Bedsheets smell like you

Барри никогда в жизни не бежал так быстро. Если только не прибегал к Спидфорсу. Но сейчас, прорезая собственным телом толпу людей, без маски и костюма он не мог, уже на уровне инстинкта самосохранения, сорваться на скорость Флэша. И все же он бежал очень быстро. Так быстро, что казалось: остановишься — начнешь харкать кровью в белый, свежевыпавший снег.  Снег падал с самого утра, будто запоздал на Рождество, и к позднему вечеру кое-где образовались даже небольшие сугробы.  Выходя из кофейни, Барри думал, что это будет самой тихой ночью за весь год — звенел лишь холодный хрусталь воздуха. Думал он до тех пор, пока он не разлетелся по сторонам осколками от крика полицейских сирен.  Грубо расталкивая зевак, Барри летел к сгрудившимся на перекрестке полицейским машинам. Горожане, разинув рты, пытались углядеть, что происходит за тем, что напоминало выстраивавшийся полицейский кордон. Барри же это было не нужно. Джо обо всем рассказал ему по телефону, но еще раньше Барри почувствовал тревогу своей Омеги.  У Леонарда Снарта, кажется, не получалось сдержать свое последнее обещание, хотя в этом и не было его вины.  На дороге, по которой несся Барри, уже было перекрыто движение. Только люди, непрекращающийся поток людей, который хотел видеть собственными глазами то, что Барри видеть не хотел. Но не мог иначе.  Он бежал, увязая ногами в снежной каше, и с упорством двигался вперед, только вперед, туда, где видел Джо рядом с толпой других полицейских в бронежилетах и с оружием.  Барри знал, что Лен не дождался Мика. Барри надеялся только, что Лен дождется самого Барри. Но он знал так же, что безнадежно опаздывал.  А полицейские кордоны будто бы не становились ближе. Словно он бежал на месте.  Барри почти не затормозил, подлетая к полицейским.  — Джо, — выдохнул он, поражаясь, как по-чужому звучал его голос. Джо ему ничего не ответил, только заставил их взгляды встретиться, чтобы увидеть глаза Барри. Которые наверняка выглядели безумно. Как после точки невозврата.  — Аллен, что ты здесь забыл? — вопрос капитана Сингха Барри пропустил мимо ушей, подбегая к выставленным заграждениям.  — Чт-что происходит? — он пытался перекричать сирены, вцепившись в ледяной металл, разделивший самую обычную дорогу на зону безопасности и зону боевых действий.  Прямо в центре этой зоны был Леонард Снарт. Как и всегда, в своей парке, с криопушкой наперевес. Против него — пятеро. Барри знал, что их было больше, — шестой валялся в стороне с обмороженной конечностью, но был в сознании. Он баюкал поврежденную руку, все дальше и дальше отползая в один из переулков, — даже в таком состоянии он не хотел остаться на съедение полиции.  — Барри, успокойся, — Джо неожиданно крепко стиснул его плечи, будто хотел удержать на месте. Он и не догадывался, что у Барри все тело и так окоченело от ужаса. Это был тот самый парализующий все до единой мышцы ужас, от которого дыхание замерзало в глотке. — Только не делай глупостей.  — Столько полиции! Остановите их! Вы же полиция, вы должны остановить их! — Барри знал, что почти что срывался на крик. Знал, что капитан Сингх и другие полицейские смотрели на тихого судебного эксперта Барри Аллена с полным непониманием.  — Аллен, что с тобой? — бросил один из детективов. От него за версту несло самоуверенностью Альфа-самца, от которой у Барри закладывало нос и в крови вскипала ярость. — Мы в их преступные разборки вмешиваться не собираемся. Они перебьют друг друга — нам меньше работы. Меньше грязи.  — Заткни. Свой. Рот, — Барри не произнес никогда бы в своей жизни в лицо одному из таких Альф, если бы не Леонард.  Который стоял под дулом пистолета, вложенного в руку высокого парня с черными волосами и квадратной челюстью.  Роско Диллон, понял Барри. Он со стопроцентной уверенностью мог сказать, что это он.  Лиза на своих инстинктах Альфы выступала вперед, прикрывая его плечом и собственной пушкой в руках. Ее когда-то смастерил Циско, чтобы Золотой Глайдер не отставала от старшего брата. Теперь она готова была выйти против того, кто, по ее же словам, заменил ей отца.  Барри взвыл, дергаясь в хватке Джо. Они там, в десятке метров от кордона, перебрасывались фразами, которые расслышать было невозможно. А на детектива, вспыхнувшего от его тона, ему было плевать с высокой колокольни. Как и на реакцию всех остальных, его окружавших.  Леонард был беззащитен, Барри знал. Прямо сейчас Альфа был безоружен даже с криопушкой в руках.  Барри видел — Леонард не выстрелит в Роско Диллона; Омегу закроет телом Лиза, Альфа. А Леонард Снарт никогда не выстрелит в свою младшую сестру.  Слезы ползли по щекам Барри; лицо обжигало ледяным холодом, а внутренности — чувством полной безнадежности.  — Аллен, — Сингх вдруг обхватил его запястье, пальцами безошибочно выискивая место, где можно было почувствовать пульс. Барри даже не вырывал руку у Альфы. Но сил оторвать взгляда от спины Леонарда в огромной синей парке не было.  Барри хотелось отмотать время назад, чтобы снова все было хорошо: парка и ботинки в его комнате, Леонард в безопасности в его постели, а его запах — на простынях на односпальной кровати, в которой двоим поместиться можно с трудом.  — Аллен, — повторил Сингх. — Они его пугают. Выставляют условия. Я не думаю, что дело дойдет до стрель-...  И в эту секунду, растянувшуюся для Барри в целую вечность, он услышал грохот выстрела. Для Барри он заглушил все остальные звуки, существовавшие в мире.  Диллон.  Пуля во взрыве вылетела из дула его пистолета, устремляясь прямо к Леонарду. Барри инстинктивно дернулся, но заставил себя всем телом врезаться в ограду. Только так он мог не сорваться на Флэш-скорость, вместо этого вынужденный смотреть на мучительно медленный, неуклонный полет пули прямо к Леонарду.  Барри не мог раскрыться как Флэш. Нет. Не из-за собственного желания, а потому, что Леонард сам хотел сохранить это в тайне.  Барри знал, что даже Флэшем он не успеет словить пулю, и тогда все это — то, на что пошел ради него Леонард — было напрасно.  Видеть в замедленной же съемке, как пуля влетает в живот Леонарда, как он выпускает из рук пушку, отшатываясь назад, было в сто раз больнее, чем получить в спину кипу стрел.  Мир снова отмер, и все рвануло в прежнем темпе. Полицейские сирены ворвались в слух Барри, оглушая его до звона в голове; сквозь него Барри слышал крик капитана Сингха в рацию «Нам нужна скорая, срочно!», звучавший так отдаленно, будто его записали на пластинку и поставили крутить в соседней комнате.  Барри тоже нужна была скорая. Ему показалось, что его сердце взорвалось в груди ошметками. Будто пуля долетела до него.  На самом же деле она была в животе Альфы. Лиза с распахнутым ртом, не выдавливая из себя ни звука, смотрела, как ее брат заваливается на землю. На бок, прижимая руку к животу.  Из рук Джо Барри вырвался с такой силой, что никто не смог бы его остановить.  — Барри! — закричал он вслед, пытаясь ухватить за запястье, но Барри уже перелетел через ограждение. Он бежал к Леонарду, поскальзываясь на снегу.  — Не стрелять! — слышал он крик Сингха, но Барри не боялся в этот момент ничего, кроме потери Альфы.  Барри рухнул на колени, проезжаясь по снегу к телу Леонарда.  — Леонард, Лен, — заскулил он, переворачивая Леонарда на спину. Его глаза распахнулись, и он прошептал имя Барри. Так, словно звал его все это время, и наконец Барри явился.  Омега сразу же бросилась к сущности Альфы, сжавшейся от боли и шока в тугой комок, но прильнувшей к Омеге тут же, как только та коснулась. Леонард тоже льнул к ледяной ладони Барри горячей щекой.  Он вообще весь был теплый и горячий, такой живой, что Барри казалось, что все это — рана, которую Лен зажимал рукой, темные капли крови Альфы на белом снегу — хорошо поставленный спектакль.  Только сущность Альфы совсем по-настоящему дрожала в объятиях Омеги.  — Барри, — прохрипел Леонард, уткнувшись лицом в сомкнутые бедра Барри. — Сделай... ее...  — Эту мою штуку, как в баре? — с улыбкой и слезами спросил Барри, стирая с щек Лена слезы, которых он не замечал. Они были реакцией на боль и кровь; на подкрадывавшуюся с каждой секундой все ближе смерть.  Барри не понимал, почему так долго едет скорая. Почему ее никто не вызвал заранее.  — Да, — поморщился Леонард и вдруг перевел взгляд в сторону. Увидеть он все равно не мог, но Барри... Барри поднялся глаза, видя Лизу, застывшую от них в пяти шагах. Она была бледной, как этот снег; как луна, висевшая у них над головами. И все, что можно было почуять в ней, — дикий, первобытный страх.  — Ленни, боже, Ленни, — бормотала она, не решаясь подойти ближе. Она лишь тянула к нему руку, словно не было между ними расстояния и она могла его коснуться. — Ленни, я не хотела! Ленни...  Лен зарычал, по-человечески, но беззлобно.  — Беги, дура, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Ты не сядешь за решетку. Не в мою смену, — выдавливал он из себя.  Его дрожащие пальцы на ране Барри накрыл своей ладонью, чувствуя под пальцами теплую, липковатую кровь, густевшую так быстро. Запах крови заглушал тот аромат Лена — глинтвейн, повторял про себя Барри — в котором хотелось засыпать каждую ночь.  — Ленни, — лицо Лизы исказило беззвучное рыдание.  — Беги! — изо всех сил заорал Леонард, и всего его скрутило болью. Он часто и быстро задышал сквозь нос, но воздуха не хватало. Он открыл рот, глотая воздух и моляще глядя на Барри.  Не отводя взгляда от Леонарда, Барри стиснул пальцами его шею сзади, под линией роста волос, и направил все свое тепло прямо в него. Стука каблуков Лизы он уже не слышал. Самое главное теперь было другое.  Он ведь был Омегой.  Омега в нем пульсировала, словно росла, заполняя его собой и оборачивая себя вокруг Альфы. Барри никогда прежде не чувствовал такой ее безграничной силы, походившей на цунами, безвозвратно захлестывавшее его и Лена; накрывавшее их куполом тепла, которое росло и росло; оно пульсировало, как жизнь. И забирало боль Лена, заставляя его бороться. Не позволяя ему отступить.  Сущность Омеги была такой сильной, что перебила блокатор на коже Барри. Она заполняла все вокруг, была природой: этим воздухом, проникавшим в легкие Лена; этим снегом, ссыпавшимся серебром на его безупречное лицо; этой кровью на ладони Барри; даже этим сладким запахом какао, который Барри почуял, просто потому что его невозможно было не почуять.  Он заполнил собой все вокруг, расползаясь в стороны и проникая в чужие легкие. Барри дышал самим собой, растворяясь полностью в желании сохранить Альфу, лежавшего на его коленях. Словно это всегда было единственным его предназначением.  Он всегда был Омегой и в то же время... до этого момента он никогда не был Омегой.  Существом, которое имеет столько силы, что может преодолеть все блокаторы; что важнее, имеет столько власти над Альфой, что может заставить его жить, а Смерть — отступить.  Ему казалось, что он укутывает Альфу в кокон из своего тепла. Он будто мог видеть сияющие нити, опутывавшие Лена, который не открывал глаз, но дышал в его руках.  — Лен, — шептал Барри, не обращая внимания на слезы, капавшие прямо на свитер Лена, между полами расстегнутой парки. — Ты обязан жить. Он не знал, сколько уже так хранил в своих руках жизнь Лена; казалось, целую вечность глобальной теплоты, заполонившей собой все вокруг. И тогда в вой полицейских сирен вклинился крик скорой помощи.  А дальше все смазалось. Будто у Барри был слишком большой минус близорукости и с него резко стянули очки. Лена вытащили из рук Барри люди в форменной одежде медиков. Самого Барри подхватил Джо — этот запах цитрусовых — заставляя встать на негнущиеся ноги.  Омега отпустила Альфу, и все Чувство, которое Барри не смог бы уложить в слова, схлынуло; его словно выбросило из моря на холодный каменистый берег.  Туманящимся взглядом Барри провожал скорую помощь, в которой увозили Лена. Его почему-то вели ко второй машине с алым крестом, но до нее Барри так и не добрался. Он ухнул в темноту с головой, в которой не было ничего, кроме скудных остатков глинтвейна. 

***

Первое, что почувствовал Барри при пробуждении, — судорога, сковавшие все мышцы тела. Было так холодно, что хотелось дрожать. Тело не слушалось.  Барри пытался хотя бы пошевелить пальцем или закричать. Из горла вырвался странный, надломленный хрип. — Спокойно, Барри, ты должен успокоиться, сынок, — доносился до него сквозь непролазную темноту голос Джо. Он звучал обнадеживающе; настолько, что Барри отпустил себя. Единственное, что он мог себе позволить, — дышать. Каждый раз воздух со свистом проносился по носоглотке, обжигая легкие и расправляя их в груди. — Вот так, Барри. Хорошо, с тобой все хорошо.  И Джо не обманул. Барри ощущал, как его чувства, одно за другим, к нему возвращаются. Но он даже жалел об этом, потому что кожу будто пронзили миллиарды мельчайших ледяных иголочек, коловших и щекотавших одновременно. Глаза обожгло светом, когда он их распахнул, повинуясь инстинктам.  Собрать в одной точке расплывавшиеся образы было труднее всего. Перед глазами все плыло как с похмелья; лицо Джо, сидевшего рядом, двоилось. Барри почувствовал ком, подобравшийся к горлу, и едва успел сказать «Джо», как его вывернуло в ведро. Как нельзя кстати оно оказалось на полу рядом.  Рука Джо лежала между лопаток, поглаживая, пока не прошел последний спазм, скрутивший желудок. Барри он уложил обратно — диван, гостиная, продолжал замечать Барри — и унес ведро в ванную. Глаза Барри закрыл, сосредотачиваясь на дыхании; но когда Джо вернулся, удержаться он не смог.  — Что случилось? — прохрипел Барри. Казалось, будто он целую вечность не разговаривал и язык присох к небу; горло чуть ли не трескалось, рассыпаясь песком с каждым новым словом. Прежде чем ответить, к его губам стакан воды, заставляя попить.  Барри не возражал — вода была единственной вещью, которую он хотел прямо сейчас. Она же прочистила и голову Барри, в которой принялись всплывать воспоминания.  — Лен? Лен? — вцепившись в руку Джо, Барри запаниковал. От страха немели ноги, но Джо тут же накрыл его руку на своей ладонью, опуская Барри обратно на диван.  — Он жив, Барр, все хорошо. Его довезли до больницы, сделали операцию. Пулю извлекли, рану зашили, и он уже даже очнулся в своей палате. Он еще слаб, но к нему приставлена полицейская охрана.  Барри послушано уронил голову на поверхность дивана, упираясь взглядом в потолок. Сердце отпустило, и оно забилось ровнее. Лен был в безопасности.  И сам Барри был в безопасности, хоть он и не понимал, что такого произошло с ним. Все тело было непослушным и слабым, словно из него выкачали все силы.  Будто его как бумажку и так и этак складывали в оригами, а потом и вовсе смяли, отбросив в сторону.  — Как будто охрану к нему приставили, чтобы охранять его, а не от него, — Барри с трудом усмехнулся, и Джо усмехнулся в ответ.  Его ладонь продолжала поглаживать плечо Барри, и, возможно, все дело было в его инстинктах Альфы: Барри чувствовал, что на нем нет блокатора, а его запах беспрепятственно гуляет по комнате. Хоть сам запах он не мог почуять.  — Они делают и то, и другое, Барр. К нему пускают лишь капитана Сингха. Он и распорядился об охране и о хорошей палате.  — О хорошей палате? Забавно, — Барри растянул губы в тихой, кроткой улыбке, но кожица на губах все равно тянулась и лопалась. — Интересно, почему.  — Капитан ждал, когда Снарт очнется от наркоза. И первое, что он сказал, было твое имя, — Джо с горькой усмешкой покачал головой, поглаживая свою бороду. — Он порывался встать до тех пор, пока капитан не сказал ему, что ты в безопасности.  Омега, которую Барри панически пытался нащупать в себе, наконец подала знак. Она была слаба и все же на слова Джо заурчала, поскуливая. Альфа помнил о Барри и его Омеге. Альфа помнил о них.  Барри попытался устроиться поудобнее. Джо, убедившись, что голова у Барри больше не кружится, подоткнул ему под голову подушку.  — Что тогда случилось со мной? Почему я чувствую себя так?  — О, Барр, — Джо тихо рассмеялся. — Ты перепугал нас, парень. И очень удивил.  — Да? — Барри по-прежнему ничего не понимал. Смех Джо только больше вводил в заблуждение.  — Ты был в Трансе.  — О, — Барри только и смог выдавить из себя. Мысли в голове прокручивались медленно, со скрипом, но одна только идея того, что он был в Трансе казалась невероятной. — Э-этого не может быть. — Врач, осматривавший тебя, подтвердила, Барри. Ты на самом деле был в Трансе. То же самое сказали и врачи, работавшие со Снартом. Они сообщили Сингху, что если бы не Транс Омеги, скорой помощи Снарт не дождался бы.  — Я был в Трансе... — повторил Барри, прикрывая глаза снова. Пытаясь собрать все свои мысли в кучу.  Конечно, он знал, что это такое; все Омеги знали, даже если просто слышали об этом краем уха. Барри изучал состояние Транса, чтобы стать судебным экспертом. Но в тему он тоже не особо углублялся — Транс встречался так редко, что было бы бессмысленной тратой времени изучать эту тему больше пары часов.  И все же... В Транс могли впасть лишь Омеги. По тем немногим имевшимся описаниям, это было определенным состоянием организма, которое по праву можно было считать проявлением высшей власти над Альфой. Говорилось, что, войдя в Транс, Омега могла заставить Альфу сделать все, что угодно: умереть, убить себя и своих близких, даже станцевать на чьих-нибудь костях.  Барри же заставил Лена жить.  Транс приходил к Омеге с чувством эйфории, отключавшем ее от внешнего мира; это была своеобразная экспансия сущности Омеги в тело, голову, нервную систему Альфы; Омега безоговорочно подчиняла Альфу себе. У того не было ни единого шанса не повиноваться.  В современном Барри мире в Транс раз в жизни входила лишь одна из десяти миллионов Омег. Хотя многочисленные легенды утверждали, что прежде любая Омега могла входить в Транс и даже сознательно вызывать это состояние, но не теперь. Теперь все было по-другому.  Профессор, который вел лекцию по этой теме, упоминал, что теперь способность к вхождению в Транс стала определенной, очень редкой биологической предрасположенностью. Те немногие зафиксированные случаи современности длились от нескольких секунд до пары минут, в прошлом же в Трансе некоторые Омеги могли находиться сутками. Они могли контролировать свое состояние.  Барри не мог поверить, что он был одним из тех немногих, которым довелось хотя бы раз в жизни испытать на своем опыте, что такое Транс. У большинства Омег оставались лишь отголоски той силы — вроде того фокуса, что Барри проделывал с Леном в баре. Но Транс значил куда больше: человеческое сознание полностью сливалось с сущностью; оно принимало ее, впускало в себя и позволяло выходить за пределы тела. Человеческое тело становилось проводником сущности в окружающий мир, в сущность Альфы.  И все это должно было происходить с теми, кто был настоящим Омегой, жившим в гармонии со своей сущностью! Никак не с Барри, который всю жизнь бежал от самого себя и прятал свой запах.  Он ведь был слабой Омегой, он никогда не жил своей сущностью и еще сотни «не» и «никогда», которые едва ли делали его стоящим Альфы.  — Я так удивился, Барр, — сказал наконец Джо, и его ладонь прошлась по волосам Барри, убирая их со лба назад. — Я тоже.  — Я ведь никогда тебе не рассказывал. Но я один из тех людей, кому уже довелось сталкиваться с Трансом Омеги, — Джо покачал головой, отводя взгляд в сторону. Он был слишком уж нерешителен, и Барри почувствовал на языке горечь. Несмотря на это, он обнадеживающе стиснул запястье Джо пальцами. Пусть он говорит. — Возможно. Судебный эксперт не был уверен, потому в документах ничего не зафиксировали. Если Транс длился не более десяти секунд, если Транс был импульсным, медики не смогли бы найти подтверждения. Тем более та Омега... она уже была мертва, — Джо тяжело сглотнул. — Ее мужа-врача, который пытался ее спасти, обвинили в убийстве. И у них остался десятилетний сын, который видел все своими глазами, но которому никто не верил.  Каждое слово Джо било в солнечное сплетение. Щипало глаза и трудно было дышать, но Барри заставлял себя слушать.  — Моя мама... — прошептал он.  — Да, Барр. Если предположить, что на пару секунд Нора была в Трансе. До того, как все встало на места, с Эобардом Тоуном... я думал, она пыталась защититься от Генри, инстинктивно входя в Транс, но она не смогла воздействовать на него, потому что он был Бетой, — в каждом слове Джо сквозило не что иное, как сожаление. — Но все было сложнее, я понимаю это теперь. Она действительно была в Трансе, Барри...  — ... она подчинила себе Тоуна, заставляя убить ее вместо меня, — прошептал Барри, не сдерживая слез, катившихся по его вискам и путавшихся в волосах. — Чтобы я успел спастись. И Флэш, взрослый Барри Аллен, успел вынести меня из дома, — закончил он, видя, как все окончательно встало на свои места.  Любовь и тоска по матери разливались у него в груди. Но было кое-что, что заставило его перестать плакать, что высушило его слезы, — это мысль, что частица его матери-Омеги была в нем.  Транс Барри унаследовал от нее. Способность к этому была в его плоти, крови. В его сущности Омеги.  — Твой Транс был необычайно сильным, — проговорил Джо, стирая шершавыми пальцами дорожки слез с лица Барри. — Порядка шести минут. Возможно, был бы дольше, если бы не прибыли врачи, разрывая контакт твоей Омеги с Альфой... Альфой Снарта, — удалось произнести ему, хотя Барри чувствовал, с каким трудом ему это давалось.  — Боже, — Барри пробормотал. — Теперь все знают, что я Омега.  — И что у тебя очень приятный запах, похожий на...  — Какао, да. Лен говорил, — Барри закончил фразу, понимая, что теперь уже скрывать нечего. По крайней мере, от Джо.  — Лен, — усмехнулся Джо. — Об этом нам еще нужно будет поговорить, — и, услышав недовольный стон Барри, добавил. — Не сейчас, позже.  Барри оставалось только согласиться:  — Позже.  — Я не знаю, что ты захочешь делать с работой в департаменте теперь, Барри, но Сингх сказал, что ты... ты можешь остаться, если захочешь.  — Но разве то, что я... что моя Омега была с Альфой Снарта, не компрометирует меня как сотрудника полиции? — проговорил Барри с большой долей сомнения.  — Сингх, кажется, в курсе теперь, что со Снартом тебя связывает определенная история. Но для всех остальных подойдет версия врача, тебя осматривавшего. Он сказал, что твоя сущность Омеги может быть просто более восприимчива к боли Альфы. Особенно если ты не слазил с подавителей всю свою жизнь. Даже если вы не знакомы, это инстинкт Омеги сохранять Альфу. Держать его на плаву. Так что да, для всех — ты действовал ведомый инстинктами.  Барри медленно моргнул, пытаясь избавиться от всех тяжелых мыслей в голове. Прямо сейчас он не хотел думать о том, что ему делать, не хотел принимать серьезных решений.  Но то, что Сингх оставил ему право выбора, поражало.  — Что насчет... нападавших? — Барри постарался переключиться, и в голове его сразу всплыло лицо Лизы. Она была так напугана, что ее было даже жаль. Альфа запуталась, и теперь она наверняка винила себя. Хотя винить следовало бы Омегу Диллона, сбившую Лизу с пути. — Всех взяли, кроме сестры Снарта. Но ее, я подозреваю, искать не будут. Снарт попросил Сингха об одолжении. Не трогать... — Джо снова сглотнул и вздохнул. — Не трогать тебя и его сестру.  — И Сингх согласился?  — Я знаю, это прозвучит странно, но к Снарту Сингх питает нечто вроде человеческой симпатии.  — Соглашусь, это звучит странно, — Барри второй стакан воды уже смог выпить сам. Его силы начинали работать, восстанавливая тело быстрее, чем у обычного человека. И все же, думал Барри, ему не хватало Лена под боком. Чтобы видеть его, чувствовать его запах, зная, что он жив. — Значит, все хорошо?  Барри не успел ответить, когда в дверь раздался звонок. Джо и Барри, нахмурившись, переглянулись, и Джо отправился к двери. Барри привстал на локтях, чтобы видеть вход через спинку дивана.  Но за секунду до того, как Джо распахнул дверь, Барри понял, кто это. Его Омега поняла, кто это.  Внутрь ввалился Снарт. Джо едва успел поймать его, удерживая от падения.  — Снарт? — пробормотал он непонимающе, захлопывая ногой дверь и позволяя Снарту отстраниться, приваливаясь к стене. Он держался за живот, придерживая повязку.  — Лен! — Барри вскрикнул, но не нашел сил встать — голова закружилась, и его потянуло обратно на диван. Лен сам подобрался к нему, цепляясь за спинку дивана. Джо неотступно следовал за ним, готовый поймать, если того подведут ноги.  Но он упорно, стиснув зубы, держался.  — Снарт, идиот. Ты сбежал из больницы, — шипел сквозь зубы Джо. Его телефон уже зазвонил — скорее всего, Сингх. Но Джо ему не отвечал, следя за тем, как Лен опускается на диван рядом с Барри. Как он вытягивается, не отнимая от живота ладони и утыкается носом в шею Барри, с тихим стоном начиная ее вылизывать. Запах меда, лимона и корицы накрыл Барри тонкой вуалью.  — Идиот, — вторил Джо Барри, но обернул руку вокруг раненного Альфы, поглаживал его шею и спину. Переведя взгляд на Джо, Барри наконец ответил на его вопрос. — Да, Джо, все хорошо.  И все действительно было хорошо. Хорошо, пока рядом был Лен, пока Альфа был дома, себя чувствовала не только Омега Барри Аллена, но и сам Барри Аллен.  И Барри Аллен будет чувствовать себя хорошо до тех пор, пока его простыни будут пахнуть Леонардом Снартом.