Моя невеста

Если раньше я считал, что я любитель путешествовать (это я выяснил в старшей школе, путешествуя из самого учебного заведения в парки), то сейчас я готов смело опровергнуть этот факт. Я сижу перед раскрытым чемоданом и не знаю, что мне взять с собой на Окинаву. Откуда у меня появилась такая неуверенность в себе. Это точно сказалась работа учителя. — Икуто! — похоже это была моя мама. Я нехотя встал с уже полюбившегося за этот час места и пошёл в сторону лестницы. Я медленно спустился вниз и облокотился на косяк двери. Передо мной предстала довольно-таки странная картина. Моя мама и мама моей невесты что-то внушали Амелии, стоявшей посреди комнаты с каким-то рюкзаком и увесистым пакетом — Скажи своей невесте, что нельзя ехать на отдых с такой маленькой сумкой. А как же крем для загара. — Ага — хмыкнула недовольная Хинамори младшая — А ещё крем до, вовремя и после загара. И не плохо бы ещё и панамку, зонтик, пару полотенец и коврик. Куда вы меня отправляете? Мы с Икуто едим на Окинаву на месяц, а не на год. — Мам, мисс Хинамори — начал я защищать свою будущую жену — давайте я просто поговорю с Амелией. Хорошо? Я осторожно взял девушку за руку и повёл в сторону лестницы. Она раздражённо выдернула свою ладошку и, обогнав меня, пошла в свою комнату. — Если ты намерен читать мне нотации, как родители, то тебя ждёт грандиозный облом — она немного нахмурила брови, смотря мне в глаза — я тебе ещё неделю назад сказала, что даже не смотря на наши разговоры, просмотр фильмов и прогулки мы всё ещё враги. Точнее ты мне всё ещё враг. — Может хотя бы приятели — я подошёл к ней чуть ближе — Поможешь упаковать чемодан, а то я не знаю, что брать. На лице Амелии возникло какое-то подобие улыбки, и она пошла в мою комнату. За последнюю неделю мне стало казаться, моя невеста бывает в этом помещении чаще, чем я. Поставив свой багаж на мою кровать, она поудобней устроилась рядом и выжидающе посмотрела на меня. Я пинком пододвинул свои чемодан к ногам девушки и сел рядом. — Ты такой же как Соука — как-то жалобно прохныкала Хинамори, осматривая содержимое моей поклажи — ты педант. Хотя при твоей профессии — это не удивительно. Моё падение на кровать сопровождалось усталым полу-стоном полу-вздохом, в то время как моя будущая жена копалась в моих вещах. Я слышал приглушённые ругательства и едкие комментарии в сторону той или иной вещи. Эта вредная девчонка что-то бубнила себе под нос, а я уже сбился со счёта сколько вещей полетело в воздухе. Больше всего меня удивило, когда к потолку взлетели мои боксёры. Амелия мало того, что раскритиковала их, она не смутилась кинуть мне их в лицо. Вспомнилась прошлая неделя, которую я провёл вместе со своей невестой. После нашего небольшого разговора на кухне я долгое время тупо пялился в телевизор, находясь в некоем трансе от полученной информации о маниакальных идеях будущей жены. Какая ирония, из этого «транса» меня вывела именно хозяйка этих самых идей. Она недовольно трясла меня за плечо и что-то говорила о моей неадекватности. Уж слишком часто она употребляла в мой адрес весьма нелестный эпитеты. Но итогом нашей маленькой перебранки был разговор по душам за чашкой «Эрл Грей». Утро вторника началось у меня с оглушительным звуком электрогитары. Я проснулся с диким желанием убить всех и вся, но его пришлось быстро сменить на желание быстро бегать, ведь на часах было семь утра. Со скоростью гепарда я добрался до адской машины и выключил кошмарную мелодию. Рядом с будильником лежала записка. Там каллиграфическим почерком было написано, чтобы я спускался в обеденный зал и меня убьют если я кого-нибудь, разбужу. Несложно было догадаться кто был автором этой записки. Юная особа ждала мне за обеденным столом, нервно постукивая ноготками о деревянную поверхность столешницы. Высказав мне целую тираду о моей пунктуальности, меня накормили завтраком и отправили переодеваться во «что-то более приемлемое для выхода». Спустя час моего «дефилирования» из своей комнаты в коридор под строгим контролем моей невесткой мы всё-таки вышли на улицу. Амелия около получаса вела меня по улицам Токио, неся в руках какие-то папки и пакеты. Я пару раз спрашивал куда мы идём, на что Хинамори огрызалась или грубила. Мы подошли к какому-то парку. Там было около двух десятков людей. Половина сидела за мольбертами, а вторая половина позировала. Я не понимал, что происходит ровно до того момента как моя будущая жена вытащила свой мольберт, холст, кисточки, краски и грифели, и что-то ещё. На немой вопрос в моих глазах, девушка ответила, что я её модель. Раньше я считал, что работа модели самая простая. Стоишь и ничего не делаешь. Ага, сейчас. Амелия полчаса меня мучила. То ей свет не нравится, то тень, то поза, то лицо, то пейзаж. Но всё же она посадила меня под дубом с раскидистой кроной и заставила закрыть глаза. При малейшем движении художница тыкала меня острой кисточкой под рёбра, что причиняла весьма ощутимую боль, так что заснуть у меня не получилось. Я около трёх часов просидел, почти не двигаясь. О конце моих мучений меня оповестил мягкий голос Хинамори, когда она в шутку сказала отмереть. Я открыл глаза, немного щурясь из-за яркого солнца от которого отвык за три часа. Хинамори держала в руках холст и что-то писала углём в самом краю. Придвинувшись к ней чуть ближе, я разглядел на картине себя. Довольно реалистично. С неким трепетом в душе я наблюдал, как Амелия мягко улыбалась, глядя на картину. В итоге, я всё-таки узнал, что моя невеста художница и любит рисовать на свежем воздухе, она узнала о съезде художников, которые будут рисовать людей, и решила нарисовать меня. После такого содержательного рассказа я взял мольберт и все принадлежности для рисования моей будущей жены (а также не понял, как Амелия несла всё это сама), и вместе мы пошли в сторону дома. Следующие четыре дня мы с моей невестой просто гуляли по паркам. Я водил её по тем местам, где я прогуливал школу. Это были не только парки, но ещё сады, скверы иногда библиотеки. В одно утро я отыгрался за своё пробуждение и почти таким же способом разбудил девушку. Вот только будильника было два, и они стояли очень близко к голове Хинамори. Она тогда долго на меня обижалась, но отошла после того, как я показал ей первую крышу высотного здания. Я со своим лучшим другом побывали почти на всех крышах Токио и от некоторых я нашёл ключи в доме родителей, куда я иногда приезжаю на выходные, а остальная часть ключей в моей квартире, где я живу после окончания школы. Но возвращаясь к теме крыш, Амелия попросила меня сделать дубликаты с подписями ко всем крышам Токио, какие у меня есть. Да, просьба не из лёгких, но первые двадцать ключей моя невестка получила уже через день. Сложнее было с подписями. Я сам еле вспомнил где крыша, от которой у меня есть ключ. На седьмой день нашего знакомства я пригласил девушку и в кино. Во время нашего чаепития неделю назад Хинамори рассказала мне о своём пристрастии к боевикам. Поэтому я отвёл её на одну из новинок и весь сеанс просидел тупо пялясь на экран, так и не поняв сюжета. И лишь после окончания этого бреда моя невеста любезно просветила меня во все тонкости жанра и фильма, в частности. Раньше лекции о каком-нибудь художественном жанре читал я, но теперь этим занялась Амелия. Когда я честно сказал, что считаю боевики полным фуфлом, я прочувствовал на своей голове всю тяжесть женской сумочки. — Эй, спящая красавица — девушка немного раздражённо щёлкала пальцами перед моим лицом — если продолжишь не отвечать мне, то я тебе врежу и не как вчера сумочкой, а чем-нибудь потяжелее. — Прости, Амелия, задумался — виновата прошептал я, садясь рядом с художницей — Что это? — Я выкинула всё ненужное и осталось так мало вещей, но мне кажется, что так даже лучше — Хинамори медленно потянулась, разминая затёкшие кости — И ещё кое-что. Задолбал ты со своей Амелией. Если родителей нет рядом зови просто Аму. Меня так друзья зовут. А родители не признают, говорят дебильное сокращение благородного имени. — Аму — я медленно произнёс её имя, будто пробуя его на вкус — красивое имя. Мне в школе тоже придумывали имена. В особенности девушки. Они называли меня Икутик, Икуточка или Икусик. Даже вспоминать страшно. Хотя мой лучший друг до сих пор подкалывает меня и частенько так называет. Он типа со мной в школе работает, учителем физкультуры. — Икуточка — сладко пропела девушка, немного пододвигаясь ко мне. Она положила ладони на моё плечо, смазливо улыбнулась и захлопала глазками. Я нервно сглотнул, вспоминая школьные годы. Ведь именно так вели себя мои одноклассницы и если бы не строгий директор, то и ученицы — Икутик, ха-ха-ха. Надо же иметь такое имя. Икусик. Ха-ха-ха. Я уже совсем сбитый с толку наблюдал, как Амелия заливисто смеётся, откинувшись на кровать. — Ах ты маленькая — я схватил подушку и кинул её на девушку, та немного успокоилась и лишь весело улыбалась, вытирая со щёк слёзы. — А меня в младшей школе все звали Джокером — сказала моя невеста, садясь в прежнее положение немного облокачиваясь на моё плечо — самая ирония в том, что я кошмарно играю в карты. Кстати, мои лучшие подруги появились у меня как раз-таки в младшей школе, но год назад они перевелись в элитную школу, а я не захотела. Но мы часто созваниваемся и в этом году я хочу перевестись в их школу, пускай первые месяцы учебы уже прошли. — Думаю, у тебя получится, Амел … Аму — быстро исправился я, наблюдая как девушка удовлетворённо улыбается. — Ладно — выдохнула девушка, спрыгивая с моей кровати — мне пора, Икуточка. Я проследил, как Хинамори забрала свои вещи и вышла из моей комнаты и подошёл к заменившей мой чемодан спортивной сумке. Застегнув молнию на ней, я пинком пододвинул её к двери. Завтра мы уже уезжаем на Окинаву, надеюсь она не убьёт меня за время летних каникул.