Корона из крыльев драконов (зима близко)

      — Про Железные Острова ничего не известно? — Дейенерис сосредоточенно писала что-то и даже голову, задавая вопрос, не подняла.       — Нет. От Джона пока никаких вестей. — Тирион переборол желание заглянуть через её руку и посмотреть, что же она там пишет. Если это касается королевства, то она и сама скажет, а если личное, то лезть не стоит. — Он справится, не переживай. — Не то чтобы ей нужны его заверения, но сказать ей что-то обнадёживающее, подбодрить, очень хочется. Им всем сейчас тяжело и поддержка очень важна. Почему-то после визита на Утёс и разговора с портретом лорда Тайвина он понял это особенно ясно.       — Я не переживаю. Он со всем справляется. — Она оторвала взгляд от письма, опустила перо в чернильницу, тяжело и глубоко вздохнула. — Я просто… Я боюсь, как бы он не перегнул палку, стремясь завершить это дело поскорее.       — Джон? — Она шутит что ли? Чтобы Джон, полностью контролирующий себя и свои эмоции, мог что-то перегнуть? Тирион не представлял, что для этого должно случиться.       — Ты не видел его, когда пришли вести о падении Стены. — Кажется, не шутит, голос у неё печальный, глаза опущены вниз и, кажется, она совсем забыла про перо. — Он был такой потерянный. Ни о чём другом думать не мог. Он был совсем не такой, как обычно. Поверь, если бы ты видел, тоже бы переживал.       — Вести о падении Стены для нас всех оказались тяжелы. — На самом деле ему эти вести очень помогли. Лорды Запада не слишком торопились договариваться, разумно предполагая, что Тириону они нужны и что никто не обрушит на них пламя драконов. Вероятно, они собирались выторговать себе побольше привилегий, но письмо положило этому конец. После того, как Тирион прочитал пять коротких слов из письма, скреплённого печатью Дозора, лорды резко изменили тон общения, признали его Ланнистером, пообещали предоставить войска и начать разработку своих рудников, и всё это за гораздо меньшее вознаграждение, чем можно было ожидать. Это немного смягчило удар. У Джона ничего подобного, вероятно, не нашлось.       — Для него тяжелее всех. Он, в отличие от нас, знает, что идёт из-за Стены. Мне остаётся только надеяться, что он справится со всем этим. — Дейенерис вновь вздохнула, аккуратно вытерла перо о края чернильницы и вернулась к своему письму.       — Если я тебе больше не нужен, то я навещу Сансу? — Ему ещё нужно было проследить, как производится погрузка и перевозка горшков с диким огнём. Те, что были взяты из запасов Серсеи, были почти безопасны, насколько дикий огонь вообще мог быть безопасным, но вот те, что заложил под город ещё Эйрис, следовало извлекать с крайней осторожностью. — Посмотрю как у неё дела с цифрами. — Но Сансу он бросить тоже не мог. Она взяла на себя работу, которой должен был заниматься мастер над монетой, считала их невеликие средства, пыталась потратить их с максимальной пользой. Она справлялась весьма неплохо, но часто ей всё же ещё была нужна помощь. Леди не учат таким вещам, и Сансе был нужен кто-то, кто помог бы ей разобраться с нюансами.       — Да, конечно. Как там дикий огонь? — Дени вновь не оторвала взгляда от письма.       — Понемногу извлекают и грузят, но весь не успеют. Придётся продолжить уже после войны.       — Продолжим. — Она улыбнулась, бросила на него короткий взгляд. — Хорошо, что твой брат рассказал нам о диком огне под городом. Хотя мне по-прежнему интересно, откуда он о нём узнал.       — Он был королевским гвардейцем, они знают многие тайны королей. — Джейме рассказал о диком огне Джону, по крайней мере, так объяснила Дени, но о многом умолчал. Впрочем, мысли у Тириона были, но он не хотел пока озвучивать их. Если Джейме вернётся, то он спросит его, а если нет… Тогда Тирион сделает всё, чтобы очистить имя брата, чтобы того называли героем, которым тот был.       — Порой мне кажется, что они знают наши тайны даже лучше нас. — Дейенерис ещё отвечала, но у Тириона возникло стойкое ощущение, что он ей мешает.       — Возможно это и так. Удачи тебе с письмом. — Тирион усмехнулся, интересно, если бы он так и продолжал разговор, Дени и дальше бы терпела его или всё же намекнула бы, что хочет остаться одна?       — Благодарю. — Прозвучало ему в спину, и Тирион вновь улыбнулся. Как всё же ему повезло, что Дейенерис стала ему не просто королевой, но другом, человеком, с которым можно было не соблюдать пустые формальности, а просто говорить.       — Лорд д’сница. — Дойти до Сансы Тириону, однако, не удалось. Его окликнул один из Безупречных Дейенерис. Многие из них изучали общий язык Вестероса и некоторые достигли значительных успехов, но его должность почему-то для большинства оставалась слишком сложной. — Там септа. Желает говорить с вами.       — Со мной? — Вопрос, конечно, глупый, но Тирион никак не ожидал, что служители Семерых пожелают иметь с ним дело. Его Воробейшество был сильно оскорблён планом, благодаря которому его воробьёв удалось выдворить из столицы. Возможно, он смог придумать план мести. Если так, то это произошло раньше, чем ему хотелось бы. Слишком рано и совсем не вовремя. — Где она? — Ответом ему стало несколько неопределённое движение рукой к дальнему концу галереи, видимо, указание на внешний двор замка. — Хорошо, веди. — Если это Его Воробейшество опомнился, то стоило позаботиться об охране, прихватить с собой нескольких Безупречных или кого-то из мальчишек сира Барристана. Воробьёв больше не было, но Тирион не тешил себя пустыми надеждами, чтобы справиться с ним, воробьи не понадобятся, хватит и одного мужчины нормального роста.       Но снаружи, за исключением сира Барристана и его людей, видимо только возвратившихся из очередного патруля, его действительно ждала всего одна септа. Невысокая женская фигурка, закутанная в белый плащ. Неужели она в одиночку прошла через весь город? На улицах было спокойнее, чем во времена, когда он был десницей Джоффри, но всё же Тирион не рискнул бы ехать через город без охраны. — Что привело вас в наш замок? — Он начал без особых предисловий. Таргариены уже успели выразить своё отношение к Святой Вере и у её служителей не было причин ждать особенно тёплого приёма. — Надеюсь, вы добрались без проблем? — Всё же добавил он в конце, не столько из вежливости, сколько из желания понять, действительно ли септа пришла одна.       — Благодарю. — Её лицо смягчилось на последних словах. — Командующий Королевской Гвардии и его люди любезно сопроводили меня от самой Великой Септы. — Тириону оставалось только усмехнуться и обменяться понимающими взглядами с Барристаном. Идея вот таких вот ежедневных патрулей, следящих за улицами вместе с изрядно поредевшей городской стражей, была на редкость хороша. Даже жаль было, что она пришла в голову не ему, а сиру Барристану и леди Арье. — Меня привела сюда последняя просьба одной из сестёр. Много лет назад она вступила в орден Молчаливых Сестёр и отреклась от своей семьи, но забыть её так и не смогла. Сейчас она умирает, и я посчитала, что перед смертью она имеет право увидеть последнего оставшегося у неё близкого человека.       — Это очень благородно с вашей стороны. — На ловушку всё это было не похоже, слишком уж сентиментальную историю рассказала септа. Его Воробейшество наверняка придумал бы что-то получше, и всё же забывать о безопасности не стоило. — Если вы назовёте имя этого человека, то я приложу все усилия, чтобы найти его.       — Вы не поняли меня, лорд Ланнистер. — Септа покачала головой, едва заметно улыбнулась. — Она желает видеть вас. — Его? Очень странно и вот теперь выглядит как ловушка, не было среди его родственниц Молчаливых Сестёр, уж он бы знал. — До того, как она вступила в орден, у неё было благородное имя, она была леди Джоанной Ланнистер.       К-кем? Он не сразу понял, что же прозвучало только что. Леди Джоанна, его леди мать, умерла много лет назад в родах. Ведь не мог же один и тот же человек быть одновременно мёртвым и служить в ордене Молчаливых Сестёр. Нет, тут точно была какая-то ошибка… или действительно ловушка, расставленная против него, с учётом его слабостей. Это было слишком похоже на западню, чтобы не быть ею… И всё же он не мог не проверить, он никогда себе не простит, если не пойдёт сейчас. Пусть это ловушка, но уж лучше он попадёт в западню и будет знать, что это уловка, чем будет всю оставшуюся жизнь сомневаться. — Коня. — Голос прозвучал так тихо, что Тирион засомневался, что его кто-нибудь услышит, но поводья в его руку легли практически мгновенно. Более того, это были поводья его лошади, с его седлом на спине. Кто-то явно подумал о том, чтобы оседлать её заранее, но сейчас этим мыслям в голове просто не хватало места. Всё они были заняты знакомым именем, прозвучавшем в слишком неожиданное время, в слишком неожиданном месте. — Сир Барристан, не могли бы вы..?       Рыцарь лишь кивнул в ответ, махнул кому-то, должно быть, своим ещё не успевшим разойтись людям. Хорошо. Если это ловушка, поддержка ему понадобится. Мелькнула даже мысль позвать Визериона, но быстро пропала. Драконы временно, пока логово было занято людьми, обитали на морском побережье за пределами города, ехать туда было слишком долго, а дозваться до своего дракона на таком расстоянии он в отличие от Дейенерис был не способен… Седьмое пекло. Тирион даже вздрогнул, когда мысль о королеве потянула за собой следующую. Он совсем забыл сообщить ей, что покидает замок, нужно было, чтобы она знала, если что-то пойдёт не так.       — Сир Барристан. — Он повернулся к рыцарю, собираясь попросить отправить одного из людей к королеве, но договорить не успел.       — Я уже отправил человека к королеве, тогда же, когда приказал оседлать вашу лошадь. Узнав о том, что собиралась сообщить септа, я не усомнился, что вы поедете. — Может и права была Дени, когда сказала, что гвардейцы порой знают о тех, кого охраняют, больше них самих.       — Благодарю вас. — Только и оставалось ответить.       — Не стоит. Такие вести, я вас понимаю. — Они почти одновременно перевели взгляд на септу, которую взял в седло один из молодых рыцарей.       — Это может быть правдой? — Молча ехали недолго. Тирион не мог просто смотреть на серое небо и слушать хруст снега под копытами лошадей, когда рядом был человек, знавший его мать. — Она может быть жива?       — Я не знаю. — Но сир Барристан лишь покачал головой, всё же всеведущим он не был. Жаль, а Тирион уж было понадеялся. — Все Семь Королевств знали, что жена Тайвина Ланнистера умерла, рожая ему сына. Если ваша мать действительно была жива все эти годы… Вы же понимаете, что это может значить?       — Что я недостаточно ненавидел Тайвина Ланнистера. — Тирион перестал называть лорда Ланнистера отцом, как только узнал, что он вполне может им не быть. — Он столько лет обвинял меня в гибели матери, а она была всё это время жива.       — Я не об этом. — Конечно не об этом. Если никто не знал, что леди Джоанна жива, значит, это именно её муж отправил её в Молчаливые Сёстры. Отомстил за измену и ребёнка, который мог быть не его. Но говорить об этом вслух Тириону не хотелось. Слишком уж отвратительно это было. Лорд Тайвин ведь не только его матери лишил, он и Джейме и Серсею оставил без неё. Кто знает, какими они стали бы, будь у них у всех мать, возможно, всего, что произошло, удалось бы избежать.       Сир Барристан будто понял его мысли, продолжения фразы не последовало, а вскоре копыта лошадей застучали по камням, кто-то расчистил от снега ступени Великой Септы и пятачок перед нею. Сама же Септа осталась тихой и недвижимой, величия и летнего сияния не осталось, казалось, что строивший Септу забыл о зимах.       — Идёмте, милорд. — Септа с помощью своего сопровождающего спустилась на землю и, подобрав подол длинных одеяний, двинулась по ступеням. Сколько же всего видели эти ступени с тех пор, как король Роберт уехал на Север за новым десницей. Здесь казнили лорда Старка, с чего и началась война, где-то здесь голодная толпа разорвала одного из прежних Верховных септонов, здесь состоялась первая свадьба самого Тириона и две свадьбы Маргери Тирелл. Здесь прощались с лордом Тайвином и тремя детьми Серсеи, которых она поочерёдно короновала и хоронила, здесь возвысился Его Воробейшество и начался путь позора Серсеи. Здесь Таргариены вернули себе власть над церковью Семерых. Теперь он поднимался по этим ступеням, ведомый словами септы. Сколь незначительное событие, если это лишь ловушка, и сколь важное, если правда. Все Семь Королевств узнают о лжи лорда Тайвина, не останется никого, кто сможет называть его благородным и честным человеком. Уж Тирион постарается.       Коридоры и лестницы Септы показались ему бесконечно длинными. Каждый шаг отдавался гулом, даже дыхание, казалось, стало слишком громким. Руки мелко дрожали, и Тирион сцепил их в замок за спиной, чтобы не выдавать своих чувств. Не готов он был здесь делиться ими с кем-либо. Когда септа остановилась перед невысокой дверью, ноги мгновенно налились тяжестью, в голове же, напротив, образовалась удивительная лёгкость. Неужели сейчас он увидит мать, которую столько лет считал мёртвой? Или это всё же лишь ловушка? Не похоже, сира Барристана и его рыцарей пропустили в Септу, а воробьёв, чтобы справиться с ними, не осталось.       Дверь отворилась, и их спутница заглянула внутрь. Несколько томительных мгновений, шум крови в ушах, и септа вновь повернулась к ним. — Мне очень жаль, милорд. Проходите.       Она отворила дверь шире, и Тирион смог войти в крохотную комнату. Девушка в одеждах Молчаливой Сестры сидела у маленького скромного ложа, на котором лежала укрытая одеялом женщина. Тирион подошёл, он понимал, что это бесполезно, но хотя бы посмотреть он должен был, чтобы понять, могла ли эта женщина быть его матерью. У неё были седые волосы, размётанные по подушке, глаза уже успели закрыть, а, возможно, она умерла во сне, но сомнения быть не могло. Он уже видел это лицо. Она была вылитой Серсеей, только старше, или уж скорее Серсея была вылитой ею. Септа не соврала ему. Его мать действительно была Молчаливой Сестрой. Столько лет она была рядом, а он не знал. Никто из них не знал. Никто, кроме человека, что отнял её у них. — Прости, мне жаль, что я опоздал, что ты не успела увидеть меня. — Тирион обращался к ней, но не чувствовал ни боли ни горечи, лишь лёгкое сожаление. Он не знал её при жизни, не узнал и перед смертью. Он не знал её, не любил и не мог найти в своей душе приличествующих ситуации чувств. Возможно, успей он поговорить с ней, всё было бы иначе. — Я расскажу о тебе, обещаю. Все узнают, а первым — Джейме. — Он должен будет рассказать брату, тот, как никто, заслужил правды. Интересно, что он скажет о своём отце после таких вестей? Сможет ли понять, почему Тирион убил его? — Возможно ли похоронить её в Утёсе Кастерли? — Она была Ланнистером, она родилась там и прожила много лет жизни. Будет правильным, если её похоронят там, если однажды он сможет отвести сына на могилу его бабушки.       — Разумеется, милорд. Мы подготовим её тело к погребению, но нам потребуется защита, чтобы сопроводить её останки в Западные Земли.       — Я обсужу это с королевой. — Тирион не сомневался в Дейенерис, в такой просьбе она никогда не откажет. Да и сколько нужно воинов для такого сопровождения — десяток, два? Это было ничто. Благодаря его усилиям у них были войска Западных Земель. — Когда вам нужны будут воины?       — Всё будет готово к завтрашнему утру, милорд.       — Значит, они будут здесь к завтрашнему утру. — Тирион только кивнул, ещё раз бросил взгляд на женщину, что была его матерью, надеясь отыскать хоть какие-то чувства к ней, но не смог. — Идёмте, сир Барристан, иначе королева может решить, что с нами что-то случилось. — Путь наружу показался куда короче, его больше не мучили неопределённость и предвкушение, казалось, он вообще не чувствовал. Даже злости на лорда Тайвина, хотя, казалось, она должна была разгореться с новой силой. — Какой она была, сир Барристан? — Он глубоко вдохнул зимний воздух, прежде чем задать этот вопрос.       — Леди Джоанна? — С неба сыпался мелкий снег, кажется, скоро вновь начнётся метель, хорошо бы Джон успел вернуться до неё, но это вряд ли. Вестей нет, и непонятно даже, добрался ли он до Островов. — Красивой, очень красивой. В других Эйрис и не влюблялся, весёлой, хитрой, порой безжалостной, как и все Ланнистеры. — Разве? Хотя, если говорить о врагах, пожалуй, это становилось правдой. — Очень умной. Про неё многое говорили, например, что лорд Тайвин улыбался только ей, что она любила его.       — Вы верите в это?       — В то, что она его любила? — Сир Барристан понял, что именно интересовало Тириона без дополнительных уточнений. За все эти годы он слишком хорошо научился разбираться в людях. — Верю. Я видел начало их брака. Оно было счастливым. Но потом что-то изменилось, я не знаю что, но ваша мать разочаровалась в лорде Тайвине, я думаю. Вероятно, его методы показались ей неприемлемыми.       — Мне кажется, его методы казались приемлемыми лишь ему одному, да ещё Серсее, наверное. — Тирион покачал головой, с помощью одного из мальчишек Барристана взобрался на лошадь. — Но Безумный король… Не думаю, что я смогу понять её.       — Тогда Эйрис ещё не был Безумным королём. Это произошло позже. — Голос Барристана звучал с такой горечью. Ему довелось узнать Эйриса Таргариена ещё совсем юным, все эти годы он был рядом и видел всё, что происходило с бывшим королём. Наверное, это было жутко — видеть как хороший человек, человек, которого ты знаешь, превращается в безумца, опасного и для себя и для других. И Тирион очень надеялся, что ему этого увидеть не доведётся. — Тогда он был ещё довольно молод, красив, подавал большие надежды. В него легко было влюбиться. Тем более что ваша мать имела с ним близкие отношения ещё до брака.       — Вот значит как. — Как бы там ни было, понять мать он всё равно не сможет, но пусть так. — Сир Барристан, позволите вопрос?       — Разумеется. — Он чуть нахмурился. Удивился? Тирион собирался удивить его ещё сильнее.       — Вы столько лет были при дворе, знали всё, что происходит, даже то, о чём не говорят вслух, почему же Дейенерис почти ничего не знала о своём отце, когда мы познакомились? — Рыцарь ещё сильнее нахмурил брови, сжал руку на уздечке лошади, Тириону удалось его задеть. — Она, конечно, знала, что её отец не был нормальным, но ни про его увлечение диким огнём, ни про сожжения людей, ни про то, как он относился к её матери.       — Это вам ваш брат рассказал?       — Не всё. Кое-что я узнал и сам. — Пришлось подыскать подходящие аргументы, на случай, если бы Дени не удалось убедить помиловать Джейме. — Так почему? Почему вы не рассказали ей?       — Я не хотел. — Сир Барристан помолчал, прежде чем ответить. — Вы знаете её, лорд Тирион, знаете, как она относится к себе. Ей и так постоянно казалось, что она слишком жестока, что безумна, как и её брат. А ведь Визерис вовсе не был безумцем в сравнении с их отцом. Если бы я рассказал… Никто уже не смог бы убедить её, что эта болезнь не передалась ей.       — Возможно. — О таком варианте Тирион как-то не подумал, а стоило бы. Дени всегда относилась к себе слишком критично, не стоило давать ей дополнительных поводов. — Слава Семерым, что ей это не передалось.       — Да. — Только кивок в ответ. — Ей от безумия Таргариенов не досталось ничего, как и вам. Я бы скорее беспокоился о короле.       — О, поверьте мне, Джон нормальный. — Тирион только усмехнулся, вспомнив, как Джон пугал его намеками на фамильное безумие. — Он может вполне осознанно изображать что-то такое, но это лишь один из способов убеждения. Можете мне поверить, действует безотказно.       — Я поверю вам, лорд Тирион. — Сир Барристан отвернулся и перевёл взгляд на дорогу. — Тем более что его милость не похож ни на своего деда, ни на отца. Он скорее напоминает мне короля Джейехейриса.       — Тогда уж Эйгона Невероятного. Даже истории жизни чем-то схожи. — Тирион хмыкнул в ответ и тоже отвернулся от собеседника. Снег уже сыпал крупными хлопьями, благо до замка оставалось совсем недолго. Лишь подняться на холм Эйгона. Хорошо бы, чтобы Джон сейчас находился где-нибудь на земле. Лететь в такую погоду было слишком опасно, а Тириону вовсе не хотелось терять друга.       — Милорд д’сница. — Стоило заехать во двор замка и спешиться, как рядом тут же появился Безупречный, возможно тот же самый. — Королева желает вас видеть.       — Спокойно посидеть с бокалом вина у камина мне сегодня, видно, не дадут. — Не то чтобы Тирион рассчитывал на это, вряд ли до конца войны у него будет такая возможность, но можно же помечтать. — Благодарю вас за сопровождение, сир Барристан. Вы оказали мне неоценимую услугу.       — Надеюсь, вы не забудете об этом, лорд Тирион. — Оказывается, старик умел шутить, а Тирион-то думал, что он всегда серьёзен. Оставалось только вернуть усмешку и последовать за Безупречным.       Дейенерис обнаружилась в его с Сансой комнатах, в руках она держала небольшой свиток, не иначе письмо.       — Рада видеть тебя живым Тирион. Твоя небольшая поездка прошла без приключений? — Она подняла глаза, когда он вошёл, едва заметно улыбнулась. Кажется, письмо подняло ей настроение, неужели Джон, наконец, прислал ворона.       — Она не привела меня в ловушку. — Тирион покосился на Сансу, сидящую радом с Дейенерис, улыбнулся ей. Он обязательно расскажет ей обо всём, она теперь Ланнистер, она должна знать. Он и Дени расскажет однажды, но не сейчас, сейчас Тирион готов был поделиться всем этим лишь с Сансой, да с Джейме, если бы он был рядом. — Джон, наконец, прислал ворона?       — Нет, это не от него. — Ответила, как ни странно, Санса. — От него по-прежнему ничего.       — Воронам сложно летать в такую погоду, как этот-то добрался, бедняжка. — Улыбка вновь пропала с лица Дени, она протянула письмо Тириону. — Прочти. Это из Дорна.       Тирион принял бумагу, пробежал по ней глазами. Это письмо совсем не было похоже на то, что сообщало о падении Стены. То было коротким и резким, несло в себе лишь страх и смерть, это длинное, каждое слово облечено в красивые обороты и вести оно принесло совсем иные. Принц Доран умер от болезни, которая мучила его многие годы, власть в Дорне перешла к его дочери, юной принцессе. Дальше было много красивых слов про Дорн, его людей, про их любовь к свободе, но в конце лиши четыре слова, единственные, что имели смысл — «Готовы присягнуть дому Таргариен». И вместо подписи сломанная печать из рыжего воска с солнцем, пронзённым копьём.