Маскарад Вампиров: Противостояние.

Сквозь темные непроницаемые очки ночь за окном казалась еще темнее, но Хината прекрасно видела свет фар такси, из которого оборотни забирали свои сумки. Она лишь слегка отодвинула темную тяжелую штору, чтобы снаружи не было заметно едва тлеющего огонька свечи в ее комнате. Плечистая фигура вожака оборотней на мгновение перекрыла свет фар, оттененная им, и сердце Хинаты тревожно пропустило бы удар, если бы билось. Он пугал ее. Был слишком спокоен и отстранен, хотя и было некое обоюдное смущение в их вчерашнем диалоге тет-а-тет, но Хината предчувствовала неладное, когда смотрела на него. Ведь она вела себя совершенно так же. Крикливы только те, кто не обременен грузом силы и власти, а и того, и другого у Хинаты было с лихвой. И эта ноша больно давила на ее плечи. Она задернула штору, отошла от окна и взяла в руки свечу со стола, поднеся ее к зеркалу в резной позолоченной раме, которых по всему дому было несчетное количество. Дрожащий огонек на фитиле высветил ее силуэт в зеркале, и она свободной рукой взялась за дужку очков, осторожно снимая их. Лиловые глаза отражения уставились на нее недоверчиво, грустно. Постоянно покрасневшие белки глаз делали их цвет ядовитым, неестественным. Отбросив очки на кровать, указательным пальцем сняла слезу со щеки, предательски сорвавшуюся с ресниц. Робко улыбнулась отражению, и очередная слеза прочертила путь до подбородка, неприятно холодя кожу. « — А в чем Ваша сила?» Логично, что оборотень хотел знать о них как можно больше. Настойчиво расспрашивал про невидимость Суйгецу, не забыв поинтересоваться талантами Ино и Саске. Правильная политика. Но почему так больно было именно от вопроса о ней самой? Потому, что она сама не знала, как ответить? Потому что не понимала, почему именно в ней проснулось могущество, доселе неведомое даже регенту капеллы тремер? Потому что она ненавидела быть вампиром? Она плотно закрыла глаза, сдерживая слезы, и как только ощутила, что они остались лишь тонкой соленой пленкой под веками, поставила свечу обратно на столик и вернулась к кровати за очками. Когда нет выбора, его нет, и плакать об этом нет никакого смысла. Вернув себе самообладание, села на край кровати, оправив богато вышитую юбку, чтобы не мялась, и взяла в руки мобильник, набрав Суйгецу. Он не отвечал, и это было странно — Хинату никто не заставлял ждать дольше двух гудков, и то извинялись даже за это. Она не разозлилась, скорее, удивилась подобному, и тут же набрала номер Саске.  — Да? — сильный голос Саске в динамике помог ей окончательно взять себя в руки, и она с присущим ей непоколебимым спокойствием спросила:  — Когда я смогу покормиться?  — Ино уже должна была привести к тебе… — его голос слегка дрогнул, и Хината мысленно прикусила язык. Как она могла выбрать подобную формулировку? «Когда я смогу покормиться?» Как будто спрашивала его разрешения. Неудивительно, что он стушевался, тут же ощутив немую угрозу в ее спокойном тоне. Даже собственный жених боится ее до дрожи.  — Не привела. Узнай, пожалуйста, где она и почему Суйгецу не отвечает на мой звонок, — как можно мягче попросила она, надеясь сгладить реакцию Саске от предыдущего вопроса.  — Конечно. Может, если ты голодна, я принесу тебе пакет? Вчера был донорский день в банке крови, я отложил для тебя третью отрицательную. Хочешь? Хината улыбнулась, слегка покачав головой, хоть и понимала, что Саске этого не увидит. Но то, что тон сменился с почтительно-настороженного на почти заботливый ее тронуло. Ей хотелось верить, что он по-настоящему о ней заботится, а не только потому, что как все, боится ее гнева.  — Не сегодня. Спасибо, Саске.  — Как хочешь, — она готова была поклясться, что он слегка пожал плечами, и это практически вернуло ей хорошее настроение, так редко ее посещавшее. Нажав отбой, откинулась на кровати, бесцельно рассматривая роскошный балдахин своей кровати. С момента начала не-жизни ее не покидало ощущение, что она ходит по очень тонкой грани, удерживая себя силой воли на пике спокойствия, а вокруг бурлит бескрайний океан бешенства. Этот феномен в их кругах назывался Зверем, и был знаком каждому вампиру. Зверь селился в их телах с момента Обращения, и с этого же момента все время пытался захватить власть над разумом. Из-за этого было так важно сохранять каждую крупицу человечности и никогда не голодать — даже пара минут потерянного над Зверем контроля могли принести ужасающие последствия. Лишь раз по неопытности она позволила Зверю вырваться из клетки разума. Итогом стала смерть Максимилиана Штрауса, бывшего не один век регентом капеллы тремер; всего за жалкие мгновения она уничтожила его, и он принял окончательную смерть, наверное, даже не поняв этого, настолько быстро все произошло. А она, еще Птенец, совсем недавно принявшая проклятие в свои вены, стояла и в ужасе смотрела на пепел, осыпающийся с потемневшего скелета — все, что осталось от прародителя всех известных ей сородичей клана тремер. Их было мало. Гораздо меньше, чем тех же тореадоров или бруха, но в этом был смысл — клан тремер имел очень четкую иерархию, и чтобы попасть в самые низы, нужно было добиться внимания сородичей клана еще при жизни, чтобы как минимум встал вопрос об обращении, не говоря уже о дальнейшем обучении. Тремер были единственным кланом из всех известных кланов вампиров, владевшим Тауматургией; они ревностно оберегали свой самый могущественный секрет от остальных вампиров, подчас выслеживая и убивая тех вампиров, кто не относился к иерархии, но владел хотя бы базовыми ритуалами. Естественно, их всегда боялись и даже ненавидели, но никогда за всю историю существования клана не было ни одного дня, чтобы с силой тремер не считались. И вот теперь — Хината. Новорожденный тремер, по силе в десятки раз превзошедший семисотлетнего регента — а она тогда не владела даже азами Тауматургии, только по наитию ощущала силу проклятия в своем теле. Тауматургия была основана на магии крови, и чтобы освоить ее, Птенцам этого клана требовались годы; Хината через два месяца после обращения буквально разорвала каждую клетку проклятой крови в теле того, кого должна была почитать и перед кем преклоняться в надежде, что однажды сможет занять хоть сколько-нибудь достойное место в иерархии. Теперь официально она вторая после своего отца. Фактически — первая по силе и значимости тремер в Камарилье. Ирония в том, что Хината никогда не хотела такого повышенного внимания к себе, она была слишком зажатой и робкой столько, сколько себя помнила, и короткий всплеск чужеродной агрессии, обернувшейся безумием и высвобождением Зверя, навсегда уничтожил ее надежду оставаться в тени и просто существовать, не привлекая к себе зоркого взгляда Камарильи. Теперь ни одно решение не принималось без ее присутствия — с отцом, конечно же. В дверь постучали, и Хината села, вернув очки на лицо и тихо прошелестев приглашение. Ино грациозно прошла в комнату, игриво подмигнув ей, а следом за ней зашла девушка, растерянная от роскоши обстановки.  — Ужин прибыл, — отчиталась Ино, обратившись к девушке: — позволь моей подруге оценить твою неземную красоту, — мягко прощебетала она, кивнув в сторону Хинаты. Девушка, казалось, была сильно пьяна или под кайфом, но Хината знала, что это не так; это Ино, как сирена, своим голосом баюкает инстинкт самосохранения жертвы, чтобы впоследствии у нее не осталось неприятных воспоминаний о событиях этого вечера и подсознательного ужаса.  — А ты тоже красивая, — потянула девушка, приблизившись к Хинате и присев рядом, положив ладони ей на талию; Хината, не шевелясь, следила за ее действиями. — Так что, сообразим на троих? Горячие губы коснулись ее возле уха, оставляя влажную дорожку за собой вниз, к шее. Руки двинулись вверх по талии к груди, слегка сжав плотную ткань расшитого серебром топа, будто взвешивая в ладонях грудь, явно в них не помещавшуюся, а Хината лишь вопросительно посмотрела на Ино, которая отлично поняла ее взгляд даже сквозь непроницаемые темные очки, пожав плечами с видом: «Ну перестаралась, ну подумаешь!». Для Хинаты подобное нарушение ее личного пространства было неприемлемо, но люди не попадали под это правило; она относилась к ним, как к котам, которые трутся об ноги и ластятся, норовя запрыгнуть на колени — не особо любила, но и не брезговала. Так что едва девушка оторвалась от облизывания ее шеи и потянулась к губам, Хината слегка качнулась навстречу, чтобы за мгновение до поцелуя скользнуть к шее жертвы и впиться в нее, сразу ощутив, как ласкающие ее руки обмякли, а тело подалось вперед, парализованное трансом кормления. Если вампиру удалось начать кормиться, сопротивляться было уже невозможно. Хината осторожно придержала девушку, чтобы не оказаться под ней, и кормилась, пока ощущала нормальное сердцебиение жертвы. Едва обостренные инстинкты подсказали, что дальнейшая кровопотеря может быть опасна для нее, Хината остановилась, тут же облизав зубы, чтобы не были розовыми от крови, и опустила бесчувственное тело на кровать. Рана на шее от ее зубов затянулась почти мгновенно.  — Чистая работа, — как обычно, отметила Ино — она была одной из немногих, кто мог оценить стоимость одежды Хинаты, и такое бережное отношение к нарядам ценила, зная, как плохо отстирывается кровь.  — Верни ее туда, откуда взяла, — попросила Хината, вставая. Она не особо тратилась, так что крови вполне хватило, чтобы насытиться. Оправила топ, слегка ниже опустила задравшуюся юбку на бедрах, почти рефлекторно поправила волосы. Ино осторожно подняла девушку, все еще находящуюся в трансе и, приговаривая, как прекрасно они провели ночь, увела ее — как раз такси оборотней наверняка освободилось, и можно будет отправить ее на этой же машине обратно в клуб. Свечка почти потухла, но Хината успела бегло оглядеть лицо перед зеркалом, убедившись, что оно чистое после кормления, и покинула комнату вслед за Ино. У нее не было цели сегодня встречаться с оборотнями, эта ночь была дана им, чтобы они могли обустроиться с максимальным комфортом, к тому же Хинатой было выделено для них теперь целое крыло, где они могли даже окна днем открывать, если хотели, так что им требовалось время, чтобы все изучить. Особняк, раньше принадлежавший Первородному малкавианов, Алистеру Грауту, был воистину огромен и очень запутан — бесконечные коридоры и комнаты с потайными ходами, очень толстыми стенами и лестницами, ведущими в никуда, — Хинате почти нравился, хоть она и не могла пока сказать, что она дома. Суйгецу не сопротивлялся, когда отец Хинаты заявил права на пустующий особняк, даже, казалось, он был по-своему рад, что ему не придется жить наедине со своим безумием. Хината сразу заявила, что малкавиана из его дома она выгонять не намерена, и это стало началом специфического союза — малкавианов тоже опасались остальные вампиры, ведь их безумие совершенно непредсказуемо и способно принимать практически любые формы. Никто не любит непредсказуемость. Она поднялась по одной из винтовых лестниц на верхний этаж, пройдя по коридору с выложенным черно-белыми плитами полом и полностью зеркальными стенами, и вышла на открытый балкон, служивший проходом из одной части дома в другую прямо через крышу. Ночь была прохладной и безлунной, разрываемая только далекими огнями Лос-Анжелеса на горизонте и подсветкой самого особняка. Ей нравилось здесь; резные бортики огораживали проход с двух сторон, давая почти панорамный обзор на близлежащие территории к дому. Отсюда было хорошо видно подъезд к главному входу, темную полосу леса между особняком и огнями города, а главное — поблизости не было ни одного небоскреба, скрывавшего от ее спрятанного за темными очками взгляда даже кусочек черного неба. Она глубоко вдохнула свежий воздух в легкие, наслаждаясь вкусом и запахом. При жизни удовольствие дышать она не осознавала, и только навсегда потеряв необходимость в воздухе, ощутила его насыщенность. Ее сентиментальность вряд ли мог понять кто-то, пожалуй, кроме Ино, но Ино — тореадор, а они вообще гораздо ближе к людям, нежели к вампирам. Тореадоры зависимы от мира людей и человеческих удовольствий, иногда настолько сильно, что это почти приравнивалось к их слабости. Хината это не считала слабостью, но свои мнения предпочитала держать при себе. Воздух дрогнул, и ее взгляд тут же метнулся к двери, противоположной той, из которой она вышла; из открывшегося прохода появился вожак оборотней, Наруто, казалось, сильно смущенный внезапной встречей.  — Прошу прощения, я не знал, что тут кто-то есть, — спокойно оправдался он, без запинки соврав; оборотни отлично чувствовали близость вампиров.  — Ничего, — приняла извинения Хината, закрыв глаза, чтобы не смотреть на оборотня — он все же внушал ей некоторую неуверенность, пусть беспочвенную, но от того не менее реальную. Он, соблюдая дистанцию, облокотился на бортик, почти зеркально повторив ее позу; Хината вдруг особенно остро ощутила, что у нее обнажен живот — топ доходил почти до талии, а юбка начиналась на бедрах, так что очевидно голая полоска собственной кожи вдруг стала доставлять дискомфорт.  — Вещи все перенесли, ребята обустраиваются, — неуверенно начал он, будто оправдываясь, — я решил проветриться, пока они улаживают, кому какой шкаф достанется. Хината решила, что это хорошая возможность еще на миллиметр сократить толщину стены недоверия между их видами, осторожно уточнив, попытавшись придать оборотню уверенности:  — Девушки?  — Если бы, — с ноткой усталости в голосе улыбнулся Наруто. — Сакура спокойно относится к постоянным переездам, а вот Карин с Саем почему-то решили, что им нужны одни и те же полки, с учетом того, что жить они будут в разных комнатах. Хината понимающе улыбнулась. Это было даже забавно, ведь среди вампиров такого не было — как скажет Хината, так и будет, с ней очень редко решались спорить. А у оборотней, как выяснилось раньше, не порицаются попытки бунта против вожака — одной Карин было достаточно, чтобы в этом убедиться, и то — сама Хината ни разу не была свидетелем ее вспышек агрессии, зная о них только от Саске и Ино. Наруто молчал, разглядывая мерцавшие вдалеке огни города, и Хината тоже попыталась расслабиться, наслаждаясь созерцанием, но это получалось плохо. Будто все ее инстинкты взбунтовались против такой близости оборотня.  — Я хотел еще раз поблагодарить вас, — тихий голос Наруто разрезал воцарившуюся между ними густую тишину, — я, если честно, ожидал всего, что угодно, когда узнал, что мы должны будем встретиться, но только не такого гостеприимства.  — Я просто стараюсь, чтобы и моим сородичам, и вам было комфортно, — осторожно ответила Хината, стараясь, чтобы голос не дрогнул от неуверенности, как это было всегда при ее жизни. — Нас свели очень тяжелые обстоятельства, и раз в одиночку мы не можем справиться с Шабашем, было бы глупостью отвергать возможность союза со столь сильными… союзниками, — неловко закончила она, уже понимая, как глупо это прозвучало.  — Нам тоже угрожает разоблачение, и мы об этом уже говорили, — напомнил Наруто их вчерашний разговор, и Хината странно оробела, вспоминая их беседу. Вроде, ничего сверхъестественного вчера не обсуждалось, а она почти чувствовала, как судорогой сводит сердце от непонятных, щемящих чувств.  — Спасибо за беседу и компанию, — скомкано попрощалась она, но едва она повернулась, чтобы направиться к двери, ведущей в ее часть дома, Наруто вдруг резво окликнул ее и слишком быстро приблизился, от чего чувство мнимой безопасности совсем ее покинуло, а живот скрутило от исходящего от оборотня жара:  — Я вам помогу. Он взял ее за запястье, весьма неудобно, и Хината растерялась, совсем не ожидая тактильного контакта. Долгое мгновение она боролась с собой, чтобы перебороть испуг от неожиданного действия и не защитить себя, уничтожив противника, но больно он ей не сделал, да и касание было больше поддерживающее, нежели хватающее. Он подвел ее к двери, открыв ее перед ней, и прошел вперед, проведя Хинату сквозь проход. Пока они в полном молчании медленно шли по шахматным плитам зеркального коридора, Хината лихорадочно соображала, что послужило толчком к его действиям, и внезапно ответ пришел к ней через собственное отражение в зеркале — черные очки, скрывавшие почти половину ее лица, делали ее похожей на слепую. Это заставило ее растеряться еще больше — то есть он все это время думал, что она слепа? Когда они достигли конца коридора и вышли в круглую башню с резкой винтовой лестницей вниз, она убедилась в правоте своей догадки; он шел перед ней, так же поддерживая ее за запястье, медленно продвигаясь вперед, чтобы не торопить ее, а от его горячих пальцев почти остались ожоги на ее ледяной коже. От растерянности у нее будто прилип язык к нёбу; ни один вампир за всю ее не-жизнь не позволял себе такого панибратства, но в поведении оборотня это не казалось чем-то противоестественным; он просто хотел помочь. Он хотел помочь вампиру. Оборотень. Сама мысль была настолько абсурдной и дикой, что невольно заставила ее вздрогнуть, когда его пальцы, наконец, разжались.  — Я не знаю, куда дальше… — начал он, но тут же замолчал, потому что прямо перед ними из воздуха материализовался Суйгецу. По его лицу было сложно понять, что он думает, но он не сказал ни слова и ни одним действием не выдал, какие эмоции ощущает по поводу сложившейся ситуации.  — Спасибо за помощь, — Хината только на половине фразы вспомнила, что забыла вдохнуть. Наруто кивнул, не отрывая взгляда от Суйгецу, и бесшумно, настолько, что даже Хината не слышала его шагов, скрылся на лестнице. Суйгецу, немного подождав, чтобы убедиться, что оборотень ушел достаточно далеко, изрек:  — Прекрасная картина — хромой ведет слепого.  — Наруто не хромой, — спокойно заметила Хината, принимая поданную ей руку.  — А ты не слепая, — резонно заметил он, и ей даже показалось, что его безумие слишком утрированно. Почему она не сказала Наруто, что прекрасно справится сама, она не могла объяснить даже себе. А еще она не могла объяснить себе неожиданный порыв оборотня помочь слепому, как он думал, вампиру, учитывая многовековую вражду между их видами и почти генетическую ненависть, заложенную в них. Это было дико. Как и сама идея подобного союза была дикой, впрочем. Когда-то.