***
Эли оказалась в какой-то уютной и украшенной комнате и увидела себя. Будущая Эли дула на руки горячим воздухом и поплотней куталась в плед около камина. Тут шатенка начала чувствовать свои будущие эмоции. В душе не бились бабочки о стенки, а косточки холодный ветер пересчитывал под пледом. У неё в душе было минус тридцать по Цельсию при погоде нулевой. За окном падали первые хлопья снега, и будущая Эли старалась не вспоминать то, что было в прошлом году. А потом картинка резко меняется. У неё озноб и холодок по всему телу, а рядом Фред обнимает ее копию и тычется носом в макушку, как кот, а будущая Кемпел улыбается ему в грудь и совсем не мёрзнет. Сейчас в мире настоящей шатенки рушатся её стены, и бабочки вылетают из клетки. Там сердце скулит, напоминает о себе, а на душе пустота. Главное улыбнуться жизни тихим вечером, когда вспоминаешь то, что было. А потом волшебница снова видела себя, укутанную в плед. Будущая Эли утерла слезу с щеки и прошептала. — Прости, я не забыла. Фред, я была счастлива, но это была иллюзия. И ты так просто разбил ее. И уже не в первый раз… Ты всегда разбиваешь мое сердце на части, глупый Уизли. Ты убиваешь меня, Фреди…***
Эли открыла глаза и увидела знакомый потолок Больничного крыла. Девушка встала с кровати и подошла к большому зеркалу, что всегда здесь висело. Кемпел посмотрела на свое отражение и ухмыльнулась, а потом кулаком ударила его, разбив вдребезги. Осколки впились ей в руку, но она не чувствовала боли. Она ничего не чувствовала. Девушка поняла, что ей не станет легче в будущем. Ей всегда будет плохо, и это окончательно сломало ее психику. Она вырвала самый большой осколок из руки и отбросила его в сторону. Истекая кровью, шатенка спокойно легла в кровать и закрыла глаза, погрузившись в темноту. Вот о чем говорила МакГонагалл, когда сказала, что бабушка сошла с ума и научилась контролировать силы. Я понимаю… Потому что тоже кажется обезумела… Хогвартс. 19 мая 1995 года. Шатенка шла по коридору вместе с Гарри и Роном. Гермиона опять засиделась в библиотеке. За неделю все вернулось в привычное русло. Боли не было, видений не было, но и не было никаких чувств. Эли была словно кукла, улыбалась, общалась. Все заметили перемены в ней, но решили, что это последствия серьезной болезни, и были рады, что она возвращается в норму. А вот профессора были наоборот обеспокоены поведением девушки. Особенно профессор МакГонагалл. — Эли, ты поможешь мне с контрольной по зельеварению? Пожалуйста! — Просил Невилл, а шатенка лишь ему улыбнулась и сказала. — Конечно, Невилл. Только на многое не рассчитывай, хорошо? Они продолжали болтать, как вдруг Эли вздрогнула и подняла взгляд. Рядом стояли близнецы. Они были непривычно серьезны, и все удивились, когда Уизли схватили Кемпел и куда-то ее повели. Девушка не особо сопротивлялась ведь в этом не было смысла, они все равно сильнее. Парни завели ее в тот старый кабинет и посадили на стул. Шатенка не очень понимала, чего от нее хотят, поэтому выжидающе на них смотрела. — Элиза, что с тобой происходит? — Спросил Джордж. — В смысле? — Ты странно себя ведешь. Ты в порядке? — Эли немного разозлилась и грубо ответила. — Нет, я не в порядке, Фреди. Я пойду. Больше не приставайте ко мне с такими глупыми вопросами, ладно, мальчики? — Она холодно им улыбнулась и ушла из кабинета, оставив удивленных парней там. — Что с ней? — Спросил Фред, когда дверь захлопнулась. — Я не знаю… Но это не наша, Элиза… Кемпел шла по коридору и хмурилась. Она отключила чувства, но от разговора с близнецами внутри появляется какая-то боль. Особенно, когда Фред на нее так посмотрел. Возможно она чувствует ошметки своего разбитого сердца. Не понятно. Но что-то определенно заставляет ее рядом с ним что-то чувствовать, а это значит, что с Фредом Уизли лучше прекратить все контакты. Если любовь такая, то я не хочу любить. Почему? Почему мне так больно?! Девушка злобно зашипела и вдруг поскользнулась, упав сильно на пол. Разбив колени в кровь, она снова заплакала, как маленькая девочка и уткнулась в колени лицом. Лучше бы она тогда не получала это письмо в Хогвартс, тогда бы не было боли, не было бы проклятия, она была бы с папой, которого ей так не хватает. Все бы изменилось, была бы совсем другая жизнь. Возможно счастливее, чем сейчас. Вдруг ей кто-то положил руку на плечо. Шатенка повернулась и увидела МакГонагалл. Женщина, не думая, просто прижала ученицу к себе и погладила по голове. Эли немного расслабилась, но слезы все равно текли. Она хотела кому-то все рассказать. О всей боли, о всех видениях. Но вместо этих слов, просто прошептала. — Профессор, я, кажется, все… совсем сошла с ума… Мне очень больно, не могу терпеть. Я не знаю, как бабушка справлялась, я не могу. Это убивает меня… — Она говорила испуганным голосом. — Мирасцелла никогда не справлялась… Она страдала так же как и ты. Но она выбрала путь сдаться, но ты, девочка, не сдавайся. У тебя хорошие друзья, ты талантлива. Не сдавайся так просто. Я знаю, что безумие захватывает тебя, но борись… — Простите… — МакГонагалл вздрогнула, когда услышала холодный тон девушки. — Я не могу держаться. Я слабая… И тут Минерва увидела ту же картину, что и у Мирасцеллы. Полная пустота в глазах, не единой эмоции. Это означало, что Эли сдалась. И МакГонагалл не знала, как ее вытащить, ведь тогда сама так и не смогла спасти свою драгоценную подругу. Мирасцеллу полностью захлестнуло безумие и, кажется, Эли тоже.