Выходи за меня

Она меня раздражала. Не знаю чем, но всеми фибрами своей души я не мог её терпеть. Не мог терпеть не присутствия. Не знаю, что бесило меня больше. Её заикание, привычка мямлить, нерешительность? Я бы сказал, трусость. Её невыразительное, самое обычное лицо, неуклюжесть, тяжёлая фигура, лишенная изящества. Она отличалась от всех моих девочек в дорогих блестящих платьицах, с яркими макияжем и идеальной укладкой. В них было безукоризненно все — от их блестящих гладких волос до самых кончиков высоких каблуков. И пусть я тратил на них деньги, но мне хотя бы было на что. Она была неказиста, лицо не привлекало ни малейшего внимания, но она меня зацепила. И не хотела отпускать. Или это я не хотел отпускать её? Она взяла меня в плен, не оставляя ни малейшего шанса для борьбы, да и сам я был не способен вести с ней битву. Она поразила меня прямо в сердце, и я уже не мог, не мог заставить её покинуть мою голову. Она окутала, околдовала, очаровала. Голосом. Я был скептичен насчёт её выступления до самого конца. Даже когда она вышла вперёд, к микрофону, едва не уронив его, когда на неё упал свет софитов, даже когда я услышал первые аккорды её песни. Но тут она запела. Могу я сказать, что мой мир перевернулся? Я буду честен, если скажу, что я забыл все, услышав первые звуки, первые ноты, взятые ею, этим чудесным голосом? Да, и видит Бог, я не могу солгать. Тончайшие чистые переливы, едва различимые человеческим ухом, были настолько прекрасны, что по коже пробегали мурашки. Её голос проникал в самое сердце, обнажая, открывая в людях все, будто выставляя все чувства напоказ. Моя гнилая, мелочная душонка содрогнулась под влиянием всей волшебной силы, магии ее голоса. И негде было скрыться, спрятаться от этой светлой и могучей силы этого голоса. Мне хотелось умереть, повернуть время вспять, чтобы услышать все это вновь. Моё сердце заныло, закричало, когда почувствовало лёгкую дрожь голоса в финале. Конец, нет, остановите, повторите, прошу. Не замирай. Не молчи. Не забирай у меня все, что я приобрёл за эти минуты. Неужели приобрёл… Чтобы потерять? Нет. Я не могу смириться с исчезновением этого волшебства. И какими грубыми, низкими, пошлыми казались эти выкрики, аплодисменты в конце. Она достойна большего. Чего угодно, но не этой низости. Она заслуживала молчания, дрожащих мокрых ресниц, светлых капель на щеках и блестящих глаз. Она заслуживала все цветы мира. И все его молчание. Молчание, благоговейное, чтобы после её пения у людей не было сил, чтобы что-то сделать, кроме как ощущать. Чувствовать. Проникаться. И мысленно умирать, чтобы возродится вновь. Этого она достойна. Она посмотрела удивлённо, когда прошла мимо меня и заметила моё состояние. Оцепеневший, замерший, пораженный.  — У тебя… Все хорошо? Я не мог поверить, не мог, что она говорит со мной. Как? Как после всего, что я делал, она так спокойно и ласково интересуется, как у меня дела? Дура? Нет. Самый красивый и прекрасный в мире человек, в котором безупречно все.  — Мина… — я буквально прохрипел эти слова, не способный говорить из-за долгого молчания, из-за этого голоса, который теперь навсегда. Навсегда в моем сердце. Во мне. Он живёт, своей какой-то отдельной жизнью, и в то же время я был вдохновлен, возрожден этой жизнью.  — Выходи за меня. Недоуменный взгляд, смущенный смех.  — Быть может, для начала мы сходим хоть на одно свидание?  — Только если ты споешь для меня. Глаза в глаза, лёгкая улыбка, мягко тронувшая губы.  — Сколько угодно.