Увидимся во снах

До Рождества оставались считанные дни, когда доктор Уоттс объявил нам счастливую новость. - Трой быстро идет на поправку, через пару дней, я думаю, он придет в сознание и заживет прежней жизнью. Я еще долго думал над этими словами, казалось, они тронули за самое живое, ведь, черт возьми, новость о поправке Троя заставляла меня трепетать и надолго залипать, думая об этом. Тем более я чувствовал огромную вину перед Троем и его родителями, которые так мило ко мне относились (смотреть им в глаза, вспоминая наши прошедшие диалоги с их сыном, было просто невозможно, как бы я не пытался). Но, узнав о хороших новостях, кажется, на время я позабыл про прошлые обиды и вместе с мистером и миссис Меллет, крепко обнимаясь, скакал на одном месте в палате Троя. Их глаза сияли ярче всех звезд в этой Вселенной. - Он будет жить, Тайлер! - радостно воскликнула Луиз и плотней прижалась к моей груди. Я еще чаще стал посещать Троя, в надежде застать его в сознании. Я каждый раз замирал перед дверями палаты, постоянно придумывая, что сказать парню. «Черт возьми, я думал, ты умер!» - хм, это не то. «Твои родители в начале декабря позвонили мне и сказали, что ты впал в кому, я, как освободился, сразу же прибежал к тебе». Нет, нет,- взялся я за голову и сел на лавочку перед палатой. - «Узнав о твоей возможной смерти, твои родители решили усыновить меня, но ты вовремя очнулся». Да нет же! Все не то! «Добро пожаловать назад в реальность, мистер Сиван!» - Я резко поднял голову и посмотрел в белую дверь палаты «8». - Да! - вскочил с места и нерешительно приоткрыл дверь, она заскрипела, а я сжал зубы и кулак. В комнате гремела гробовая тишина, она немного интриговала, но я смог выйти из-за двери и вскрикнуть: «Добро пожаловать назад в реальность, мистер Сиван!». Я встал, как вкопанный, и быстро заморгал. Он все еще лежал, а кардиограф по-прежнему пикал. Я глубоко вздохнул и уже уверенней зашагал вперед и взглянул на его лицо. Его кожа уже стала обретать понемногу живой цвет, но острые скулы все еще могли, казалось бы, порезать тебя. Тогда я успел рассказать ему про то, что мне безумно нравится работать в лондонском офисе нашей редакции и что Лондон теперь мой второй дом. Дом. Сколько смысла в этом обыкновенном слове, сколько чувств и эмоций. После этого я на полчаса заткнулся и встал перед окнами. На улице засыпало снегом, казалось, что впереди нас ждет иная жизнь, которая может принести с собой кучу сюрпризов и приятностей. Но в то же время в голове витала и мысль о том, что Рождество только на время делает людей счастливыми. Люди придумали отмечать праздники, чтобы иногда быть счастливыми? Чтобы было ощущение того, что все хорошо. «Нет, нет, это не так» - сильно зажмурился я. Дни пролетели за одно мгновенье. Не то, чтобы я утратил надежду, но я перестал так волноваться перед входом в палату. Я научился слышать тишину и пиканье кардиографа уже у входа в больницу. Все было так же, как и раньше, только состояние Троя, видимо, только ухудшалось. Он похудел еще больше, щупать его руки было до невозможности печально. Доктор Уоттс перестал вообще что-то говорить по этому поводу, переводил темы или отвечал без подробностей. Опускать руки я не хотел, тем более самовнушение делает ситуацию еще более пассивной. - Я ничего не понимаю, - тихо проговорила Луиз, нарушив тишину. - Говорили же, что он идет на поправку, что несколько дней, и он проснется, - ее тон стал постепенно повышаться. - Почему все молчат? Почему он до сих пор не с нами? - закричала она сквозь слезы. Я обнял ее, говорить что-либо не было сил. Вернее, не было смысла. Придумать что-нибудь новое не имело значения, ибо все и так было ясно. -Мне очень жаль, миссис Меллет. -Жаль, жаль! Всем жаль! Но от этих простых слов моему сыну не станет лучше! Почему доктора ничего не предпринимают? Почему? - она взглянула на меня красными и усталыми глазами. Я пожал плечами. У Луиз тряслись руки, она стонала и не могла остановиться плакать. Атаки. Панические атаки взяли над ней вверх. - Почему! Почему! - она стала кричать еще громче, а я все еще сидел перед ней и ничего не мог сделать. В палату ворвались Шон и медсестры, которые, успокаивая, вывели ее из комнаты. В палате снова засела тишина. Спустя некоторое время я подошел к Шону, сидевшему на лавочке в конце коридора. Он задумчиво смотрел в одну точку белых стен, а его правый глаз дергался без остановки. - Как она? - спросил я. - Ей вкололи успокоительное, она заснула, - его речь была без эмоций. Она была наполнена горечью и болью от безысходности. - Может, выпьем? - предложил я с надеждой, что это поможет хоть немного отвлечься. Шон перевел тяжелый и усталый взгляд на меня. - Никогда, слышите? Никогда не злоупотребляйте алкоголем, Тайлер. Это может плохо кончиться для вас и ваших близких, - он встал и ушел. Некоторое время я провел в коридоре, попивая кофе и читая постеры. Шон сидел в палате Троя, но не разговаривал. Не знаю, о чем он думал и о чем тогда думал Трой, но Шон долго не задержался, попрощался с медсестрами, пожал мне крепко руку и уехал прочь. - Привет, - поздоровался я с Троем. - Завтра Рождество.. - я глубоко вздохнул. - Жаль, что ты не успеешь его застать. Хотя, кто знает? От тебя можно чего угодно ожидать, - засмеялся я. -Кстати, у меня есть кое-что для тебя! Барабанная дробь! - я аккуратно достал из рюкзака и быстро спрятал за спину. - Вы готовы, дети? Не слышу! Ладно, ладно, не буду мучить! Тадам! - я протянул руки, и в кромешной темноте палаты снежный шар засиял и заблистал, как единственный источник света. Маленький Лос-Анджелес засыпал пухлый белый снег, а за окном шумел дождливый Лондон. -Он будет напоминать тебе обо мне, - улыбнулся я.