***
Тсунаёши поежился, сидя на подоконнике. Ночью в Вендикаре особенно холодно, даже если на улице тепло. На небе он видел звезды. Множество мерцающих точек и луна, величественная и красивая. Тсуна любил ночь. Время суток, скрывающее все грязное и отвратительное этого мира. Время, когда он мог расслабиться и позволить ночи спрятать собственные страхи в ее тьме. Чего боялся Ариэль? Вновь потерять свою семью. Запутаться в чувствах. Окончательно заплутать во мраке. Привыкнуть к убийствам и воспринимать смерть человека, как что-то незначительное. Почему Ян сказал, что его душа до сих пор чиста? Тсунаёши хотелось верить в это. Он хотел убедиться, что не превратился в бесчувственную машину для убийств. Каждое утро он просыпался со страхом и ожиданием неминуемого, а потом спокойно улыбался, скрывая от всех боль и усталость. Савада редко спал без кошмаров и ужасов, что преследовали его даже днем в виде коротких зрительных обманов. Он мог коснуться чего-то, и это «что-то» тут же оказывалось в крови. Тсуна резко одергивал руку в испуге, и видение исчезало. «Страшно». Мальчик сколько угодно мог себя обманывать. На заданиях с Мукуро и с кем-то из старших Инферно он был предельно холоден и расчетлив, но, как только он оставался один, страхи выползали, соединяя реальность с кошмарами. В такие моменты Тсуна становился ребенком. Обычным девятилетним ребенком, а не убийцей и Палачом, которого боится вся мафия. Боязнь стать машиной для убийств. Боязнь окончательно заблудиться во тьме. Боязнь воспринимать смерть как что-то незначительное. Страшно.***
Мукуро не мог заснуть. За три года столько всего случилось. Даже не верится. Он освободился от Эстранео, стал тем, кто приводит мафию в ужас, обрел новых друзей… и самое главное Мукуро нашел свое Небо. Но что-то было не так. Что это за чувство, что грызет его изнутри? Это не похоже на злость, страх, ненависть. Но это и не было радостью или счастьем. Сомнение? Нет. Беспомощность? Тоже нет. Одиночество? Возможно. Все в этом мире по-своему одиноки. Мукуро не был исключением. Но с тех пор как в его жизни появился Тсунаёши, это чувство заметно притупилось. Почему он снова начал ощущать, словно его медленно затягивало в глубокую дыру, откуда он сам выбраться не в состоянии? Умбриэль до сих пор не мог забыть дни, проведенные в лаборатории. Те ужасные дни, когда каждый просто существовал, ожидая боли. Дети почти не общались друг с другом, предпочитая одиночество и уединение. Они все привыкли к этому. Но когда появился Тсуна, все изменилось. Пленники стали более разговорчивыми, некоторые даже бояться перестали, а слабые улыбки на лицах появлялись чаще. Мукуро считал это чудом. Этот ребенок, Тсунаёши, смог помочь им всем, не требуя ничего взамен. И за это… многие отдали за свое Небо жизнь. Туман видел странное поведение Тсуны. Но Савада ничего ему не говорил, продолжая беспечно улыбаться. И Мукуро молчал. Он понимал, что тот не ответит, чтобы не беспокоить. Это не было недоверием или чем-то еще, просто Тсуна сам по себе такой человек. Будет терпеть даже если очень больно, но все равно не станет тревожить близких. И Рокудо ненавидел эту черту Неба больше всего. Интересно, смогут ли он и Сиело когда-нибудь обрести свое счастье?***
Обычно, когда ты чего-то ждешь, время идет медленнее. Год назад, в день знакомства с Ёши и Куро, Ария рассказала ему о своем видении. Занзас, когда он узнал свое истинное происхождение, поднял восстание против Девятого, чтобы силой заполучить власть в Вонголе, в обход воле босса и Внешнего советника и того факта, что Тимотео уже отдал Кольцо Неба первому Наследнику. И ему бы почти удалось, да вот только «папочка» использовал на нем технику Прорыва Точки Нуля, погрузив его в сон на 8 лет. Это все, что видела Ария. Продрыхнуть восемь лет в Колыбели он определенно не хотел. Когда он спросил, почему женщина рассказала ему о видении и какая ей с этого выгода, она ответила лишь: «Ариэль расстроится, если его новый братик вдруг «исчезнет». А он защищает то, что дорого мне. Я не хочу видеть его грустным. Он уже многого натерпелся». Сначала Скайрини не поверил. И причина этому проста — он познакомился с мальчишкой в тот же день, когда получил свое предсказание. Зачем Сиело беспокоиться о незнакомом человеке? Ария с улыбкой произнесла: «Он просто мечтал познакомиться с тобой с тех самых пор, как начал работу в Виндиче. Инферно и Вария очень похожи, не считаешь?». И тогда прояснялось многое. Так сказать, интерес к «собратьям по несчастью». В итоге бунт он поднимать не стал. К тому же, босс Варии понял, что раз он не родной сын Девятого, то Кольцо Неба не примет его в любом случае, так как в его жилах не течет кровь Вонголы. И теперь Занзасу интересно, когда же старик соизволит рассказать ему правду, о которой он типа не знает? Что ж, стоит подождать подходящего момента и стать независимой Семьей. Конкретно в Вонголе ему больше делать нечего.***
Реборн, стоя на балконе номера в отеле, выдохнул сигаретный дым, поправив шляпу. " — Ты знаешь о Семье Серпенте?" Скользкая Семейка. Почти вторые Эстранео, только опыты они ставили на животных. Жестокие опыты, к слову. Они начали свою деятельность позже Эстранео, приблизительно в тот момент, когда был похищен первый Наследник Вонголы. Свои изобретения, лекарства и прочие полезные штуки они продавали маленьким, но богатым Семьям, хорошо зарабатывая и получая новые средства для проведения экспериментов. Альянс их не интересовал, они были поглощены наукой, и это единственное, что отличало их от Эстранео. Те с помощью своих открытий хотели заполучить власть в Альянсе. " — Кое-кто сказал мне, что они планируют создать наркотик на основе змеиного яда. Если это вещество распространится… думаю, о последствиях сам догадаешься". Это ж надо было додуматься до такого! Наркотик в состоянии запросто лишить владельца пламени своего атрибута, а если дать в нужной доле, то и память может стереть начисто или полностью подавить волю. Реборн никогда не слышал, что пламя у того, кто обладает им с рождения, может исчезнуть. Действительно, если эта штука попадет не в те руки… впрочем, мафиози — это уже не те руки. Солнце невольно вздохнул. Тимотео пока не давал никаких заданий, а к этой Семейке ученых велел не приближаться. Реборну в принципе чихать на чье-то мнение, но Девятого он все же уважал и ослушаться не мог. Кажется, в его жизни пошла серая полоса.***
Этой ночью никто не мог уснуть.