Win some, lose some

И все же выспаться Барри было не суждено. Он проснулся парой часов спустя от невыносимой ломоты в теле; в мышцах тянуло и ныло, как после тяжелой продолжительной тренировки, хотя ведь Барри всего лишь выполнял обычный долг Флэша и...  Барри вдруг охнул, почувствовав, как тяжелая рука оборачивается вокруг его талии, притягивая к теплому телу. Он даже мог почувствовать, как под кожей двигаются мышцы. Под лопаткой Барри ощущал чужое сердцебиение, а на шее — чужое горячее дыхание, ворошившее короткие волосы на затылке.  Черт. Сердце Барри пропустило удар — он так давно не просыпался с кем-то в одной постели так. Разбитым и обнаженным. Он нервно сглотнул, силясь со сна сообразить, где вообще находился, пока голова не заработала, подбрасывая воспоминания одно за другим.  Упс, Леонард Снарт.  Барри развернулся в руках Капитана Холода, мысленно хихикая каждый раз, когда называл его суперзлодейским именем, и посмотрел на него, спящего. Сон разгладил морщинки на его лице, и он выглядел до того спокойно и умиротворенно, что Барри задумался, а не привиделось ли это все ему?  Вся эта фантазия, ставшая реальностью. Барри спустился чуточку вниз, утыкаясь лицом в грудь Лена и улыбаясь против теплой кожи. Гладкой и лишь в некоторых местах покрытой рубцами. К его удивлению, она была чистой — ни одной татуировки, хотя он не раз сидел за решеткой. Барри нравилось, что Лен не прятал свои шрамы за чернилами. Словно он принимал то, кто он есть и что с ним было. Барри недоставало этого.  Барри не смог сдержаться и осторожно, чтобы не разбудить, поцеловал рваный шрам на груди. Внизу живота Барри все стянуло, и он сглотнул, потому что его тело после всего, что уже случилось, хотело еще.  Но разница была в том, что Барри был убежден в одной вещи. Что и то, что произошло вчера, и то, что он испытывал сегодня, — все это не потому, что он просто хотел секса. Это был не зов природы. Барри хотел именно Леонарда Снарта, потому что он был таким, что дух перехватывало.  Барри поцеловал другой шрам, ближе к ключице. Округлый, явно от пули. Словно раскаленную монетку приложили к коже, пока не остался ожог.  Воин, как Барри и сказал. Пусть он даже и сражался порой жестоко, порой не так, как хотелось бы Барри, но кем он был, чтобы судить? Барри еще раз поцеловал шрамы. Сначала один, а потом и второй. Под кончиками пальцев он чувствовал неровную кожу шрамов на боках, еще одного — внизу живота, который сразу понравился Барри. Он знал, что это единственный шрам на его теле, который не должен был принести ему боли. Скорее всего, это был шрам, оставшийся после аппендицита.  Множество же других шрамов не было таким уж невинным. Все тело Лена было покрыто свидетельствами его борьбы, но Барри вдруг осознал, что Лен с ним никогда на самом деле не боролся. Просто играл, просто соревновался. Как кошка с мышкой.  В противном случае, если бы Леонард Снарт вознамерился объявить Флэшу войну, со способностями или же нет, Барри был бы уже мертв. Он ведь видел, каким Лен бывает, сражаясь в полную силу; Рэй Палмер делился впечатлениями о совместных миссиях Легенд: говорил, что, когда ситуация накаляется, Снарт ничем, кроме физической силы, не уступает Мику Рори. Ни в своей ярости, ни в скорости реакции, ни в своей смертоносности. При этом превосходит своего друга в ловкости и, как выразился Рэй, подлости.  Ум Снарта наверняка мог произвести тысячу и один способ убить Барри, если бы он реально задался такой целью.  По телу Барри прошлась дрожь; Барри осторожно погладил Лена по груди. Он и представить не мог, что его когда-нибудь взбудоражит мысль о том, что это не Барри позволяет Снарту разгуливать по Централ-сити. Это Леонард Снарт позволяет Барри жить в своем городе, быть санитаром на его игровой площадке. — Воин, — снова сказал Барри, потрогав кончиками пальцев низ живота Лена. Их обнаженные тела прижимались друг к другу, и член Барри уже мазал естественной смазкой по его теплой, утренней коже. К его удивлению, его живот не стягивало подсохшей с вечера спермой; нигде не было ни пятнышка. Снарт наверняка, когда Барри вырубился, занялся устроенным ими беспорядком. — Берсерк, — прошептал Барри, ощупывая мышцы. Он был не раскачен, но крепко сбит; в нем, несмотря на весь лед, горело пламя, и Барри нравилось греться около него. — Бер-серк, — повторил Барри по слогам. Он никогда не чувствовал себя в большей безопасности, чем прижимаемый к телу монстра (Барри порой фантазировал о том, что он ошибся и в Снарте нет ничего хорошего; о том, что он на самом деле монстр), прикидывавшегося домашним своенравным котом.  Который то царапался, то ластился к Барри. Особенно когда его член был во рту Барри и ему не давали кончить.  И каждый раз при этом старательно делал вид, что ничего не может взволновать его сердце в доспехах изо льда.  — Ты весьма поэтичен по утрам, Барри, — раздалось над ухом, и Барри отпрянул, замечая взгляд сонных, но уже смешливых глаз. Оказывается, Барри снова не мог уследить за своим языком и бормотал все свои мысли ему в грудь, попутно скользя губами по шрамам.  Лен выбрался из постели, пока Барри не успел еще ничего не сказать, и удалился в сторону ванной комнаты. За время, пока шумела вода, Барри успел посмотреть на время — седьмой час утра, ущипнуть себя за то, что разбудил Лена так рано, и громко и протяжно постонать от скуки и физической невозможности перевести тело в вертикальное положение. Кровать была слишком притягательна, чтобы выбираться из нее в такую рань. Он надеялся, что Лен вернется к нему поваляться. В конце концов, Барри очень хотел снова прижаться к нему всем телом.  Но Лен явно не собирался оставлять его надолго в одиночестве. Очень скоро он вернулся, скользнув в постель под одеяло, пощекотав стопы Барри. Лен по-детски пробрался под одеялом, щипая Барри за ноги и задницу и наконец высовывая голову наверху. Ее он подпер рукой, с интересом глядя на Барри. Выглядел он уже более проснувшимся, но все же невыспавшимся. От него пахло мятной зубной пастой, и Барри даже вздрогнул — его определенно не должна была заводить помешанность Лена на чистоте и идеальности. Но она заводила.  — Прости, — Барри знал, что покраснел. — Что разбудил тебя.  — Не нужно извиняться, Барри. Я все равно собирался встать ненадолго.  — Зачем?  Лен усмехнулся:  — Отлить, Барри. Всякие физиологические процессы и прочее.  Щеки Барри снова потеплели, и Лен приложил ледяную ладонь к его горящей щеке.  — Ты пахнешь мылом.  — Все берсерки пахнут мылом, — Лен подмигнул ему (подмигнул!), и Барри со стоном скрылся под одеялом, лишь бы Лен не видел его горящего лица.  Под одеялом было душно и жарко, и тут Барри очень сильно ощутил, что он возбужден. И рядом с ним под одеялом было прекрасное тело Лена, пахнувшее так приятно, что Барри снова застонал, коротко целуя его в солнечное сплетение.  Их соревнование Барри выиграть не сможет, совершенно точно. Лен, кроме всего прочего, был машиной для возбуждения Барри Аллена.  — С какого момента ты слушал мои мысли?  — Если бы ты их не озвучивал, я бы их не услышал, — прозвучало откуда-то сверху.  — Я не виноват в том, что мой рот открывается сам по себе, — протянул Барри, и под одеяло хлынул свежий воздух. Лен приподнял край одеяла, глядя на Барри до тех пор, пока он не сдался, выползая наружу. Частично, всего лишь по ключицы.  Лен сразу же притянул его к собственному телу, вклиниваясь ногой между бедер Барри. Конечно же, задевая попутно его вставший член.  Кажется, именно так ему было удобно. Хотя Барри то и дело пытался потереться о него, Лен был расслабленным в его руках. Он даже снова начал засыпать, уткнувшись носом за ухом Барри. Его веки были опущены, ресницы, казавшиеся очень мягкими, не дрожали; он глубоко и, кажется, вдумчиво дышал, не выпуская Барри из кольца своих рук.  Тело Барри по-прежнему приятно ныло, и это несмотря на сверхъестественные возможности. Страшно представить, каким разбитым он чувствовал бы себя, будь он обыкновенным Барри Алленом. И все же... — Лен?  — Мм? — его дыхание было мятным. Барри не ошибся — он в самом деле успел почистить зубы, ненормальный педант. Оставалось только усмехнуться — он обязательно подразнит Лена на этот счет. Только вот насколько это было забавным, настолько же и приятным.  Барри ничего не изменил бы в нем. Но насчет самого Барри... — Лен, я тебе нравлюсь как Барри Аллен? Или как Флэш?  Не спросить Барри не мог. Но и произносить это оказалось неожиданно страшно. Он понял, что свой вопрос выпалил, выдавая себя с потрохами. И хотя ему казалось, что ответ он знал, он не мог понять, его собственное ли это знание или всего лишь фантазия. Фантазия быть желанным полностью, без всяких если.  Для многих это могло показаться глупостью, но только не для Барри. Его никогда не хотели, не желали полностью. Айрис, мечтами о которой упивался, заметила его, лучшего друга Барри, ее Медвежонка, только после того, как он стал Флэшем. Барри знал наверняка, что Айрис была по уши влюблена во Флэша; он не раз слышал, что Айрис хотела бы с ним переспать или даже стать девушкой супергероя, если бы, конечно, не было бы Эдди. Но вопреки всему эти слова Айрис только причиняли Барри боль — она хотела бы стать девушкой Флэша, но не Барри Аллена. Пусть она даже и не знала Флэша на самом деле. Будто то, что он бегает в костюме по городу и спасает людей, делает его более достойным любви, чем ее лучшего друга Барри.  Потом были Линда и Пэтти, которые хотели Барри, но не Флэша. Пэтти была слишком ранена металюдьми — Мардоном, оборвавшим жизнь ее отца; Линда просто хотела обычного парня. Без всяких проблем, говорила она.  Никому не нужны были оба: и Барри Аллен, и Флэш в одном флаконе. Отказаться же от чего-то одного — невозможно. Не в положении Барри, когда он со своим альтер эго зашел слишком далеко. Можно было избавиться от Барри Аллена, но кажется, Барри был слишком привязан к своей жизни вне костюма. Порой ему даже удавалось почувствовать себя живым и без костюма.  Хотя по популярности местный герой Флэш успешно опережал судебного эксперта Барри — девушки и парни готовы были гроздьями вешаться на героя.  Но разве он многого просил — найти кого-то, кто захотел бы обоих? Учитывая, что Барри был невероятно странным — ревновавшим всех близких к Флэшу, а Флэш — не переносившим на дух, когда Барри все же получал свою толику внимания.  Барри очень хотелось, чтобы ему не просто казалось, что Леонарду Снарту, самому горячему (самому холодному) мужчине в его жизни, было под силу принять обоих. Необязательно для отношений, хотя бы просто для постели.  Хотя Барри знал, что сам он испытывал к Снарту чувства далеко за пределами спальни тоже. Об этом он старался не думать, потому что он помнил, сколько боли причиняют осколки павших воздушных замков.  Лен молчал, и за это время тяжкой паузы Барри успел сто раз себя проклясть за подобные вопросы. Прямиком из подростковой мелодрамы.  Он постарался выбросить из головы, что вообще задал вопрос, в тайне надеясь на то, что Лен уже настолько погрузился в дремоту, что даже забыл о том, что Барри его о чем-то спросил. Но большой палец Лена ни на секунду не переставал поглаживать Барри между лопаток, вдоль линии позвоночника — он явно еще не спал.  — Почему ты разделяешь себя так? — наконец спросил Лен. Прижимаясь щекой к его груди, Барри чувствовал, как в грудной клетке резонировал его голос. — Барри Аллен, Флэш...  — Ты просто не представляешь, каково это. Флэш — он другой, — Барри вздохнул. — Он смелый, и сильный, и уверенный в себе, и... — И он все то же самое, чем является Барри Аллен, тебе не кажется? — Лен его прервал, приложив палец к губам. Барри замолчал; подушечка пальца скользила по его нижней губе, как всегда, с гладкой, новой кожей. Такой тонкой, как поверхность листа дерева. — Если бы этого всего не было в Барри Аллене, тогда откуда все это должно было взяться во Флэше?  Слова Лена безошибочно находили слабые места Барри; но не ранили, нет. Они окутывали их странной плотной теплотой — толстым шерстяным одеялом, которое слегка покалывало, но пахло домом и уютом.  Барри тихо застонал, не понимая, где Леонард Снарт был всю его жизнь: если бы только Барри встретил его еще раньше, когда ему было двадцать... интересно, как сложилась бы его жизнь тогда?  Ради любимого человека Барри был готов на все. Ему так часто мешало, что он не готов был идти на полумеры; он хотел всего и целиком. И любви он отдался бы полностью. Если бы Барри встретил Лена во времена колледжа, он запал бы. Жутко. Напившись, попытался бы соблазнить и, может, даже был бы в этом успешен. В фантазии Барри, по крайней мере, Лен клюнул бы на едва совершеннолетнего пацана. И, возможно, жизнь Барри пошла по другому руслу: со своими знаниями судебного эксперта он мог стать отличным пособником в преступлениях. Отличным помощником Лену.  Но все это было лишь в другой, воображаемой жизни.  Пытаясь отвлечься от лишних раздумий о судьбах и дорогах, Барри прильнул к губам сонного Лена. Рот его на вкус все еще был как зубная паста — сладкая мята. Пальцами Барри обхватил его лицо, проводя большим пальцем и по линии подбородка, и по скуле, и по брови. Ему хотелось никогда не переставать касаться Лена, но он знал, что это попросту невозможно.  Поэтому Барри хотел взять от времени, им предоставленного, как можно больше.  Барри поцелуй не углублял, Лен тем более. Он даже не открывал глаз, был мягким и расслабленным, и Барри хотелось его зацеловать и затискать, пока он был таким. Он бы наверняка позволил. Но вместо этого Барри отстранился, напоследок чмокнув в уголок губ.  — Лен?  — Мм?  — Возьми меня, — произнеся это вслух, Барри зарделся.  Это звучало не так круто, как в его голове, но сказанного уже не воротишь. С Барри, к слову, это случалось слишком часто. Лен вздохнул, открывая глаза.  — Прямо сейчас?  — Ну... Эм... да? — неуверенно попросил Барри, и Лен вдруг усмехнулся. Лукавым взглядом он окинул Барри, все еще прижимавшегося к нему, и проскользил рукой до его груди, поглаживая сосок.  — Что я обожаю в тебе, Барри... это то, что ты всегда держишь меня в напряжении. Всегда нуждаешься во мне. Руки Лена бродили по телу Барри. Теперь уже он не изучал, нет. Скорее, удостоверялся, что Барри точно так же реагирует на его прикосновения, как ночью; удостоверялся, что Барри и сейчас принадлежал ему, как было до того, как взошло солнце.  Ладонь Лена прошлась по мышцам спины, надавливая, и спустилась на задницу Барри, сжимая и оттягивая ягодицу в сторону.  — Ты уверен, что твое тело не против? — Лен спросил и, поймав на себе вопросительный взгляд Барри, добавил со всей серьезностью. — Ты напрягаешься в ответ на каждое прикосновение. Тебе больно.  Барри знал, что спорить со Снартом бесполезно. Особенно когда это было правдой. Каждое прикосновение Лена было донельзя желанным, но все тело Барри действительно протестовало. Кроме, разве что, его члена, возбуждение которого никуда не делось.  Прямо сейчас Барри ненавидел свой организм, который даже при способности к ускоренному исцелению отказывался работать с этой проблемой, оставляя Барри с тянущей болью. Но, если честно, Барри втайне ей даже наслаждался.  — Да, я... мм, Лен? — Барри снова позвал неуверенно. Он даже не знал, почему это делал — окликал его даже тогда, когда знал со стопроцентной уверенностью, что Лен его прекрасно слышит. И слушает. Но звук имени Лена рождал в нем уверенность.  — Да, Барри? — теперь рука Лена ощутимо гладила его по бедру, слегка сжимая.  — Необязательно в... мм, нутыпонял.  — Не очень, — Лен усмехнулся ему на ухо, а после приспустился, приникая к шее Барри и засасывая кожу, чтобы оставить красную и красноречивую метку. — Ты имел в виду, необязательно трахать тебя в твою дырку? Барри и сам, как эта новая метка на шее, покраснел. Под одеялом его тело уже разгорелось и теперь томилось, покрываясь испариной, которую Лен стирал холодной сухой ладонью.  — Т-ты мог бы...  — Мог бы..? — ...меня в рот, — Барри сказал обрывисто, потому что, несмотря на все, что он делал со Снартом за последние сутки, говорить грязно преднамеренно он попросту не мог. Его язык просто распухал во рту и переставал ворочаться, заставляя Барри залиться краской.  — Тебя в рот? — эхом откликнулся Снарт. Барри почувствовал, как его расслабленное тело вмиг напряглось, а сам Барри напротив Лена растекся безвольной, бесхребетной массой мороженого, растаявшего в тепле. Они всегда были на разных сторонах спектра и при этом умудрялись найти гармонию. — Блять, Барри, с удовольствием трахну тебя в рот.  Ладно, у Снарта явно не было проблем с тем, чтобы говорить всякие пошлые вещи.  Барри нехотя выбрался из одеяла, мысленно представляя, какое гнездо у него на голове. Он собрался было опуститься на пол, когда Лен схватил его за запястье, утягивая обратно. Сам Лен сел в кровати, прислоняясь спиной к спинке и затылком — к стенке.  — Иди сюда, Барри. Этому голосу, пробиравшему до единой косточки, раскладывающему на единые части, хотелось покориться и покоряться. Лен откинул одеяло и развел ноги, не переставая подтягивать к себе Барри, который послушно улегся между его ног на бок, попутно целуя Лена выше колена и потираясь щекой об это местечко. Запах Лена тоже сводил его с ума. Как будто всего остального было недостаточно.  Лен уже водил рукой по своему твердому члену. Макушка Барри все еще покоилась на его бедре; Барри наблюдал, как ладонь Лена ходит вперед-назад по стволу, задевает головку, размазывая естественную смазку. Опустив глаза на Барри, Лен улыбнулся, и Барри не смог сдержать ответной улыбки. Он с ленцой перекатился с бока на живот, подтягивая колени к груди и чуть привставая.  — Ты не можешь быть реальным, Барри, — Лен наклонился вперед, похлопывая Барри по отставленной заднице. Барри же подался вперед, прихватывая губами головку члена Лена. Гладкую, очень приятно скользившую на языке.  Пальцы Лена пересчитали все его позвонки — от копчика до самой шеи — и вплелись в волосы, оттягивая пряди, а после резко надавливая на затылок.  Член проскользнул по языку глубже, растягивая губы Барри и приближаясь к его глотке.  Барри замычал, прикрывая глаза: да-да, он хотел именно так. Лен читал его мысли.  После бурных событий ночи и еще, кажется, потому, что солнце, заглядывающее в окно, очень тепло пригревало его разморенное тело, Барри с легкостью впускал член, расслабляя горло. Руки он просунул под ноги Лена, под его задницу, осторожно стискивая.  Лен запустил вторую руку в его волосы и потянул на себя. Горло Барри стянуло спазмом, он закашлялся, сглатывая вокруг члена. Глаза застило слезами, но Барри застонал от удовольствия. Хватка Лена в его волосах усилилась, и он потянул назад. Член снова соскользнул по языку, и между губ Барри осталась лишь головка. Барри плотнее стиснул губы, посасывая и ощущая во рту привкус предэякулята. И так наконец добиваясь реакции от Лена — тот зашипел сквозь зубы сдавленное «Барри».  Барри расслабил голову, заталкивая куда подальше инстинктивное сопротивление; Лен положил вторую ладонь на его голову и толкнулся, подталкивая Барри на себя.  Он начал медленно; насаживая Барри на свой член, он пристально следил за малейшей эмоцией на его лице. Барри только мычал, подначивая и тиская задницу Лена, то прикрывая глаза, то распахивая, когда Лен просил посмотреть на него.  — Всегда мечтал поиметь твое симпатичное лицо, — пальцы Лена соскользнули вниз по его лицу, останавливаясь у растянутых вокруг члена губ.  Подушечками пальцев он обвел припухшие, блестящие от слюны губы по контуру, не прекращая второй рукой толкать голову Барри навстречу себе.  Будет преуменьшением сказать, что Барри было хорошо. Ему было в кайф — член Лена со всей своей тяжестью, со всеми своими венками под тонкой кожей уже блестел от слюны Барри; Барри же знал, что едва контролировал процесс — всем заправлял Лен: темпом, глубиной, силой. Барри просто послушно, но жадно подставлял рот, пряча зубы и порой сглатывая, стискивая член в своей глотке. Одной из рук он водил по своему члену, почти что невесомо.  Лен неожиданно оторвал его от своего члена, удерживая за волосы и вынуждая запрокинуть голову. Пальцы второй его руки удерживали член под самой головкой.  — Барри, я... — Лен захлебнулся низким, сдержанным стоном, и Барри тут же прикрыл глаза — теплые капли мазнули по лицу: по губам, щеке. Барри был уверен, что попало и на волосы.  Но большего беспорядка трудно было придумать, и Барри, наплевав на все, собрал пальцами, кажется, только больше размазывая, и отправил их в рот. Он принялся отдрачивать себе быстрее, слегка вибрируя рукой, и достиг пика, выплескиваясь прямо на постель. Тело колотило, и внутри живота все скручивало от удовольствия; Барри продолжал сидеть, пока последняя волна не оставила его.  Лен уже сползал с кровати, осторожно вытягивая из-под Барри простыню.  Барри лениво, на ватных ногах встал. Капли спермы, размазанной по лицу, уже остыли и начали стягивать кожу.  — Ванная свободна. Душ полностью в твоем распоряжении. Я приготовлю завтрак, — Лен распланировал их утро, и Барри отчего-то был счастлив, что ему не приходится контролировать свои действия. Как он и хотел — его направляли. — И да, Барри. Кажется, я выиграл, — на лицо Лена вернулась излюбленная ухмылка. — Мое либидо очень даже удовлетворено.  Но Барри нашел в себе силы ухмыльнуться в ответ:  — Это ничья, Снарт. Потому что мое возбуждение тоже под контролем.  На этой ноте Барри направился в сторону ванной комнаты, стараясь сделать это красиво. Ну, или хотя бы симпатично.  И у него почти получилось, если бы только не незаметный порожек, о который он совершенно точно споткнулся, врезаясь в стену под пристальным взглядом Леонарда Снарта. 

***

С реализацией своей фантазии можно было переборщить. Это Барри понял на собственном примере. Он был изнурен. Он хотел есть, он хотел спать. Желательно, в надежных руках Лена, прижимаясь лицом к его груди и проводя щекой по неровным шрамам, избороздившим кожу.  Все мышцы в его теле ныли, и от недоедания и недосыпа организм отказывался пустить в ход сверхбыстрое исцеление, и Барри как никогда ощущал все последствия марафона — он даже умывался и чистил зубы медленно, потому что руки отказывались ему подчиняться.  И на фоне всей тотальной, смертельной усталости... Барри снова возбудился. Это было самым ужасным чувством в мире — Барри знал, что это слишком много. Слишком даже для Флэша.  Все его конечности и без того дрожали, напоминая желе, и ему так нужен был отдых, ему так надоело, что его собственный организм его подводит и даже убивает его, что глаза вдруг прожгло слезами злости. Он держался за косяк, трясясь от раздражения и измотанности, не в силах позвать Лена, стоявшего к нему спиной перед телевизором и переключавшим каналы.  — Раз уж у нас ничья со счетом 5:5, главный вопрос дня, Scarlet: как будем делить статуэтку? — Лен, не оборачиваясь, пошутил, но Барри не ответил, прислоняясь лбом к прохладной стене и морщась.  Его голова ощущалась будто с похмелья; все вокруг было не совсем четким, звуки были слишком громкими, а собственное тело казалось чужой коробкой, в которую его засадили. Барри ведь совсем не был возбужден разумом, но его организм был иного мнения. Жил по собственным физиологическим законам.  — Барри? — не дождавшись ответа, Лен обернулся и сразу же сделал пару шагов навстречу Барри. Только не решаясь прикоснуться. — Барри, — снова позвал он.  — Ты выиграл, Снарт, — голос Барри на имени Лена, и он против воли всхлипнул,  стискивая пальцы вокруг косяка. Лен не мог видеть его возбуждения — Барри был в плотном, толстом халате, который он нашел в ванной комнате (халат приятно пах Снартом). И хотя весь Барри был как сжатая пружина, руки Лена, обвившие его талию и притянувшие к Снарту, принесли облегчение.  — Барри... — Я-я... не могу больше, не могу еще раз, — Барри всхлипнул, не сразу замечая даже, что Лен его осторожно куда-то ведет. Барри понимает, где он, когда Лен его с осторожностью опускает на просторный серый диван.  — Ты сможешь, Барри, и это будет последний раз, — Лен утверждал, садясь на диван тоже и укладывая голову Барри себе на колени, подоткнув подушку. — Нет-нет, я не смогу еще раз, — Барри заскулил, но не мешал Лену расправиться с поясом на халате. Он одной рукой распустил узел и распахнул полы халата, открывая тело Барри и его налившийся член, лежавший на животе. — П-почему мое тело делает это со мной? П-почему Флэш делает это со мной?  Барри вздрогнул от неожиданного всхлипа; он не понимал, почему так расклеился, но, скорее всего, дело было в усталости, превратившей его в капризный, эмоциональной беспорядок.  — Ты сможешь, Барри. В последний раз, — Лен повторил, успокаивающе поглаживая Барри по груди и низ живота. — Может быть, все потому, что ты отделяешь себя от Флэша? Отвергаешь свое тело. Считаешь его чужим. — Черт, Лен, — Барри застонал, прикусывая нижнюю губу и чуть ту ли не сдирая кусочек кожи, когда Лен, сплюнув себе в ладонь, осторожно обхватил член Барри, пока что не двигая.  — Барри, прими то, что никакого Флэша никогда не существовало, — его рука медленно заскользила от основания к головке; большой палец обвел головку, слегка потирая подушечкой крохотную дырочку. — Всегда был, есть и будет только Барри Аллен, который иногда надевает костюм, чтобы скрыть свою личность.  Каждое слово Лена сопровождалось рывком его руки; он мастурбировал Барри быстрее, и Барри уже начал неконтролируемо трястись и вибрировать, корчась от чувств и ощущений, его переполнявших. Все нервы в его теле словно горели, искрили, как проводка. Барри выворачивало и выкручивало; он плотно зажмуривал глаза, не позволяя слезам потечь из глаз.  — Только Барри Аллен, целиком и полностью. Если ты не поймешь и не примешь, что это твое тело и только твое, ты не сможешь его контролировать.  — Это не я себя разделил, — Барри всхлипнул, чувствуя, как в животе все стягивает туже и туже. — Это все меня разделили. Ник-никто не захочет такого фрика целиком.  — Так я никто, м? — Лен спросил, и Барри закричал, цепляясь пальцами за футболку Лена, его домашние штаны и выгибаясь в спине. Возбуждение разрешилось. Барри выкрутило в оргазме, но ни одной капли спермы не выплеснулось. Насухую.  В ушах звенело, а Барри жмурил глаза так сильно, что вспыхивали цветные круги перед глазами.  Шум в ушах постепенно стихал, и Барри ощутил, как мышцы в теле размякают. — Молодец, Барри, молодец, — услышал он голос Лена. К онемевшей коже возвращалась чувствительность; рука Лена продолжала бродить по его животу и груди. — Все хорошо.  Барри загнанно дышал, но сознание возвращалось к нему.  — Спасибо, — он прошептал. И действительно почувствовал, что тело полностью, до единой клеточки, принадлежало ему. Теперь его организм не собирался выкидывать фокусы, Барри понял. Он сам был в состоянии контролировать свое тело. — Не забывай об этом, — Лен неожиданно по-теплому усмехнулся, заставляя Барри осознать, что последнюю свою мысль он озвучил тихим голосом. Лен же встал, стараясь не тревожить Барри, и через некоторое время принес стакан холодной воды. Придерживая Барри за шею, он помог осушить его до дна. Сам Барри тоже был осушен до дна.  За передвижениями Лена Барри следил из-под прикрытых ресниц.  — Ты мог бы напоминать мне об этом, — хрипотца продирала горло.  — И я буду, — Лен усмехнулся вновь, но его глаза вдруг наполнились беспокойством. — Ты побледнел.  — Все в порядке. Просто нужна еда. У меня гипергипогликемия.  — Завтрак готов. Как придешь в себя, я принесу тебе поесть. Еще воды? Барри кивнул. Лен ушел на кухню, а после вернулся как можно быстрее. Барри осушил второй стакан воды, принесенный Леном.  — Лен...  — Мм?  — Ты ведь был в состоянии себя контролировать? С самого начала. Ты мог контролировать свое возбуждение, в отличие от меня. Тебе твое состояние не приносило дискомфорта. И все равно ты решил устроить со мной это соревнование... — Барри сглотнул, пристально следя за Леном. Тот склонил голову набок, сощуривая глаза, будто был пойман с поличным. На месте преступления.  — Потому что ты мне нравишься, Барри. Потому что я хотел тебя. И хочу тебя, — Лен говорил вкрадчиво, взвешенно, каждым словом проникая Барри под кожу и по кровеносным сосудам добираясь до сердца. — А ты тем временем смотрел в сторону. Как бы я ни привлекал твое внимание.  — Прости, — Барри почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке. Ему должно было быть стыдно, судя по возмущенному взгляду Лена, но его затапливала эйфория от того, что он, кажется, заполучил того, кого хотел. Того, кто хотел заполучить его.  Обоюдная химия, от которой искрило в прямом смысле.  — С чего вдруг вообще это... — Барри пошевелил пальцами в воздухе. — Начало с тобой происходить? Ты же не метачеловек?  На лице Снарта промелькнула неясная эмоция. Барри не успел даже разглядеть тень ее, но Лен быстро взял себя в руки. Он насмешливо фыркнул.  — Длинная история.  — А если в двух словах? — Барри все же было интересно. Лен на его любопытство только закатил глаза.  — Я взорвался.  — Что? — Барри подскочил на диване так, что перед глазами вновь потемнело. Темнота скапливалась в уголках глаз, но тут же отступила, когда его обхватили руки Лена, укладывая его обратно на подушку.  — Все хорошо, Барри, — усмехнулся он. Барри потянулся рукой к его лицу, касаясь теплой щеки. — Мы всего лишь подорвали кое-какое место вне времени и пространства.  — Твое счастье, что ты жив. Иначе я тебя прикончил бы, — Барри пообещал абсолютно серьезно. — Твое счастье, что ты отделался одним лишь повышенным либидо.  Наконец, Лен улыбнулся. Будто Барри бредил.  Лен вдруг снова покинул гостиную. Барри, уже окончательно приходя в себя, привстал на локтях, не понимая, куда направился Лен, потому что он повернул не в кухню, куда мог бы отправиться за завтраком. Вместо этого Лен вернулся с чем-то золотым в руках.  Статуэтку он поставил в центр стола. Барри непонимающе моргнул.  — Ты же выиграл, Лен?  — Это мой тебе приз зрительских симпатий, Барри, — сказал Лен как-то уж слишком быстро для своей манеры и так же быстро покинул комнату, через пару мгновений загремев тарелками на кухне. И Барри не знал, действительно ли на щеках Лена расцвел румянец или ему только показалось от усталости.  В любом случае Барри рухнул обратно на подушку, рассматривая статуэтку, сияющую в солнечном свете.  Впервые за долгое время Барри чувствовал себя не удовлетворенным, нет. Это слово не подходило.  Впервые за долгое время Барри чувствовал себя полностью и безоговорочно счастливым.  Все-таки очень правдиво сказано: выиграешь что-то — что-то проиграешь. Но никто не говорил, что проигрывать тебе не понравится. Ведь некоторые проигрыши на порядок лучше всяких побед.