Всадник на двоих

POV Сапфира       Я летела на всех порах, не ощущая усталости. Желание поскорее увидеть моего Всадника перекрикивало все остальные желания и инстинкты. Совсем скоро я увижу Эрагона и смогу сказать, что всё так же люблю его, люблю больше всего на свете. Нетерпение непривычно окутывало меня плотным одеялом, что вызывало во мне чувства, близкие к тем, которые я испытывала, когда долго не получалось унять икоту. Или как там двуногие это называют.       Казалось, мне стоило бы отрепетировать мою речь, которую я торжественно произнесу при встрече с моим малышом, но почему-то я была уверена, что и без этого скажу что-то ошеломляющее, пронизывающее до костей и открывающее душу.       Почему я так решила? А кто же его знает?! Мне так казалось, а свои предчувствия я привыкла слушать.       Признаться честно, мне уже не казалась раем эта поездка; хотелось как можно скорее оставить кому-то на поруки этого свалившегося как снег на голову Дэрри и вернуться в наш маленький тренировочный городок для юных Всадников Драконов. В связи с последними событиями Алагейзия перестала давать мне ощущение дома. Скорее наоборот: призывала проявить осторожность и ни с кого не спускать глаз.       Передо мной встала ещё одна проблема: стоит ли Эрагону говорить о раззаках? С одной стороны это была важная информация, и утаить её от убийцы самого Гальбаторикса — преступление. Но с другой стороны малый может наделать глупостей, от которых я буду не в силах его отговорить. Точнее сказать, которые будут скрыты от меня до того самого момента, пока это двуногое чудо не будет бежать мне навстречу, размахивая блестящим Брисингром, с перепуганными глазами и кричать «Пресвятые Всадники! Сапфира! Нужна твоя помощь!».       Хотя воспоминания о временах борьбы с Империей Губителя Яиц тепло грели где-то глубоко в груди. Это были времена безграничного доверия и уверенности, что мы всё делаем правильно. Куда же это всё девалось теперь? Теперь было только ощущение, что мы ходим по хрупкому льду, в начале зимы сковавшему горную речку, и он угрожающе потрескивает, будто бы предупреждая о возможности провалится и быть захлёстнутым холодной колкой водой.       «Эрагон!», — громко рыкнула я в мыслях, ожидая ответа.       «Сапфира!», — ответил мне родной до щемления в сердце голос. Малыш был не меньше меня рад тому, что всего через несколько минут сможет положить на мою нагретую чешую руку.       «Мне так много надо тебе сказать», — молчать я была больше не в силах: самое родное существо уже вот-вот предстанет передо мной, прижимаясь своей вечно распатланой головой к моей груди.       «Мне тоже, Сапфира», — безграничная нежность звенела в голосе Эрагона, непонятно почему заставляя меня чувствовать благодарность.       «Я узнала кое-что очень важное», — услышав его голос, все сомнение о том, стоит ли ему говорить о внезапно восставших врагах, рассеялись утренним туманом над пустыней Хадарак.       «Со мной случилось кое-что необычное», — нетерпение разрывало и Всадника. Видимо, тут он ни с кем не мог обсудить случившееся.       «Никто и не сомневался ни на секундочку, — я ухмыльнулась, — меня нет — и ты уже с головой ушёл в неприятности. Неплохо устроился, парень. Или у тебя там какой-то специальный поставщик проблем?»       «Ой ну хватит уже, зазнайка», — тем не менее в его голосе не было ни нотки злости или раздражённости: «Где ты?»       «Почти подлетела к Западному Пику. Если ты пойдёшь левым коридором от старых апартаментов Аджихада, то уже через десять минут сможешь прыгнуть ко мне на спину».       «Звучало как приказ», — я уже чувствовала, что этот недоэльф изо всех ног бежит указанным мной путём.       «Которому ты, тем не менее, подчинился», — немножко колко подметила я, стараясь держаться как можно ближе к горам, чтобы не упустить моего Всадника.       «Посчитал его разумным», — не останавливаясь, ответил юноша.       «Ну давай же, Эрагон, добавь это заветное „как и все твои приказы“, — радость наполняла мою душу. И сердце. И другие органы, которые только могла наполнить. И даже те, которые не могла.       „Хорошо-хорошо, только сегодня я скажу это, — последовала пауза. Я, прищурив глаза, ждала продолжения ‚банкета‘. — Как и все твои приказы, Сапфира“.       „Да ты сказал это! — весёлый рык, зародившись где-то глубоко в горле, вырвался через стеночку острых зубов-кинжалов. — Теперь я это запишу в памяти, как делала это с посланием Брома, и время от времени буду тебе ‚включать‘       ‚Это ещё зачем? ‘       ‚Чтоб ты, ни дай случай, не забыл о сказанной в такой интимный способ фразе. Ну где ты? ‘       ‚Здесь! ‘, — услышала я голос и в мыслях, и в отовсюду нависающих камнях. И вот Эрагон уже срывается с каменного утёса, ловко приземляется в впадинку между шипами у меня на шее и крепко прижимается ко мне:       — Я скучал…       — Малыш, я должна тебе сказать, что поступала безгранично жестоко, оставляя тебя с проблемой, которую должны были делить на двоих, заставляя нести непосильную ношу, которую должны были нести вдвоём. Ты мучался и путался, ища разгадку в головоломке, которую можно разгадать только вдвоём. Делая легче себе, я перекладывала каменные брылы на тебя, вместо того чтобы просто скинуть их. Теперь ты понимаешь, как сильно я жалею о том, что оставила тебя тут?       — Ты сделала всё правильно. Мы уже практиковали работу по отдельности, помнишь? И, благодаря этому, добились прекрасных результатов. В этот раз будет так же, вот увидишь. Тем более мы снова вместе.       — Раззаки заставили тех судноплавцев искать лучшей жизни и пристать к нашему берегу.       — Раззаки? Но ведь сказано же было, что те, с которыми мы расправились в Хелгринде были последние из существ своего вида!       — Малыш, разве ты ещё не понял: всё меняется. И мы не должны были вернуться в Алагейзию, но сейчас мы нигде в другом месте, как здесь. И раззаки были последними, но эти ужастики напали на беззащитные селения этих двуногих, истребили и продолжают истреблять население. Всё совершенно не так, как сказано в пророчестве.       — Но ведь… — в голосе Эрагона слышалась растерянность и огорчение.       — И у Всадника может быть лишь один дракон, а ты живое доказательство обратному, — я немного повернула голову, чтобы видеть парня.       — Муртаг пообещал помочь с этим, — без особого энтузиазма сказал Всадник. Видимо, он был очень подавлен, поскольку, судя по всему, зло возрождается, и все наши попытки в прошлом растрощить скелет всей черноты мира отозвались издевательским смехом этого же скелета.       — А у тебя что случилось, дружище?  — надеюсь, мой голос не был чересчур наигранным.       — Я увидел на озере девушку. Она мне показалась подозрительной, поскольку была там совсем одна и ни сном, ни духом о мне и тебе. У Орика я узнал, что её зовут Николь и что она прибыла к ним некоторое время назад и поначалу воровала с их ферм, а потом согласилась на уговор, согласно которому Николь не должна появляться на территории гномов, а они в свою очередь не будут обращать на неё ни малейшего внимания.       — Что-то здесь не так…       — Я о том же…       — Почему ты её не приволок в Тронжхайм? Посидела бы в темнице некоторое время — глядишь, и меня, и тебя бы вспомнила!       — Ты даже не спросишь, почему гномы не пригласили её к себе? — Эрагон удобнее умостился на моей шее. Видимо, это его очень удивило.       — Слушай, она появилась тут явно до того, как мы затеяли этот государственный переворот. Так что она вполне могла оказаться шпионкой Гальбаторикса, а потом и рассказать ему где находятся вардены, сколько их, какая боевая готовность, кто помогает, слабые и сильные места… впускать только что появившуюся девчонку, которая почему-то сама, одна одинёшенька, забрела в такую даль — до ближайшего человеческого посёлка или городка несколько миль — было бы ничем другим, как самой настоящей дуростью. Хротраг был ещё тем мудрецом: он не отпустил её, но и не дал надежды на жизнь в их обществе. Словом, ничего, что могло бы хоть как-то проявить гномов Трощителю Яиц.       — Я до этого додумался только хорошенько всё взвесив.       — Не забывай, что я дракон: мой мозг работает быстрее чем у эльфа, гнома или человека. Это если считать в процентах, то у гнома или человека мозг работает на десять процентов, у эльфов — на двадцать-тридцать, а у драконов на пятьдесят. Да-да, представь. Даже у драконов из ста процентов задействовано только пятьдесят.       — Но кто-то же есть с мозгом, работающим на все сто процентов?       Я отрицательно помотала головой.       — Ну, или близко к тому? — Эрагона ошеломил этот факт, поскольку мой ответ снова был ‚нет‘. — Как же так?       — Смотри, если очень сильно разогнаться в беге, к примеру. Ты не сможешь остановиться за секунду. Для этого тебе понадобится определённое время. Представь, что это всё те же двадцать процентов. А если сто… — Я замолчала, давая возможность обдумать сказанное мной.       — То есть ты хочешь сказать, что если развить мозг на сто процентов, то остановить его будет невозможно? — сейчас Всадник был похож на всё того же Эрагона, который постигал начальную науку, путешевствуя на лошадях с Бромом. В его глазах светился не подробный интерес и тяга к знаниям.       — Это только моё предположение. Я ничего не могу сказать точно. Так где ты, говоришь, видел эту девушку? Думаю, она не против познакомиться поближе.