Дом загадочных огней

      Ночью над посёлком сгустились грозовые тучи. С неба, как с ведра, лилась вода, гремевшая по крышам домов, по стёклам. Улицы за минуты наполнились грязной водой, которая текла к свае — там был настоящий водопад. После полуночи в ассортименте с водой сверху посыпался и лёд. Крупные градины беспощадно крушили всё подряд. Если прислушаться, можно было услышать сквозь шум раздражающий крик автомобильных сигнализаций. Молнии следовали одна за другой, целым непрерывным каскадом. От ярких вспышек на мгновения даже комнаты в доме были озарены светом. А от басистых раскатов грома тряслась земля, словно посёлок находился в самом центре грозы.       Очередной оглушающий грохот разбудил Рената, от неожиданности вскочившего с дивана. Он первым делом пригляделся в жуткую темноту — ни единый блудный луч не дошёл до глаз парня, его пребывание в абсолютной тьме пугало и настораживало.       Разрезавшая плачущее небо молния будто пронеслась прямо перед окном, был виден её изогнутый белый хвост, испепеляющий живое. В этот момент Филатов вздрогнул повторно: перед окном стояла Яна и, грызя ногти, смотрела в пустоту на улице.       — Не спится? — толком не подумав, спросил Ренат.       — Уже в ушах шумит от этого грохота. Электричества нет, на улице темно, а телефон разрывается от предупреждений МЧС. Вот как мне завтра по такой погоде идти на работу. —       Яна опёрлась на подоконник, медленно покачала головой. Она почувствовала лёгкое прикосновение к ней, случайное, ведь Ренат не мог разобраться в темноте куда идёт. — Мне, наверное, стоило поговорить с тобой вечером, настоять на разговоре.       — Ты не спала.       — Я не спала. Думала.       — У меня тоже иногда так бывает, — парень легонько приобнял девушку, аккуратно взяв её за талию. Обескураженная таким действием со стороны Рената, Яна приняла самое желанное для себя решение — положить голову ему на плечо. В эту минуту она ощутила давно забытые расслабленность, комфорт души, когда ничто на свете не может побеспокоить или вывести из себя.       Парень также наслаждался моментом. Он чувствовал лёгкое дыхание девушки, ритмичный стук её сердца, но в голове всё равно было нечто неопределённое — некий дисбаланс между чувством и разумом. Внутренний голос подсказывал ему что-то совершенно неподходящее, лишнее, просил не торопить события. Кто-нибудь умеет контролировать свои чувства?       Момент длился недолго. С очередной вспышкой парень заметил движение на улице, будто человек выходил со двора и шёл в сторону дороги. В самом дворе к тому времени стояли три свечи, ярко горевшие под дождём и освещавшие только самих себя. Это было очередным знаком опасности.       — Я выйду во двор, посмотрю, — торопливо одеваясь сказал Ренат.       — Да ладно тебе, останься. Так всё хорошо было.       Ковальская будто совсем не замечала стоящих во дворе свечей, она даже не поворачивала голову в сторону окна. При этом старалась задержать Филатова, уговорить его никуда не идти, остаться в тепле рядом с ней, не понимая, что для парня больше не может продолжаться жизнь страха и абсурдных явлений. Он ей про это и не говорил — боялся.       Во дворе не было никаких свечей, а на том месте, где Ренат их видел, растеклась немаленькая лужа. Фонарём он осветил место, заметив грязевой след на дворовой плитке, смывающийся водой. Целая дорожка следов вела к выходу со двора.       Филатов подошёл к входной двери, слегка приоткрыл её, но внутрь не вошёл. Непреодолимое чувство страха перед неизвестным заставило его остановиться, снова подумать с точки разума над своей бедой. Яна была ему безумно дорога, он за короткое время успел привязаться к ней, проявить незримую симпатию. И ему было бы слишком тяжело вынести боль девушки, если бы из-за него смерть грозила ей своей жуткой расправой. Каждый проклятый сходил с ума именно после потерь своих близких. Ренат давно не звонил домой, возможно, параллельная связь уже незаметно обхватила его тело пока он был уверен в решении своей проблемы. Ему не хотелось проиграть, уступить победу перед финишной чертой.       Из головы не выходила мысль, что Ковальская также может быть проклятой, а Калинин на самом деле — легенда, которой можно было прикрывать свою истинную личность. Не зря ведь девушка предложила ему пожить у себя. И ещё этот ключ. Как много неизвестного. Как много странного.       Единственный человек, которому в данной ситуации можно полностью довериться — Даша. Она изучала параллельную связь, пыталась её разрушить, но безуспешно: стена ужаса незаметно перегородила ей дорогу в светлое будущее. Какого это вообще — стать смертным человеком после пятнадцати лет проведённых в бессмертии? За это время можно довести свои мысли до совершенства, хотя бы обдумать решение своих трудностей. Именно чистота мысли Зайцевой и её знание о проблеме Рената побудили его отправиться к проклятому дому.       Дождь не прекращал издевательство над землёй, пытаясь пропитать грунт водой на последующее время. Сильный ветер сдувал капли, и они летели под наклоном, стучали в окна, неприятно кололи лицо. Морозящее ощущение заставляло вздрагивать и думать о тепле, но о возвращении обратно не могло идти и речи. Даже полностью промочив обувь, одежду, Ренат не задумался об отступлении — его цель была впереди, а позади не было ничего, кроме застывших во времени сложностей. Обернуться — это проиграть самому себе.       Когда Филатов уже открыл калитку и вошёл во двор, под ногами послышался тихий хруст стекла. На покрывшейся водой дорожке стояли две стеклянные свечи, обмотанные скотчем. Со злости Ренат раздавил и их, осколки отодвинул с прохода. Ему пришлось выходить в такое время, по такой погоде, чтобы посмотреть на чью-то глупую выходку со свечами на батарейках.       К парню выбежала Даша, буквально перепрыгнувшая порог дома. Она не была встревожена, но говорила быстро и невнятно:       — Быстрее заходи в дом. На улице такая погода. Что ты вообще здесь забыл? Свечей не видел?       — Это не просто свечи — они из стекла.       — Я знаю. И их поставил не человек.       — А кто? Неужели это гостеприимный медведь решил сделать нам приятное? — для Рената юмор был лекарством от сумасшествия — только в нём он видел способ остаться при здоровых мыслях и здравом уме. Хотя и не особо помогало.       — Ты и сам догадываешься?       Зайцева провела своего спасителя к камину, где потрескивая горели дрова. Чувствовался резкий аромат дыма, под который хотелось блаженно закрыть глаза.       — Где ты дрова взяла?       — В сарае.       — На нём ведь замок висит. Или ты ключ нашла?       — Вот именно, что замок там просто весит для красоты. Там дров на две зимы.       Незадачливо посмотрев на отбрасывающий искры огонь, Филатов подсел к камину. Запасной одежды не было, поэтому пришлось довольствоваться теплом, таким желанным при настолько омерзительной, хоть и атмосферной погоде. Ренат сел спиной к пламени, получая удовольствие от жгучей ласки огня.       Даша села рядом, прижав к себе колени и смотря в пустоту. У неё был озадаченный, волнительный вид, которым она настораживала парня.       — Зачем ты пришёл? — без эмоций спросила девушка, словно на этот вопрос можно было и не отвечать.       — Я понимаю, что последствия могут быть для меня необратимыми, и хочу как можно скорее избавиться от всего этого. Надоело жить и бояться каждого шороха. Как мне найти Калинина?       — Если ты думаешь, что сойдёшь с ума до его прихода, то глубоко ошибаешься. Бороться с проклятым в его обители, да ещё и с артефактом гораздо сложней, чем с простым человеком. Взять хотя бы меня: на крайность — сейчас меня легче победить, можно просто ударить и я в нокауте, а в озере было как, легко? Он уже тебя нашёл. Это он поставил свечи, знал, что ты их увидишь и не уснёшь за ночь. А с сонным драться ещё легче. Самое страшное — он знает кто ты, а вот ты не знаешь его.       За разговор быстро улетело время. На часах было уже почти четыре утра, одежда высохла и можно было ложиться спать, не стесняясь друг друга. Но теперь уснуть не давал сам разговор: его темы и итоги. Хотя большую часть беседы они посвятили современному миру и его отличиям от прошлого пятнадцатилетней давности. В определённый момент Ренат понял, что с Земли нужно бежать.       Дождь прекратился ближе к обеду, когда уже все проснулись и стали настороже. Филатова не отпускала мысль о своём неожиданном побеге от Яны. Не предупредил, не попрощался — вышел на минутку во двор и исчез. А ведь Ковальская, наверное, волнуется, пытается найти парня. А, может, и нет.       Ренат в десятый раз за день подошёл к подсвечнику. Две огонька — спокойный и буйный, которые освещали в комнате камин. Они были чем-то вроде часами жизни или даже частью души. Огонь погас — время жизни окончено.       За подобными нервными прогулками по дому прошёл день. После полудня выглянуло растолкавшее тучи солнце, и пасмурная прохлада сменилась по-настоящему летней жарой. От испарения на улице стало душно, земля быстро высохла, остались лишь большие лужи на расколах асфальта. Уже к вечеру полностью исчезла атмосфера ночной грозы.       С наступлением заката Ренат приготовился к очередной ночи, которая, по его мнению, должна очень многое решить. Калинин мог и не прийти, оставив парню вторую ночь подряд без здорового сна, а мог явиться с наступлением темноты и тогда же стоило ожидать чего-то ужасного.       Зайцева перечитывала отобранную у Яшина книгу который раз за день. Она рассказывала о своих продвижениях в изучении параллельной связи, о том, что всё записывала в свой дневник, размокший от недавнего дождя — там всё равно не было ничего нужного. А Яшина эта книга была не первой, у него их крали с завидным постоянством, каждый вошедший внутрь проклятый и не только. Обычно это были неугомонные подростки, нашедшие просторный туннель и решившие прогуляться по нему. Для таких кража книги ничего не стоит. Даша говорила о своих попытках узнать историю дома и его первого хозяина. Попытки были пыльные и тщетные.       Не став отвлекать девушку от чтения, Ренат решил прогуляться во дворе, насладиться вечерней погодой. Он ещё не успел выйти с порога, как увидел стоящего во дворе у забора Алекса. Он проводил чем-то белым по земле, отходил будто по кругу, но Филатов сперва обратил внимание не на это — через плечо Кузнецова было перекинуто ружьё.       — Вечер добрый, — с шуткой сказал Ренат и усмехнулся при виде резко обернувшегося, испугавшегося друга. — Следы ищешь, охотник?       — Ага, уже нашёл.       — Давненько тебя не видел, словно пропал куда-то.       Кузнецов прекратил своё странное занятие. Он неким оценивающим взглядом осмотрел Рената и легко выдохнул.       — По охоте ходил. Дождём меня накрыло и я вернулся, — он присел обратно и принялся продолжать своё дело. Ренат, не заостряя на этом внимания, прошёл к месту на дорожке, где ночью стояли стеклянные свечи. Осколки размыло по сторонам, а ластиковая основа с проводами и батарейками продолжала раздавленная лежать на том же месте. Филатов злостно ударил по ним ногой и вернулся к Алексу.       — Я всё-таки вынужден тебя спросить, что ты делаешь?       — Сейчас увидишь. Стань ближе.       Ренат вплотную подошёл к Кузнецову и пронаблюдал за всеми движениями своего друга. Тот вытянутым кусочком мела чертил чуть изогнутую линию, которой почти не было видно на траве. В шутку подумав, что Алекса во время грозы ударила молния и он немного свихнулся, Филатов улыбнулся. Пока до него не дошла слегка поздняя мысль…       Алекс стал прерывисто дышать, смеяться, задыхаясь, и в своё последнее движение он вложил не только всю душу, но и безумную тяжесть, предвкушение победы. Замкнутый меловой круг вмиг загорелся странной синеватой стеной пламени, впуская в небо столб черного дыма. Сквозь огненный круг ничего не было видно, но, стоило отметить, что пламя совсем не давало тепла и горело с удивительной тишиной. Это всё было, конечно, странно, но то, что загорелся круг, нарисованный белым мелом, было куда подозрительней.       — Как ночь прошла? Выспался? Тебя не напугал случайно мой спектакль? — злорадно, с сумасшедшей улыбкой на лице и выразительно блестящими глазами сказал Алекс и сдержанно засмеялся. Он поправил козырёк своей любимой зелёной кепки и заложил мел за ухо. — Ты ведь не ожидал такого, да?       — Почему ты так думаешь? Я примерно такого и ожидал, — слукавил Ренат. Его мысли были не об этом, и даже не о том, как можно выбраться из круга — как он упустил все зацепки, данные ему простым случаем за всё время пребывания? Почему мог подумать на кого угодно, но на друга, с которым предстояло многое пережить — нет? Почему так происходит?       — Ты даже не представляешь, сколько времени я ждал! — истерично прокричал Алекс. — Семьдесят семь лет как я страдаю от проклятия! Семьдесят семь!       — Подожди, Алекс…       — Не называй меня так! Я ненавижу это имя, меня тошнит от него. А я Алексей!       — Ну ты же без привязки к обители — тебе можно нормально жить и ни в лесу, ни в подвале, ни в озере.       — Да? Правда что ли? А то что я бессмертен?       — Так это, в принципе, хорошо, — Ренат уже отбросил на землю умирающий под тяжестью инстинкта самосохранения разум. Для мирного разрешения верней заставить Кузнецова передумать, чем пытаться с ним согласиться.       — А ты побудь в моей шкуре. Есть у тебя любимая жена, дети, а из-за твоего проклятия страдают они! Я видел, как они страдали, я всех своих родных похоронил! И я не хочу повторения. Лучше пусть меня посадят в тюрьму, и я отсижу хоть десять лет, чем ещё раз потеряю дорогого мне человека.       Кузнецов был даже не в ярости, а в диком бешенстве. Веки дёргались, свои неконтролируемые движения руками он даже и не пытался остановить. Но было что-то сильней жуткого вида парня — чувство его злости, которая безумно зарядила воздух ненавистью. Даже с закрытыми глазами, неизвестными силами можно было это уловить.       В отличие от Алексея, Ренат выглядел подавленным. Смотреть в глаза своего, пожалуй, злейшему врагу, самому опасному для себя человеку в мире, который не побрезгует ничем ради своей победы — полная деморализация. Особенно, когда у него из-за спины виднеется заряженное и готовое к бою ружьё. Ноги косились по сторонам, а мозг, как по внутреннему зову, запоминал каждую секунду, каждое малейшее движение, которое только поддавалось взгляду. Кожа словно рассыпалась на живом человеке, такого острого ощущения тепла и ветра Ренат никогда не испытывал, а к ладони будто что-то прикасается. Но это был лишь глупый обман от собственного тела. Возможно, последний обман.       Филатов на мгновение увидел самого себя со стороны. Бледное, почти безжизненное лицо не выражало эмоций, казалось, было выточено из самого твёрдого камня. Стоял, как по колено вкопанный в землю, будто даже не дышал.       — Этот круг я сделал для тебя, — продолжил Алексей. — Можно было, конечно, завершить всё ночью, как я и хотел, но вот сердце щемит, когда понимаю, что мне придётся убить своего друга, который жизнью ради меня рисковал. От проклятья умирают ведь не просто близкие, а дорогие люди. И ты будешь последним не только в моей истории, но и всего проклятия.       — И ты думаешь, что я боюсь вот этого огня? — удивляясь с собственного спокойствия, словно предсмертная тишина уже окутывала парня, сказал Ренат. — Да я его легко пройду и убегу от тебя.       — Нет, Ренат, так тебе лучше не делать. В горящем кругу ты неуязвим, а за его пределами — мишень. Я тебя без лишней пыли застрелю. А так всё просто: тот, кто сможет выбить врага за круг — победитель. Я для тебя даже фору приготовил.       Он достал из кармана широкий охотничий нож в старых, потрёпанных ножнах и бросил под ноги Филатову, потерявшему дар речи от необъяснимой сложности. И в этом разница между человеческой душой — Ренат поднял нож с земли и выбросил его за круг. Человек должен оставаться человеком.       — Тогда я начну, — чётко, растянув дьявольскую улыбку, от которой становилось не по себе, сказал Алексей и снял ружьё с плеча.       Для Рената было гораздо важней остаться в круге, чем выбросить Кузнецова за него. Приняв твёрдую стойку, будто слившись с землёй, парень выставил вперёд левую руку с раскрытой ладонью, а вторую крепко сжал в кулак. Первым, как и было сказано, нанёс удар Алексей, для которого он оказался неудачным. Он размахивал ружьём, как спортивной битой, пытаясь то ли запугать, то ли выбить Рената, но тот с лёгкостью отпрыгивал по сторонам.       Филатов, набравшись агрессии, бросился Кузнецову под ноги, повалив его на землю. У него выпал мел, который парень схватил и положил себе в карман. Ему показалось, что Алексей успел ударить его прикладом по спине — так оно и было. Так будто в кругу чувствительная плоть становилась терракотам. Это становилось огромным преимуществом, можно было не бояться боли и стараться преклонить инициативу себе, но Ренат об этом не знал… В отличие от Алексея.       — Стой! Хватит! — прокричал Кузнецов. Теперь он выглядел больше напуганным и уставшим, но не злостным, не сумасшедшим. — Я не думал, что всё будет так сложно! — калитка во двор отворилась, кто-то зашёл внутрь. Никто из двух парней его не видел, но сошедшего с ума проклятого это не остановило и он, долго целившись, выстрелил. Грохот ружья содрогнул землю, а сердце, и без того стучащее почти как автомобильный поршень, казалось, стало ещё чаще высекать удары.       — Тебя всё равно посадят, а бессмертия уже не будет. Лучше сдайся, в церковь сходи, но не…       — Психов в тюрьму не сажают. Меня как раз вылечат, и я вернусь к нормальной жизни.       — А я тебе не сдамся, можешь не надеяться.       — У меня на это есть запасной план.       Алексей начал медленно выходить из круга. Ренат, ничего не подозревающий и не желавший отпускать врага на расстояние, пошёл за ним. Ситуация стала походить на полный бред, когда Кузнецов намеренно размахнулся и ударил дробовиком себе по носу. Он отбросил ружьё, схватившись за нос, истекавший кровью. Единственным оружием у Рената был мел, которым он, сам не зная зачем, словно нечто неизведанное подсказывало ему, начал чертить круг, поглядывая на мутного из-за столба огня Алексей.       В поединке был явный фаворит в лице Кузнецова. И это далеко не от наличия оружия, а от знаний всей параллельной связи, о её слабым местах и всех артефактах. И он решил воспользоваться своим преимуществом…       Даже чувствуя боль, причинённую самому себе, он улыбался, искрящими глазами смотрел на чертящего вокруг себя мелом парня. За огнём не было видно меловых очертаний на земле, поэтому торопиться было не в его планах. Кузнецов собрал вылившуюся из него кровь в ладонь и протянул к огню. Как только пылающая ветвь пламени коснулась окровавленной руки и капля, скатившись с ладони, упала в огонь, круг исчез, не оставив от себя даже дыма.       — В нашем с тобой деле всё лишает капля крови, — сжато засмеявшись, сказал Алексей. Кровь на его протянутой руке исчезла.       До завершения нового круга оставалось совсем немного, что всё же заставило Кузнецова поторопиться. Он схватил ружьё с земли и, поставив его в сторону Филатова, выстрелил снова. Его выстрел сошёлся в унисон с загоранием нового круга. Но для Рената это было не так удачно… Перед тем как меловой круг вспыхнул, в ногу парня влетело две единственные попадавшие в цель дробинки. С кровью огонь снова погас.       Боль была ужасающая. Парню в какой-то степени повезло, что ружьё было старым и не пробило сквозных ранений. Но это было совсем не важно. В голове словно разбушевалась новая гроза, ещё ужасающей ночной. Повторяющиеся электрические разряды старались заглушить адскую боль. Внутри ноги, такое чувство, что-то двигалось, вибрировало, старалось выбраться наружу только войдя. Душа кричала — протяжно и жалостно; высота крика разрывала сердце. Парень чувствовал тепло собственной крови, что по его лицу скатываются холодные слёзы.       — Как я долго этого ждал! — истерично прокричал Кузнецов. Его слов не слышал адресат. Но слышал кое-кто другой, и не один… — Как там говорилось? А, вспомнил. Сейчас ты встретишься со своим создателем! — уже не думая над словами, крикнул Алексей.       Он уже замахнулся прикладом. Всем своим существом желал нанести последний удар. До победы — один шаг. До конца страданий — одна секунда. До решения жизни — одно движение. Которому-которой не суждено было сбыться…       Одновременно из дома и со стороны улица выбежали люди. Михайлович, не в силу своего возраста, сбил с ног Кузнецова ещё до того как Алексей повернул ружьё. Во двор забежало человек пять, успевших, как по чётко спланированной тактике, распределиться по двору. Двое помогали участковому прижать буйного проклятого к земле, один подбежал к раненому Ренату, один был наготове тушить пожар, которому и след простыл. Ещё одним, позвавшим всех остальных, была Даша, мигом забежавшая в дом. Уже спустя пару секунд она выбежала во двор с подсвечником в руках.       Настоящий ор Кузнецова был слышен по всему посёлку. Его пытались подавить три крепких по комплекции человека, делали это с переменным успехом. А боль Филатова успокаивал только один человек… и совсем без успеха.       Зайцева поставила на землю подсвечник и побежала к Ренату. Алексей краем глаза заметил горящий на нём единственный огонёк. И именно в этот момент Кузнецова посетила самая светлая мысль за последний день — Филатов и не был проклятым.       — Нет! Это не так! — кричал он, вырываясь. — Это не правда! Стойте!       Но было уже совсем поздно.       Ренат открыл глаза, мутно взглянул в потемневшее небо, увидев незнакомый силуэт, пытающийся помочь. Но, как показалось парню, к нему подошёл человек, которого он мог узнать из тысячи других. Яна смотрела на него спокойным, успокаивающим взглядом. Она будто говорила ему:       — Успокойся. Всё будет хорошо. Всё будет в порядке. Лучшей жизни, тебе…