Мама, я люблю тебя.

15 лет. Сегодня тридцать первое декабря. Мамы до сих пор нет. Она лежит в психиатрической больнице. Я до сих пор не видел её. С марта месяца. Я скучаю. Очень и очень сильно. Отец мучается. По нему видно. По ходу что-то действительно серьезное. Теперь я уверен, что это по-поводу мамы. По ходу дела что-то с её родительскими правами. Ибо неспроста он нанял юриста. Я не знаю что с мамой, как она. Мне к ней нельзя. Вообще нельзя. Я даже не знаю, в какой больнице она лежит. Марина задрала! Сучка, бесит! Вечно лезет, куда не надо! Отцу только нервы и треплет. Ей плевать на все то, что у него происходит. Хотя здесь все логично. Какая ей разница на бывшую жену её мужа? Тем не менее… мне плевать на неё мысли, на её мнение, на её прихоти! Она тупая курица! И дочка у неё такая же! Тупорылая, смазливая дура эта чокнутая Марина. Ни мозгов, ни внешности! Только и умеет, что пищать на всю квартиру! Сидит на шее у моего отца и плешь ему проедает! Дрянь, как мне хочет её по стенке размазать! Новый год на улице встречать буду! Но только не с этой свиньей белобрысой! Мне жалко отца. Как он с ними живет? Это же не реально! - Тимочка! – пропищала Марина за моей дверью, - тебе тут папа звонит, - не на тот слог поставила ударение эта свинья. - Ага, - безразлично протянул я, вытирая пыль на своем столе. - Возьми трубочку! - Да сейчас возьму! - взбесился я и ударил ладонью по столу. Как мне хочется её послать… вот еще пару часов и все. Она меня доконает, и я разобью её пустую башку об дверной порог! В лучшем случае. Оставив тряпку на столе, я взял домашний телефон и преподнес к уху: - Да пап, - ответил я - Тим, в зале, на шкафу, лежит большая белая коробка. В ней найди свое свидетельство о рождении и паспорт. - А зачем? - Найди и приезжай ко мне в офис, - со вздохом сказал он - Ладно, сейчас приеду, - я сбросил вызов и кинул трубку на кровать. Оно ему зачем? Чувствую я, ни к чему хорошему это не приведет. Наверное. Марина долго расспрашивала меня, куда я поехал. Честно говоря, мне хотелось её послать. Что я почти сделал, если бы не очередной звонок отца. Это было просто спасение. Как же я хочу к матери. Безумно просто. Когда я приехал к отцу, он сказал мне, что мы едем к маме. Я долго не понимал происходящего. Поверить не мог. Это просто… слов не подобрать. Это чудо! Я не видел её десять месяцев! Я просто рад! Нет, я безумно счастлив! Мы долго ехали в пути. Меня это напрягало, если честно. Когда я вышел из машины, сразу в глаза бросилась надпись «Психиатрическая больница № N». Чувствую я, что маме здесь не нравится. Она всегда не любила больницы. А тут она еще и психиатрическая. Брр, аж от слова трясет. Войдя в белое здание, отец сразу повел меня на третий этаж. Нет, сначала мы сняли куртки и надели белые тапочки… вот это просто… просто у меня нет слов! Дебилизм. Оказывается, папа повел меня к врачу. Теперь понятно, зачем мои документы. Только зачем свидетельство о рождении, если дата в паспорте написана? Этот дядька долго на меня смотрел, потом начал задавать мутные вопросы. Ну а я честно на них отвечал. В любом случае старался честно на них отвечать. Потом мы вообще пошли в какую-то странную комнату. И почему ему не лень работать тридцать первого декабря? Он странный. Потом врач сказал идти мне в триста двадцатую палату, а отец остался с ним. Когда я вышел из странной комнаты, я долго думал в какую сторону мне идти. Пошел направо. Нет, надо было идти налево. Черт. Пришлось разворачиваться и идти обратно. Нашел. Постучаться? Не, не надо. Хотя мама всегда учила закрывать дверь и стучаться. Постучался… Мама сидела на диване и смотрела в окно… мама… мама! Повернув голову, она увидела меня и встала с места. Я побежал к ней и обнял её. Я почувствовал, как она улыбнулась. Так тепло… она так крепко меня обняла, что стало даже чуточку больно, но это боль доставляла радость… Мама… мама, я люблю тебя! Никто не нужен так, как мама… ведь это же мама… самый лучший и близкий человек на Свете! Только мама… Она заплакала. Наверное, от радости. Ведь я уверен, что она не ожидала меня увидеть. Мама любит сюрпризы, особенно приятные. Я же знаю. Я много чего знаю. Я еще крепче её обнял и зажмурил глаза… Это не сон. Какое счастье! - Тимка, сейчас задушишь, - ласково произнесла она… мамин голос… самый родной голос… самый лучший голос на Свете! Нет, не отпущу! Не хочу отпускать! Не буду отпускать! Мамочка, как я тебя люблю! Мне никто больше не нужен! Нет! - Тим, дай я на тебя хоть погляжу, - сказала она мне. Я не хотел её отпускать, но отпустил и посмотрел ей в глаза. Она не изменилась. Почти не изменилась… волосы стали натурального цвета, и вся бледная. Это из-за таблеток, наверное. У мамы красивые волосы… кончики вьются. Только на висках седина… теперь понятно, зачем она так часто красила голову. Точнее волосы. Не важно. А еще у неё цвет глаз красивый, даже под очками. Я редко видел маму в очках. Ведь она всегда ходила в линзах. Какая она красивая… только вся худая стала. Все равно красивая! Она на меня смотрела и плакала. Плакала и улыбалась. Пусть криво, но улыбалась. Какое это счастье видеть маму… маму… человека, который тебя воспитал! - Мам, не плачь, все же хорошо, - смотря в её очи, произнес я. - Да, Тимочка, все хорошо. Как же я рада тебя видеть! – она опять обняла меня, - прости меня, пожалуйста… - За что? - За все плохое, Тим. Я ведь больше не могу быть твоей мамой, - вытирая льющиеся слезы ладонями, горько сказал она. - Почему? – меня настолько сильно насторожил её слова, что я вспомнил того странного мужика. - Я не могу воспитывать детей. - Почему? - У меня просто страшный диагноз. Очень страшный. - Бред, мам. Меня же ты воспитала. - Воспитала. Но ведь ты же помнишь, когда я… - Мам, забудь. Ничего не было. - Конечно, не было, - с сарказмом шмыгая носом, произнесла она. - Мам, перестань. Тут внезапно дверь открылась, и в палату вошел папа. - Тебя никогда не учили стучаться? – посмотрев на него, сказала мать. - Прости, забыл, - невинно улыбнулся отец. - Да ты вечно все забываешь. - Ну, про тетрадку же не забыл. - Ну, не все забываешь. - Вот так-то лучше, - сев на кресло, произнес он Я никогда не слышал разговоры родителей. Когда маленький был – не помню. А потом они развелись. Интересно, а они всегда так общаются? Маму не отпустили с нами. Я готов лить слезы по этому поводу. Я не хочу к Марине! Я не хочу к Лизе! Они меня бесят! Новый год определенно испорчен! Мама… как же я опять хочу к маме… какое это счастье, когда тебя обнимает мама… Берегите маму. Она одна. Одна на всем белом Свете! Она одна любит нас так, как не полюбит нас никто. Выйдя из зловещего здания, я сразу сел в машину, а отец пошел к тому врачу, который меня осматривал. Этот индюк у меня чей тоже чего-нибудь нашел. Повышенную агрессию, наверное. Дурак он, я считаю. Когда отец сел в машину, он тяжело вздохнул и протер лоб. Интересно, а он сегодня ночью спал? Ведь дома его не было. Только я не думаю, что он был на работе. У мамы он быть не мог, ибо там посещения строго-настрого до шести часов вечера. Хотя… надо спросить. Потом. Сейчас не хочу. Сейчас ничего не хочу. Вообще ничего. Почему-то мы поехали в другую сторону от дома. Я даже не понял куда. Отца спрашивать не стал. Сейчас ничего не хочу делать. Приехали мы на дачу. Здесь-то отец и живет. Я сразу понял. Я отсюда не уеду. Я готов жить в холоде, только что бы не видеть Марину! Я давно здесь не был. Очень давно. Лет десять, наверное. Войдя в дом, я увидел старые стены. В любом случае коридор не изменился. Я помню, что в моей комнате был самолет. Большой такой. И еще шлем космонавта. В моей старой обители, наверное, много чего изменилась. А еще Марина никогда здесь не была. Ну, я так думаю. Просто здесь не пахнет её проворными ручонками. Это очень даже хорошо. Отцу кто-то позвонил, и он уехал, перед этим сказав мне, чтобы я нашел свою комнату. Я помню, что она на втором этаже. И все. Ладно, найду. Нашел. Она такая большая оказывается. А шлем, и самолет теперь лежат на полках. Только не помню, они у меня откуда? Вроде… нет, не помню. Помню, что хотел стать летчиком-космонавтом. Наверное, отец откуда-нибудь достал. Из какого-нибудь захолустья на крайней точки России. Надо спросить. Когда приедет, спрошу. Так тихо. Так хорошо. Нет никакой дуры Лизы. И нависающей Марины над головой. Новый год буду справлять здесь. Не уеду никуда. Как же давно я мечтал о спокойствие. Счастье. Время три часа дня. Новый год я собираюсь справлять здесь. В холодильнике хоть что-нибудь есть? Надо пойти, посмотреть. Но что-то немного лень. Под эту тишину я уснул. Только я не люблю мягкие кровати. Они такие мягкие, что мне не нравится. Проснулся от шума. ТОЛЬКО БЫ ЭТО БЫЛА НЕ ЛИЗА! Нет, эта дурочка бы сразу завизжала. А потом начала бы пищать Марина. Нет, не они. Но голос чей-то есть. Не папин. На… мамин похож! Мама! МАМА! Это точно её голос! Мамочка! Она приехала! Да, да, да! Её отпустили! Наверное, отец все же настоял на своем. Может же! Я быстро встал с кровати и побежал вниз. Шум пакетов становился все ближе и ближе. Кстати, сколько время? Полшестого. Отца не было два с половиной часа. - Мам? – облокотившись о перила рукой, громко крикнул я, выглядывая со второго этажа. - Тим, иди уже сюда. Хватит там стоять, - моментально возникла она из прихожей. Как всегда! Ну, мама же, ну. Я люблю её. Даже такую. Я быстро спустился и побежал в холл. Резко стало холодно. Мама стояла и держала дверь. Отец носил пакеты из машины. Их что-то много так. - Тим, не стой на месте. Неси пакеты на кухню. - А она где? - За лестницей. - Ладно, - взяв в руки пакеты, я понес их на кухню. Они не такие уж и тяжелые, как казалось с первого взгляда. Мы с папой наряжали елку, которую они тоже сегодня купили. А мама готовила на кухне, периодически проверяя нас. Вдруг мы, как она любит выражаться, бездельничаем. Я почувствовал семью. Семейное счастье. Оказывается, это такое теплое чувство. Ведь всегда жил с мамой, по выходным встречался с отцом. Когда начали развешивать мишуру по дому, мама пришла и сказала, что устала и хочет отдыха. Отец сказал ей идти спать, а мы сами справимся. Это действительно лучшее решение. Ведь у неё слабое здоровье. Ну, мишуру мы, конечно, повесили… ну, её все равно скоро убирать, так что она нормально висит. Пошли на кухню. Мать сказала, что нужно порезать хлеб и что-то там дорезать на салат. А еще фрукты разложить. Я не думал, что она так много успеет сделать. Хотя это мама. Она может. Но я так рад, что новый год мы будем справлять вместе! И не будет никакой Марины, жужжащей над ухом! И никакой Лизы, которая будет вешаться мне на шею, и говорить «братик». Когда она так делает, мне хочется выкинуть её с крыши. Сначала папа резал хлеб, а я раскладывал фрукты на ярусы этой тарелки. Я не знаю, как это называется, но она мне нравится. Потом мы поменялись. Ну… хлеб был такой мягкий. Ну, в общем, мама хлеб режет лучше всех. Моя мама вообще лучше всех взятых мам на Свете. Папа пошел к матери, спросить про её самочувствие и чего там нужно дорезать на салат. Я стоял и резал хлеб. Папин телефон лежал рядом, как вдруг он издал вибрацию. Я сразу же подошел и увидел «Входящий вызов. Марина». Настроение моментально испортилось. Сучка, да почему ты всегда лезешь, куда не надо?! Взяв в руки папин телефон, я пошел к нему. - Пап, тебе Марина звонила, - пытаясь сделать флегматичное лицо, сказал я. - Значит так, ты сейчас берешь оба телефона и идешь к машине. Это понятно? – выходя из маминой комнаты и плотно закрывая дверь, произнес он. - Ладно, сейчас, - я удивился. Что-то я вообще ничего не понимаю. Спустившись по лестнице, я пошел в зал. Взяв свой телефон, я, как и обещал отцу, пошел к машине. Отец сидел там и разогревал машину. Его лицо было серьезным. Странно все это. Я сел на переднее сиденье и посмотрел на отца. - А мы куда? - Сейчас узнаешь. Мы тронулись с места и поехали по заснеженной дороге. Уже темно. Но красиво. Фонари так красиво освещают пейзажи. - Тим, там, в бардачке, мешочек есть. Найди его и положи туда телефоны, - смотря вперед, произнес он Я открыл ящичек и стал искать мешок. Нашел я его быстро. Возникла проблема - как его открыть. Он какой-то странный. А, все понял, нужно за веревочки потянуть. Все гениальное – просто. Положив телефоны, я с силой затянул веревки. Странно, что они не порвались. Хотя они такие крепкие. Марина опять позвонила. Только уже на мой телефон. - Пап, эта ду… Марина опять звонит. Отец прибавил скорости, и мы поехали быстрее. Это опасно. Лишь бы все было хорошо. Мы приехали на берег реки. Выйдя из машины, сразу стало холодно. Очень холодно. На реке тонкий слой льда. Ведь снег пошел только сегодня утром, а вчера все улицы плавали в воде. Даже трава опять была видна. - Тим, мешок давай, - сказал отец, смотря на другой берег реки. Чего он задумал? Я отдал ему синий мешочек. Он взял его в руки и бросил далеко-далеко в воду. Лед треснул, и появились маленькие брызги. Я не ожидал такого поступка от папы. - Больше она не позвонит, - выдыхая, произнес он, - счастливый новый год, - из его уст появился холодный дым. И как ему не холодно в простой рубашке? Он повернулся ко мне и улыбнулся моему непонимающему выражению лица: - Маме не говори только. Знаешь же, какие лекции читает по теме загрязнения окружающей среды. - Ну, да, - я улыбнулся ему в ответ, - пап, а ты Марину любишь? Он ухмыльнулся и посмотрел на воду: - Честно тебе сказать? - Ага. - Никогда не любил. Всегда любил маму твою. Поэтому, Тим, никогда не делай глупостей, - он посмотрел мне в глаза. Сказать, что я удивился, это вообще ничего не сказать. Не любит? Как же он тогда терпел её выходки все десять лет? Это ж… это же не реально! Она мне истрепала все нервы за десять месяцев! А на него Марина вместе с Лизой! Да мой отец – герой! - Тим, поехали, а то мама проснется и увидит, что нас нет. - Ага, - в ступоре ответил я и пошел за ним. Когда приехали, мама еще спала. Но я до сих пор в шоке от услышанного. Я люблю своих родителей. Очень. Они самые-самые лучшие! И мама и папа! И я знаю, что у мамы все будет хорошо! Ведь папа все сделает, только что бы мама была счастлива вместе со мной. С Новым Годом!