Sandglass

      － Та ещё ночка светит.       Я лишь молча вздохнула. Как будто денёк был не «тот ещё». Снова устали, как мрази в День мразей.       － Чё молчишь? － он больно пихнул меня локтём под рёбра. Поморщившись, перестаю наваливаться на него и придумываю ответ.       － Да хрен тут чего добавишь, － стараюсь, чтобы голос не звучал усталым, а то, чего доброго, псих пошлёт меня за дровами. － Как папа римский напророчил.       － Точно, － Ваас прищёлкнул пальцами, как будто долго пытался донести до меня эту мысль. － Рашн, мы сегодня заебёмся, как кони. А ты – как два коня... И знаешь, почему?       Мне так тяжело реагировать, что я даже подумываю над тем, чтобы снова закурить. После шестилетнего перерыва это было бы жиркой точкой за словом «усталость». Но если я не буду играть по его правилам и не спрошу, почему же все заебутся, как один конь, а я – как два коня, Ваас столкнёт меня с этой крыши.       － Почему?       － Потому что я так хочу, － в его нажиме чувствуется неукротимое желание помыкать всеми вокруг. Так дети в одиночку кидаются играть сразу всеми солдатиками, заставляя их двигаться и сражаться друг с другом. － Усекла? ДА? Окей, окей, тогда ладно. Пиздуй тогда за дровами.       Этого стоило ождать. Пока Ваас не очнулся и не завёл волынку снова, я осторожно продвигаюсь по двускатной крыше гаража вниз, к лестнице. На прощание он толкает меня ногой под задницу.       － Не ёбнись там.       － Уж постараюсь, － прошипела я себе под нос, судорожно хватаясь за металлические перекладины приваренной к стене лестницы.       － Чего ты там бубнишь?       － Говорю, что всё окей.       Он добавил ещё что-то, но я не разобрала. Пусть последнее слово всегда остаётся за ним, раз уж мне всё ещё хочется жить. Лестница короткая, до земли не хватает метра два; наверх я лезла, зацепившись за обшивку гаража. Сейчас, упершись ногами в стену, хватаюсь за последнюю перекладину и свешиваю ноги вниз. В набегающих сумерках успеваю различить на коленях свежие синяки － должно быть, набила, упав на прибрежную гальку.       Спрыгиваю на землю и, захватив из лагеря топорик, покидаю аванпост через дыру в заборе. Небольшой уклон заставляет меня цепляться за глинистую землю, зарывать пальцы в прохладную грязь. Я чувствую себя непривычно легкой без груза винтовки за плечами. Внутри неприятно ноет: здесь никто не любит соваться в темнеющий лес без крупнокалиберного оружия. Рука сама собой хватается за набедренную кобуру. Чёрная «Беретта» приятной тяжестью ложится в ладонь. Скорее бы с этим покончить.       Среди буйной зелени леса в лицо тычутся стаи москитов. Отмахиваясь от них, пробираюсь в самую глубь джунглей под тревожные птичьи крики. Райские птицы будто плачут на закате, прежде чем замолчать в наступившей темноте. Под ногами захрустели упавшие ветки － добрый знак. Если удастся найти палый сухостой, я попробую дотащить его до лагеря. Можно, конечно, и мусор в бочке всю ночь жечь, поливая его керосином, но тепла от него не будет. Одна вонь. А ночь будет холодной.       Весь день над островами громыхало, редкие молнии прорезали потемневшее небо, но дождь так и не пролился. Зато на побережье волны захлёстывали скалы и с воем разбивались о них. Приближается шторм. Может, даже посильнее вчерашнего. Только вот встретить его нам придётся уже не в большом лагере на Малом островке Вааса. Этот аванпост был сожжён ещё до моего появления на острове. Сейчас же, как только пройдёт шторм и наладится погода, его начнут отстраивать: огромный гараж не должен простаивать просто так, к тому же, место здесь сейчас особо удачное для подкрепления соседней базе. Нужно только поработать здесь и отстоять его большой силой от ракьят.       Прихваченный топорик мне и не понадобился － до лагеря я волокла раздвоенную ветку, оторванную ураганом от дерева. Зелёная, конечно, но если полить топливом, будет гореть как миленькая. Положа руку на сердце, я бы не смогла отрубить чего-нибудь таким маленьким топором, предназначавшимся в лагере для обороны от диких собак, но если бы я пошла без него и наткнулась на бревно, то лучше было бы хоть веток с него нарубить, чем возвращаться и звать кого-нибудь на подмогу. Один раз покажешь своё бессилие － и завтра тебя затопчут. Здесь, конечно, больше всех выигрывал Ваас, который, если не мог что-то сделать, перебрасывал это на меня. Я со злостью рванула тяжёлую ветвь, пропахав на дороге широкую полосу. Понести бы её, конечно, пока на смех не подняли, но я слишком устала.       Дотащив ветку до лагеря, оставляю её под навесом у стены сгоревшей хижины. Вытираю руки об себя и озираюсь по сторонам. Сейчас бы, конечно, закурить – и тогда как бы уже не бездельничаешь. Уже дважды за день думаю об этом. Не иначе как влияние Вааса.       Мне под ноги прилетает патрон.       － Эй, Лав!       Я задираю голову, с трудом различая на крыше гаража пирата. Лёгок на помине.       － Тащи свою жопу сюда!       Подавляю недовольство яростным выдохом. Ему, конечно, забавно гонять меня туда-сюда, но терпение уже на исходе. И пусть я получу вторую затрещину за сегодня, но если он зовёт меня на крышу лишь затем, чтобы там велеть принести ему брошенный в меня патрон, он услышит о себе много нового. Нога дважды срывалась, когда я пробовала зацепиться за обшивку гаража, и только прогремевший над базой выстрел заставил меня собрать волю в кулак и зацепиться за лестницу.       － Иди сюда, моя милая, у меня есть к тебе просьба, － Ваас махнул рукой, стоило мне появиться на крыше. Прошагав до него, я беру его руку в свою и втискиваю в ладонь патрон от его девяносто второй «Беретты». Он смотрит на него пару секунд с таким охуевато-задумчивым лицом, прежде чем швырнуть его со всей силы. Слава кому-то, что не в меня. Прихваченный с земли патрон снова отправился к ней, задев листья раскидистого дерева.       － Ведьма, блять, － буркнул в темноту Монтенегро, из чего можно было заключить, что я угадала его поручение. Во второй раз посылать меня за ним он сейчас не будет － слишком раздосадован тем, что шутка не удалась. Я как можно тише присаживаюсь на крыше в паре метров от него, готовая вскочить, если что-то пойдёт не так.       － Эй, Ликки, － вдруг заговорил Ваас вкрадчиво и тихо, － а если ты встретила бы кого-нибудь из своих сестричек, то что бы ты им сказала, а? Как бы поприветствовала?       Я неотрывно смотрю на него, не меняясь в лице. Решил пойти изнутри, в душу мне опять залезть и как следует там покопаться.       － Где встретила бы? － наконец отзываюсь я. Голос мой звучит ровно и почти бесстрастно, но Ваас отыскивает в нём задетую испуганную девочку.       － У Монти в бардачке, блять, － чертыхнулся он. － Да где угодно, Лав, ты что, вкрай тупая?       － Ваас? - донеслось снизу. Монтенегро раздражённо черкнул пальцами по ирокезу и заорал, глядя вниз:       － Какого хуя надо?       － Ты звал?       － Нет, Монти, иди нахуй! － проорал пират, брызгая слюной. Я с трудом удержала лицо. Обернувшись ко мне, он вдруг расплылся в плохой улыбочке. － Итак. Джунгли. Представь себе, что вот на эту опушку выходит одна из твоих сестричек － любая, хоть старшая, хоть младшая. Что ты ей скажешь? Что сделаешь? － Ваас замер, закусив ноготь на большом пальце и неотрывно глядя на меня всё с той же улыбкой. Я стараюсь погасить взметнувшиеся внутри чувства, но это не так-то просто после того, как я, повинуясь его вытянутой руке, взглянула на край леса прямо у входа в лагерь. Сглатываю слюну, переводя взгляд на пирата, и думаю, что сейчас обязательно надо выдать какие-нибудь эмоции, иначе его взбесит моя бесстрастность.       － Я... была бы очень рада...       － Встрече с любимой сестрёнкой?       － Нет. Я была бы рада набухаться сейчас так, чтобы видеть мёртвых, － улыбнувшись уголком рта, я мечтательно покивала, глядя вдаль. Долго так играть не получилось, и спустя секунду я сама рассыпалась в смехе.       － Дура, блять, больная, － фыркнул он, без интереса отводя взгляд.       － Серьёзно, Ваас, － я подползла ближе, цепляясь руками за конёк крыши. － Смысл приветствивать тех, кто уже умер? Если такое чудится, то или ты пьян, или сам уже сдох, или, если не уверен ни в том, ни в другом － начинай палить по ним, как лютый.       В наступившей темноте вспыхнула зажигалка, на миг осветившая его лицо. До меня долетел приятный дым сигарет.       － Мёртвые не возвращаются, Лав, － говорит он таким осуждающе-презрительным тоном, словно всю эту историю начала я. － И нехуй по ним палить. И вообще － будешь тратить мои патроны просто так, я тебя сам спалю, сука! И ещё － пшла вон с моих небес на землю!       － Мне пора, － отзываюсь я так, словно спуститься с гаража было моей идеей. Но Ваас тоже не планирует оставаться и идёт следом, причём шагает куда увереннее меня, поэтому приходится идти быстро. Внутри всё замирает от страха свалиться вниз, но спускаться после него я не хочу, дабы вновь не слышать шутки по поводу моей задницы, нависающей над ним.       － Хули ты меня не пропустила вперёд, а? － слышу я уже по пути вниз. Близость замли вселяет в меня увреннность и я довольно громко отзываюсь:       － Да вот и сама думаю. Рухнешь ещё мне на башку.       － Тебе бы только, блять, о своей драгоценной черепушке думать. Ну ничего, я ещё хлебну из неё пивка.       Прерогатива поить Монтенегро из своего черепа не прельщает, а потому, лишь мои ноги коснулись земли, я воспользовалась моментом и растворилась во мраке. Вернусь, когда станет не так жарко.