранее, действовало очень хорошо. Дамблдор прошел мимо нее и открыл дверь. Она улыбнулась ему и вошла внутрь. Девушка огляделась, многие вещи здесь были знакомы ей, были такими же, как в день обсуждения финального сражения орденом, в этом кабинете. — Пожалуйста, присаживайтесь. Гермиона села напротив стола и наблюдала, как он сел за большой стул. Она смотрела на него, ожидая, когда он заговорит первым. Он сделал паузу, тщательно подбирая слова. — Ты сказала что сражалась, верно? Скажи мне, что ты помнишь, перед тем как отключилась и проснулась здесь? — Зачем? — подозрительно спросила она. Она не сводила глаз с его лица, пытаясь увидеть в нем те черты, которые выдали бы в нем самозванца. Он пожал плечами: — Любопытство … и я думаю, что это поможет ответить на все ваши вопросы. — Хорошо, я помню, как смотрела на смерти моих друзей. Я помню, как стояла и смотрела на бой Гарри и Волдеморта, — она увидела, как мужчина зашевелился на месте, но продолжила, — Я помню, как держала его безжизненное тело, когда капал дождь, и я помню, как профессор Люпин подошел ко мне. Гермиона сделала паузу и попыталась вспомнить слова сказанные Ремусом. — Он сказал, что все зависит от меня… .Я не поняла его, и я боюсь, что вообще не то делаю, сэр. Он что-то вложил в мою руку и сказал «люби его», а за тем я ничего не помню. Дамблдор кивнул, его взгляд уставился в стену, обдумывая все, что только услышал. Он смотрел на книжную полку, его глаза что-то искали среди длинных рядов книг и различных предметов. Он резко поднялся со своего места и достал блестящий золотой предмет. Похоже, что это был хроноворот, заметила Гермиона, но все же отличался от него. Внутри часов вместо песочных зерен, к которым она привыкла, — была золотая жидкость, мерцающая на свету. В жидкости мелькало что-то красное, но девушка не могла понять, что это такое. Он повернулся к ней и протянул предмет для осмотра. — Мисс Грейнджер, вы знаете, как этот объект попал к нам? Гермиона посмотрела на хроноворот, а потом снова на мужчину. — Сэр, я в замешательстве. Похоже, я видела что-то такое, но не знаю что это. — Конкретно этот объект называется Verus Fatum, — сказал он с небольшой улыбкой. — Сэр? — Это латынь, — объяснил он, держа объект рядом с лицом, чтобы рассмотреть стеклышко. — Я никогда не слышала об этом, — она с интересом уставилась на прибор. Это было редкое явление, когда она что-то не знала, и это очаровывало ее. У нее было желание сбежать в библиотеку в это самое мгновение и начать исследование. Но что-то в ее внешнем виде дало Дамблдору понять о ее идеях. — Мне жаль говорить вам, но вы ничего не найдете в любой библиотеке мира. Я вообще сомневаюсь, что хоть какие-то сведенья есть об этом предмете. — Почему, сэр? — Он очень редок. О нем мало что известно, а то о чем известно, рассказано не многим людям из-за боязни разрушений, которые мог вызвать этот предмет в плохих руках. — Вы знаете, что он делает? — Гермиона внимательно следила за ним, размышляя о том, что ей следует говорить. Она не ждала всей правды. Дамблдор редко рассказывал все, но, по крайней мере, хотела честного ответа. — Да, — сказал он, наконец, — немного. Никто не знает всех подробностей. — Никто? — Никто, — подтвердил он, поставив Verus Fatum перед ней. Они оба молча смотрели на него. — Сэр, — сказала Гермиона, наконец, нарушив тишину, — что же вы знаете об этом? Он усмехнулся. — Лучший вопрос, мисс Грейнджер, что я НЕ знаю об этом. Я знаю, что они созданы специально для одного человека и не будут работать в руках другого. Они возвращают пользователя к тому времени, когда он особенно необходим, скорее всего, либо изменить судьбу, либо просто немного помочь истории. У пользователя, однако, есть выбор: принять ли его или нет. Гермиона покачала головой. — Почему вы говорите мне это, сэр? Я никогда не видела его раньше, и я, конечно, имею ввиду, то, что никогда не могла использовать один из них. — Ах, Гермиона, я думаю, вы ошибаетесь. Понимаете, я думаю, что вы использовали его и переместились сюда. — Что? Где здесь? — В Хогвартсе, — сказал он, — Но это вы итак уже знали. Вопрос один: в какое время? Гермиона заерзала на своем месте, пристально глядя на него. — Что вы имеете ввиду? — Я думаю, мисс Грейнджер, что профессор Люпин отдал вам Verus Fatum, сделанный специально для вас, чтобы перенести сюда, предже чем вы потеряли сознание. — Какой сейчас год? — спросила она. — 1977. Гермоина ахнула, и ее глаза расширились. 1977? Есть ли возможность отправиться обратно? Девушка закрыла глаза и глубоко вздохнула, обдумывая все это. Ей было двадцать лет, и она в прошлом, когда родители Гарри оканчивали свой седьмой курс. Первая война продолжалась, и Волдеморт еще не нанес реального ущерба. Смех наполнил комнату. — Я не могу поверить, что это происходит, — хрипло проговорила она, — по крайней мере, не со мной. Ее смех остановился, и она посмотрела на него. — Сэр, вы сказали, что у пользователя есть выбор. Я не делала выбора, поэтому этого не могло произойти… — Но ты сделала выбор, — перебил он, его голубые глаза перестали мерцать, — даже если это было на подсознательном уровне. Вы же желали, чтобы все случилось по-другому. — Да, но… — Но ничего, мисс Грейнджер, это был ваш выбор. Разве вы не видите, что для Verus Fatum нет разницы между ментальным и разговорным выбором. — Сэр … — сказала она тихо, ее голос дрожал, — есть ли способ, чтобы вернуть меня обратно? — Я не знаю, — вздохнул мужчина и отвернулся. Его глаза, когда он повернулся, были полны грусти и чего-то еще, что она не могла понять. — Что вы хотите этим сказать? — спросила она медленно, ее глаза, не отрываясь, смотрели на мужчину. — Не известно сможет ли этот предмет вернуть в свое время или же придется ждать, пока время не догонит их. — Вы имеете ввиду, что мне придется пройти этот год, не зная, какова моя миссия или причина быть тут, и вообще возможно, что я вообще не вернусь в свое время. — Да, мисс Грейнджер, — грустно сказал он, — это именно то, что я имел ввиду. Гермиона опустилась на стул, чувствуя, что ей плохо. Она чувствовала себя потерянной. Девушка не знала, увидит ли она когда-нибудь своих друзей. Она чувствовала себя такой… одинокой. — Эта вещь, Verus Fatum, –начала она, отчаявшись от своих мыслей, — Есть ли кто-нибудь знающий больше вас? Дамблдор нахмурился и покачал головой. — Боюсь, что нет. Единственный кто знал о нем, умер пятнадцать лет назад. Гермиона почувствовала, как слезы покалывают ее глаза, но она отказывалась позволить пролиться им, зная, что если они начнутся, то уже не остановятся. Вся надежда исчезла, ее глаза были пусты, от осознания того, что даже если она вернется, все потеряют ее. Все они были мертвы, все, кроме нее, и теперь она потерялась среди чужих… — Есть ли способ, которым мы можем изучить Verus Fatum, который привел меня сюда, чтобы попытаться понять принцип его действия? — спросила Гермиона в отчаянии, ее глаза умоляли. — Предмет исчезает, как только пользователь активирует его, — сообщил он, — Неизвестно, разрушает ли он все вместе или возвращается к тому времени, когда он впервые появился. Гермиона вздохнула. Ну, есть хоть какая-то надежда. Если бы она только могла найти ее прибор, тот, который привел ее сюда, тогда, может быть, она могла бы все понять… выяснить, почему она здесь. Ее взгляд упал на Verus Fatum, лежащий на столе, и ее мозг начал перебирать все то, что сказал директор только что.  — Сэр… вы сказали, что каждый Вера Фатум предназначен для определенного человека. — Да, я так сказал. — Тогда кто это делает? Я сужу по тому факту, что он все еще в вашем распоряжении, значит, что пользователь решил не активировать его. Он тепло улыбнулся ей. — Вы были бы правы в своих предположениях, мисс Грейнджер. Человек, которому он принадлежит, решил, что жизнь им подходит и есть другие, более важные, вещи, чем изменение истории. Гермиона приподняла бровь. — Но вы не сказали, кому он принадлежит. — То, что я не сделал, моя дорогая, я не скажу вам. Однако я скажу вам следующее: каждый такой прибор имеет подробные сведения об этом, детализируя пользователя, который может быть скрытным, и ваш тоже был из этого числа. Гермиона сморщила нос и осмотрела предмет. — Тогда как профессор Люпин понял, что это принадлежало мне? — Это наверно заняло очень много времени, моя дорогая, и если этот профессор Люпин будет тем, кем я считаю, он, вероятно, провел много исследований по поиску пользователя. Гермиона кивнула, зная, что они говорят об одном профессоре Люпине. — Итак, что мне делать в этом году, сэр? — Я думаю, то вы должны закончить обучение, — заявил он, — В сложившихся обстоятельствах, я считаю, что это наш лучший и единственный вариант. Мы тоже переживаем войну, и было бы не лучшим решением попытаться скрыть вас. — Почему это? — Люди во всем мире боятся Лорда Волдеморта и всего, что он делает. Если мы попытаемся скрыть вас, или кого-то еще, кто-то обязательно узнает, люди начнут верить, что мы пытаемся что-то покрыть, и это, без сомнения, могло бы помешать всему. Эти усилия будут направлены на то, чтобы остановить Волдеморта. — Я понимаю, сэр, и я помогу вам любым способом. Он уставился на молодую девушку перед собой, осознавая всю боль, которую она испытывала в тот самый момент. Восхищение наполнило его. Девушка, которая только что испытала сильнейший шок, бывавшая на войне, сейчас сидела у него, желая сделать все возможное, чтобы помочь в свержении злого волшебника, который в будущем нанес столько бед. — Я не буду просить тебя ни о чем, Гермиона, пока нет. Мне очень жаль, что ты не сможешь просто наслаждаться этим временем и не обижайся на пресловутое «могло бы быть», потому что обида, в конце концов, приведет тебя в темную яму, куда даже самый яркий свет не может прибраться. Гермиона уставилась на него, пытаясь разгадать тайный смысл сказанного. Она знала, что должна согласиться с тем, что на данный момент должна остаться здесь. Дамблдор хлопнул в ладоши. — Хорошо, теперь, когда все кончено, почему бы вам не пойти со мной. Вы приехали в не очень удобное время, в школе еще нет учеников. Нам не известны случаи, когда ученики приезжали раньше. Но я думаю, мы сможем найти вам место для проживания. Гермиона улыбнулась, несмотря на внутреннюю суматоху, которую она чувствовала. — Благодарю вас, сэр, ваша доброта для меня очень ценна. Дамблдор вернул ей улыбку и подошел к двери своего кабинета и открыл ее для нее. Она вышла из комнаты и спустилась по лестнице и стала ждать директора. Он спустился по одному из больших коридоров, а девушка следовала за ним. Однако на этот раз не рассматривая окружение. Она пыталась разобраться в своих мыслях. Прошло чуть больше двадцати четырех часов, а ее жизнь так кардинально изменилась. Она больше не была Гермионой Грейнджер, лучшим другом мальчика-который-выжил. Нет, в этом времени она не была важна. Она начнет все заново, оставив только свои воспоминания, чтобы они напоминали ей о том, кто она такая. — Вы, похоже, обеспокоены, моя дорогая, — прокомментировал Дамблдор, — Есть что-то, о чем вы бы хотели поговорить? Гермиона посмотрела на него, обдумывая все варианты. Наконец она покачала головой и вежливо пробормотала: — Не сейчас, но спасибо в любом случае. Он кивнул. Казалось, он знал, что ей нужно держать свои мысли в себе. В конце концов, это было последнее, что у нее осталось от прежней жизни, и она не хотела делиться ими… пока что. Дамблдор привел ее в корридо, который она столько раз посещала с Гарри и Роном. Она с любопытством посмотрела на директора. — Сэр? Он поднял руку и постучал во вторую дверь справа, дверь из вишневой древесины с черными отделками. Гермиона подождала. Дверь распахнулась, и девушка мгновенно узнала человека, стоявшего перед ней, и чувство радости охватило ее. * гекатомба — огромные жертвы войны, террора, эпидемии.