Маскарад Вампиров: Противостояние.

Она никогда не говорила ничего, предварительно не подумав о последствии своих слов. Не задавала вопросов, если действительно не хотела знать ответа. Но никогда не думала, что обычное «Да» может припечатать сильнее, чем выстрел из дробовика в лицо. Она жаждала знать ответ — и, получив его, совершенно не понимала, что ей теперь с ним делать, с этим ответом. Вообще с пониманием ситуации. Они еще два часа назад бились насмерть в катакомбах под Лос-Анжелесом, глубоко под землей, в сотнях метров под спящими людьми, не подозревающими, что прямо сейчас происходит совсем рядом, что прямо сейчас летят головы за возможность для них продолжать так же мирно спать ночью, работать днем, жить обычной привычной жизнью. За возможность, которую Шабаш искренне считал, что имеет право отнять. Шикамару и Темари выжили, выжили Митник и Ималия, Берт Танг тоже — хоть он и не обитал с остальными носферату, избрав для себя Санта-Монику, но тоже явился на выручку сородичам. Стоило признаться, что пусть только Сай дрался в своей животной форме, без Наруто пришлось бы очень туго, если не сказать, что шансов у них почти не было. Его вклад был огромен: он успевал защищать ее, не подпуская к ней полчища тварей и давая ей необходимую для Тауматургии дистанцию, очистил несколько кривых помещений, служивших обиталищем для носферату, и Ималию, кстати, тоже спас он — хоть она и обложила его отборнейшей бранью за это. Он лишь удивился, но ничего на это не ответил; Хината же, понимая, что Ималия и рада бы покончить со своей вечностью в уродливом вампирском теле, не осудила. Сложно представить, что она чувствовала, когда, будучи моделью для взрослых фильмов, однажды проснулась мертвой; Гэри Голден, Первородный носферату, имел весьма скверное чувство юмора и собственный взгляд на борьбу с гордыней, коей была подвержена Ималия при жизни; сделав из красивой женщины уродливое лысое чудовище с обезображенным лицом, он искренне радовался остроумному решению проблемы высокомерия. А Ималия, лишившись самого ценного, что у нее было — внешности, — стала еще отвратительнее и злее, к тому же появившаяся в логове красавица-Темари совсем убила в этой носферату остатки человечности. Отчасти Хината ей сочувствовала. У нее Обращение тоже было сопряжено с немыслимой потерей, и если у Ималии это была красота, то у Хинаты — зрелость. Каждую ночь своей не-жизни она так или иначе вспоминала, почему правила Камарильи запрещали обращать несовершеннолетних. И стоило ей понадеяться, когда все закончилось, что у нее будет небольшой тайм-аут привести в порядок себя и свои мысли, как новое потрясение. Наруто отлично держался там, при зрителях, но стоило им остаться вдвоем, как она увидела, что и он способен терять контроль над эмоциями: он не кричал на нее, не бил стены, не проявлял агрессии по отношению к ней или рядом стоящей мебели, но это совсем не показатель. Он бил каждым своим словом. В его голосе сквозило такое отчаяние, такое горе потери… Если бы он не объяснил ей сложную систему, по которой оборотни-мужчины брали на себя обязательства за своих самок — чаще дочери, чуть реже — напарницы, еще реже — сестры без самца, то она бы и не смогла понять, какой удар ему нанесла Карин, заявив, что больше он за нее не отвечает. Ему было очень тяжело принять подобный выбор, немыслимый в его мироустройстве. И все же он справился, объяснив это себе и ей тем, что он много лет жил, даже не подозревая об общине оборотней и их внутреннем укладе, да и вампиры для него существовали только в фильмах о Дракуле. Хинате было горько. Горько видеть, как Наруто трясет, как ему плохо от непонимания и переживаний за сестру, потому что в ее жизни до нее никогда никому не было дела. Она росла в строгости и в достатке, отцу было важно, чтобы она не позорила его слабохарактерностью и излишней робостью, невозможность отстоять свое мнение приводила его в ярость, и он часто напоминал Хинате, что первый раз она разочаровала его, еще будучи в утробе матери — она оказалась девочкой. Всю жизнь вплоть до Обращения она жила, зная, что является самым большим разочарованием отца, и малейшие попытки добиться его любви и показать себя всегда оборачивались против нее — слишком слабая, физически и морально, слишком никчемная, у нее ничего не получалось, за что бы она не бралась — а если получалось, то слишком медленный был прогресс, или результат не устраивал отца. А оказывается, любят вот так, как Наруто любит Карин — просто за то, что она есть. Это напомнило ей о том, чего она лишена. В свою очередь, она напомнила ему о том минутном бунте против правил — сместить фокус его мыслей на себя. Речи о любви быть, конечно, не могло, но одно было бесспорно — что-то в нем пробуждало в ней желания, с которыми в силу возраста она познакомиться толком не успела; весь ее опыт влюбленности и вожделения сводился к нескольким годам грез о Неджи, наивных и чистых, апофеозом мечтаний был целомудренный поцелуй, потому что дальше — понятия не имела, как себя ведут люди. Что там, за поцелуем? Жили долго и счастливо. А что в это «жили» входит, сказки и фильмы не особо объясняли. Много же открытий она совершила за какие-то неполные две недели. Она глубоко вдохнула, пытаясь в воздухе уловить крошечный след его запаха; увы, нюх тремера совсем слаб. Так даже лучше. Он сказал, что такого больше не повторится — и она бы ему поверила, и это было бы просто, и совсем не обидно даже, если бы не чертов Суйгецу и его разрыв шаблона. В ней ничего не оборвалось. Да, казалось… странным, что они с Карин вытворили, но не более. Если бы Суйгецу пришлось в итоге убить, она бы испытала сожаление, ведь он ей нравился — хороший парень, если не брать в расчет его эксцентричность, унаследованную вместе с проклятием. Но убила бы, не колеблясь. Хотелось часть вины перенести на него. Обвинить его в том, что теперь «ты-вампир, а я оборотень» перестало быть весомым аргументом. Ну да, так получилось, разные виды, вражда поколений — и что? У вампиров свой внутренний Джихад зачастую гораздо более лютый и жестокий, чем борьба с оборотнями. Это не мешает им создавать семьи — вон, тот же Шикамару, гораздо старше своей Темари в пересчете на вампирское существование, да и кланы такие противоположные. А они семья. Всегда интересно наблюдать, как настолько красивая женщина буквально тает под взглядом уродливого Шикамару, прикусывает губы и вообще ведет себя крайне возбужденно подчас, вызывая логичный вопрос — а она точно мертвая? Мертвецы не испытывают физического влечения. И опять же — Суйгецу. Вряд ли их «переспали» было утрировано, все, включая ее саму, поняли буквально. Хорошо, предполагая, что Карин, будучи живой, была инициатором, что в сумасшедшем киселе в башке Суйгецу подтолкнуло его на взаимность? О себе думать не хотелось. Собственное тело было ее союзником, пусть слабым, зато надежным. Никаких лишних терзаний, лишь холод мертвой плоти, неспособной к проявлению живых… желаний. А мысли — всего лишь мысли, реального веса они не имеют, ни к чему не приведут, вреда не принесут. Она медленно дошла до своей комнаты, обнаружив, что почти два часа стояла, как вкопанная, после разговора с Наруто, в кабинете, и мысленно усмехнулась — глупости отнимают огромное количество времени. Сама набрала себе ванную, не став звать упырей и вообще сомневаясь, что они придут на ее зов — Элизиум теперь у Суйгецу, ей они вообще не обязаны подчиняться, а он имеет полное законное право выставить ее вон, в случае ее отказа бросив ей вызов — но она отлично понимала, что едва он потребует, она уберется отсюда. Другой вопрос, потребует ли. Маловероятно. Только как теперь думать, что она хорошо его знает, если по факту она ни черта не знает о нем? Вода была чуть теплой, но ее холодное тело обожгло; она неспешно помылась, старательно вымывая все запахи канализации из волос, и только перед тем, как нырнуть, сняла очки и положила их на бортик ванной; свет ударил по привыкшим к полумраку глазам, заставив зажмуриться. Как только остатки пены засосало в слив, тут же вернула очки на их законное место на ее лице; после этого завернулась в полотенце, жалея, что не может полноценно ощутить его мягкость на коже, сейчас хотелось этого уюта, как при жизни. Отняв большую часть чувствительности к боли, Обращение отняло чувствительность в целом, и даже шелк от бархата определить на ощупь было проблематично. В полной тишине оделась в чистое платье, завязав полотенцем волосы, и нежно разгладила складки на юбке — она не любила штаны. В юбках ее фигура казалась более взрослой, ткань скрывала полные ляжки и не оформленный изгиб бедер, придавая недостающей округлости там, где не хватало. Открыв шкаф шире, чтобы видеть все свои туфли, она дернулась — стук в дверь оказался неожиданным, почти напугав. Стук повторился, Хината негромко пригласила войти, и дверь открылась, впуская Ино — возбужденную и нервную.  — Нас Сакура пригласила на девичник, — с плохо скрываемой радостью в голосе начала она, и Хината равнодушно пожала плечами:  — Замечательно. Тебе пойдет на пользу немного развеяться.  — Нет, ты не поняла. Нас, Хината. Ты тоже приглашена. Она целый торговый центр оплатила, чтобы работал до утра, представь себе! Сегодня весь интернет забит рекламой, там будет куча народу, вроде и выступления хотят организовать, уже Холзи согласилась!  — Исключено. Я никуда не поеду. И ты тоже.  — Но почему? — не унималась Ино.  — Потому что в нашем доме Дейдара, это раз. Два — если уже весь интернет знает, где сегодня ночью будет Сакура, то есть шанс, что объявится Сасори — либо там, либо здесь. Одно дело — приватный шоппинг без лишних свидетелей, другое — массовые гуляния толп людей, которые могут погибнуть из-за вашей беспечности. Неужели Сакура об этом не подумала?  — Нет, она не виновата, — тут же возразила Ино, — она и планировала приватный шоппинг, но дата была открытая, и так просто совпало, что администрация центра решила устроить…  — Тогда просто перенесите на другой день. Я возмещу Сакуре затраты.  — Ты не понимаешь! Это же такой шанс!.. Она спокойно посмотрела на Ино, сожалея, что та не может видеть ее взгляда за темными стеклами очков.  — Хорошо, допустим, — наконец, сказала она, — тогда ответь мне на несколько вопросов. Первый — кто будет следить за Дейдарой?  — Суйгецу, — быстро выпалила Ино, молитвенно заламывая руки у лица, — ты отлично знаешь, что он не подведет… — правильно расценив наклон головы Хинаты, она неловко хихикнула, явно не испытывая веселья: — ну, с Дейдарой он вряд ли… а если и так, делу это не повредит, наверное…  — Ладно, — неохотно потянула она, еще тише спросив: — второе — если на нас в торговом центре нападет Сасори, что делать будем с толпой людей? Они все до единого окажутся в опасности. Это не говоря уже о возможном нарушении Маскарада, если нам придется защищаться. Ино замялась. Вопрос поставил ее в тупик.  — Я не думаю, что Сасори высунется, — осторожно начала она, — ведь если Дейдара — союзник Андрея, то Андрей наверняка не позволит и Сасори попасться, а наша тусовка вполне может со стороны сойти, как приманка — слишком явный вызов. Значит, у них может сложиться мнение, что мы это нарочно, что у нас все схвачено и под контролем, готова засада и все такое, и нас не тронут. А налет на особняк, опять же, если он будет, Суйгецу сможет отбить, да и нам позвонить недолго, мы быстро вернемся. К тому же, тут будут Саске, Наруто, Сай…  — Предположим, хотя все эти «возможно» и «может быть» не вызывают доверия. Не люблю полагаться на случай, — цокнула Хината, сложив руки на груди. Все же логика в словах Ино была — Андрей, когда дело касается непосредственно стычек с Камарильей, довольно осторожен. Это со смертными он не особо церемонится. — Тогда третье — как ты себе представляешь совместное времяпрепровождение Сакуры и Карин?  — Сакура попросила меня ее позвать, — тут же откликнулась Ино, явно готовая к такому вопросу, — и думаю, что все будет нормально.  — Мы точно видели одно и то же?  — Ну да, она ее отлупила, вышла из себя, — Ино закатила глаза, — Карин, в свою очередь, наговорила глупостей. Они квиты. Сильно сомневаюсь, что это их первые в жизни разборки, и ведь живут же как-то.  — У меня все равно сильные сомнения касательно всего этого, — Ино всплеснула руками:  — Хината! Ну пожалуйста! Один разочек, неужели тебе самой не хочется просто почувствовать себя обычной девчонкой? Представь только — музыка, магазины, маникюр! Ходить среди людей, примерять вещи, обсуждать что-то, помимо судьбы мира, Геенны и Шабаша! Одну ночь посвятить только себе! Вспомнить, каково это — просто быть живой и жить! Аргумент это был так себе, но что-то внутри на него остро откликнулось. Не говорить же Ино, в самом деле, что Хината никогда не ходила с подругами по магазинам. У нее был водитель, строго регламентированное время и четкий список, что нужно — никогда она не была предоставлена самой себе, чтобы просто бесцельно разглядывать яркие витрины и мерить то, что ей не пригодится в повседневной жизни.  — У меня есть условия, — Ино едва не завизжала от радости, и Хината невольно улыбнулась — самую малость. — Первое — все время держаться подальше от толпы, если она будет. На тот случай, если это будет тайное нападение, чтобы к нам никто не мог приблизиться незамеченным. Второе — три часа, не больше. Никаких гуляний до утра, надеюсь, это понятно. Оборотни могут тусоваться сколько угодно, но к тебе это не относится. Третье…  — Я тебя обожаю! — Ино не сдержалась и кинулась к ней так быстро, что Хината не успела отреагировать, обнаружив себя уже прижатой к груди Ино, обнимающей ее и хаотично целующей в макушку, куда попадется — полотенце, лоб, для нее не было особой разницы. Погодите-ка.  — Как ты?.. — она с трудом отстранилась, пристально уставившись на Ино. — Ты можешь использовать дисциплины?  — Ну да, — Ино растерялась от ее вопроса, как если бы она спрашивала, синее ли небо. — Элизиума же нет.  — Есть.  — Нет, нету его.  — Моего — нет, но его объявил Суйгецу. — Ино непонимающе нахмурилась. — Я не могу использовать свои дисциплины.  — Вот как… — Ино задумалась, тут же мотнув головой, — нет, я и Прорицание спокойно использую, вот прямо сейчас. Меня ничто не сдерживает.  — Значит, запрет распространяется только на меня, — невесело усмехнулась Хината. Этого стоило ожидать, она ведь его чуть к смерти не приговорила. — Все нормально, — пресекла она возможные утешения от Ино, — я не держу на него зла. Он просто хотел защитить себя, это вполне объяснимо. Ладно, когда пора будет выезжать — сообщи мне. Ино, еще смущенная наличием у нее возможности использовать способности, неловко ретировалась, пообещав, что предупредит, когда они выезжать будут, и Хината снова осталась одна, задумавшись. Задавая Ино вопросы, она невольно сама задумалась о них. А сумеет ли Суйгецу в одиночку удержать тот поток, что они встретили в канализации? Если на особняк натравят такую же орду мутантов, сшитых магией Цимици, то ему все его упыри не помогут. Конечно, тут будут и оборотни, но может, стоит поговорить с Наруто, предупредить его?.. Прекрасно, черт. Она с досадой прикусила губу — не хватало только начать искать предлоги для встречи с ним. Что-то с ней не так, определенно — это нужно пресечь на корню. У нее достаточно эмоций, чтобы удовольствоваться воспоминаниями — их единственный поцелуй был неумелым, неловким, зато искренним и настоящим — и очень-очень обжигающим. Пусть и не повторится, она вполне готова с этим смириться, но если она так же продолжит думать о нем в этом ключе, перестав воспринимать его исключительно в рамках вожака оборотней, вынужденно ставших их союзниками, это может вылиться в нечто большее, чем интерес и желание проверить, как далеко можно зайти, не переступая черты дозволенного. Влюбляться в оборотня она не собиралась — слишком хорошо работала ее голова. Слишком хорошо знала необходимость думать о последствиях и держать себя в руках. И так стала взрываться чаще обычного, это ей едва не обошлось потерей Ино, и хорошо, что Суйгецу смог исправить ее ошибку. Теперь ошибку совершил Суйгецу, а она вместо того, чтобы встать на его защиту, сначала сама чуть его не казнила, а потом еще дважды предложила это же самое сделать Наруто. Зря она так. Пусть времени прошло не очень много, но достаточно, чтобы она могла взглянуть на ситуацию со стороны — и понять, что избрала неправильную линию поведения, руководствуясь не логикой. Логично — закрыть Суйгецу собой, защитить своего, а не думать о чувствах чужого, прикрываясь сохранением какого-то там союза, несущего абсолютно временный характер. Как же она устала от всего этого.  — Суйгецу, — тихо позвала она, не зная, услышит ли он; обычно он всегда знал, когда нужен, не ответив на ее зов только вчера; теперь она знала причину, он был слишком занят Карин, но легче от этого не стало. — Суйгецу, пожалуйста, ты мне нужен. Я не причиню тебе вреда. Стены вдруг стали давить на нее; ей резко перестало хватать воздуха, хоть у тела и не было в нем потребности; иррациональный страх, идущий откуда-то из недр собственного разума, рвался наружу, и она сжала кулаки в бессильной попытке овладеть собой, но безуспешно. Она рухнула на кровать, залезла под одеяло, как в детстве, ногами сделав кокон, стараясь не оставить ни единой щели, как будто оно могло спасти ее от невидимых монстров, живущих под кроватью, от гнетущего своей огромной массивной конструкцией дома, выкачивающего из нее спокойствие, и так же неожиданно ощутила холодную руку на своем лбу. Суйгецу. Страх отступил. Стало неловко перед самой собой за странную реакцию, к тому же причин у нее никаких для страха не было. Он просто парализовал ее, на миг заставив поверить, что она еще жива — и вот-вот умрет.  — Суйгецу, — тихо прошептала она, но он только покачал головой, давая понять, чтобы она молчала:  — Ваши умы многое постичь не в силах. Не бойся.  — Это… не мой страх? — она поняла.  — Мой.  — Но чего ты так боишься? Он не ответил. Хината знала, что малкавианы способны переносить свое безумие на врага, вызывая Помешательство разной степени тяжести, вплоть до суицида. Но то, что она испытала — явно не намеренное воздействие. Возможно, тому виной его Элизиум, пропитанный его силой — и его слабостью.  — Ты знаешь, что Сакура хочет? Он кивнул, коротко вздернув одну бровь. Руку с ее лба он убрал, помог ей сесть.  — И что ты думаешь по поводу этого?  — Не упускай возможность.  — У тебя не было никаких видений? Он отрицательно мотнул головой. И тут же широко, во все заостренные зубы, улыбнулся:  — Одежда скрывает не так много. Гораздо больше скрывают слова. Слышать то, что не было сказано — искусство.  — Я должна что-то услышать? Он посмотрел ей прямо в глаза, медленно и осторожно потянувшись к очкам; она почему-то не отпрянула, позволив ему снять их. Их взгляды встретились, впервые за все время знакомства, без преграды темных стекол. И он медленно, очень четко, очень знакомо, повторяя чужую интонацию сказал:  — «Да», ты уже услышала. Исход партии решен до ее начала, от тебя зависят только твои ходы. Хинате показалось, что она дрожит.  — С кем мы играем, Суйгецу? Мы — черные, оборотни — белые, но разве мы играем друг против друга?  — О, Хината, — в безумных фиалковых глазах зажегся огонек веселья. Без очков она ощущала себя голой, но все же выдержала его взгляд — с большим трудом выдержала. — Самый страшный враг двигает фигуры по доске.  — Я не понимаю.  — От тебя зависят только твои ходы, — с нажимом повторил он. Голова опять стала квадратной. С Суйгецу было невообразимо сложно общаться. Кажется, что понимание где-то рядом, и вот, еще одна фраза — и все встает с ног на голову.  — Объяви Элизиум, — сказал он, вставая с кровати и направляясь к двери.  — Оно стоило того? Он остановился на полпути. Ее вопрос застал ее врасплох; зачем она его вообще озвучила, не понимала. Слишком личное, чтобы спрашивать вот так, да и отношения у них даже не дружеские — у нее морального права такое спрашивать не было. И все же очень хотелось услышать его искренний ответ. Может, сделать для себя какие-то выводы. Понять. Суйгецу обернулся, и Хината снова поймала себя на мысли, что он гораздо менее безумен, чем кажется — его взгляд пронзал насквозь, как открытую книгу читая ее скрытые намерения — а она все еще не надела очки, снятые им.  — Да. И он вышел, оставив ее переваривать услышанное.