Владислав. Постскриптум

С тех пор, как на Буяне установили Камень-голову, от созданий Первомира не было отбоя. Сарданапалу даже пришлось установить среди преподавателей дежурства; так, бессменным дежурным единогласно был признан Тарарах — единственный, кто получил бы от этого искреннее удовольствие… И потому академик старательно молчал о том, что Тарараха постоянно страховали светлые стражи. Страховали надежно, педантично, заботливо, негласно. «Пикник на Буяне» стал одним из любимейших видов отдыха эдемских жителей: за исключением дней, когда остров посещали болельщики драконбола — на этот период скалы с Камнем окружались двойной дивизией с бронебойными дудочками — здесь было тихо и спокойно. Насколько это позволяла ватага необученных колдунов. Тарарах пытался таскать к Камню наблюдательные экскурсии из собственных учеников — вместо занятий; экскурсии прекратились после вопроса одного из старшекурсников, зачем, в случае существования артефакта, вообще нужна дисциплина «ветеринарная магия» и ставка преподавателя. Владиславу к скале было запрещено приближаться даже на радиус километра. За проделки с Камнем, пообещал декан Темного Отделения, он будет сослан в человеческий мир и лишен некродара. Ежеминутно. В то, что вопреки всем законам магии и воле мамы Глеб это сможет, Влад поверил. Нельзя не поверить, когда от твоего папаши веет дьявольским могильным холодом, а его почти материализовавшаяся тень ласково покачивает здоровенным двуручником. Была у Глеба такая особенность… Иногда. Поначалу Влад не был уверен, замечает ли это кто-либо кроме него; но догадки вскоре подтвердились. Ученики боялись Бейбарсова в три раза сильнее Поклепа и в пять — Медузии и Абдуллы вместе взятых. Мрачный взгляд декана вселял суеверный страх. А жить хотелось. И потому в возможностях «членовредительского рукоблудства» Влад был существенно ограничен: какие бы просторы для фантазий не открывал Камень-голова, приходилось изобретать другие оригинальные способы свести родителей. Идея со сторожкой Древнира принадлежала не ему… *** — Ягун, тебе надо играть в детских спектаклях, — покачала головой Таня, которой комментатор, все же, признался во всех грехах. — Зачем в детских? Они же идиотами станут, — покачала головой Катя. — Почему сразу идиотами? — не поняла Таня. Катя тяжело вздохнула. — А были прецеденты. Мы ездили в один мелкий европейский городок… На матч… И наткнулись на одного расстроенного режиссера: у него прямо перед спектаклем заболел актер, у которого была очень важная роль. Конечно же, Ягун решил его выручить… — И?.. — Эта крайняя березка в третьем ряду запомнилась всему залу. Пол-спектакля она пила пиво, следующие пол-спектакля три раза пыталась выйти покурить и два раза в туалет. А к концу представления начала приставать к березкам противоположного пола. Режиссер его чуть не убил — битых двадцать минут носился за Ягуном, крича, что тот сломал ему карьеру. Пока не подошел один театральный критик и не сообщил, что это была самая оригинальная трактовка произведения. И он выдвигает режиссера на премию… Младший драконбольный тренер покраснел от гордости. Его супруга лишь закатила глаза — и как она только согласилась выйти за него замуж?.. *** Владислав молчал. Эта затея казалась ему наиглупейшей из всех советов, что он получал из уст сестер Гломовых. — Делай, говорю! — яростно зашипела Инна, — точно поможет! Не может быть, чтобы он после такого ее не вызвал! Принято же вызывать родителей в особо тяжелых случаях! — Даже когда один из родителей — ты сам? — Влад скептически поднял бровь, тяжело вздохнул и запустил в сторожку Древнира сильнейшим темномагическим заклинанием, которое успел выучить. Гломовы успели смыться. Прогремело на славу, — отметил Влад, отмечая скорость, с которой победитель Тантала телепортировался к сторожке. Глеб мрачно оглядел разгром, мановением руки восстановил разрушенное и зашел в домик. Появился он минут через пять — побелевший и все так же молчаливый. Кивнув, Гроттер безмолвно повернулся в сторону стадиона. Он уже знал, что нужно делать: наматывать десять кругов. — Пятьдесят, — разомкнул губы декан Темного отделения. — Что? — Пятьдесят кругов, месяц общественных работ и мать в мой кабинет. — Еще немного действий по примирению, и от Тибидохса останутся одни развалины, — мрачно сообщил Сарданапал, стоя у окна, — я обязан принять меры. Сторожка — это слишком. Взрыв прогремел внезапно. Он прервал обеденный сон пожизненно-посмертного директора, отозвался вибрацией по всему зданию школы (а заодно выбил в библиотеке окна), лишил вдохновения мастера Абдуллу, вырвал пару деревьев в Заповедной Роще… Остальное можно было не перечислять. Старая богиня покачала головой. Куда больше детских шалостей ее волновал памятный забег по Тибидохсу в исполнении «золотого трио молодых преподавателей», как ехидно окрестила их Зуби. Могло пострадать самое святое, по мнению Ягге, место Тибидохса — магпункт. Ибо сохранность внука с появлением правнуков ее заботила гораздо меньше. Поклеп молчал. Зомбировать и так не разрешат — что толку тратить энергию на бесполезное сотрясание воздуха? — Ягге, задержись, — попросил академик. — Карлик догадывается, — утвердительно произнесла богиня. Академик кивнул. — Что ж, этого следовало ожидать. Хоть они и говорят, не оставили следов. — Немного параллелей, и все станет ясно. Всем. И надо будет как-то объяснить. — Значит, когда придет время, скажешь только часть правды. Некоторую им знать не обязательно. Директор Тибидохса был согласен. — Ягге… Ты сильно их чувствуешь? Как богиня, сторожившая вход в Царство Мертвых? — С каждым днем все сильнее. — Не сдадутся ли их личности?.. Заведующая магпунктом покачала головой. — Не знаю. Пока что — нет… *** Зуби внимательно посмотрела на Поклепа. — Странно, что тебя не заинтересовала одна интересная деталь, касающаяся нашего темного декана и менталистки. Никто не обращает внимания… Или делает вид, что не замечает. Их способности больше напоминают силы стражей, нежели элементарных магов. Ладно некромаг с силами Тантала — некромагия есть тайные дебри, но Гроттер! Колдовать силой мысли… колдовать ментально, одной идеей, пожеланием, не прибегая к кольцу и ритуалам — это слишком необычно. Гроттер все больше забывает про перстень Феофила. Это факт. — У стражей есть либо дарх, либо крылья и флейта. — То-то и оно, — вздохнула Зубодериха, — так может, это кто-то еще? *** Бейбасов криво усмехнулся и провернул трость. На ее месте возник меч из прекрасной темной стали — изумительной работы, испещренный витыми гравировками. Гарду меча, на вид простой, оплетали тонкие лозы металлических черных роз. Глеб перевел взгляд на собственное отражение в зеркале. За плечами его, еле заметный, обозначился контур крыльев. В комнате повеяло могильным холодом. Некромаг в задумчивости отошел к окну. Он знал, что с ним происходило. А вот рыжая ведьма, в которую он имел неосторожность влюбиться — нет.