Youre the Worst

Чонгук любил понедельники и ненавидел много спать. Он был таким человеком, поэтому и выбрал профессию, в которой сон был делом последним, в отличии от своего супруга, развалившегося сейчас на всю кровать и мирно посапывающего. Чонгук повернулся, чтобы взглянуть на часы, стоящие на прикроватной тумбе и ужаснулся. Время подбиралось к полудню. — Блять, - негромко чертыхнулся Чонгук и тут же наградил себя шлепком по губам. Материться он не любил, но когда живёшь с полоумным журналюгой, который без ругательств вообще жить не может, волей-неволей перенимаешь его привычки. Чонгук постарался выпутаться из одеяла, которое тоже, кстати, не любил, но Чимин мёрз даже сейчас, в середине апреля, а супружеская жизнь в каком-то смысле означает бесконечный поиск компромиссов. Чонгук пошевелил ногой, запутался и уже в полёте успел осознать, что падает. Утро началось хорошо — будучи доктором, он легко определил, что ушиб ребро. — Блядь, - снова донеслось глухо, на этот раз из-под кровати. — Чон? - хриплый голос Чимина и его расфокусированный взгляд, конечно, повеселили парня, но не настолько, чтобы повысить упавшее до нуля настроение. — Что ты делаешь под кроватью, солнце? Чонгук почувствовал в себе невообразимое, грандиозное и опасное желание накричать на мужа, снять таким образом стресс, разбить парочку тарелок и уйти, громко хлопнув дверью. Пока он лежал на холодном полу щекой в пыли и думал о том, к чему приведёт такой поворот, Чимин успел свесить ноги с кровати и стать над ним, сосредоточенно почёсывая яйца. — Вымой пол под кроватью, - буркнул Чонгук, поднимаясь и прикладывая ладонь ко лбу. Голова разболелась так некстати, с губ сорвался глубокий выдох, сонный Чимин так ничего и не понял. Он зевнул и щёлкнул по экрану смартфона, проверяя время. — Ой, какая рань, - пожаловался Чимин, потягиваясь. — Сегодня понедельник? Не твоя смена, расслабься. — Ты сегодня дома? - Чонгук перестал торопиться, потому что смена была действительно не его, спешить стало некуда, в больницу только вечером, чтобы успеть заступить на ночную. Он спал много этой ночью, гораздо больше, чем привык, поэтому состояние было вялое, неприятное, как у выброшенной на берег рыбы. Чонгук надеялся, что чашка крепкого кофе и бодрящий душ смогут избавить его от этого ощущения. — После обеда нужно заскочить в редакцию, забрать материал, - отозвался Чимин, и Чонгук понял, что муж отправился обратно в кровать. Они были совершенно разными. Чимин по своей природе любил спать, отрываться по ночам, шумные тусовки с большим количеством алкоголя, публичные вылазки и бесконечный свет софитов. Он был таким, когда они встретились впервые — растрёпанный, семнадцатилетний, красивый омега, сумевший сразу же завести рационального и спокойного Чонгука. Да, Чимин был взбалмошным, любящим свободу, хорошо пишущим журналистом, и когда они решили пожениться, Чонгук наивно полагал, что семейная жизнь немного успокоит его, заставит отказаться от прошлого, чтобы принять совместное будущее. Проведя в браке полтора года Чонгук с ужасом осознал, что этого не случится. Чимин не станет менять себя и свою жизнь даже ради новоиспечённого супруга. Они никогда не говорили об этом, но оба знали, что такая проблема существует — она нередко просачивалась в их жизнь, заставляя ссориться, проводить ночи в разных комнатах или вообще не дома, а некоторое время назад плотно засела в их головах, будто желая, чтобы оба задумались: а не было ли это ошибкой? Чонгук старался не обременять себя этим. Он любил Чимина, принимал его таким, какой он есть, мирился с недостатками и продолжал ничего не говорить, закусывать губу, когда хотелось наорать на него, и копить-копить-копить это внутри, желая, чтобы оно растаяло само, просто испарилось... — Какие у нас планы? - Чимин устроился в кровати поудобнее, в то время, как Чонгук наклонялся, подбирая с пола брошенные вчера вещи. — Редакция, - криво усмехнулся Чон, встряхивая свой пиджак. — Ага. А потом? — А потом я ухожу на работу. У меня ночная смена. — Как обычно, - хмыкнул Чимин. — Тебе не составит большого труда убрать квартиру? Составишь мне компанию? — А не проще позвонить нужным людям, которые сделают это лучше и быстрее, чем я? — А не проще поднять свою задницу и сделать хотя бы что-то со своим мужем? Чонгук навис над Чимином сверху, на что последний похотливо улыбнулся, тут же втягивая Чонгука в объятия. — Я вообще-то с тобой разговариваю, - проговорил Чонгук, но слов было почти не разобрать, потому что Чимин проник своим языком в его рот. — Одно другому не мешает, - дополнил Чимин, бёдрами прижимаясь к мужу. Чонгук со вздохом успел подумать, что убраться сегодня явно не получится. Наверное, такая безумная, несдержанная страсть и побудила их к свадьбе, вскружив голову обоим. Чонгук, будучи альфой, терял голову, стоило Чимину показаться на горизонте, а Чимин просто знал о своей сексуальности и пользовался ею — хоть в каких-то вопросах они дополняли друг друга идеально. Спустя какое-то время после свадьбы Чонгук перестал быть секс-машиной, голова оставалась на месте, но Чимин так же возбуждал его, как когда-то, хоть и понимал, что их брак не спасти одной лишь страстью. Сейчас, нависая над обнажённым Чимином, он думал, что всё-таки любил этого парня, любил его поцелуи и бешеный стук сердец, совместные ночи под открытым небом и выпитые на двоих бутылки вина — конечно, он любил его. Любит ли сейчас — эту мысль он запихнул подальше, с силой сжал чиминовские запястья и рывком вошёл, освобождая свою сущность, в момент превращаясь в настоящего альфу, способного подчинить и заставить слушаться. Здесь находили выход все его эмоции, здесь он имел право сделать больно, пусть по неосторожности, пусть не специально, но он испытывал почти что радость, слушая, как Чимин захлёбывается стонами. Любит ли сейчас? Чимин кончил первый, растекаясь по Чонгуку, шепча ему на ухо что-то, оставляя небрежные поцелуи там, где придётся. Чонгук закрыл глаза, слушая, как ровно бьётся собственное сердце, чувствуя тепло горячего тела рядом и думая, что нашёл ответ на этот вопрос.