***
— Итак, правильно ли я вас понимаю, — сказал Рэй скорее себе, чем Джо или Айрис, стоящим перед ним, — вы хотите освободить Снарта после всех этих лет, потраченных на его поимку? — Прямо сейчас он наша лучшая зацепка для поисков Барри. — Джо знал, что это звучало нелепо, но Снарт и вправду был их лучшим вариантом. Никто не знал Барри так хорошо, как он. Если они надеялись найти Барри, им нужен был Снарт. Джо и Айрис рассказывали Рэю об их ситуации, пока шли по коридорам замка к королю и королеве. Большая часть стражей не поняла бы их или не поверила бы им, но Рэю доверяли и Джо, и Айрис. Кроме того, он занимал высшую должность в королевской страже, после Джо, поэтому мог помочь Лену избежать виселицы. — Вы же понимаете, что я не могу просто так его отпустить? Это займёт время, необходимо одобрение королевской семьи… — Я могу убедить Генри и Нору освободить его, — с уверенностью сказал Джо. — Правда? Он был в розыске несколько лет и украл единственную вещь, которая осталась от их сына. Не говоря уже о том, что помилование затянется, а мы не знаем, смогут ли Снарт или этот Барри ждать так долго. Джо знал, что у них было слишком мало времени и вариантов. Он пытался трезво оценивать ситуацию, но с каждой секундой всё больше и больше терял терпение. — Мы должны попробовать. Я поговорю с Генри. Рэй, задержи казнь на столько, на сколько сможешь. Не дожидаясь, пока кто-то начнёт говорить, Джо пошёл в сторону тронного зала, а Айрис и Рэй остались смотреть ему вслед. — Джо, — позвал Рэй. Он помог бы в любом случае, но ему нужно было знать, почему Джо сходил с ума, пуская на ветер годы, потраченные на попытки поймать Снарта. — Почему тебя так сильно заботит этот парень? Джо вздохнул, но идти не перестал. Наверное, не было смысла утаивать от них правду. — Я думаю, что он принц. Джо исчез за углом, прежде чем Айрис и Рэй могли расспросить его. Они с сомнением переглянулись. — Если он принц, тогда мы не можем ждать, пока Снарта помилуют. Мы должны найти мальчика, пока не потеряли его навсегда, — сказала Айрис, и Рэй согласился. — Так что нам делать? Если они ничего не сделают, Лена могут повесить и никто не узнает, где Барри, — они потеряют обоих. Если они подождут, Лена могут помиловать, но Барри может исчезнуть навсегда. Единственным выходом было вызволить Лена, прежде чем Барри сможет исчезнуть. Айрис вздохнула. Вызволить Лена из-за решётки будет непросто. — Думаю, нам не помешает помощь.***
Мик прижал Рэя к стене бара «Святые и грешники», держа его за горло. — Где мой напарник? Рэй задёргался, пытаясь заговорить. — Как раз поэтому мы и пришли. Айрис и Рэй в лёгкой суматохе добрались до баре, где на них тут же набросилась команда Снарта, желая узнать, что случилось с их лидером. Мик смерил Рэя злобным взглядом, а потом Лиза кивнула, и его пришлось отпустить. Мик отошёл от Рэя, но не сводил с него взгляда, даже когда они обратили всё своё внимание на Айрис. — Лучше бы вы пришли с хорошими вестями, — предупредила Лиза. Айрис выдохнула с облегчением. По крайней мере, их собирались выслушать. — Снарт в тюрьме, и мы хотим, чтобы вы помогли ему сбежать. Мик, Лиза, Хартли и Сара переглянулись, приходя к молчаливому согласию. — Это ловушка, да? — спросила Сара. — Мы знаем, что это кажется безумием, — сказал Рэй, запнувшись, когда Мик взглянул на него. — Но мы не можем вызволить его вдвоём. Он ваш друг. — Почему вы хотите освободить его? — поинтересовалась Сара. Никто не знал, почему вдруг эти королевские стражи захотели, чтобы их самый главный преступник снова оказался на свободе. — Он должен помочь нам найти Барри, — призналась Айрис, и сомнение во взглядах сменилось тревогой. — Что случилось с Барри? — спросила Лиза. — Мы не знаем, в этом-то и проблема. — Айрис повернулась к Лизе, которая, как ей показалось, заняла место лидера, пока Снарта не было. — Теперь вы поможете вызволить его? — Мы бы всё равно помогли ему сбежать, — успокоила её Лиза. — Вопрос в том, можем ли мы доверять вам и верить, что вы не выдадите нас стражам, как только мы попытаемся помочь ему. В воздухе всё ещё витала враждебность. Годы нахождения по разные стороны баррикад не могли так просто испариться. И всё же у них была общая цель, объединявшая их. Лиза и Айрис посмотрели друг на друга, а потом Айрис протянула ладонь. — Думаю, вам придётся пойти с нами и узнать.***
Башня осталась точно такой же, как до ухода Барри, но что-то было не так. Барри подумал, что она казалась меньше, темнее, несмотря на яркие краски, которыми он изрисовал стены за все эти годы. Барри опустился на каминную полку, на которой сидел не так давно, рисуя фонарики на стене. В этот раз краски были чёрными. Внизу картины был небольшой участок леса и огоньки, поднимающиеся над деревьями. Барри рисовал их такими, какими видел из окна. Сейчас он изобразил силуэты двух людей на земле. Закончив, Барри посмотрел на пару, наблюдающую за фонариками. Когда эта мысль начала приносить боль, он пожалел о том, что вообще нарисовал их. Одним быстрым движением Барри стёр пару. Внизу картины осталась чёрная полоса, а на ладони — тёмное пятно. Барри смотрел на краску на ладони. Наверное, это было поэтично —напоминание о том, что он никогда не сможет по-настоящему избавиться от картины двух людей в лесу. — Барри, — услышал он голос отца из своей комнаты. Барри мог бы побежать к нему, но он слишком устал. Поэтому он просто спрыгнул с каминной полки и медленно пошёл к лестнице, ведущей в его комнату. Барри отодвинул занавеску и увидел отца с небольшой кучей вещей на кровати. Когда Барри и Эобард вернулись в башню прошлой ночью, Барри бросил на пол всё, что собрал за время своего путешествия, не желая даже смотреть на эти вещи. Они напоминали о том, что он потерял: книги из Короны, которые он уже не жаждал прочитать, новые краски, которые, казалось, потеряли свою яркость, и, что самое жестокое, плакат о розыске, который они сорвали в пути. Барри не мог заставить себя снова взглянуть на это лицо. — Это всё? — спросил Тоун. Он хотел притвориться, что ничего не произошло и Барри никогда никуда не уходил. А это значило избавиться от всех вещей из мира снаружи, которых у них не должно было быть. Барри подошёл к кровати и молча взглянул на небольшой набор. Посмотрев на вещи ещё мгновение, он опустился на кровать рядом с ними, удерживая себя от того, чтобы провести рукой по корешкам книг, как он привык делать с теми немногими книгами, что были у него в башне. Барри не хотел, чтобы они были уничтожены только потому, что ему было больно смотреть на них. Он хотел бы вообще не покупать их. Это было не всё. У него в кармане всё ещё лежал небольшой кусочек ткани с солнцем Короны. И всё же Барри кивнул. Он не мог расстаться со всем. Эобард вздохнул и сгрёб кучу, а Барри сидел неподвижно. Он подошёл к двери, когда Барри наконец заговорил. — Отец? — Он скорее прошептал, чем проговорил. Тоун повернулся к Барри, который уставился в пол; он нервничал слишком сильно, чтобы поднять глаза, но определённо точно хотел чего-то. Эобард вздохнул и опустил вещи на пол, а затем повернулся к Барри, в ожидании глядя на него. — Перед тем, как мы, эм… Перед тем, как он… — Барри услышал самого себя и решил, что всё это глупо. — Неважно. Однако Эобард знал, что это было важно. Он упёрся руками в бёдра и посмотрел на Барри в ожидании продолжения. Видя, что его отец никуда не уходит, Барри снова заговорил. — Перед тем, как он ушёл, — сказал Барри; он не произнёс имя, но они оба знали, что Барри всё ещё думал только об одном человеке, — он сказал, что я могу остаться с ним, если захочу. Что, если я захочу, мы сможем быть вместе навсегда. То, что Барри всё ещё думал о нём, не было странностью, но Эобард немного удивился предложению Снарта. Судя по всему, он не заботился ни о ком, кроме Барри. Спустя мгновение Барри задал вопрос скорее себе, чем своему отцу: — Зачем ему так лгать? Эобард покачал головой, медленно садясь рядом с Барри. Тот всё ещё смотрел в пол, будто не мог встретиться взглядом со своим отцом. — Он просто говорил то, что могло заставить тебя вернуть ему корону. Барри помолчал мгновение, и Эобард подумал, что ему поверили, но затем его сын снова заговорил. — Но я уже отдал ему корону… ему не нужно было предлагать это. Ему не нужно было… — Давать мне надежду, притворяться, что он заботится обо мне, целовать меня… — Зачем он сделал это? Тоун опустил ладонь Барри на плечо, тоже не глядя ему в глаза. — Потому что люди жестоки, Барри. Люди скажут то, что нужно, чтобы удержать желаемое. Они эгоисты. Мир снаружи создан не для таких людей, как ты. Он создан из тех, кто берёт. Барри всхлипнул. Он не хотел верить, что люди просто были жестоки. Он не хотел, чтобы ему было больно просто так, только из-за того, что люди хотели быть жестокими. — Мир тёмный, эгоистичный и жестокий, — продолжил Эобард. — Если он найдёт хоть малейший луч света, он уничтожит его. Люди снаружи не стоят твоей любви, Барри. Барри попытался сдержать эмоции. Может, они и не стоили его любви, но он отдал своё сердце добровольно. Хотел бы Барри не делать этого. Он выдавил ответ, пока слёзы не помешали ему: — Я любил его. Эобард сжал плечо Барри, и тогда тот сдался, повернулся к отцу и уткнулся в его грудь, плача. Он плакал так много, как только мог, надеясь, что его чувства растворятся и выйдут вместе со слезами. Барри знал, что этого не случится. Отчасти он был уверен, что никогда не сможет забыть. Но попытка не пытка. Эобард не пошевелился, он просто молча сидел и ждал, пока Барри закончит. И чем раньше он перестанет надеяться, что этот вор вернётся, тем раньше всё вернётся на свои места, станет таким, каким должно быть. Когда дыхание Барри стало приходить в норму, Эобард сказал ему попытаться немного отдохнуть. Он не спал с тех пор, как вернулся в башню прошлой ночью. Барри не думал, что сможет говорить, не всхлипывая, поэтому только кивнул. Эобард поднялся и оставил Барри в одиночестве, задёргивая шторы, чтобы он смог спокойно поспать. Однако Барри просто сидел на кровати. Он устал, но его глаза не закрывались. Барри достал из кармана небольшой кусочек ткани из Короны. Она была королевского фиолетового цвета с солнцем Короны, нарисованным на ней. Закручивающиеся лучи солнца и знакомый узор напомнили Барри о том, что он забыл бы с огромным удовольствием. И хотя было бы лучше избавиться от этого кусочка ткани, как и от всего остального, он не смог расстаться с ним. Барри в отчаянии упал на кровать, глядя на потолок комнаты. Каждый угол, каждый сантиметр был раскрашен. На стене не было ни дюйма, оставшегося без краски. Он взглянул на потолок, на спирали и узор, и вздохнул. Барри не задерживался ни на чём, просто бесцельно скользил взглядом по комнате. А потом он кое-что увидел. Барри задержал взгляд на определённой точке на потолке. Что-то было не так. Спустя мгновение он взглянул на кусочек ткани в руке, а потом снова на свой рисунок. Барри переводил взгляд с одного на другое. Это не могло быть правдой. Он снова сел, пытаясь посмотреть на рисунок поближе. А потом Барри понял. Они были одинаковыми. Сам того не понимая, он нарисовал тот же узор на потолке. Однако Барри не думал, что это возможно. Он никогда раньше не видел этот узор. Он вскочил на ноги и оглядел комнату, снова находя рисунок солнца. И снова, и снова. По всему потолку, как фонарики в ночи, были нарисованы изображения солнца Короны. Это было потрясающе. Словно это было воспоминанием. Каким-то образом он уже видел символ Короны. Точно так же, как он уже видел лица короля и королевы. Их Барри тоже не мог знать. Если только он не был из Короны. Барри замер. Он знал это солнце. Он узнал королевскую семью, и Джо даже хотел, чтобы он встретился с ними. Корона принца идеально подходила ему. Они зажигали фонарики в день его рождения. В день рождения потерянного принца. Барри вспомнил мозаику, ребёнка с его глазами и родителей, глядящих на него. Он знал родителей, потому что это были его родители.***
Эобард услышал грохот, когда ошарашенный Барри врезался во что-то. — Барри, что происходит? Он не ответил, замерев. — Барри, что случилось? — Эобард стоял у нижней ступени лестницы. Барри вышел из комнаты, чувствуя себя неуверенно. Он говорил тихо, скорее для себя, чем для своего отца. Это было слишком. — Я потерянный принц. Тоун закатил глаза. — Барри, я не смогу услышать тебя, если ты… — Я потерянный принц, — повторил Барри, и в этот раз Тоун услышал его. Впервые с момента возвращения в башню он смог заговорить без боли в голосе. Теперь его слова были пропитаны злостью, о которой Барри и не подозревал. Он наконец посмотрел в глаза человеку, которого называл отцом. — Правда? Эобард побледнел. — Барри… С чего ты задаёшь такие вопросы? Именно такой ответ нужен был Барри. Эобард начал подниматься по лестнице, но Барри остался наверху, стараясь быть так далеко, как только возможно. — Поэтому ты прятал меня здесь. Не для того, чтобы я был в безопасности, а для того, чтобы никто не знал, что ты сделал. — Внезапно вся злость, накапливаемая годами, начала прорываться на поверхность. Барри не замечал её раньше, думая, что так ведёт себя каждый ребёнок, у которого были слишком властные родители. Теперь он понимал, что всё было ложью. Тоун не был чрезмерно заботливым отцом, он был похитителем. — Это ты тот, от кого меня нужно было прятать. Тоун остановился на верхней ступеньке прямо напротив Барри, который смотрел на него с настоящей злобой в глазах. Эобард надеялся, что до этого дело никогда не дойдёт. — Всё, что я делал, было для того, чтобы защитить тебя. Эти слова разозлили Барри ещё больше. Он оттолкнул Эобарда в сторону и начал спускаться вниз, желая сбежать от него. Эобард последовал за ним. — Защитить меня! Ты использовал меня! — Барри… — Тоун попытался вставить хоть слово, но Барри не хотел слушать его. — Ты просто хочешь использовать мои силы! Я не знаю, заботился ли ты обо мне хоть когда-нибудь! Барри попытался продолжить идти, но Эобард схватил его за руку. Барри посмотрел на своего похитителя, больше не боясь взглянуть ему в глаза. — Я сделал для тебя больше, чем ты можешь себе представить, — выплюнул Эобард, уставший от попыток вразумить Барри. Тот выдернул руку из его хватки и направился к окну, словно желая сбежать. Но Эобард знал, что он не уйдёт. — Куда ты пойдёшь, Барри? К родителям, которых ты едва знаешь? Барри попытался не слушать его, но Эобард знал, что сказать, чтобы остановить его. — И я уже избавился от преступника, которого ты любишь. Барри замер. Леонард. Он не бросал его. Барри повернулся к Тоуну и прочитал по его лицу, что это было правдой. Теперь побледнел Барри. — Что ты с ним сделал? Эобард слегка улыбнулся: он снова смог заставить Барри бояться его. — Я не мог позволить его привязанности к тебе помешать мне. Поэтому я убедился, что он получит по заслугам. — Барри замер, и Эобард воспользовался возможностью подойти ближе к нему и напомнить, насколько он одинок. — Его повесят. У Барри перехватило дыхание. Время будто замедлилось, когда он понял, что означали эти слова. Лен любил его. Он любил его, а теперь его убьют. Барри не мог так потерять его. Ему было больно верить, что Лену плевать на него, но думать, что Лен умрёт потому, что любил его, было просто мукой. — Я могу остановить это. Я могу прибежать туда вовремя, — сказал он скорее для себя, чем для Тоуна. Барри повернулся и оказался у окна за считанные секунды, сверкнув молнией, которой, как он думал, у него больше не было. А потом Барри во что-то врезался. Он столкнулся с Тоуном, который стоял перед ним, загораживая окно. Барри не сводил с него взгляд. Тоун ведь был позади него. Барри снова обернулся, но Эобард опять оказался перед ним. Тоун двигался быстрее него. Он двигался со скоростью, о которой Барри и не догадывался, со вспышками красной молнии. Красной. Барри в удивлении уставился на Эобарда, а потом медленно перевёл взгляд на красные шрамы на своих руках. Тоун говорил ему, что они появились из-за его собственной молнии, которая проявилась, когда в детстве кто-то пытался забрать его. Раньше это казалось ему странным. Его молния была жёлтой. Но теперь Барри видел человека, укравшего его, двигавшегося со вспышками красной молнии. Барри был в ужасе. — Ты забирал у меня спидфорс. — Да, понемногу. — Эобард смотрел на него, как существо в темноте смотрит на добычу. — Ты знаешь, теперь я не могу оставить тебя, Барри. Они встретились взглядами. Монстры, о которых Барри всегда предупреждали, были рядом с ним всё это время. Они были не в мире снаружи, а в башне вместе с ним. Барри пытался бежать, но был недостаточно быстр.