Quinta essentia.

      На рыночной площади было поистине вавилонское столпотворение. Казалось, что в Ноттингем съехались купцы со всей Англии, отчего на улицах было просто не протолкнуться. Повсюду сновали желающие урвать своё или просто поглазеть на диковинные штучки, и Грейс не стала исключением. Девушка была в восторге от пёстрых тканей, душистых смол и пряностей, громких речей странствующих монахов, бродячих акробатов и жонглёров. Всё здесь, казалось, было пропитано духом волшебства, в замке же творился полный кавардак.       Шериф, узнавший последним о том, что принц Карим уже покинул Ноттингем, чтобы поскорее отбыть к себе на родину, грозился четвертовать каждого второго, кто попадал под его горячую руку. Однако он быстро успокоился, узнав, что казни не могут состояться по причине большой городской ярмарки, которая сулила немалый доход казне. Грейс поразилась тому, как же ловко Гисборн сумел преподнести Вейзи эту весть, осмелившись зайти к нему в кабинет в самый неподходящий момент, и едва не получив бронзовой кадильницей в висок. Сосуд для благовоний, преподнесённый в дар восточными гостями, шерифу был без надобности, хотя он подумывал его переплавить. В общем, это небольшая история с заморскими братьями его уже не волновала. Главное, что принц Карим уехал, не обвинив никого в смерти родственника, чего все эти дни так сильно опасался шериф, который, к слову, не получил ни крохи из доверху набитых сундуков гостей, кроме этой кадильницы, будь она неладна! Грейс же удивило, что принц не изъявил желания оповестить Вейзи о своём отъезде, хотя будь она убитой горем богатой наследницей, она бы тоже не захотела лишний раз беседовать с таким противных человеком, как шериф.       Эх, ещё немного, и она не устоит и напишет Мэриан письмо: уж слишком много интересного происходит в её отсутствие. Последнее навевало сильную тоску, поэтому девушка замотала головой, словно отгоняя от себя подобные мысли. Вернувшись из воспоминаний минувших дней в реальность, леди Клиффорд остановилась возле одной из лавок и стала рассматривать украшения. Однако, как только блондинка уже собиралась двинуться дальше, то услышала неподалёку разговор двух женщин.       — Ходят слухи, что в лесу нашли повозку, — произнесла одна из них, понизив голос. — Говорят, лошадь дала дёру, завидав волков.       — Чушь какая! Волков у нас уж давно не видать. Это всё брехня.       — Сама ты брехня, — перебила её собеседница и продолжила. — Повозка упала в овраг и на неё набрёл охотник…       — Час от часу не легче, — вновь подала голос другая, хлопнув себя по бедру. — Тебе ли не знать, что охотиться в лесах шерифа запрещено.       — Клянусь, я сама его видела! Он часто торгует олениной у городских ворот, прямо под носом шерифа, между прочим. Вот он-то и рассказал, что в повозке была некая девушка, а точнее, леди. Бедняжка выглядела так ужасно: голова висела, точно на ниточке…       Грейс побледнела и почувствовала, как земля уходит у неё из-под ног. Казалось, сердце билось так резво, что вот-вот было готово выпрыгнуть из груди. Когда девушка резко повернулась, чтобы убежать, то столкнулась лоб в лоб с верзилой, который, особо не разбирая дороги, нёс несколько расписных глиняных горшков. Спустя мгновение послышался звон битой посуды, осколки которой разлетелись во все стороны. Грейс растерялась и, даже не извинившись, исчезла в толпе, провожаемая взглядом сотен любопытных и негодующих глаз.       — Куда же так спешить?! — воскликнула одна из женщин. — Чай, не волки преследуют.       — А что за девушка-то? — вернулась к разговору её заинтригованная подруга. — Та, что ехала в повозке.       — Говорю же, она — леди. На повозке была геральдика сэра Торнтона, а внутри, верно думать, его жена, — женщина покачала головой. — Могу поспорить, что если бы он был ещё жив, то не стал бы сильно горевать.       В то же время Грейс уже покинула площадь и завернула за ближайший жилой дом, где во дворе сушилось чьё-то бельё. Прислонившись спиной к деревянной стене, Грейс плотно прижала дрожащие ладони ко рту. То, что в повозке была Мэриан, верить отчаянно не хотелось, но ничего другого в голову не приходило: всё сходилось, словно это была неподдельная ужасающая истина. Неужели её подруга лежит мёртвая в каком-то овраге? О чём говорили те женщины? «Голова висела, точно на ниточке». Леди Клиффорд зажмурилась, отгоняя от себя подобные мысли. Мало ли женщин, путешествующих подобным образом? Правильно, никому и в голову не придёт, что для леди пересекать лес в одиночку вполне приемлемо! Но это ещё ничего не значит и ни о чём не говорит.       Девушка отпрянула от стены, лихорадочно соображая. Нужно как можно скорее отыскать того охотника, что торгует олениной. Он расскажет всё, что знает. По крайней мере, ему придётся это сделать, или она лично сдаст его шерифу. Возможно, он даже приведёт её на то самое место, если его хорошенько припугнуть.       

***

      Мэриан очнулась, когда из окон башни уже пробивался яркий солнечный свет. Слабое бурление воды привлекло внимание девушки, отчего она приподнялась на локте и увидела Изабеллу, сидящую к ней спиной.       — Доброе утро, — подала голос Мэриан, наблюдая, как брюнетка неторопливо, но со знанием дела помешивала что-то в чугунном котле.       — Я бы сказала, что уже день, но, учитывая твоё положение… — ответила Изабелла, не оглядываясь. — Как ты себя чувствуешь?       — Неплохо, — Мэриан впервые почувствовала неловкость.       О ней заботится незнакомый человек, но, вероятно, не по своей прихоти. Девушке же не хотелось быть кому-то обузой. К тому же она до конца не знала, кто же за ней ухаживает, и почему? Неужели, причина только в добросердечии? В это же время Изабелла уже взяла шумовку и стала процеживать через неё жидкость в глиняную чашу.       — Корень купены заживит раны, а кошачья лапка снимет опухоль, — произнесла брюнетка, поднимаясь с табурета возле очага.       Подойдя к постели Мэриан, она протянула отвар, чтобы утолить плохо скрываемое любопытство той, которой предназначалось варево. От одного запаха, исходившего из глиняного горшочка, можно было умереть и воскреснуть. Казалось, что легче было вернуться к тому оврагу и снова в него свалиться, чем выпить это.       — Надеюсь, на вкус отвар не так плох, как на запах, — поморщилась Найтон.       Изабелла взглянула на девушку, выпучив глаза, и улыбнулась. Ничего не ответив, она смочила чистую ткань в отваре и приложила её ко лбу девушки.       — Оу, я как-то не подумала, — смутилась Мэриан.       — Если бы в отваре не было волчеягодника, то его можно было бы и выпить.       — Откуда столько познаний о травах?       — У каждого своё оружие: одни берут силой, другие используют голову. Рыцари предпочитают сталь, а прекрасные дамы — хитрость, — объяснила брюнетка, продолжая прикладывать влажную ткань к ссадина и ушибам. — Женщин часто недооценивают, но я считаю, что, чем меньше противник знает о вас, тем больше шансов его победить. Я слышала, вы управляетесь с мечом — не всякая девушка на это способна.       Изабелла театрально изобразила светскую беседу и обратилась к Найтон на «Вы», подразумевая, что Мэриан была не просто девушкой, а леди.       — Но я никогда не применяла свой опыт на практике, — отозвалась девушка, вспомнив несчастное бревно, которое стойко переносило на себе все тяготы в роли безмолвной жертвы.       — Во всяком случае, в жизни пригодится любой навык, — произнесла Изабелла, призадумавшись о чём-то своём.       Наступила тишина, нарушаемая лишь журчанием капель, стекающих с намоченной в отваре ткани. Мэриан тоже погрузилась в свои мысли, стараясь улучить момент, чтобы вновь заговорить. В голове у неё вертелось столько вопросов, что она не могла выбрать, с чего начать.       — Могу я кое-что попросить? — прервала тишину Найтон и, заметив, как Изабелла, слегка растерявшись, молча подала знак, что она слушает, продолжила. — Я хочу послать весточку отцу: он отправился в Шеффилд, но, думаю, скоро вернётся, и если он хватится меня и не найдёт, то я боюсь предположить, что с ним может случится.       — Понимаю, — наконец кивнула собеседница, избегая прямого взгляда, — но пока тебе лучше не беспокоится лишний раз и не вставать. Как только ты поправишься, мы что-нибудь придумаем.       Слабо улыбнувшись, девушка встала и направилась вон, пока Мэриан не пришло в голову что-либо возразить. А возразить было нечего, хотя Найтон и подумала, что не такая уж она и беспомощная, чтобы не смочь взять в руку перо и написать пару строк. А если даже и так, то почему она не может просто продиктовать письмо? Девушку гложило какое-то нехорошее предчувствие, поэтому, оказавшись наконец предоставленной самой себе, она решила, что пора бы уже подняться с постели и осмотреться получше. Опустив босые ноги на прохладный деревянный пол, Мэриан обнаружила, что сил у неё предостаточно и она может крепко стоять на ногах без чьей-либо помощи. Голова и вовсе не кружилась, даже ссадина пощипывала лишь слегка и то из-за отвара целебных трав, однако ушиб на бедре и под ребром порой давали о себе знать при резких движениях. Пару минут назад Изабелла упомянула про её навыки держать меч, но, вероятно, до этого Найтон действительно его только держала. Тренируясь у себя в поместье им размахивать, она, разумеется, получала и увечья, и растяжения, но подобную боль в мышцах — никогда.       Встав с постели в одной сорочке, Найтон подошла к столу, где хранились банки с крупой и орехами. Сверху красовались развешанные пучки сушёных трав и корений. Всё было настолько пёстрым, насколько и одинаковым, отчего лишь знающий в этом толк мог разобраться, что к чему. На стуле возле очага красовалось её аккуратно сложенное платье и дорожная накидка. Видимо, одежда была постирана и уже успела высохнуть, покойно ожидая свою владелицу. В противоположной стороне стояла дровница, до верху забитая поленьями, хотя не верилось, что Изабелла, такая утончённая во всех смыслах этого слова девушка, что разбирается в травах, словно Вейзи в звоне монет, могла бы собственноручно нарубить дров. Скорее всего, здесь всё-таки не обошлось без мужской руки. Возможно, эта мужская рука принадлежит Туку, который привык жить в глухом лесу, оберегаемый лишь стенами монастыря и полагающийся только на свои силы? Но почему же монах не дождался, когда она очнётся? Может быть, он отправился в Шеффилд, чтобы лично известить бывшего шерифа о том, что дочь его в полной безопасности? Мэриан улыбнулась своим мыслям — это было единственным рациональным объяснением всему.       Обернувшись, девушка вновь заметила винтовую лестницу, которая устремлялась ввысь. Любопытство взяло верх над здравым смыслом, а также совестью, потому что Найтон не имела привычки рыться в чужих вещах и совать свой нос, куда не следовало. Однако раз уж ей придётся пробыть здесь какое-то время, она просто обязана узнать хоть что-то о тех, кто её приютил. Преодолев первую ступеньку, Мэриан и не заметила как прошла уже полпути. Снизу казалось, что башня была довольно высокой, а на деле — ничего серьёзного. Вновь продолжив путь, девушка устремилась на полуэтаж, который разместился под самым куполом, в котором были проделаны небольшие отверстия. Оставалось лишь надеяться, что во время дождя или снега эти отверстия чем-то закрывали, ведь зимой в башне можно было продрогнуть на раз-два.       Почти добравшись до полуэтажа, Найтон уже могла разглядеть некоторые предметы быта: помимо высокого книжного шкафа, посередине стоял добротный крепкий стол, заваленный старинными рукописями и фолиантами. Пузатая книга на подставке напоминала поваренную, но что-то подсказывало, что в ней вряд ли можно было найти рецепт овощной похлёбки. Поднявшись ещё на две ступеньки, Мэриан внезапно услышала какой-то шум и прильнула к одному из продолговатых окон башни, что зияли в стенах через каждые пять шагов. Как оказалось, из леса примчался некий всадник. Навстречу ему вышла Изабелла. По виду нельзя было сказать, что они испытывала тревогу или недоумение, а значит, с незваным гостем она была знакома. Когда же всадник быстро спешился и стянул в головы капюшон, Найтон смогла его разглядеть. Девушка распознала в нём знакомое лицо — это был Аллан-э-Дейл. Отец Мэриан часто ловил его на незаконной охоте, но ему всегда удавалось выкручиваться. И даже под суровым правлением Вейзи он, видимо, продолжает чувствовать себя безнаказанным. Ещё бы! Ведь он отлично устроился на службе у могущественного сэра Гая.       Пока девушка, прилипнув к окну, размышляла о том, что он мог здесь забыть, Аллан уже успел протянул Изабелле туго набитые мешки и дичь, которую он, вероятно, сам поймал на охоте. Парочка перекинулась парой фраз, а после брюнетка направилась к башне. В панике Мэриан в ту же секунду отпрянула от окна и как можно скорее поспешила вниз. Как только она юркнула обратно под меховое одеяло, скрипнула дверь. На пороге появилась Изабелла с тем же самым добром, что передал ей Аллан несколько секунд назад.       — Я слышала шум, кто-то приезжал? — Найтон уставилась на девушку вопрошающим взглядом, приподнявшись на локте.       — Нет, — пожала плечами брюнетка, будто не понимая, о чём идёт речь.       — А это откуда? — Мэриан кивнула на дичь и мешки, по-видимому, с зерном или крупой.       — Из старых запасов, — не моргнув глазом, соврала собеседница и приступила к своим делам.       С этого момента дочь бывшего шерифа не проронила ни слова, однако её стали терзать сомнения, насчёт того, что монах Тук вообще знает, где она и что с ней. Найтон решила дождаться вечера, когда солнце сядет за горизонт. Девушка настроилась на побег, несмотря на то, что даже не знала, куда ей идти. Однако оставаться в башне, не имея возможности послать весточку и не имея понятия, что она вообще здесь забыла, Мэриан не собиралась. Ей бы очень хотелось спросить, кто же её всё-таки привёз, но она почему-то была уверена, что Изабелла вновь уйдёт от ответа.       Через несколько часов к башне подъехал очередной всадник на тёмно-гнедом коне. Весь немалый путь от Ноттингема до затерянной в глухом лесу постройки Гисборн был погружён в недобрые мысли. Несколько месяцев назад на пороге ордена Кровавой Луны появился кутавшийся в дорожный плащ незнакомец. Разумеется, под видом бродяги в надежных стенах обители нашёл пристанище тот самый человек, о котором теперь говорила вся Англия — архиепископ Джеффри, некоторое время назад сумевший сбежать из Дувра. Магистр ордена не видел ничего предосудительного в том, чтобы спасти того от гнева доверенного лица короля. Многие не одобряли желание магистра помочь священослужителю, но предпочитали молчать. Гисборн же полагал, что глава ордена просто-напросто проявил старческую сентиментальность. Однако когда он серьёзно захворал и уже не мог сам подниматься с постели, бразды правления взял на себя Его Высокопреосвященство. В том момент всем стало ясно, что архиепископ попросту втёрся в доверие к старику, убедил его сделать себя преемником и теперь дождается его кончины. Таким образом, ищущий покровительство Джеффри стал полноправным руководителем. И на этом он останавливаться явно не желал. Лично для Гая его появление в стенах ордена ровным счётом ничего не значило. Вплоть до недавнего времени.       Это случилось зимним утром, когда погода стояла ясная, но на каменных плитах внутреннего двора всё ещё лежал снег. Гисборн вышел во двор в жилете из тонкой овечьей шерсти, что был почти полностью распахнут, а из-под него выглядывала нижняя рубаха. Многие, завидев мужчину в таком виде, утверждали, что в венах у того кипит жидкий огонь, не иначе. Прислонившись к одной из колонн, что окружали двор, Гай слегка поиграл в воздухе своими длинными тонкими пальцами, и несколько снежинок взмыли в высь, кружась точно в танце. Мужчине нравилось создавать хаос из ничего, это помогало привести его собственные мысли в порядок. В ордене который день поговаривали о пророчестве, что якобы должно было скоро свершиться. Гисборн не сильно в это верил, потому что о наступающем Конце Света здесь говорили, словно о погоде. Однако странное предчувствие, что скоро что-то должно неминуемо случиться, съедало его мозг. Он не хотел становиться одним из тех параноиков, с которыми ему приходилось сталкиваться каждый день: и стар, и млад — все они вели себя одинаково. С другой стороны мужчина не мог отделаться от мысли, что это вовсе не связано с пророчеством, а то, что его гнетёт, имеет вполне осязаемую оболочку мужчины средних лет.       Вдруг Гисборн ощутил чьё-то присутствие. Так бы продолжалось ещё очень долго, если бы рыцарь не перестал играться со снежным вихрем и в ожидании не скрестил руки на груди.       — Она вернулась, — послышался за спиной чей-то гнусавый голос. — После стольких лет…       Гисборну не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто к нему обратился. Только архиепископ Джеффри обладал таким заискивающим и противным голосом. Обойдя Гая со стороны, мужчина поравнялся с ним и, несмотря на то, что тоже был высок, рыцарь оказался на целый палец выше его. Оба мужчины прекрасно знали, о чём пойдёт их разговор. Поговаривали, что в Ноттингеме скрывается та, что способна остановить надвигающуюся катастрофу; Избранная, о которой говорилось в пророчестве. Не то, чтобы Гисборн в это верил, но чудес никто не отменял, а мистика, тайные знания о сущности природы и её законов окружали его сплошь и рядом. Вероятно, в Избранной таился некий потенциал, который был недоступен простому смертному, даже члену Ордена. А из этого, к сожалению, следовало, что многие захотели бы использовать её способности в личных интересах.       — Ты уверен, что это она? — наконец заговорил брюнет, обращаясь к собеседнику на «ты», как если бы тот был его боевым товарищем.       Архиепископ не был для Гисборна ни наставником, ни примером для подражания, поэтому распинаться перед ним он не желал.       — Да, — продолжил Его Высокопреосвященство, устремив свой отвлечённый взор куда-то вдаль. — Она в опасности. Ты должен найти её.       Мужчина сделал акцент на слове «должен», однако Гисборн предпочитал в подобных ситуациях мысленно отвечать оппоненту — «должен, но не обязан».       — А когда я её найду, — спросил он вслух ради интереса, — что тогда?       — Я дам ей то, — архиепископ повернулся к Гаю и взглянул прямо в глаза, — что ей причитается.       Слова прозвучали угрожающе, но рыцарь постарался отогнать от себя пространные мысли на этот счёт.       — Сомневаюсь, что это она, — произнес он, наконец, и уже собирался уйти, как Джеффри схватил его за руку выше локтя.       Гисборн напрягся. Его упругие мышцы превратились в камень, это чувствовалось даже сквозь ткань жилета, а на волевом, точно выбитом из камня, лице заиграли жевалки.       — Здесь нет места сомнению, — понизил голос архиепископ, пристально наблюдая за собеседником. — Во всяком случае, это легко проверить.       Его Высокопреосвященство оставил Гисборна одного. Мужчина сжал руки в кулак и опёрся ими о балюстраду, что отделяла его от заснеженного двора. С неба мало-помалу стали опускаться снединки. Вероятно, вскоре начнётся метель, но это сейчас волновало рыцаря в наименьшей степени. Мужчина не хотел выполнять поручение архиепископа, у него было полно своих дел и лишнее его никак не воодушевляло. Однако разумная причина, по которой он мог бы ему отказать, никак не хотела приходить на ум. Действительно, что ему стоит съездить да проверить, вот только почему он? Джеффри умел испортить настроение одним своим присутствием, в этом никто не сомневался. Однако рыцарь знал, что это не последняя их встреча, что ему дали время подумать над тем, каков же в итоге будет его положительный ответ.       И вот уже который день Гай выполняет возложенное на него поручение, но отчего-то тянет с его завершением. Когда в замок прибыли восточные гости, мужчина сразу же понял, что дело нечисто. За день до этого он написал письмо сестре, которая уже скрывалась в заброшенной башне. Не вдаваясь с детали, мужчина попросил, чтобы та готовилась к приезду «гостьи». Нужно было привести всё в порядок: спрятать оружие, ритуальные предметы и древние рукописи, чтобы убранство напоминало монашескую келью. Мужчина продумал всё до мелочей и даде то, как Мэриан должна была там очутиться, но на пиру случилось то, чего никто не ожидал. Испугавшись за жизнь дочери, Найтон поспешил увезти её подальше от Ноттингема, поэтому рыцарю пришлось действовать по обстоятельствам. Ему не хотелось причинять девушке какой-либо вред, к тому же от этого косвенно зависела и его жизнь, но лошадь, почуяв опасность, помчалась со всех ног и предугадать, что произойдёт дальше, не мог никто. Мэриан тогда сильно досталось. Она потеряла сознание, но была ещё жива. У мужчины защемило сердце, как только он увидел тоненькую струйку крови от виска до подбородка. Девушка выглядела хрупкой, словно тряпичная кукла. По крайней мере, такой она показалась, когда он осторожно поднял её на руки. Слабый стон и едва уловимое дыхание подтвердили его догадки о том, что бедняжка не умерла. Когда Гисборн пересёк порог башни с полуживой барышней на руках, Изабелла не верила своим глазам. Времени и желания объяснять, в чём была причина такого ошеломляющего появления, не было, и мужчина попросту исчез на пару дней.       Сегодня же Гай получил гневное письмо архиепископа о том, что Найтон — «старый дурак», как выразился тот, — отправил Избранную в Ньюстедское аббатство, ослушавшись приказа не вмешиваться, поэтому его пришлось посадить в темницу. Рыцарь спешно отправил весть о том, что не стоит волноваться и всё под контролем.       Ну, или практически всё.       Натянув поводья, мужчина внезапно остановил животное в паре шагов от края леса и затаил дыхание.       — Можешь не стараться, — крикнул рыцарь в темноту, с лёгкой ухмылкой на лице, — от тебя рыбой несёт за версту.       — Знаете, — подал голос Аллан-э-Дейл, выступая из-за ствола дерева и принюхиваясь к своей одежде, — я не особо и прятался, поэтому рыба здесь ни причём.       Брюнет с лёгкость кошки спрыгнул с коня и приблизился к своему подчинённому. Тому было поручено много дел, одним из которых была доставка провизии в башню, но, по-видимому, в башне тот так и остался.       — Я был сегодня в Ноттингеме, — начал Гисборн. — Ты клялся, что случай с повозкой будет у всех на устах, но что-то я не заметил особой шумихи. И что это за вольности? Откуда взялся слух про геральдику Торнтона?       — Никто не спросит, откуда ноги растут, а дело будет сделано, — молодой человек пожал плечами. — К тому же я не виноват, что в город приехала ярмарка. Я вообще-то стрелок, а не трубадур.       — Ты будешь кем угодно, если мне понадобиться, — пригрозил Гай, схватив молодого человека за грудки. — Или же шериф вздёрнут тебя на ближайшей ветке.       — А шериф знает, что вы делаете за его спиной?       Гисборн прищурился, но не от гнева, а от едкого запаха рыбы, что ударил в нос. Встряхнув парня напоследок, мужчина отпустил его. Аллан поправил кожаный жилет и как ни в чём не бывало, уставился на рыцаря, ожидая дальнейших приказаний.       — Не стоит быть таким грубым, — вскользь произнёс он, — девушкам такие не нравятся.       — По-твоему, я похож на того, кто страдает от недостатка женского внимания? — Гисборн ухмыльнулся, в его глазах появился озорной огонёк.       — Девушки бывают разные, — ответил Аллан, осознав, что действительно облажался.       — Так, значит, ты у нас знаток амурного толка, — задрав голову, произнёс Гай, растягивая каждое слово.       Мужчина скрестил руки на груди и прислонился плечом к стволу сосны. В полумраке, казалось, что по своей мощи дерево порядком уступает фигуре рыцаря. Аллан по достоинству оценил габариты рыцаря и подумал, что ни при каких обстоятельствах не пожелал бы стать его потенциальным соперником. Гай, тем временем, терпеливо ждал продолжения: надо же было как-то скрасить эту тоскливую холодную ночь.       — Можно и так сказать, — шмыгнул носом горе-охотник. — И хоть в оленине я разбираюсь лучше, всё же могу дать пару дельных советов.       — И что же ты скажешь о леди? — делая вид, что этот вопрос его вовсе не интересует, спросил Гисборн.       Вряд ли Аллан имел с ними дело, но паренёк часто подмечал незначительные детали и имел длинный язык, который порой подсказывал мудрые вещи. Гай же и сам до конца не понимал, отчего задал такой вопрос. Однако, если однажды он решит жениться, то, безусловно, его избранницей будет леди. Тут вопрос стоял только в том, как и чем соблазнить её родню.       — Э-э, — протянул Аллан, отведя взгляд куда-то в сторону, — ну, я точно знаю, что леди не гуляют одни. Особенно по ночам, и особенно в лесу.       — Что? — мужчина нахмурился и, обернувшись, увидел, как из башни тайком, озираясь и прислушиваясь, пробирается некая девушка.       — Это же леди Мэриан, верно? — продолжил парень, хотя уточнение было излишним.