Солнышко

— Привет. — Ильдар улыбнулся радостно, клюнул меня буднично в щеку. — Голодный? Как день прошел? — Голодный, — согласился я. — День — хуйня. — Что, опять с преподом характерами не сошлись? — предположил Ильдар. Возвращение в колледж не далось мне легко, я его терпеть не мог. Бесконечно раздражали преподаватели, которые считали, что я кому-то что-то должен, и одногруппники, у которых из интересов было только размышлять, где достать деньги и как бы девчонок найти, что дадут за просто так. Благо, что терпеть осталось последний год. А вот Ильдару в его понтовом универе очень нравилось, ну да это и не удивительно, он же умный, весь в батю. Тут яблочко от яблони недалеко ябнулось. Правда, мне свой интерес к учебе Солнышко демонстрировал неохотно и каждый раз, начиная рассказывать о том, что им сегодня рассказали в универе, спешил себя одернуть, видимо, опасаясь, что я начну глумиться или осуждать его тягу к знаниям, придурок мнительный. Я вообще считал, что каждому своё и хватит нам одного человека с высшим образованием на семью. А я быстренько отмучаюсь последний год, начну полноценно работать в автосервисе, может, потом, в будущем, вообще свой открою. Буду заведовать всеми техническими вопросами и набирать талантливых ребят, а Солнышко будет заниматься экономической частью. Потрясающие в своей ебанутости мечты о совместном будущем возникали в моей голове все чаще и чаще. — И препод, и отец. Звонил сегодня, сказал, что каких-то адвокатов купил, мне никогда дело не выиграть и чтоб я сдох. Может, и правда, нахуй мне такие сказки? Пусть подавится этой квартирой. На свою заработаю. — Да прям, — возмутился Ильдар. — Дед тебе ее завещал, это его последнее желание, так что терпи. Не надо предавать память о нем. Иди руки мой. Я послушно потопал в ванную. Лето — маленькая жизнь. Не знаю, кто это сказал, но на редкость умный был мудак. Мое нынешнее лето уж точно мне грозило запомниться на всю жизнь, потому что событий в нем было столько, сколько иные и за три года не переживают. Да и я тоже, что уж там говорить, если учитывать, что предыдущие пару лет жил, как в ебучем дне сурка: каждый день одно и то же, и если изменения, то никак не в лучшую сторону. А тут… потерял всю свою семью, но приобрел новую. И, несмотря на весь происходивший в жизни пиздец, я, наверное, никогда так охуенно счастлив, как в это лето, не был. А осень выдалась жутко суматошная. И возвращение в колледж, и работа, и блядский отец. Как-то так получилось, что за всё это время мы, живущие в одном подъезде, умудрились ни разу не пересечься, что, в принципе, неудивительно — люди иногда годами друг друга не видят, проживая на одной лестничной клетке. Владимир по этому поводу целую философскую речь выдал. Всё-таки немного он припизднутый, хотя мужик хороший. У меня иной раз в башке не укладывалось, как он может относиться ко мне с такой теплотой, к чужому, по сути человеку. Когда он мне помог найти хорошего адвоката, я, помнится, ебу дался — обниматься к нему полез. Стыдоебище жуткое. А один раз и того хуже — задумавшись, папой его назвал. Владимир вроде и не заметил даже, зато Ильдар так ржал, что я думал — стекла на окнах полопаются. — Это получается, что мы с тобой братья, да? — улыбался он. — Пора фамилию менять, отныне Ланнистерами будем. Кто такие Ланнистеры, я не знал, но, судя по ехидной улыбке Солнышка, какие-то жуткие извращенцы. — Ну ты где там? — крикнул Ильдар с кухни. — Идешь кушать? — Нет. Я иду жрать. Ильдар хлопотал на кухне, как заправская хозяюшка. Даже фартук нацепил. Я мигом вообразил, как выглядит Солнышко в фартуке на голое тело, как он томно выгибается, уперевшись руками в стол, как… — Ты сейчас стол слюнями закапаешь, извращенец, — усмехнулся Ильдар. — У тебя прям на морде лица написано, о чем ты думаешь. — Ты как будто против, — фыркнул я. — Не-а, — широко улыбнулся Солнышко. — Мне нравится. — А у тебя-то как день прошел? — Да нормально. Звали в команду клуба веселых и находчивых. — Везет вам, у вас клуб веселых и находчивых. У нас только клуб унылых и доебчивых. — Ну и что думаешь, мне соглашаться? — Сам решай, — пожал плечами я. По мне, веселья и находчивости в Солнышке было хоть отбавляй. Эвон он как вчера находчиво во время секса палец в меня засунул. Я бы под страшными пытками не признался, что мне это понравилось, но это, кажется, и так было очевидно: я ж кончил так, что чуть слезы из глаз не брызнули — так хорошо было. И сучий Ильдар потом так самовлюбленно улыбался ещё. Вообще в последнее время активничать стал сверх меры и всякие поползновения в сторону моего зада делать, но я стоял на обороне. Даже когда я осознал, что мне, походу, и парни тоже нравятся, я никогда не думал о том, что я могу сдать позиции альфа-самца. Изврат какой. Но ебучий Солнышко, кажется, сдаваться не собирался. Я потом даже, осознав мысль, что принцесса-Солнышко мечтает меня нагнуть, до Макса доебался с его Куколкой — мол, вот последнего-то всё же устраивает и он ничего такого от Макса не требовал. — Не требовал, — согласился Макс. — Я ему сам дал. Потому что я хочу, чтоб он знал, что мы с ним равны, я его уважаю и не считаю девчонкой с хуем. А твоему Солнышку, может, не так важно побыть сверху, как понять, что ты готов это ради него сделать. — Хуй там плавал, — отбрил я. И с тех пор настороженно смотрел на Ильдара. И не соглашался на всякие там интимные игры со связыванием, а то пристегнет этот ебарь-террорист наручниками — и прощай, вторая девственность. По-моему, вообще, у нас и без этого в постели всё было прекрасно. Я, конечно, поначалу зажимался и много чего делать отказывался, потому что это было как-то по-пидорски, но Ильдар живо мне напоминал, что мы вообще-то пидоры и есть, так что не надо стесняться. — Дэн? О чем ты опять задумался? — Ильдар, кажется, звал меня уже давно. — Ни о чем, — поспешно ответил я. — Спасибо, вкусный суп. — Он, вообще-то, вчерашний, его папа приготовил. Ты на работу? — Нет, я сегодня выходной. Может, пошли прогуляемся? — Пойдем, — обрадовался Ильдар. — Сейчас, я только переоденусь. — Я с тобой. — Если ты со мной, мы только часа через два выйдем. — Вот и отлично, как раз жара спадет. *** В универ Ильдар всегда ходил в строгом костюме, и если бы мне кто-то сказал, что человек в костюме может выглядеть порнографичнее, чем вообще без одежды, я бы ему точно не поверил, а потом глянул бы на Ильдара и побился о стенку головой. Когда я его первый раз увидел при полном параде, чуть не сдох. Очень возбуждающее оказалось зрелище, хорошо, что Владимира не было дома, а то Ильдар стонал так, что даже соседи по батарее стучали. Жалко, что я этот костюм тогда не порвал, потому что Солнышко ходил в нем каждый день, говорил, что ему нужно поддерживать имидж, а я, соответственно, каждый день переживал, что ему или где-нибудь в подворотне въебут, или его университетские друзья выебут, а я, конечно, при любом раскладе не останусь в стороне — меня посадят, а мне в тюрьму никак нельзя. — Я сегодня задержусь, не теряй. — Снова факультатив? — Мало ему было учебы, он ещё и на всякие дополнительные курсы записался, оправдываясь тем, что я всё равно иногда до позднего вечера на работе, а в одиночку ему скучно. Я ещё спросил ехидно, как он раньше-то без меня жил, а Ильдар улыбнулся только. «Хуево, — говорит, — жил». — Нет, с мамой встречусь, в кафе посидим. — Ладно, — кивнул я. — Позвони, как освободишься, я тебя встречу, если не занят буду. С Ильдаровой мамой я познакомился в конце сентября. Честно говоря, от встречи с ней я ожидал намного большего. Солнышко всегда отзывался о матери с теплотой, хотя ему было обидно, что она не приняла его ориентацию цвета неба, Владимир о бывшей жене тоже говорил только хорошее, так что я оказался малость не готов к тому, что мать моего Солнышка — злобная сука. Про то, что на меня она глянула, как на грязь перед ногами, говорить и не стоит, я другого, в принципе, и не ждал. Но она проехалась катком недовольства и по Ильдару, который оказался вдруг не так одет, не так подстрижен и вообще, и по Владимиру, который много Ильдару позволяет и квартиру выбрал неудачно. А я-то, блять, думал, у меня проблемы в семье. Несмотря на то, что за все время, что провела в гостях, эта мерзкая баба никому и слова доброго не сказала, Солнышко с Владимиром буквально рассыпались перед ней в любезностях. А после того, как она ушла, Ильдар, потупив взгляд, сказал, что у нее сложный характер, но вообще она очень хорошая. Я только кивнул — не могу же я осуждать Солнышко за то, что он свою маму любит. Очень мне за него обидно стало. Я тогда, наверное, впервые ему вслух в любви признался. Солнышко не подвел — распиздел о моем признании кому только мог, статус в социальных сетях поменял на «замужем» и вообще, издевался как мог. Но глаза его сияли, и от всяких дурацких мыслей он отвлекся, а это было самое главное. Ещё бы самому от дурацких мыслей отвлечься. Близился суд. Чем он был ближе, тем меньше мне хотелось там появляться. Я хоть и понимал, что сейчас взять и опустить руки — последнее дело, все равно никак не мог отделаться от соблазнительной мысли от всего отказаться и не тратить попусту нервы. Хотя адвокат меня здорово обнадежил — сказал, что у меня есть неплохие шансы повернуть всё в свою сторону, если я докажу, что ухаживал за дедом сам, и чем больше свидетелей этому, тем лучше. О том, что я ухаживаю за больным дедом, знало не так много народу: Черный, Макс с Куколкой, Леха ещё, ну и Солнышко, само собой. Все они согласились дать свидетельские показания, а Куколка ещё посоветовал наведаться в больницу, куда неоднократно госпитализировали деда, и найти там кого-нибудь, кто мог бы подтвердить, что деда сопровождал я и навещал только я. В общем, я вроде как заимел все шансы на победу. Правда, представлять, что будет твориться в зале заседаний, даже не хотелось, особенно в свете последних событий. Событие было так себе — отец, наконец, узнал, с кем я живу и почему именно там. Удивительно даже, что слухи докатились до него так поздно. И даже отчасти жаль, что не раньше — он подкараулил меня возле подъезда и начал так орать, что я думал, его сейчас кондратий хватит. Ну, сначала думал, потом надеялся, затем готов был этому поспособствовать. Ничего нового о себе, в принципе, я не услышал. И я ему не сын, и никогда он не позволит пидорасу ступить на порог квартиры его отца, да дед в гробу перевернулся от осознания, что его внук жопотрах, и так далее, и тому подобное. Я внимал этому с просто удивительным спокойствием. Ещё месяц назад я бы, наверное, уже в драку кинулся, а теперь мне было всё равно. Отец рявкал на меня, как озлобленная псина, а я уподобляться ему и гавкать в ответ не хотел. Не сдержался я только тогда, когда он начал сыпать угрозами в сторону Солнышка и его отца. Бить я не стал, просто схватил за грудки и негромко, но уверенно пообещал, что если у Ильдара и Владимира действительно начнутся проблемы, я сделаю так, что ему будет очень больно. Отец сразу понял, что я не шучу, вздрогнул даже. И слова больше не сказал, молча наблюдая за тем, как я вхожу в подъезд. Эту битву я выиграл. Оставалась ещё одна.