Беги, крыса, беги!

Звонок в дверь не унимался и становился всё напористей с каждой минутой. «Бззз-бззз» раздавалось по всему дому, не позволяя Кранцу спокойно спать. Мужчина недовольно поерзал в постели, стараясь заглушить шум подушкой, но сие действо не принесло плодов. Назойливое «Бззз-бззз» не испарилось и даже не поутихло, как того ожидал Розен. — Иду я… — сонно прокричал менеджер (хотя, едва ли его кто-то услышал), кидая ни в чем не повинную подушку в стену и скатываясь с кровати. Не вставая, а именно скатываясь, так как поднять свою тушку в четыре утра и пойти открывать дверь нормально он был не способен. Дом спал, как показалось мужчине. Стены цвета неба на закате освещало солнце рассвета. Первые лучи только начали появляться и разливаться теплым светом. Даже природа спала, не нарушая мертвой тишины. Приложив немалые усилия, Кранц всё же добрался до входной двери. Вскоре защелка замка щелкнула и дверь открылась, представляя взору сонного менеджера бригаду скорой помощи. Выражение его лица, а-ля «Вы смеетесь?» резко сменилось на «Какого черта?». — Скорую помощь вызывали? — спросил мужчина в белом халате, глядя на Розена глазами, полными искренней злости. Вызов в четыре утра добрее никого не делает. — Скорую? — едва сдержав зевок, Кранц пожал плечами, — Нет. Не знаю… — Так господин Тодороки не вы? — терпимо переспросил мужчина в белом халате, мысленно проклиная всё живое и неживое. — Тодороки? — на секунду, блондина охватил ступор, а после и страх. Лихт вызывал скорую? — Наверх! — быстро скомандовал менеджер и рванул на второй этаж, в комнату «ангела». Сонливость как рукой сняло. К тому же, сняло не только сонливость, но и тапочки в форме зайчиков, столь быстро он бежал. Опешившая бригада скорой последовала за блондином, затаскивая с собой оборудование первой помощи и прибор непонятного происхождения и года производства, что должен был вернуть к жизни больного, но больше напоминал средневековое средство пыток. — Лихт! — ворвался в комнату музыканта Розен Кранц, пробежав марафон от коридора до спальни так, словно от этого зависела годовая по физкультуре, и приняв уже совершенно сумасшедший и напуганный вид. — Ты живой?! — Не ори так, Кранц… — взмолил ангелок, спокойно сидя на подоконнике. — Но ты вызвал скорую! — испуг на лице блондина тут же сменился возмущением. — Мне плохо! — быстро ответил Тодороки, скрещивая руки на груди и отворачиваясь, всем своим видом как-бы намекая «Ой, всё.» Не успел менеджер что-либо ответить, как в комнату начали заваливаться медики, пихая несчастного Кранца, словно не к месту стоящий предмет интерьера.

***

Закончив осмотр «страдалицы», мужчина в белом халате улыбнулся. Как-то слишком хищно улыбнулся, взглянув на музыканта таким взглядом, как лев смотрит на свою жертву за пару секунд до прыжка. А потом сладким-сладким, полным искренней ненависти голосом, проговорил: — Осмотр окончен, господин Тодороки… — Доктор, скажите, у меня грипп?! — тут же спросил ангел, изображая из себя самое несчастное существо на планете. Дайте Оскар, он так жалобно смотрел! — Да! — Свиной?! — Да! Только свинья могла вызвать «скорую» в четыре утра с температурой 36,7! — Но я болен! — возразил Лихт, вскакивая с кровати. — Господа… Давайте успокоимся! Давайте успокоимся! — вмешался Кранц, размахивая руками. — Вдох. Выдох. Вдо… — но договорить менеджеру так и не дали. Видно не судьба, видно не судьба… Дверь комнаты открылась и в неё ворвался сонный Хайд, с криками: — Какого лешего тут происходит?! Какого лешего тут происходит не понимал никто: ни толпа сонных юнцов в белых халатах, ни бедный измученный Кранц, ни глава медицинской бригады. Один лишь только пианист чувствовал себя что ни на есть спокойно — негоже королю пресмыкаться! Король всегда прав! — Не вопи, крыса, — зажал руками уши ангел. — Господа, пожалуйста, давайте успокоимся! — не терял надежды Розен. — Замолчи, Кранц! — тут же синхронно ответили Лихт и Хайд, продолжая прожигать друг-друга взглядом. Под шумок, менеджер решил избавиться хоть от одной проблемы, и откинув докторам приличную (это ведь на чай, вы видели цены в наше время?) сумму, вывел бригаду скорой помощи из комнаты. А пара Беззакония уже орали друг на друга, устроив турнир, отдаленно напоминающий игру в слова. Вот только вместо обычных слов в ход пошли… оскорбления. — Дурак! — Критин! — Н…неполиткорректный! Уставший от этого блондин подошел к окну, открывая занавеску, и за секунду превращая комнату в эталон тишины. Вместо крикливого и раздраженного вампира, на полу оказался ёжик, растеряно смотрящий на Тодороки. — Какого черта ты это устроил? — наконец спокойно вздохнул Розен, одарив Лихта взглядом «Строгий учитель после планерки». — У меня хомяк умер, — ответил юноша спустя пару секунд молчания. — Что, реально умер? — поднял одну бровь блондин, присаживаясь на край кровати. — Нет, со спецэффектами! — фыркнул пианист, закатив глаза. В комнате повисла тишина, которую перебивал только топот маленьких лапок ежа по ламинату. — Но… У тебя же нет хомячка, — наконец дошло до Кранца. — А это мы, пожалуй, обсудим позже… — сказал Ив и начал медленно вставать и удаляться. Видимо, он искренне верил, что его слоу-моушен замедлит окружающих. Ангел схватил рюкзак и вылетел из комнаты. К тому же, вылетел в прямом смысле этого слова. Вылетел под пинок Розена Кранца, разозленного судьбой. Ну надо же было вызвать скорую в четыре утра из-за воображаемого хомяка!