***
Казалось бы, все мысли, что закрадываются к нам в голову перед сном, вечером, когда так и тянет на то, чтобы о чём-нибудь подумать, остаются забытыми на утро. Не зря говорят: «Утро — не вечер: другие речи». Но если с утра ты помнишь каждую мысль, побывавшую в твоей голове вечером, крепись. Дело плохо, друг. Стыд. Потерянность. Сожаление. Это было похоже на замкнутый круг. Ночью ему не удалось заснуть. Он так много чувствовал, что, казалось, его вскоре разорвёт от этих эмоций. Драко нужно было определиться, чего он хочет. Зачем усложнять, если всё лежит на поверхности? Довольно этих детских шалостей. Люди так часто остаются ни с чем, только потому что не замечают очевидных вещей. Или когда просто бояться сказать правду. Но если бы мы открывали свои чувства тем, к кому их испытываем, то были бы счастливы в конечном счёте. Ещё на рассвете он успел заглянуть к Гермионе. Она всё ещё спала. Но сегодня была более живой, с розовыми щёчками, красными губами. Малфой так надеялся, что она здесь не надолго. Это казалось уже невозможным: провести целый день на ногах и не увидеть её. Пусть она будет зла на него, чем-то недовольна или, наоборот, весела и полна сил, какая угодно: он рад был видеть её любой. Драко был зависим от неё. Как чертов наркоман от кокаина. Это медленное самоубийство. Такое желанное и сладкое. Он подсел на Грейнджер. И эта мысль сводила его с ума. — Эй, друг, может, может стоит перенести завтрашнюю тренировку на сегодня? — «как же вовремя, Блейз.» — Зачем? — Завтра же Осенний приём Слизнорта. Команда не может тренироваться без капитана, — чёрт, да он капитан очевидность. И почему ненужные мысли вымещают из головы самое важное. Осенний приём. Как-то он пропустил это мимо ушей. Но всё что не делается, всё к лучшему. Возможно, теперь у Малфоя был шанс показать свою серьёзность. Почему не начать с чего-то простого, лёгкого, ни к чему не обязывающего. Пригласить Грейнджер. Дубль два. Уж теперь она не успеет отказать. — Драко, — девушка небольшого роста заняла за столом место напротив слизеринца, — как насчёт того, чтобы пойти на осенний приём Слизнорта вместе? Ты и я? — Ромильда Вейн никогда не скрывала своей тяги к Малфою. Это, конечно, было больше похоже на одержимость, но сам Драко относился к этому довольно-таки равнодушно. — Вейн, не в этот раз. Нет, она была очень даже привлекательной для него, но ничем не цепляла. Хотя Малфой был бы даже не прочь провести с ней пару вечерочков. Всё-таки потребности есть потребности. Однако у потребностей есть свои потребности: эмоции, чувства. Это нас и отличает от животных. Мы хотим любить и быть любимыми.***
День был сложным. Дли обоих. Стрелки часов будто отказывались двигаться с места. Время играло с ними. И каждый считал минуты. Ждала ли она его? Может быть. Только признаться в этом было трудно. А вот он уже с самого завтрака знал, что после уроков будет у неё. Ожидание томило обоих. Они не знали, чего ожидать от этой встречи, но у обоих были свои надежды. Весь взвинченный, он торопился к ней, будто от этого зависела вся его жизнь. А может так и было? Но как обычно это бывает, на пути возникают внезапные преграды, когда у тебя имеется неотложное, очень важное дело. Профессор Флитвик попросил помощи в уборке класса после урока Защиты от тёмных искусств, профессор Слизнорт сообщил о том, что Драко срочно вызывают к директору, и, казалось бы, когда все поручения выполнены, можно уже отправиться по своим делам. Наивно было так полагать, потому как пока Малфой торопился в больничное крыло, вдруг откуда-то взявшийся на пути Блейз вновь оккупировал слизеринца. Но если отказать профессору Флитвику, профессору Слизнорту и Дамблдору было практически невозможным, то отказать Забини — было как нечего делать. Хотя Малфой всё-таки выслушал мысли Забини по поводу перекройки расписания тренировок, согласился с другом насчёт сегодняшней и быстро растворился среди людей, толпящихся в пыльном коридоре. Тем временем Гермиона уже потеряла свою надежду на то, что Малфой всё-таки удосужится проведать её. Ну да впрочем, с чего бы ему это делать? Вы ведь толком и не общались всё это время. Глупо полагать, что у него вспыхнут к тебе какие-то дружеские чувства после того, как ты чуть не лишила его возможности на продолжение рода. Одного из древних, между прочим. «Не утрируй. Всё было не так.» Но его это задело. Хотелось бы верить, что между ними было что-то вроде дружбы. Но нельзя слепо верить в то, во что хочется. Ты можешь обманывать всех вокруг: родителей, друзей, знакомых, но обманывать себя ты не посмеешь. Тяжело даётся ожидание. А ещё тяжелее, когда уповать уж не на что. Мысли, летавшие в голове, заметно испортили ей настроение. Она читала один из своих любимых романов. Магловская книга магловского автора о волшебной любви. Глаза бегали по постепенно расплывающимся строчкам, мало-помалу Гермиона переставала улавливать смысл написанного, приходилось перечитывать страницу снова и снова, пока это вовсе не превратилось в мучительную пытку. Сдавшись, она наконец уснула. Вот так и бывает. Можно долго идти к цели, бороться за желанное, грызть зубами каменные стены, преграждающие путь, а потом. уснуть. А если серьёзно, сдаться в последний момент - значит остаться ни с чем. Благо, ей повезло. Малфой, конечно, потерял много времени, но в больничное крыло всё же попал. Безусловно, хотелось застать гриффиндорку в состоянии бодрствования, но такой, спокойной и беззащитной, она нравилась ему не меньше. Внутри слизеринца боролось два желания: не тревожить её и уйти и разбудить и поговорить. Он так истосковался по её голосу. Тихий, нежный, ласкающий слух. Что бы она сказала, если бы сейчас проснулась? Была бы она рада видеть такого посетителя? Ну, да, Малфой, мечтай. Но иногда ведь правда можно. Мечты — порой то, что спасает людей, когда кажется, что всё потеряно. Возможно, это самообман, возможно, это неправильно, но кому какая разница, когда всё плохо. Драко потоптался у кровати Гермионы, долго раздумывая, что должен сделать. Заключив её руку в свою, он встал на колени и лбом потерся о тыльную часть ладошки. Холодная. Малфой уже винил себя за свою неторопливость сегодня. Нет. Он же торопился. Это всё обстоятельства. Хотя к чему эти оправдания. Ты не успел.Слизеринец, опустошенно вздохнув, решил, что сейчас не самое лучшее время для тех разговоров, что он подготовил для этого вечера. Маленькая ручонка легла на его голову и мягко взъерошила волосы на макушке. По его спине строем пробежали мурашки, и тело обдало лёгкой прохладой. Это казалось таким блаженством для него. Что-то невозможное, о чём можно только мечтать. Будто сладких сон, после череды кошмаров. Он просто помешался на ней. Так не бывает. Драко не мог сдержать улыбки, которая невольно расплывалась по лицу. Она знала, что он улыбается. Почему-то просто хотелось дотронуться до его волос. Мягкие, шелковистые, словно одуванчик. — Соскучился по мне, Малфой? Мерлинова борода, да, конечно, соскучился. Знала бы ты, каково это, когда все твои мысли занимает одна девчонка. Которую знаешь от силы две недели. Которая мерещиться везде. Которая сводит с ума каждую минуту. Без которой и дышать трудно. Без которой начинается ломка, и кажется, будто ты умираешь. — Мечтай больше, Грейнджер. Сколько лжи в этих словах. Оба лгут, оба не верят. Это всего лишь игра. Но ради чего? Чем ещё люди рискуют, строя из себя незнаек? Она ведь знает, он скучает. Или она хочет, чтобы так было? Мы уже говорили об этом. Ох, Малфой, Малфой, что же ты творишь? — И даже не спросишь, как я? Святой Салазар, он и так это знает. Ещё никогда мадам Помфри не была так раздражена. Малфой как бы невзначай выведывал у колдомедика, в каком состоянии находится гриффиндорка. Пару раз. За обеденный час. Ну, может, четыре. В любом случае, на пятый раз мадам Помфри выставила его за дверь и вежливо попросила прийти после уроков. — Я и так вижу, что ты в порядке. Очень даже бодренькая. Губы в прямую линию. Закрыла глаза, чтобы не заплакать. Из-за чего? Обидно. Но ты ведь другого не ожидала. Это же Малфой. Самовлюблённый, себе на уме, Малфой. Почему он должен относиться к тебе с трепетом? Потому что сама себе это придумала. Вот и живи в придуманном мирке. Так ведь всегда легче. — Зачем ты пришёл? «Потому что соскучился. Потому что не мог больше чувствовать эту пустоту. Потому что волновался. Потому что лишился бы рассудка, если б не пришёл. Потому что больше не мог без тебя.» А вслух: — Поговорить. Слизеренец присел на край кровати и поймал на себе озадаченный взгляд Гермионы. Как же легко можно заинтересовать девушку. Ну, и что ты молчишь, дурень? Это ты пришёл поговорить с ней, она этого не просила. А нужен ли ей этот разговор? Возможно, иначе бы ты давно шёл в Башню Старост. Все слова, подготовленные заранее для этого разговора, сбежали. Парень вдруг заволновался, как маленький мальчик. Соберись, тряпка. — Мне кажется, мы не с того начали наши отношения. Возможно, виноват я. Возможно, я дурак, но Гермиона.. — слышать её имя из своих уст было странным даже для него. Казалось, что в мыслях это имя было не таким тяжелым, — Клянусь, ты засела в моей голове, как заноза. Мне кажется, мы бы могли быть хорошими друзьями, а, может.. может, чем-то большим. Это было совсем не то. Не те слова, не тот момент. Хотелось схватить себя за голову и пару раз треснуться об стену. Чёрт. Слишком рано. Слишком неправильно. Малфой приподнял глаза и посмотрел на гриффиндорку. Два взгляда на секунды встретились. Один, полный надежды и в то же время сожаления, и другой, холодный и равнодушный. И мир перевернулся с ног на голову. — Малфой.. — она просто не ожидала от него. Это было слишком по-взрослому. Слишком не по-малфоевки. Казалось, будто он издевается над ней. Снова. — Ты меня даже не знаешь. А я вот знаю, какой ты. Быть с тобой — себе дороже. Мы просто приятели, с натяжкой. Она противоречила сама себе. Но что-то ей подсказывало, что Малфой не так прост. Он был непостоянен, думал о себе, мало волновался о других, мало когда ценил девушек. Да, Джинни успела много поведать о загадочном и неприступном слизеринце, но многое Гермиона понимала сама. Его признание было похоже на очередную шутку. Просто решил поиздеваться. Не иначе. А она не хотела стать в очередной раз посмешищем. Только всё успокоилось. Новых потрясений она не выдержит. А вот у него будто рухнул мир. Она ему не верит. Опять эта чёртова яма разбитых надежд. Нельзя было сдаваться, бросать всё вот так, ведь он даже ещё не старался. Но так хотелось. Бросить. Уйти. Убежать. Не чувствовать. Отмотать время назад. Когда он так самонадеянно и отчаянно шёл на это. Когда не знал, чем это закончиться. В голове бушевали мысли. Встать и уйти. Молча. Но Драко не может так поступить. Она не должна знать, как его это задело. Поэтому он сидит и продолжает смотреть в её глаза. А на лице появляется улыбка, натянутая сквозь разочарование. — Тогда позволь пригласить тебя на Осенний приём у Слизнорта. Ведь приятели тоже проводят время вместе. Обещаю, я не буду таким придурком, как это бывает обычно. Она улыбается в ответ, но улыбка искренняя. В отличие от его. И будто гора с её плеч. Друзьями быть никто не запрещает. Но дружба ли это? Кто-то дружит, а кто-то делает вид. Сейчас как никогда нужна поддержка. Сможет ли она найти это в нём? Запутано. Непонятно. Глупо. — Я бы не отказалась от твоей компании в этот вечер, — будто жизнь даёт второй шанс, но всегда есть «но», — но я уже пообещала Кормаку. Вы слышите это? Так разбиваются надежды. Так уничтожаются последние шансы. Так ты осознаешь, что находишься на самом дне. Захлебываешься всем дерьмом, которое льётся сверху. И понимаешь, никто не спасёт тебя. Ты тонешь в этом один. Всё, что ты можешь, уйти. Так он и поступает. Встаёт и уходит. Без лишних слов, без эмоций, с полным безразличием на лице. А она не пытается его остановить. Зачем? Пусть идёт. Это всего лишь жизнь. Кто не успел, тот опоздал. Хорошо лгать они оба умеют. Словно китайский болванчик, он слонялся по коридорам Хогвартса. Не было точного плана, куда идти. Через двадцать минут должна была начаться тренировка, но идти туда совершенно не хотелось. В душе закрадывалась пустота. Опять. Всё та же до ужаса пугающая, душащая пустота. Страшно было остаться одному в этот момент. Но он был один. Отменить тренировку? Так нельзя. Он капитан команды. Его проблемы не должны затрагивать других игроков. И как он мог так облажаться? Во второй раз. Маклагген. Грейнджер специально издевается или это у неё дар такой? Унижен, опущен на самое дно. Откровенно паршивое чувство. Хочется вернуться и высказать ей всё, что накопилось за это время. Но что ты ей скажешь, Малфой? Что она не должна была соглашаться идти с чёртовым Маклаггеном? Что она должна была ждать, когда сам Драко Малфой снизойдёт с небес? Ты ведь не пупок Земли, чтобы она спрашивала у тебя разрешение. Она не должна тебе ничего. Вы друг другу никто. Так что держи свои психи при себе и молча смотри на то, как кто-то получает твои мечты. Слизеринец в очередной раз ударил кулаком по стене, будто от этого должно было стать легче. Наверняка, на завтрашнее утро останутся синяки и ссадины, но он плевал на это. Потому что это было тем, в чём он нуждался сейчас. Просто избавиться от этой боли. Которая сжирала все силы. Избавиться. Заместить её физической. Изодрать руки в кровь, сорвать с себя кожу, сломать ногу, иссушить себя — всё, что угодно, лишь бы не чувствовать, как эмоции разрывают твои органы изнутри. Малфой знал, что чаще всего людям помогает алкоголь. Хотя не знал, правда ли это, но часто пользовался этим способом. На такие случаи у него всегда была припасена бутылочка огневиски. Да-а. Он знал этот горьковатый обжигающий рот вкус. Когда после первого глотка чувствовалось головокружение, когда тикающий гул нарастал в голове, когда казалось, что становится лучше. Самовнушение ли это было и что-то другое, неважно, но это отвлекало.***
И какой глупец будет рисковать своей репутацией? Пьяный глупец. После допитой бутылки огневиски, действительно, было уже всё равно, в каком состоянии он придёт на тренировку. Хотелось прийти и начать её с воодушевляющей речи, сказать, что поражение в игре с Гриффиндором было лишь удачей, которая улыбнулась львиному факультету, и ещё озвучить множество бредовых мыслей, которые лезли в голову. С огромным трудом Малфой преодолел путь от своей комнаты до поля для квиддича. На удивление, ещё никто не успел увидеть слизеринца в таком состоянии, но если бы увидели, тут же сообщили об этом чуть ли не всей школе, включая преподавательский состав, естественно. В этой школе все и вся желали насолить молодому самородку и порой искали для этого всевозможные способы. Но в этот раз Малфой сам давал шанс своим завистникам. Драко и дальше продолжал бы зависать в своих мыслях, если бы не толчок в плечо. Малфой поднял голову и увидел перед собой Маклаггена, который что-то бормотал под нос и пытался извиниться. Но слизеринец пропускал каждое слово парня мимо ушей. Внутри вновь зарождалась злоба и отвращение. Кулаки сжимались сами с собой, брови опустились к переносице, а губы сжались в одну плотную линию. Как он давно мечтал навалять этому гадёнышу. и дело не только в Грейнджер, нет. Это личные счета. Замахнувшись, Драко угодил Кормаку кулаком чуть ниже скулы. Послышался хруст, будто в этот момент что-то сломалось или уж точно сместилось. Гриффиндорец опешил, схватившись пальцами за челюсть. Но Малфой не собирался на этом останавливаться. Он замахнулся ещё раз, но на этот раз его ждало поражение. Маклагген уже всё сообразил. Парень перехватил кулак, летящий ему навстречу, и рывком оттянул Малфоя на себя. Лицо слизеринца на этот раз встретилось с кулаком противника. Из рассеченной губы тут же безостановочно полилась кровь. Драко сплюнул всю жидкость и решив, что драться так слишком по-детски, достал палочку. Оба парня стояли друг напротив друга буквально в четырёх шагах. Каждый готов был напасть. Кормак мог только догадываться о причинах такого агрессивного поведения Малфоя. У них всегда были разногласия, но с того момента, как в Хогвартсе появилась Грейнджер, Малфой будто слетел с катушек и вечно огрызался. Неужели слизеринскому королю так сильно ударило по самолюбию, что новенькая не уделяет ему должного внимания? Маклагген ухмыльнулся, поняв, что это, скорее всего, так и есть. Драко, будто прочитав мысли гриффиндорца, начал скалиться и уже был готов разорвать Кормака на части, но тут: — Малфой, какого чёрта? Блейз уставился на эту картину сражения, и в голове складывались кусочки большого пазла. Он видел друга. Нет. Не пьяного друга, которому вдруг захотелось подраться, а убитого и потерянного. Которому нужна была поддержка и понимание. Да, возможно, Драко редко показывал свои настоящие переживания, потому что так было нужно, потому что он же Малфой, потому что он парень. Но в первую очередь он был человеком. И Блейз понимал это. Они могли понимать друг друга с одного слова, взгляда. Они знали, когда одному из них нужна помощь. Простой совет. Просто выслушать. Забини не собирался устраивать допрос другу. Особенно в таком состоянии. Он просто отвёл его в Башню старост. Без лишних вопросов, без лишних слов. А Малфой понимал, что облажался в этот раз. Поступил как эгоист. Он подставил команду, подставил Блейза. Блейз. Перед ним было стыдно больше всего. Он постоянно вытаскивал Драко из дерьма, а тот только и рад был косячить. Но Забини понимал всё. Как и всегда. Поэтому и молчал. Поэтому и не докучал. Завтра. Всё завтра.***
В Большом зале уже во всю кипела жизнь. Сотни студентов спешили на завтрак. Кто-то уже успел вдоволь наесться и просто сидел, обсуждая с однокурсниками последние новости. Кто-то только вошёл в зал и уже успел захлебнуться слюной от вида блюд, стоявших на столах и завлекающих своим безумно приятным ароматом. Так и Гермиона. Она была рада провести это утро за столом со своими, как она уже могла сказать, друзьями. Рон как обычно уплетал непомнюкакуюпосчёту тарелку каши, изредка кивая и делая вид, что слушает девчачью болтовню, а Джинни рассказывала всё, что было пропущено Гермионой за время её отсутствия. Гриффиндорка поймала себя на мысли, что именно такого утра у неё не было давно. Когда кажется, что день приготовил для тебя что-то хорошее, интересное и насыщенное. Когда хочется улыбаться и желать всем хорошего дня. Когда всё, на что ты жаловался раньше, теперь кажется таким смешным и глупым. Гермиона подумала, как привязалась к этим двоим за несколько дней. Болтушка-Джинни, которая, хочешь-не хочешь, а поднимет тебе настроение. Рон, который никогда не оставит тебя голодным. Эти ребята и правда делали жизнь в Хогвартсе.. терпимой. Позволь себе задуматься о чём-нибудь хорошем, и обязательно найдётся тот, кто испортит момент. Вошедший в Большой зал Малфой заставил девушку скукожиться. Она будто вернулась во вчерашний день. Когда после его ухода сидела около часа, уткнувшись в одну точку и плакала. Почему? Потому что поступила неправильно. Она вообще не знала, как нужно поступить, чтобы это было правильным. Не хотела отстранять Малфоя, но и вестись на его уловки тоже не хотела. Она просто запуталась. — Что это у него с лицом? — Рон на минуту отвлекся от любимой еды и, щурясь, пытался разглядеть помятое лицо Малфоя. Вопрос парня был проигнорирован. Не то потому что никто его не услышал или не понял, не то потому что никто не знал причин. Но Гермиона тут же ещё раз посмотрела на парня. Ударился? Да нет, так удариться нужно постараться. Упал с метлы? Малфой не мог. Подрался? Вполне себе. Но из-за чего? С кем? Может.. нет. Точно нет. Это исключено. Заметив, что Малфой идёт в сторону гриффиндорского стола, Гермиона заметно напряглась. Она вытянулась и почувствовала, как её тело обдаёт холодком. Что ему нужно? Она думала, что после того, что было вчера, он не захочет видеть её. Или как минимум перестанет пытаться наладить отношения. А, может, именно сейчас она сможет исправить то, что натворила вчера. Дружба с Малфоем — не так уж и плохо. В любом случае, всегда можно уйти. Гриффиндорка уже придумала, что скажет Малфою. Она вновь повернулась в его сторону, ожидая, что он вот-вот подойдёт. Но этого не случилось. Парень прошёл мимо Грейнджер и даже не взглянул в её сторону. Его цель сидела немного дальше. Бодрая, вся при параде, Рамильда увлечённо обсуждала с подругами нового капитана команды Когтеврана по квиддичу. — Вейн. Завтра я зайду за тобой в шесть. Не опаздывай. Слизнорт не любит, когда кто-то опаздывает. По лицу девушки расплылась широкая улыбка. Она встала со своего места и, обняв Драко, чмокнула его в щёчку. Парень, сморщившись, лишь отвернулся, но одной рукой всё же приобнял Рамильду. Это решение пришло в голову само собой. Плевать на Грейнджер. Плевать на проклятого Маклаггена. Плевать на всё. Он будет жить так, как хочет. Он будет делать всё, что хочет. Он не будет ни от кого зависеть. Гермиона будто прочитала это на его лице. И поняла, что проиграла. Что ошиблась. Нет. Не в нём. В себе. Поняла, что сама сломала то, что строила. Поняла, что была слишком упряма. Сложно признавать свои ошибки. Просто остановиться и сказать самому себе: «Я был не прав.» Сложно принять поражение. Поражение в войне с самим собой. И не понимаешь, кто выиграл эту битву: разум или чувства. Но понимаешь только одно: оба остались ни с чем.