The Nightingale

       — Гарри, Гарри, Гарри… Гарри! — Луи несся сквозь все и вся, расталкивая прохожих, что с трудом перебирали ноги, идя с работы, что изуродовала их представление о беззаботной жизни и оставляла лишь грезы о том, что скоро спустя полгода, год, они заработают себе на приличный курорт близ озера Мичиган и почувствуют себя банкирами, чья жизнь удалась, а не потрескалась и развалилась, свалившись грудой камней на головы бедных работяг много лет назад.       Томлинсон шустро добегает до места назначения и одаривает его не очень одобрительным взглядом. Все же каким бы он не был воодушевленным, из булькающего болота, в омуте которого сгинуло ни много ни мало скитальцев, бассейн с фонтанчиком в виде купидона из белого мрамора не сделаешь. То же было и с этим пятиэтажным зданием, оно было как летучий голландец, то, что попало туда однажды, обречено провести там вечность. Вечностью Луи казались три дня. Три дня, проведенные здесь.       Первое, что делает Луи, прибывая на место своего временного проживания — мчится к печально-известному номеру, с которым у него связаны все самые стремные воспоминания за всю его жизнь. Впервые, начиная колотить в не сильно прочную дверь, он делает это осознанно и в трезвом, ну почти, уме. — Стайлс, черт возьми, открой, нам нужно поговорить! — кричит Томлинсон, пытаясь перекричать громкую музыку, доносящуюся из комнаты. Не лучший знак.       Парень бьет в эту несчастную дверь так сильно, что примотанная к ней скотчем картонка с агрессивной надписью чуть ли не падает.       Темно. Темно, до неприличия громкая музыка жанра «рок» доносится из колонок. Уже не так страшно, как раньше. Обычная процедура. Нужно просто заснуть. В мраке живет дьявол, так? Именно. Дьявол выбрал себе лучшее место.       Стайлс выходит из ванной комнаты, где провел минут пятьдесят, просто сидя на кафеле и импровизируя, каким бы он был и каким была бы его жизнь, если бы тогда его семья не покинула его. Он не часто так делал, потому мысль о том, что ему не пришлось бы это все переживать, была несбыточной и душераздирающей. Гарри стал темным лордом, озлобленным на все королевства, но где-то внутри он все еще принц с цветочной короной из полевых цветов.       Брюнет подошел к окну и, задернув штору, шумно выдохнул. Свет был выключен, и это облегчило задачу передвижений по комнате, каждый шаг давался тяжело. Стайлс устал. Парень буквально упал на кровать, вытащил подушку из-под головы и сжал в руках. Хотел бы он иметь наполнитель, как у этой подушки, а не быть выжатым, как боксер после 12 раундов. Но жизнь твердила иначе.       Конечно, самолюбие юноши взлетело после дневного шоу, которое развернулось этажом выше, но не надолго. Долгий эффект держат лишь те вещи, что носят деструктивный характер.       Гарри закрывает глаза и чувствует, как его пронизывает черная дымка. Это встреча с дьяволом. Гарри слишком часто стал встречаться с дьяволом. Или же он сам стал им? Черт его знает, теперь, ведь Стайлс уже ни в чем не может быть уверен. Обладатель изумрудных глаз потерялся в своей постели и чувствует себя в каждом кубометре сдавленного воздуха в этом помещении. — Может, сейчас самое время? — юноше казалось, что этот вопрос не он задал сам себе, а кто-то другой. В любом случае, он не планировал отвечать.       Гарри сглотнул, сдавил подушку еще крепче былого и зажмурился. Нет, ему не показалось. Луи вынес дверь, предварительно мощно поколотив по ней. Судя по двери, чтобы ее выбить, Гераклом с недюжинной силой быть не нужно, но он это сделал. И нет, Луи в голову не приходило, что для встречи с Гарри ему нужна была какая-нибудь речь. Все так запутанно тут, в последнее время, что никакая гребанная Рапунцель со своими патлами не сможет конкурировать с тем, что происходит которые сутки в этом дерьмовом месте. — Ты… что ты делаешь? — Томлинсон встал в проходе, облокотившись локтем на стену и уставился на рокера. На этот вопрос его натолкнул вид подушки в его руках, кричащий «помогите!», нежели сам парень. Потому что этот человек никогда не выражал эмоций, вроде, а если что-то и показывал, то это вряд ли были искренние чувства. На самом деле, в глубине души, юноша просто надеялся, что певец не предпринимает именно в эту минуту попытку суицида. — Да какого черта ты снова в этом номере?! — Стайлс подлетел со своего места со скоростью пули, с такой же олимпийской скоростью отбрасывая подушку куда-то далеко, — Забудь сюда дорогу! Я же специально, блять, для твоей гребанной задницы написал там табличку, а ты выбил чертову дверь! — Гарри вне себя и он почти вопит, чувствуя эту вселенскую несправедливость. Что он сделал этому полоумному мальчику?       Разве знаменитости — не люди и не заслуживают приватности? С грехом пополам придурка можно было бы понять, будь он сумасшедшим фанатом группы Стайлса. Но певец даже не уверен, слушает ли шатен хоть какую-то музыку кроме звуков прекрасной игры на нервах звезды. — Гарри… я хотел сказать спасибо, что выгородил меня… перед этой… леди, ну… этажом выше, ты помнишь… наверное, — незваный гость выставил ладони тыльной стороной в сторону Гарри и этим действием создал в своей голове несломимое ощущение полного контроля над ситуацией.       Лицо рокера стало чуть менее жестоким, но все еще готовым убивать. Он резко развернулся и отклонился в угол комнаты. Парень вернулся уже с плоской потрепанной подушкой, свернутой валиком. — Пожалуйста, — брюнет замахнулся и врезал безоружному прямо в живот, на что тот раскрыл рот, то ли от возмущения, то ли от удивления, а может ему просто было больно, хоть и не критично — но, дорогой путник, — Гарри продолжал бить Луи, — ты опять, — голубоглазый пытался что-то вставить в ответ на шквал ударов, — опять, — это слово Стайлс произнес особенно скалив зубы, он был правда предельно зол — заблудился, — Гарри бросил подушку, вернее то, что от нее осталось на пол, и посмотрел прямо в глаза ошеломленного юноши перед ним. — Пошел вон, — Стайлс сердито выдохнул и поднял уставшую руку, показав указательным пальцем, на котором красовался самый дорогой перстень из его собственноручно собранной коллекции, главной частью которого был огромный топаз, на выход. — И в дальнейшем, если я тебя еще раз увижу, такого приятного смягчающего бонуса в виде это чертовой набитой наволочки, не будет — шепотом добавил брюнет, нервно пялясь на Луи и сжимая кулаки. — Вон! — сейчас кудрявый рявкнул так агрессивно, что любой искатель приключений ушел бы подальше, своей же безопасности ради.       Больше голубоглазый не стал пытаться вести диалог с тем, кто явно был от него не в восторге и смиренно вышел в коридор. Да, он хотя бы убедился, что больной рокер-наркоман из сто тридцать четвертого номера жив.       «Спасибо». Гарольд сомкнул ладони, чуть приподнял полову и попытался отблагодарить высшие силы за то, что этот придурок покинул его номер. Но парень сорвался и с яростью вмазал по тумбе с проигрывателем, вместе с которым располагались уже другие личные вещи, — Но ебанная дверь, — Гарри захотелось закричать, что он собственно уже и сделал. Что ж, а у Луи старый маршрут.        Ох, Всевидящий, сколько это может продолжаться? Студент юридического факультета довольно часто попадал в странные приключения, да, ему нравился акт доминирования по отношению к своей персоне, в меру. Но он никогда не позволял этому выйти за рамки. Никаких инцидентов, когда Луи позволял кому-то им пользоваться (разве что в туалетных кабинках и по собственному желанию), ни разу не было. Вопрос, которым задается Луи просто рекордное количество раз за эти три дня, звучит так: «Что я, блять, делаю, со своей жизнью?». То, что сейчас происходит — просто отвратительно и неприемлемо. Какого хрена он позволяет каждый раз делать это с собой кудрявому вечно обдолбанному рокеру? Парень сам не знает.       Какой уже раз я подписал себе акт об неизлечимом скудоумии, — Луи шёл медленно, часто останавливаясь и оборачиваясь назад, убивая в себе желание объясниться перед Гарри или хотя бы подложить записку с наскоро написанным извинением. «Нет, это особенное дерьмо. С такой кучей мне ещё не приходилось сталкиваться», — парень щёлкал косточками пальцев и метался из стороны в сторону. «Может я могу с кем-то обсудить это или может… мне заплатить психологу, чтобы завуалированно услышать, что я кретин и мне нужно прочитать книгу об особенностях эмоционального взаимоотношения между умственно отсталыми детьми» — Томмо взмахнул руками и грубо пригладил чёлку с ощущением, что вторую реплику за него произнёс робот, который явно был догадливее его самого. «Идиот, просто законченный идиот. Если в будущем все эти недоразумения сохранят свой ритм и даже участятся, то я стану совсем придурком» Луи шёл и смотрел под ноги, стараясь не поднимать головы, он был похож на провинившегося ребёнка, к тому же не переставал манипуляции руками. Зато у юноши, как оказалось, очень гибкие пальцы. «Ладно, хватит», — Шатен действительно хотел закончить шквал мысленной критики в свою сторону. «Но…» Одно но, что свалило все планы.       Гарри. Стайлс всегда выглядел не особо дружелюбным, но те несколько секунд, до того момента пока рокер не подскочил и не дал Луи понять, что ему здесь не рады, он выглядит, как… Томлинсон не находил сравнения. Да и разве можно было с кем-то ровнять легендарного Гарри Эдварда Стайлса? Пусть он торчок-рокер, и как обязано иметь всем медийным личностям, у него время от времени болела душа и он желал побыть одиноким. Клише душевнобольного высокомерного богатого мудака ему не очень подходило, было много галочек, если разбирать все схожести по пунктам, но Гарри не как все. Хотя бы потому что другие «все» давно бы пристрелили Томлинсона и оставили его труп разлагаться в гадком номере, положив в ладонь презент в виде вылизанного пистолета. — Стоп. Друг, перестань, перестань, мать твою, твою башку сейчас разорвёт к хренам, — обратился Луи к себе, открыл дверь в излюбленный номер, но не такой излюбленный, как тот, что тремя метрами ниже, и мысли рассеялись. Он у нужной двери. Целой двери. Она была открыта, но номер пуст, и все же Томлинсон вошел внутрь без опаски, что здесь и сейчас в этом месте вершится ограбление и ему не поздоровится. Томмо присел на край кровати и тут уж стало быть хотел унизить себя мысленно много и много раз. Но ему помешали. Это был Дэн. Плохо это или хорошо? Кто его знает, но голубоглазому это всегда помогает снова войти в реальность.       Мужчина застыл в дверях и непонимающе разглядывал парня. — Что с тобой? — Рыжий говорил с ноткой беспокойства. — Что? — искренне не додумал Луи и метнул глазами по бокам кровати. — Ты весь красный… и мокрый? Господи, может это лихорадка? — Дэн ринулся к Луи и потрогал лоб парня. — Нет, нет, я просто бежал, — Брюнет с рыжеволосым в унисон освобождающе выдохнули и первый спросил как мужчина отнесется к тому, что Луи останется на ночь, на что, конечно же, получил положительный ответ. Конечно же, не обошлось без закатывания глаз со стороны Томлинсона после порции очередной лести и чрезмерной заботы со стороны Дэна. — Я умоюсь, — сказал тот, что помладше и покинул поле зрения старшего.       Находясь в ванной перед зеркалом и осматривая свою кипящую физиономию, Луи поблагодарил всех богов, что в руках Стайлса была всего лишь часть спального набора, а не что-нибудь покрепче, потверже и потяжелее. Томлинсон хотел уже придумать заготовки для извинений перед звездой, но вспомнил, что отхватил он как раз за несанкционированную встречу со знаменитостью. — Обещаю, что больше не попадусь ему на глаза, — Луи уперся руками в раковину, а после повернул кран холодный воды, смочив свое лицо, — Черт, как же стыдно, черт. Томлинсон отошел и закатил глаза от собственной глупости. — Дерьмовый день, Луи, просто смой его в сортир, — Томмо пробубнил это смотря на здешнего белого, ну, желтого, бога, после чего тот булькнул как бы в ответ, на что шатен вскинул бровью.       У Луи подкосились ноги и учащенно забилось сердце. Кажется, сейчас за дверью комнаты, где трясся юноша, действительно происходило нечто жуткое вроде грабежа или разбоя. «Твою же мать, Дэн, нужно всего лишь повернуть защелку двери, это даже до меня доходит». Томлинсон не на шутку нервничал, ведь раньше он не был в подобных ситуациях.       Гам и шум продолжались несколько минут, и все эти секунды юноша стоял в оцепенении и дрожал как осиновый лист. Наконец он решительно дернул ручку и вышел. — Блять, лучше бы нас грабили, — голубоглазый испытал накатывающую волну страха и издевку с небес. — Упс, уже восемь, быстро же время… летит, — не лучшая реплика рыжего изменщика за сегодняшний день, но и точно не худшая.       На считанные семь секунд, которые засекли оба лицо мужского пола в этом помещении, воцарилась тишина.  — Так значит ты все-таки с ним?! Ты, Дэнни, еще большое дерьмо, чем я себе могла вообразить, — завыла дама и сорвала полотно с гвоздя на стене. Но ее было можно понять, Луи уже думал о ней и о ее положении: муж, который был и так с натяжкой на середнячок, бросил жену с двумя детьми, которая как и все затхлые замужние женщины средних лет с горе-половинкой лезла вон из шкуры и старалась выглядеть привлекательно для своего партнера, который вдруг оказался педиком, скитающимся по подобным Богом забытым местам в поисках доступного парня.       Луи становится плохо от этого морального давления. Он видит эту женщину всего второй раз в жизни, но точно уверен, что она способна гнать его ссаными тряпками до самого Канзаса за то, что тот фактически не совершал. Но, если быть честным, сам парень до сих пор не знает, жалеет он или нет, что однажды встретил Дэна. Это обрекло его на множество проблем и превратило его жизнь в какой-то водоворот дерьмовых событий, но ему стало интересно жить. Как бы это странно ни звучало.       Поэтому Томлинсон принимает решение ретироваться. Он всегда считал, что главное в любой ситуации — сделать это вовремя. Будь то побег от какого-то парня, который выглядит подозрительным и уламывает тебя на авантюру, капитуляция в уборную, когда в глазах плывет от градуса, да даже если все хорошо после того, как ты ввязался во что-то сомнительное вроде игорного бизнеса: не важно, нужно всегда знать, когда стоит грамотно слиться. И если вы возьмете это за правило, то вы всегда будете целы, невредимы и не на самых низких позициях.       Сколько раз уже парень сбегал из этого номера? Никто не считал, но явно это становится закономерностью. Он выскальзывает в коридор с уязвимостью змеи и еле успевает нагнуться, когда между звуков глухих ударов и давящего крика в него прилетает туфля-лодочка разгневанной мадам. Если бы шатен не наклонился, стертый, видимо, от постоянных бегалок за мужем, маленький, но задорный каблучок явно бы врезался ему прямо в глаз. Замечательно.       Не оглядываясь, Луи юрким движением проник в коридор, и, наконец, выдохнул. Надо будет спросить у Дэна, если он выживет, итальянка ли его жена. Когда в детстве юноша жил с матерью в комнате с кучей соседей абсолютно разных национальностей, вместе с ними проживала итальянская парочка, Джузеппе и Джованна. Хоть их имена и звучали как название какого-то мультика, в их отношениях творился настоящий кроссовер: там было место и драме, и мелодраме, и жанру порнография, и триллеру, — в общем, перечислять можно сколько угодно, но если бы Луи исподтишка снимал это на кнопочный мобильник с камерой, качество которой 3 мегапикселя, этот шедевр взорвал бы мир кинематографа. Санту-Барбару и все бразильские сериалы люди бы разом забыли, ведь события тут были бы поярче, да и актеры играли бы натуральнее. Сколько ночей маленький Томмо не спал, слушая крики за стеной, звон тарелок, а потом и оглушающие стоны. Как оказалось позже, Джузеппе и Джованна были стереотипными итальянцами. И теперь в понимании парня каждый темпераментный и психованный человек, кто, возможно, и нимфоман — гребанный итальянец.       Ну что, Луи, думал, ты в безопасности? Ха. Глупо думать так, находясь тут третьи сутки. Здесь не то, чтобы расслабиться, здесь дыхание перевести нельзя. Парень слышит топот нескольких пар ног по лестнице и раздраженное причитание, которое он явно где-то слышал. О нет. Снова какое-то дерьмо. — Я найду этого ублюдка и пусть он вам и платит! С меня хватит разрешать ситуации, созданные этим полудурком!       До последнего Томлинсон надеялся, что он каким-то образом пройдет сквозь стену или хотя бы на его коже проступит ужасный принт старых обоев и он сольется со стеной. Но нет. Через мгновение с громким топотом в одном синем халате до него добирается Гарри Стайлс своими метровыми шагами. А в след за ним мельчат еще три человека, которых он прежде, кажется, не видел. Неужели его гитариста, барабанщика и клавишника так помотала жизнь? Нет, это бред. Он просто стоит в остолбенении, когда этот безумный квартет на него наступает. Стайлс тычет в него пальцем. — Вот он! Заберите от меня это чудище! Это он выломал дверь! — Луи отмечает, что это некрасиво и неожиданно, вообще-то. — Я не знаю, постоялец вы или нет, но вам придется заплатить за выбитую дверь, мистер…? — Седовласый мужчина ростом не выше ста шестидесяти сантиметров очень самодовольно и шепеляво обратился к недоумевающему шатену, — Мы только недавно заменили ее, и вам придется отдать двести двадцать долларов, чтобы расплатиться за нее! — на этих словах, кажется, от степени довольства собой, мужчина прибавил в росте на пару сантиметров.       Ага. Кажется, это владелец. Не внушающий старикашка с кубинским акцентом требует у временно бездомного парня деньги за кусок картона стоимостью долларов в десять. Прекрасно. Наконец, победитель конкурса «мистер стена» реагирует. — Двести двадцать долларов?! За кусок картонки?! — парень почти кричит, — Недавно меняли?! Если вы помните пятидесятые годы, словно вчера, это не значит, что в этой дыре что-то меняли последний раз недавно! Это просто немыслимо, до свидания! — Луи резко выставил ладонь перед собой, показывая, что не желает разговаривать, так же быстро развернулся на пятках и с поднятыми от несправедливости бровями стал рассматривать умирающий цветок в углу, решив, что он заслуживает больше внимания, чем карликовый кубинец. Краем глаза Томлинсон замечает, что рокер в халате слегка улыбнулся, видя его реакцию. Это дает стимул продолжать. — Мужчина, вы даже не представились! На каком основании вы находитесь в отеле? — На том же, что и проститутки, которых водят сюда ваши постояльцы! У вас тут грехи происходят на каждом углу, и в моем номере весь матрас прожжен насквозь, тем не менее претензии идут лишь ко мне! — это уже пробило на смешок всех, за исключением владельца и, вроде как, его жены.       Луи исполняет роль шута сегодня, но стоит же повеселиться и пробить свои права одновременно. — Если вы отказываетесь платить, то я буду вынужден принять меры! — Сэр, а как у вас с налогами, м? Моя мать заведует налоговым управлением, так что… — Придурок, комиссар службы внутренних доходов — мужчина, ты заигрался.       Шатен, конечно, теряется, но не планирует отступать. Но прежде чем приступить к пламенной речи, он оказывается прерванным парнем, что, видимо, представлял интересы Стайлса, потому что тот ему что-то шепнул и тот сразу потянулся за бумажником. — Хватит. У парня нет денег. Бери свои деньги, которые окупают твою дверь больше десяти раз и закрой свой рот, — мужчина отдает несколько купюр кубинцу. Хоть говорит жестко, держится он деликатно и явно знает рамки, за которые не стоит выходить. Он выглядит ухоженным: уложенный небольшой «трамплин» на голове, ровная и форменная щетина, блестящая белая рубашка (при виде нее голубоглазый, наконец, понял разницу между просто белым и белоснежным, что часто показывают в рекламе) и черные сдержанные брюки. Через руку у него был перекинут гладкий черный пиджак с фиолетовыми выточками по бокам.       Старик тут же взял протянутые деньги, смазливо улыбнулся, и они под руку с женщиной спешно удалились, видимо, в страхе, что тот передумает. Луи должен быть благодарен, да? — Я сам в состоянии заплатить! — звонко и настойчиво произнес шатен, обращаясь к спасителю, но позже сбавил тон и мягко добавил, — Но это правда не стоит таких денег. Спасибо? — Лиам Пейн, менеджер группы Hell Angels, но, в основном, Гарри Стайлса. — серьезно сказал мужчина, но в конце предложения грустно вздохнул, а Луи мысленно умер — За что ты на мою голову, — Луи кажется, или он как-то странно улыбается? — Тебе хорошо платят за это, не жалуйся. — Кудрявый расплылся в улыбке.       Слишком знакомым Луи еще вначале показалось лицо Пейна. Лиам, Лиам, Лиам. Томлинсон будто пробовал это имя на вкус, стараясь вспомнить его. Лиам… Лиам… Лиам…        Да, теперь-то Томлинсон вспомнил кое-что, от чего его к его лицу резко прилила кровь. Паб и День Независимости. Упс. Либо мир и правда тесен, но похоже, что год назад у них был мимолетный половой контакт. Знаете те волшебные кадры из фильмов, когда на экране лучшей мелодрамы года прокручивают моменты с фильтром сепии, как воспоминания главных героев об их счастливой и наполненной нежностью совместной жизнью, после чего этих слащавых ублюдков возвращают в реальную жизнь и они кровью подписывают друг другу признания любви до гроба? Знаете, потому что разве кто-то сомневается, что все происходит точно так же.       Только в жизни все иначе, и когда Луи надменно рассматривал Лиама, ожидая пинка под зад или выставления счета за моральный ущерб, Томлинсон не поверил собственному рассудку. «Боже, боже, боже, это он», — Луи старался не слушать внутренний голос, но в конечном итоге глаза молодого человека налезли на лоб и надменный взгляд сменился на тот, что колеблется между шкалами «смущение» и «отчаяние». «Кончай, папочка» «Ты колешься» «Было очень приятно провести время»       Луи сложил руки и постарался расслабить мышцы лица, что вышло не очень, из-за чего тот походил на человека с защемленным нервом. Шатен уже почти выдохнул и уверил себя в том, что менеджер Гарри и он — незнакомцы, ведь Лиам не даёт поводов для беспокойства.       Голубоглазый искоса поглядывал на человека, внушающего доверие в приличном костюме, в котором, видимо, и был в их первую (и последнюю) встречу. Молодой мужчина стоял в метре от него и разбирался с идиотами-владельцами, и Томлинсон с нервозностью ждал своей очереди.       Наконец все всё уяснили, и в ближайших пятидесяти метрах остались только двое старых знакомых. Пейн что-то чиркал в прейскуранте и поглаживал щетину, Лиам выглядел статно и галантно, и не собирался, как показалось Луи, что-то выяснять с шатеном, чему второй был несказанно счастлив. За пол секунды Лиам сделал поворот на носочках и ехидно улыбнулся. — Можешь не распинаться, ты меня взглядом прожжёшь, — Пейн немного прикрыл глаза и щёлкнул ручкой, блистательно улыбаясь, — а, ну да, ещё вот, я тебя тоже узнал. — Пойдём, — Лиам кивнул головой в сторону выхода и зацепил ручку за край наружного кармана.

***

— Ты…? — Лиам стучал ложкой по стенкам армуда, но, нет, парень не волновался, в отличии от своего товарища. — Луис, Луи. Ты — Лиам Пейн, я помню, ты представлялся, — Толмлинсон протараторил и затеребил волосы. Парень был напряжен и вот-вот бы шибанул кого-нибудь случайного электрическим зарядом.       Лиам посмотрел на Луи как будто держал у себя за пазухой протокол на Томлинсона и с секунды на секунду собирался вывалить его на стол, от чего у второго пробежал холодок по коже. — Да ладно, я помнил твое имя, просто засомневался, вот и не сказал. Не люблю неточности, — было похоже на правду, потому что этот человек выглядел настоящим перфекционистом (плюс его костюм был идеально выглажен и мужчина смотрелся сногшибально), кареглазый сказал это с искренностью и выглядел действительно добрым парнем с такими же благими намерениями. — И, Луи, что было, то было, будет замечательно, если ты не станешь зацикливаться над нашей старой встречей.       Если до этих слов Томмо был дерганный и ощущал внешнюю обстановку на минус тридцать по Цельсию, то сейчас он почувствовал теплое дуновение, что согрело его нутро и все препирания в виде дрейфующих льдин по его желудку растаяли и юноша, наконец, успокоился. — Ты не очень, — Лиам произнес без задней мысли и начал возиться с тонкой стопкой документов, что достал из кейса. — Что, прости? — Шатен был удивлен такой репликой. Более того, это даже вогнало его в ступор. — Выглядишь не очень, — Лиам аккуратно зарылся пальцами во свето-каштановые, но лишь для того, чтобы лишний раз убедиться, что с укладкой все чудесно.       На полминуты за столиком повисла пауза, во время которой Луи пораздумал о том, что он на самом деле не выглядит на десяточку. — Гарри назвал тебя монстром и, — Пейн улыбнулся, — дал мне указание вбить тебе осиновый кол в грудь, когда позвонил мне и выдернул меня с деловой встречи, которая была даже, на минуточку, не в округе Кук.— парню было забавно это произносить, — и вбить его поглубже, — Лиам прошептал точно тоном маньяка, а затем тихо рассмеялся и приставил ладонь к щеке. — Он серьезно заинтересован убить тебя, Луис, — Лиам сказал это будто сам потрясался своих слов, — Его много кто сильно раздражает, но на столько же сильно он клал на всех этих «кто», — лицо Пейна копировало лицо наставника, который расхваливал своего лучшего спортсмена перед какой-нибудь важной комиссией, но Лиам абсолютно точно не гордился Луи, он был только поражён. — Я не специально, Лиам, я пообещал больше не портить жизнь этому кудрявому нахалу, — Томлиносн заулыбался, и передвинул щипцами угли на калауде. Парень не услышал ответа и взглянул на собеседника. Он был озабочен и на лице читалось негодование. — Что-то случилось? — Томлинсон заинтересованно взглянул на Пейна и затянулся. — Концерт слетел. Организаторы из Айовы отказались от сотрудничества и объявили себя «банкротами», — Лиам наглядно показал кавычки пальцами, — Псы, лишь бы поживиться, — кареглазый был раздражен, — Все уже проплачено и заверено, но к ним с юридической стороны не прикопаешься, черт! Мы простаиваем уже неделю, а Гарри по непонятной причине гниет в этом отеле, в городе, где был последний концерт. А, ну да, это же Гарри — мужчина шумно выдохнул и защёлкал ручкой.       «Игра на публику — удивительно мощная вещь». Эта мысль появилась в голове Луи внезапно вместе с образом обвиняемого Стайлса в суде, и он так же внезапно ее озвучил, на что менеджер непонимающе посмотрел. — Выйди в скайп со своим лучшим, таким же серьезным, но слегка угрожающим видом и намекни, что готов написать Декстеру Вуттенбергу, редактору газеты «The Sky». Все знают о его манере разоблачение, поэтому, — Луи сделал внушительную паузу, — их ложное банкротство перейдет в реальное.       Пейн недоверчиво взглянул на парня перед ним и сдвинул брови к переносице. — И все? Так просто? Думаешь, у них правда нет денег? — Лиам привык иметь дело с честными людьми. Луи лишь расслабленно, что впервые за весь день, откинулся на диванчик и завел на него локоть, и у него правда была мысль сложить ноги на стол, но это было бы слишком для вечно собранного мужчины перед ним. — Ох, чув-а-а-а-к, у Декстера целых три разворота в газете, посвященные рубрике "Проблемы знаменитостей", на днях, когда в моем номере оказалась эта дьявольская газета, там опускали водоносов, что снабжали Джастина Бибера питьем на его концерте в какой-то дико жаркой стране. Бедные парни подверглись преследованию, да что уж там говорить, они вместе с семьями сидят в запертых домах, ведь были даже попытки напасть на их родственников. Все фанаты сумасшедшие. А у Hell Angels их-то побольше будет, так что можно представить, какой крах сулит этой компании.       Лиам кинул еще пару подозрительных взглядов на своего собеседника, прежде чем принял идею и воплотил ее у себя в мыслях, представив, что может выглядеть вполне угрожающе для видеозвонка на пару минут, вкидывая неосторожные фразы про сотрудничество с прессой, и наблюдать за любителем наживы по ту стороны экрана, что, наверное, пробьёт дырку в столу из-за постукивание по нему карандашом, потому что Декстер — реальная угроза, и он устроит масштабный скандал. — Прекрасно, Луи, ты… мог бы быть хорошим дипломатом, ты смышлёный, — восхищённо произнёс Лиам, — очень благодарен, — Пейн протянул руку, на что Луи ответил рукопожатием. — Если тебе, кстати, нужна работа, а она, явно, нужна, то мы мог бы быть моим… — Лиам подбирал должность, что в общем-то не имело значения, потому что мужчина хотел видеть столь нужного парня в рядах их менеджмента, — младшим ассистентом, — Пейн совершил победный щелчок авторучкой и указал ей на Луи, сопровождая авантюристским взглядом.       В мыслях Луи витал Гарри, вернее, то, как он отнесётся к пополнению в коллективе. И все факты указывали на то, что не очень радушно. Нет, совсем не радушно. Томмо, кажется, будет всю жизнь бояться быть заколотым в собственном сортире кем-то по фамилии Стайлс. — А Гарри? — А Гарри… Гарри нужна помощь, Луи, — Лиам сказал это с опечаленным на миг лицом, после чего расплатился и покинул кальянную, не объяснив смысл своих слов, но это и не требовалось.