***
— Ты уже несколько раз повторил про мейстеров и про то, что ты не закончил обучение. Ответить на мой вопрос ты можешь? — Очнуться под голос короля Джейме, наверное, ожидал менее всего. С кем он разговаривал интересно? И почему здесь, где бы это здесь не было. — Я не до конца уверен, Джон. — Голос, говорящий эти слова, Джейме не знаком. — Мне бы задать ещё несколько вопросов. Чтобы убедиться. — Так задавай, Тарли. — Тирион. Говорит раздражённо, злится на собеседника? А Тарли это интересно. Рендилла Тарли здесь быть не может, да и идея звучит на редкость глупо. Тогда кто? У лорда Рогова Холма, кажется, было два сына. — Кому? Вам? — Голос пока неизвестного Тарли тоже становится раздражённым. Интересно всё же, где король мог с ним познакомиться? Хотя странный вопрос, он не знал о короле почти ничего, может раньше ему случалось бывать в Просторе. — Моему брату. — Тирион вроде немного успокаивается, прежней злости в голосе, по крайней мере, не слышно. — Который, между прочим, уже некоторое время слушает, как мы ругаемся и не предпринимает никаких попыток это остановить. — И правильно делает. — Джейме открыл глаза под замечание короля. Знакомая комната в Белой Башне. Высокий потолок, скромное убранство. Король стоит почти у дверей, прислонившись плечом к стене, Тирион сидит на краю кровати и хмурится, на единственном стуле примостился незнакомый тучный юноша, наверное, тот самый Тарли. Странно, на лорда Рендилла он совсем не похож. — Вы бы всё равно долго ругаться не смогли. Слишком умные для этого. — И как это воспринимать, как похвалу или наоборот? — Джейме на месте Тириона тоже бы задумался, всё же король крайне необычно строил фразы. Пожалуй, лишь обращаясь тогда к своей королеве в тронном зале, он не вкладывал в них второго смысла. — Как хочешь. — Король безразлично дёрнул плечом. — Рад, что вы очнулись, сир Джейме. Не хотите рассказать, что случилось с лучшим мечником Семи Королевств? — Зачем вам это? — Действительно, зачем? Почему он вообще во дворце? Допустим, слова о замене смертной казни на изгнание не были галлюцинацией, это объясняло, почему он ещё жив, но не объясняло всего остального. — Мне нужно узнать, когда и после чего у вас начались обмороки. — Король промолчал, ответил его учёный друг. — Тогда я мог бы сказать, как вам избавиться от них. — Это возможно? — Неужели и вправду? Недоучившийся мейстер может ему помочь? Может и вправду стоило попробовать. В конце концов, какая разница, ему всё равно придётся оставить страну и лучше делать это, зная, что когда-нибудь он вновь сможет жить почти нормальной жизнью. — Я почти уверен, что да. У меня есть мысли, по поводу вашей травмы, но я бы хотел убедиться. — Хорошо. — Перед кем скрывать? Тирион поймёт, король, он почему-то был уверен, тоже, а Тарли всё равно однажды даст обет мейстера, запрещающий разглашать чужие тайны. — Начались несколько лун назад, меня тогда оглушили. — Так я и думал. — Что именно он думал, Тарли озвучивал уже королю, развернувшись на стуле. — Такое бывает, если тяжёлым предметом бьют по голове. — Вот уж действительно. Что это был за предмет, Джейме не знал, но то, что он тяжёлый, вполне ощутил. — Лечение совсем простое. Пить побольше, меньше двигаться, не волноваться слишком сильно, и побольше спать, и вообще лежать. — И как долго? — Тирион задал вопрос, который мгновенно возник после слов Тарли. — По-разному. Луну, две. Не думаю, что больше. — Прекрасно. — Король отодвинулся от стены, на несколько мгновений прикрыл глаза. — Тирион, я надеюсь, ты не забудешь о том, что обещал Дени. Она нас послушала и поступилась тем, что считала очень важным для себя. Пришла наша очередь исполнять обещания. — Я помню, Джон. Если хотите, я прямо завтра… — Завтра у нас дело с воробьями, которым ваша сестра дала оружие. — Тирион скривился на словах короля, Джейме с горечью вспомнил Серсею. Если бы только он был рядом с ней в тот момент. Может он смог бы остановить её, может ничего этого не случилось бы. — Потом — да. Будь добр, убедись, что западные лорды тебя послушают. Запад нужен нам. — Король развернулся, положил ладонь на ручку двери. Если Джейме хотел задать свой вопрос, то стоило задавать сейчас. — Ваша милость. Как скоро я должен буду покинуть Вестерос? — Как только Сэм скажет, что вы здоровы. — Вот и имя Таинственного Тарли выяснилось. Сэм. Кажется, так действительно звали старшего сына Рендилла. — Но королева… — Просто не попадайтесь Дени на глаза. Она согласилась с тем, что изгонять в пустоту больного человека — слишком жестоко. — Он повернул голову, едва заметно улыбнулся уголком губ. — Благодарите брата, Джейме, если бы не он, вы бы не пережили этот день. — Развернулся, раскрыл дверь и ушёл. Вот так просто. Всё же он очень странный человек, но честный и благородный. Следом за королём ускользнул и Тарли, пообещав обязательно прийти завтра. У мейстера, пусть даже и недоучившегося, наверняка было множество дел в столице. Тирион остался, но сидел молча, не спеша начинать разговор. — Спасибо, Тирион. — Нужно было как-то начать разговор. Да и брату он был действительно благодарен. Как же тот смог уговорить королеву? — Не стоит, Джейме. — Брат улыбнулся грустно. — В конце концов я был должен тебе жизнь. Да и вклад Джона намного больше, чем он говорит. Без него я бы не убедил королеву. И прости, что не сказал про то, что казни не будет. Это было условием Дени. — Не важно, Тирион. — Какая разница. Он смог сделать невозможное, молчание ничего не значило. — Скажи мне, кто он? — Король? — Он всегда понимал недосказанности и намёки, понял и сейчас. — Да. Он так похож на Старка, носит меч с рукоятью волка, но при этом летает на драконе и характером очень напоминает Рейегара. Он говорил мне, что видел меня в Винтерфелле, но дружит с сыном одного из лордов Простора. — Это точно всё о нём. — Тирион усмехнулся. — До того, как он стал Джейехейрисом Таргариеном, он семнадцать лет пробыл Джоном Сноу, бастардом лорда Эддарда Старка. — Не может быть. Джейме плохо помнил того сумрачного темноволосого мальчишку. Скорее уж помнил он, как Серсея с насмешкой обсуждала благородного Старка, не только имевшего бастарда, но и растящего его в своём замке. А ещё леди Кейтилин, которая, по мнению сестры, должна была убить мальчишку. Король совсем не был похож на того юношу, если бы не слова Тириона, Джейме никогда бы даже не подумал. Пожалуй, сейчас леди Кейтилин пожалела бы, доведись ей встретиться с тем, кого она считала бастардом мужа. — Старк прятал его от гнева Роберта, боялся, что тот не пощадит законного сына Рейегара и Лианны. По крайней мере, так звучит версия для народа, не думаю, что сам Джон в это верит. Он слишком умён. — А Старк был слишком благороден. Хотя, возможно, в его поступке действительно была более чем одна причина. Иначе зачем было отправлять законного короля на Стену. — А с Сэмом Джон познакомился на Стене. Нелюбимый сын одного лорда и бастард другого, прекрасная дружба получилась. А теперь бастард стал королём, а трус имеет все шансы через несколько лет превратиться в Великого Мейстера и верного помощника. — Не думал, что такие истории бывают в реальности, только в песнях, которые так любила твоя жена. — При упоминании Сансы Тирион вновь улыбнулся, но улыбка была тёплой. Он любил её, что бы не говорил себе и другим. Из них выйдут прекрасные лорды Западных Земель, а их сын станет достойным наследником, он не сомневался. — Тирион, а что за обещание, о котором говорил король? — Ах, обещание. — Тепло резко ушло из взгляда брата. — Я пообещал Дени, что Западные Земли примут меня в качестве лорда, если ты останешься жив и добровольно передашь мне титул.Джейме VI "Казнь"
24 октября 2018 г. в 22:04
Снег снова падал с укрытого низкими облаками неба. Снежинки опускались медленно и лениво, по сравнению с недавними снегопадами сегодняшний казался совершенно незначительным. Укрывший мостовую снег хрустел под ногами. Чистый и белый, немного утоптанный ходившими здесь стражниками, он укрыл город, скрыл его фальшивый блеск и грязь, заполнявшую улицы, даже воздух, казалось, стал чище. Зима, сколь бы сурова она ни была, несла в себе так много красоты. Невольно вспоминались другие зимы, особенно те, что были во времена его детства. Они с Серсеей могли часами бегать по двору, играть в снежки, строить снежные замки. Частенько к ним присоединялись мать, тётя или дяди и очень редко отец. Теперь все они были мертвы, кто-то не дожил до зимы, для кого-то она стала последней. Станет и для него. Из всего их дома останется только Тирион. Лишь наполовину Ланнистер, незаконный и нелюбимый ребёнок, оказавшийся мудрее их всех. Он выживет, дом Ланнистер выживет и даже останется у власти, после всего, что произошло, это можно было считать чудом.
Дорога, которую ему осталось пройти до собственной смерти недлинна, наскоро сколоченный помост установлен у подножия холма Эйегона, но сопровождающие его безупречные не торопятся. Джейме тоже не спешит. К чему? Торопиться на встречу со смертью явно не стоит, они всё равно встретятся рано или поздно.
Снег прекращается, к тому моменту, как они доходят до помоста. Видимо, уже шёл на убыль. Забавно, снег будто специально перестаёт идти в важные для Таргариенов дни, договор у них с ним что ли? Мысль вызвала лёгкую улыбку, и окружающие его люди королевы тут же наградили взглядами, исполненными подозрения. Они боялись его, даже безоружного, калеку, но всё равно боялись. Вот это действительно было забавным. Они прекрасные воины, по словам Тириона, они были совершенно бесстрашны. Интересно, что же им такого сказала королева? Наверное, описала его как какое-то чудовище. Что ж, стоило признать, у неё были причины думать именно так.
Толпа горожан оказалась гораздо меньше, чем он думал. Видимо, морозы вынудили большинство остаться в немного более тёплых, чем улица домах. Кроме того, людей держали на почтительном расстоянии всё те же безупречные. Рядом с помостом тоже стояли немногочисленные люди, не иначе как приближённые Таргариенов. Джейме узнал Эдмара и Бриндена Талли, чтобы им обоим за то, что они сделали, в седьмое пекло провалиться, Барристана Селми, казалось, желающего испепелить Джейме взглядом, бывшего приближённого Станниса, как его звали, вспомнить не удалось, лишь то, что он был контрабандистом. Были и несколько незнакомых. Лорд — внушительных размеров, не иначе один из сыновей лорда Мандерли, смуглая темноволосая девочка, жавшаяся к Барристану, мужчина в остроконечном шлеме, наверное, командир безупречных, мрачный закутанный в несколько тёплых плащей дотракиец. И, конечно, Тирион. Брат заметил его взгляд, кивнул, грустно улыбнулся. В памяти всплыли его слова. «Таргариены торопят казнь. Они спешат готовиться к новой войне, а для этого нужно завершить эту. Мне очень жаль, я бы хотел отодвинуть её». Ничего, братец. Мысленно ответил он Тириону. Ничего. Какой смысл отодвигать неизбежное. Я не хочу умирать, но знаю, что это неизбежно. Моя жизнь и так продлилась на три дня дольше, чем я планировал.
Король и королева стояли на помосте. Она улыбалась победной улыбкой, он был, как всегда, холодно спокоен и уверен в себе. Джейме он поприветствовал спокойным наклоном головы. «Он уважает тебя. За то, что ты сделал для города, для всех нас». Вновь вспомнились слова Тириона. Наверное, это был повод для определённой гордости, но не более. Какой прок с пустого уважения? Гораздо важнее было то, что король сдержал своё слово. Ни одного из трёх драконов не было на площади, а значит, смерть от огня ему не грозила, а смерть от меча… Что же, он всегда предполагал, что погибнет от клинка в чужой руке. Да, он думал, что это случится в бою, что он умрёт как герой, защищая короля, а не на помосте, осуждённый за предательство короля, но никому не дано предугадать свою смерть.
— Скоро мы встретимся. — Произнёс он тихо, обращаясь к погибшей сестре. Она наверняка будет в ярости, она более всех доверяла ему, а он её убил. Захочет ли она понять, зачем он это сделал? Зная Серсею – не захочет. Что же, значит, так тому и быть. Там есть другие люди, которых он любил и которых хотел встретить вновь.
— Сир Джейме. — Голос короля, как всегда спокойный и холодный, вторгается в мысли, обрывает их. — Хотите ли вы что-то сказать или попросить перед тем, как будут зачитаны обвинение и приговор?
С чего интересно такое нарушение традиций? Обычно слово приговорённому давали между обвинением и приговором. Хотя у Джейме были предположения. Скорее всего, они просто опасались, что обморок, что прервал обличительную речь королевы три дня назад, повторится. Он и сам этого опасался. Он хотел умереть с достоинством, чтобы все пришедшие видели, что даже побеждённый Ланнистер остаётся львом. Перспектива прилюдно потерять сознание его не радовала. Его сочтут трусом, испугавшимся смерти. Его называли по-разному, но лишь один человек осмелился назвать трусом, и Джейме хотел, чтобы эти слова так и остались привилегией Бриенны. Что-то с ней сейчас? Впрочем, не время. Думать о ней перед смертью он точно не хотел. Лишь надеялся, что она жива и рано или поздно узнает, что дочери леди Кейтилин в безопасности и не нуждаются в её защите. — Нет, ваша милость.
— Тогда приступим. — Королева слегка нахмурилась и развернула свиток, что держала в руках. Она лично собиралась зачитать обвинение и приговор? Редкая честь. — Джейме из дома Ланнистер, сын лорда Тайвина Ланнистера, вы обвиняетесь в том, что принеся клятву королю Эйрису Таргариену, второму своего имени… — Голос королевы почему-то странно исказился, Джейме поднял взгляд и с ужасом осознал, что мир расплывается перед глазами. Нет, не сейчас. Ему оставалось жить считанные минуты, неужели он не мог прожить их с достоинством Ланнистера? Он глубоко вдохнул морозный воздух, стало, казалось, легче, он даже смог вновь воспринимать то, что говорила королева. — За предательство и поддержку мятежа вы приговариваетесь… — Чужие руки вдруг сжались на предплечьях с обеих сторон, мир вновь поплыл перед глазами, но то, как король спокойно чуть наклонил голову, а затем мягким движением забрал свиток у королевы, он увидел.
— К смерти. — Говорил он холодно, но намного быстрее королевы, которая, казалось, вкладывала в каждое слово особый смысл. — Однако, за помощь, оказанную вами дому Таргариен при штурме Королевской Гавани, нами принято решение изменить приговор на пожизненное изгнание. Да будет так.
Изгнание, как же… Джейме хотел посмотреть на Тириона, но уже не смог понять, где стоит брат. Не может такого быть. Была его последняя мысль перед тем, как мир вновь заволокла тьма.